Я ответил, что заявление Чиано, очевидно, основано на известном нам сообщении здешнего итальянского посла Россо. Содержание сообщения Россо в целом основано на его собственных выводах.
На вставленный Молотовым вопрос, была ли эта информация выдумана Россо, я ответил, что она правильна лишь частично. Как знает Молотов, мы хотим улучшить германо-советские отношения и, естественно, обсуждаем вопрос о том, может ли произойти это улучшение и в какой степени. Результат этих обсуждений содержался в моих сообщениях, которые известны Молотову, и в заявлениях имперского министра иностранных дел и господина Шнурре господину Астахову.
Молотов ответил, что вопрос о том, информировал ли Россо правильно свое правительство, его более не интересует. Советское правительство в настоящий момент заинтересовано, кроме всего прочего, в получении информации о том, существуют ли на практике планы, подобные тем, которые содержались в сообщении Россо, или что-нибудь похожее, и придерживается ли все еще германское правительство этой линии. Он, Молотов, услышав сообщение из Рима, не увидел в нем ничего невероятного. В течение всех последних лет советскому правительству казалось, что правительство Германии не желает идти на улучшение отношений с Советским Союзом. Теперь ситуация изменилась. На основании бесед, которые имели место в течение нескольких последних недель, советское правительство вынесло впечатление, что германское правительство действительно искренне в своих намерениях внести изменения в отношения с Советским Союзом. Он считает заявление, сделанное сегодня, решающим в том смысле, что в нем эти намерения были выражены особенно полно и ясно. Что касается советского правительства, то оно всегда занимало доброжелательную позицию в вопросе об установлении хороших отношений с Германией, и оно радо, что и германская сторона теперь занимает такую же позицию. Не такую уж огромную важность представляет собой вопрос о том, действительно ли соответствовали германским намерениям пункты, содержащиеся в сообщении Россо. У него, Молотова, создалось впечатление, что в них было много правды, так как эти мысли соответствовали тем, которые выдвигались германской стороной в течение нескольких последних месяцев. В связи с этим он выразил удовлетворение по поводу того, что экономические переговоры в Берлине продолжаются и несомненно обещают хорошие результаты.
Я заметил, что ход экономических переговоров удовлетворяет также и нас, и спросил, как он представляет себе modus procedenti в дальнейших политических переговорах.
Молотов повторил, что, кроме всего прочего, он заинтересован в получении ответа на вопрос о том, имеется ли со стороны Германии желание уточнить более конкретно пункты, выделенные в сообщении Россо. Так, например, советское правительство хотело бы знать, видит ли Германия какую-нибудь реальную возможность повлиять на Японию с целью улучшения ее отношений с Советским Союзом. "А еще, как обстоят дела с идеей о заключении пакта о ненападении? Относится ли германское правительство к этой мысли с симпатией или этот вопрос подробно еще не рассматривался?" - таковы точные слова Молотова.
Я ответил, что что касается отношений с Японией, то имперский министр иностранных дел уже говорил господину Астахову, что у него на этот счет есть свое собственное мнение. Таким образом, можно предположить, что имперского министра иностранных дел может заинтересовать и этот вопрос, тем более что его влияние на японское правительство определенно не маленькое.
Молотов заявил, что это его очень интересует, и в связи с этим он заметил, что Чиано сказал советскому поверенному в делах, что идеи, содержащиеся в сообщении Россо, он поддерживает полностью. Он [Молотов] продолжил, что в связи с предстоящей поездкой в Москву имперского министра иностранных дел советскому правительству было бы очень важно получить ответ на вопрос о том, готово ли германское правительство заключить с Советским Союзом пакт о ненападении или что-нибудь в этом роде. Ранее упоминалась возможность "восстановления и обновления прежних договоров".
Я подтвердил господину Молотову, что мы действительно обсуждаем новый порядок вещей, основанный или на том, что было, или на принципиально новых отношениях. Я затем спросил его, могу ли я сделать вывод, что вопросы, поднятые им передо мной, заключают в себе существо возможной беседы с имперским министром иностранных дел в Москве и что он [Молотов] сообщил их мне только для того, чтобы я мог подготовить к этим вопросам имперского министра иностранных дел.
