Всего задействовано немецких войск: 52 пехотных, 3 легких, 3 горных, 6 охранных, 4 танковых, 4 моторизованных дивизии.
Северное оперативное направление (зона ответственности "Альтернатива"):
Группа армий "Финляндия" (В. Лееб): 18‑я германская армия (6 пехотных дивизий), норвежский горный корпус (2 горные дивизии), 61 корпус, финская армия.
Десантная Группа Армий: 8‑я армия (4 пехотные дивизии), 3‑я армия (12 пехотных, две танковых, моторизованная дивизии), 6‑я армия (4 пехотных, танковая дивизия).
Группа армий "Север" (Г. Клюге): 16 армия (12 стрелковых дивизий), 9‑я (9 пехотных дивизий, 3 охранные дивизии), 2‑я армия (12 стрелковых дивизий), 2‑я танковая группа (4 танковых, 3 моторизованных дивизии), 4‑я танковая группа (4 танковых, 3 моторизованных дивизии).
Всего задействовано немецких войск: 64 пехотных, 2 горных, 9 танковых, 5 моторизованных дивизий.
Таким образом, немецкое командование привлекло к нанесению главного удара 139 пехотных, 3 легких, 6 горных, 9 охранных, 2 воздушно–десантные, 19 танковых, 15 моторизованных дивизий. Практически это было все, что имелось в распоряжении Германии, включая внутренние, охранные и оккупационные войска, тыловые службы. Данные источников расходятся относительно того, какая часть из перечисленных дивизий и корпусов существовала преимущественно на бумаге: в первой половине 1941 года ОКХ формировал 58 дивизионных, 16 корпусных и 4 армейских штаба, все они были включены в оперативное расписание (и соответственно, вошли в приведенную выше таблицу). Как отмечал В. Браухич: "часто балансировка поддерживалась не в реальном, а в информационном пространстве - там, где не хватало войск, распускались слухи об их наличии и создавались высшие штабы, имитирующие боевую работу соединений дивизионного состава; вместо танков использовались раскрашенные в камуфляжные цвета "фольксвагены"; роль недостающих эсминцев и легких крейсеров успешно выполнили шаланды, боты, сейнера, баркасы и прочая плавающая мелочь, сыгравшая в Северном море знаменитый "Вальс Отражений".
Война состояла из двух этапов. На первом немецкие войска, пользуясь внезапностью (в игре внимание противника было полностью привлечено к Англии и к Средиземному морю, в любой действительности начало сражения за Британские острова, безусловно, убедило бы советское командование, что этим летом войны не будет) захватывают 11–12 мая 1941 года острова Моозундского архипелага, Ригу и мосты через Даугаву, Тарту, Пярну. Затем немецкие войска на севере образуют единый фронт, идущий от Ладожского озера к Новгороду и Великим Лукам - далее к Смоленску и к Днепру. На втором этапе захватывается район Валдая и оттуда две танковые армии направляются в обход Москвы с северо–востока - с выходом к Ярославлю, затем к Казани; группа армий "Юг" выходит к нижнему течению Дона и реке Воронеж, обозначая наступление к средней Волге. Возникшая оперативная конфигурация лишает Советский Союз возможности эффективно продолжать войну, следовательно, может быть поставлен вопрос о пристойном и приемлемом для обеих сторон мире.
Обе игры, хотя они и закончились успехом Германии, показали, сколь на самом деле была сложна задача, поставленная перед исполнителями "Барбароссы". Даже при действительном напряжении всех сил Рейха, при идеальном стратегическом плане, учитывающим все реальные возможности противника и нейтрализующим его контригру, при привлечении к операции сил флота (включая "Бисмарк", который, разумеется, ни в игре 1994 года, ни в игре 1998 года в крейсерство накануне войны с Россией не отправлялся), при использовании опасных и сильнодействующих средств для обеспечения внезапности выиграть войну удалось лишь за счет ошибок противника.
Заметим, что в обеих играх главной из этих ошибок стало упорное желание советского командования действовать активно - в рамках идей В. Суворова.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ СХВАТКА ИМПЕРИЙ
Сюжет первый: "Ты в моих руках, Африка!"
Между 6 и 8 декабря 1941 года характер событий решительно изменился. Советские войска перешли в контрнаступление под Москвой, на стратегических флангах Восточного фронта они тоже в общем и целом владели инициативой. Это означало, что для Германии вопрос, как выиграть мировую войну, сменился вопросом - как ее не проиграть.
В конфликт вступила Япония, атаковавшая Перл-Харбор, Филиппины и Малайю. Конгресс Соединенных Штатов Америки почти единогласно выступил за объявление войны стране Восходящего Солнца. Наследующий день Гитлер, "выполняя союзнические обязательства", заявил, что Рейх находится в состоянии войны с США.
Это было одним из самых неожиданных решений фюрера.
Иногда его объясняют надеждой Гитлера на то, что Япония, в свою очередь, атакует советский Дальний Восток, чем затруднит переброску сибирских дивизий на Восточный фронт. Но посол Японии информировал руководство Рейха об условиях советско–японского договора. Было совершенно ясно, что Империя Восходящего Солнца