Молотов ответил, что он все еще не готов делать мне дальнейшие заявления по вопросу о визите сюда имперского министра иностранных дел. Ему кажется, однако, что для подобной поездки необходимо предварительное выяснение и подготовка определенных вопросов, чтобы все не ограничилось просто беседами, проведенными в Москве, а были бы приняты конкретные решения. Он искренне присоединяется к моему заявлению о том, что желательно скорейшее урегулирование отношений. Он также придерживается мнения, что желательно поторопиться, чтобы ход событий не поставил нас перед совершившимися фактами. Он должен поэтому повторить, что, если германское правительство настроено благожелательно к идее заключения пакта о ненападении и если мое сегодняшнее сообщение содержит эту или похожую идею, более подробное обсуждение этих вопросов состоится немедленно. Он попросил меня представить моему правительству информацию в этом духе.
Граф фон Шуленбург Москва, 16 августа 1939 г.
17. ПОСОЛ ШУЛЕНБУРГ - СТАТС-СЕКРЕТАРЮ МИД ГЕРМАНИИ
Письмо
Москва, 16 августа 1939 г.
Многоуважаемый господин статс-секретарь!
В связи с моим вчерашним разговором с господином Молотовым я хотел бы немедленно обратить Ваше внимание на следующее:
Довольно неожиданно господин Молотов оказался угодлив и откровенен. У меня создалось впечатление, что предложение о визите имперского министра очень польстило лично господину Молотову и что он рассматривает это как действительное доказательство наших добрых намерений. (Я напоминаю, что, согласно газетным сообщениям, Москва просила, чтобы Англия и Франция прислали сюда министра, и что вместо этого прибыл только господин Стрэнг, так как Лондон и Париж были разгневаны тем, что господину Ворошилову не разрешили принять приглашение на британские маневры, что, на самом деле, совершенно другой вопрос, поскольку высокопоставленные советские русские никогда не ездят за границу.)
Во вчерашнем заявлении господина Молотова должна быть также по достоинству отмечена умеренность его требований по отношению к нам. Он ни разу не использовал слов "антикоминтерновский пакт" и не требовал от нас, как он делал это в предыдущей беседе, "отказа" от поддержки японской агрессии. Он ограничил себя высказыванием соображения о том, что мы могли бы способствовать урегулированию советско-японских отношений.
Более существенным является его совершенно ясно выраженное желание заключить с нами пакт о ненападении.
Несмотря на все попытки, мы так и не смогли выяснить абсолютно точно, каковы пожелания господина Молотова в вопросе о прибалтийских государствах. Похоже, что он упомянул о совместных гарантиях прибалтийским государствам как об одном из пунктов сообщения господина Россо, но он не потребовал от нас определенно дать такие гарантии. Мне кажется,
что подобные совместные гарантии находятся в противоречии с линией поведения советского правительства на англо-французских переговорах.
Все это в действительности похоже на то, что в переговорах здесь в данный момент мы как будто бы достигли желаемых результатов.
С сердечным приветом остаюсь, господин статс-секретарь, всегда преданный Вам
граф фон Шуленбург. Хайль Гитлер!
18. РИББЕНТРОП - ПОСЛУ ШУЛЕНБУРГУ Телеграмма
Отправлена из Берлина 16 августа 1939 - 16 час. 15 мин. Получена в Москве 17 августа 1939 - 1 час. 00 мин.
Москва
Телеграмма № 179 от 16 августа
Срочно
Лично господину послу
Я прошу Вас снова связаться с господином Молотовым и заявить ему, что в дополнение к вчерашнему посланию для господина Сталина Вы должны передать ему нижеследующую инструкцию, только что полученную из Берлина, которая касается вопросов, поднятых господином Молотовым. После этого, пожалуйста, сообщите господину Молотову следующее:
Вопросы, поднятые господином Молотовым, соот ветствуют германским пожеланиям, а именно: Германия готова заключить с Советским Союзом пакт о ненападении, если желает советское правительство, не подлежащий изменению в течение 25 лет. Далее, Германия готова совместно с Советским Союзом гарантировать безопасность прибалтийских государств. Наконец, Германия готова, и это полностью соответствует позиции Германии, попытаться повлиять на улучшение и укрепление русско-японских отношений.
Фюрер считает, что, принимая во внимание на стоящую ситуацию и каждодневную возможность возникновения серьезных инцидентов (в этом месте, пожалуйста, объясните господину Молотову, что Германия полна решимости не терпеть бесконечно польские провокации), желательно общее и быстрое выяснение германо-русских отношений и взаимное урегулирование актуальных вопросов. По этим причинам имперский министр иностранных дел заявляет, что начиная с пятницы 18 августа он готов в любое время прибыть самолетом в Москву, имея от фюрера полномочия на решение всего комплекса германо-русских вопросов, а если представится возможность, то и для подписания соответствующего договора.
Приложение: Я просил бы Вас зачитать эти инструкции господину Молотову и запросить мнение советского правительства и господина Сталина. Абсолютно конфиденциально для Вашего сведения добавляется, что мы особенно заинтересованы в том, чтобы моя поездка в Москву могла состояться в конце этой или в начале следующей недели.
Риббентроп
19. ШУЛЕНБУРГ - В МИД ГЕРМАНИИ Телеграмма
Москва, 18 августа 1939 - 5 час. 30 мин.
Вне очереди
Берлин
Секретно!
Телеграмма № 182 от 17 августа
На Вашу телеграмму № 179 от 16 августа
Срочно
После того как я зачитал Молотову дополнительные инструкции, Молотов, не вдаваясь подробно в их содержание, заявил, что сегодня он может дать мне ответ советского правительства на мое сообщение от 15 августа. Сталин с большим интересом наблюдает за переговорами, он информируется о всех деталях, и с Молотовым он в полном согласии.
Господин Молотов зачитал ответ советского правительства, в котором, согласно данному мне тексту, сказано следующее:
"Советское правительство принимает к сведению заявление германского правительства о его действительном желании улучшить политические отношения между Германией и СССР, переданное графом Шуленбургом 15 августа.
Из-за нередко носивших недружественный и даже враждебный по отношению к СССР характер заявлений отдельных официальных представителей германского правительства у советского правительства до самого недавнего времени создавалось впечатление, что германское правительство готовит почву для оправдания столкновения с СССР, готовит себя к подобному столкновению и основывает необходимость постоянного увеличения своего вооружения на неизбежности такого столкновения. Не будем напоминать, что германское правительство пыталось посредством так называемого "антикомин-терновского пакта" создать против СССР объединенный фронт ряда государств и с особым упорством старалось втянуть в него Японию.
Понятно, что такая политика германского правительства заставила СССР провести серьезные мероприятия по усилению своей обороноспособности на случай возможной агрессии Германии против СССР, а также принять участие в организации оборонительного фронта группы государств, направленного против такой агрессии.
Однако, когда сейчас германское правительство меняет свою прежнюю политику в отношении СССР в сторону искреннего улучшения политических отношений с Советским Союзом, советское правительство смотрит на такие изменения с удовлетворением и готово, со своей стороны, направить свою политику по пути заметного улучшения отношений с Германией.
Если к этому добавить, что советское правительство никогда не имело и не собирается иметь каких-либо агрессивных намерений в отношении Германии, что теперь, как и прежде, советское правительство считает абсолютно возможным мирное разрешение вопросов, касающихся германо-советских отношений, и что принцип мирного сосуществования различных политических систем является давно установившимся принципом советской внешней политики, можно прийти к выводу, что для установления новых и лучших политических отношений между двумя странами сейчас существуют не только реальная база, но и действительные предпосылки для принятия серьезных и практических шагов в этом направлении.
Правительство СССР считает, что первым шагом к подобному улучшению отношений между СССР и Германией может быть заключение торгового и кредитного соглашения.
Правительство СССР считает, что вторым шагом, который должен быть сделан вскоре после первого, может быть заключение пакта о ненападении или подтверждение договора о нейтралитете от 1926 года, с одновременным подписанием специального протокола, который определит интересы подписывающихся сторон в том или ином вопросе внешней политики и который явится неотъемлемой частью пакта".
Затем Молотов сообщил следующую дополнительную информацию:
Сначала должно быть заключено экономическое соглашение. То, что начато, должно быть доведено до конца.
Затем, через короткий промежуток времени, по усмотрению Германии, последует либо заключение пакта о ненападении, либо подтверждение договора о нейтралитете от 1926 года. В любом случае оно должно сопровождаться заключением протокола, в который среди прочих вопросов будут включены германские заявления от 15 августа.
Относительно предполагаемого визита в Москву имперского министра иностранных дел Молотов заявил, что советское правительство очень удовлетворено этим предложением, поскольку посылка такого выдающегося общественного и государственного деятеля подчеркивает искренность намерений германского правительства. Это выглядит особенно контрастно в сравнении с Англией, которая послала в Москву в лице Стрэнга второсортного чиновника. Поездка имперского министра иностранных дел, однако, требует тщательной подготовки. Советскому правительству не нравится гласность, сопровождающая подобный визит. Оно предпочитает, чтобы практическая работа была закончена без подобного церемониала.
Мое замечание, что практические цели могут быть быстро достигнуты именно благодаря поездке имперского министра иностранных дел, Молотов парировал тем, что советское правительство предпочитает тем не менее другой путь, первая ступень которого уже пройдена.
На вопрос, как реагировало советское правительство на мое сегодняшнее сообщение, Молотов заявил, что, когда советское правительство готовило свой ответ, оно не знало конечно же о сегодняшнем благожелательном сообщении Германии и что последнее еще должно быть рассмотрено, но что сегодняшний советский ответ уже содержит все самое основное. Он предложил, чтобы мы, с германской стороны, сразу же приступили к подготовке проектов пакта о ненападении или подтверждения договора о нейтралитете, а также протокола. То же самое будет сделано и советской стороной.
Я заявил, что я сообщу об этих предложениях моему правительству. Что касается протокола, то хотелось бы иметь более точную информацию о пожеланиях советского правительства.
Молотов закончил беседу выражением пожелания получить наши проекты как можно скорее.
Шуленбург
20. РИББЕНТРОП - ПОСЛУ ШУЛЕНБУРГУ
Телеграмма
Отправлена из Берлина 18 августа 1939 - 22 час. 48 мин. Получена в Москве 19 августа 1939 - 5 час. 45 мин.
Москва
№ 185 от 18 августа
Срочно
Лично господину послу
На Вашу телеграмму за № 182
Пожалуйста, немедленно условьтесь о новой беседе с господином Молотовым и сделайте все, что возможно, чтобы эта беседа состоялась без задержки. Я просил бы
Вас во время этой встречи говорить с Молотовым в следующем духе:
К своему глубокому удовлетворению имперское правительство узнало из последнего [советского] заявления о благожелательном отношении советского правительства к идее перестройки германо-русских отношений. В нормальных условиях мы, естественно, тоже были бы готовы проводить дальнейшую перестройку германо-русских отношений через дипломатические каналы и довести ее до конца в обычном порядке. Но, по мнению фюрера, существующая необычная ситуация делает необходимым использование какого-нибудь другого метода, который приведет к быстрым результатам. Германо-польские отношения изо дня в день становятся все более острыми. Мы должны принять во внимание, что в любой день могут произойти столкновения, которые сделают неизбежным начало военных действий. В общем, учитывая поведение польского правительства, эти события ни в каком смысле от нас не зависят. Фюрер считает, что необходимо, чтобы мы, за стараниями выяснить германо-русские отношения, не были застигнуты врасплох началом германо-польского конфликта. Поэтому он считает, что предварительное выяснение отношений необходимо только для принятия во внимание интересов России в случае подобного конфликта, что без этого конечно же будет трудно.
Заявление сделано господином Молотовым в ответ на Ваше первое сообщение от 15 августа. Мои дополнительные инструкции предвосхитили его заявление и ясно показали, что мы полностью согласны с идеей о заключении пакта о ненападении, о гарантиях прибалтийским государствам и об оказании Германией давления на Японию. Таким образом, имеются все фактические элементы для немедленного начала прямых устных переговоров и для заключительного соглашения.
В дополнение Вы можете упомянуть, что первая стадия, упомянутая господином Молотовым, а именно окончание переговоров о новом германо-русском экономическом соглашении, была завершена сегодня и поэтому теперь нам можно приступить ко второй стадии.
Поэтому теперь мы просим о немедленном ответе на предложение, сделанное в дополнительной инструкции, о моем немедленном выезде в Москву. Пожалуйста, добавьте в связи с этим, что я прибуду с полными полномочиями от фюрера для полного и окончательного урегулирования общего комплекса вопросов.
Поскольку наибольшее беспокойство вызывал пакт о ненападении, нам кажется, что никаких приготовлений более уже просто не требуется. Мы наметили следующие три пункта, которые я просил бы Вас зачитать господину Молотову, но не вручать ему.
Статья 1. Германское государство и СССР обязуются ни при каких обстоятельствах не прибегать к войне и воздерживаться от всякого насилия в отношении друг друга.
Статья 2. Соглашение вступает в силу немедленно после подписания и будет действительно и нерасторжимо в течение 25-летнего срока.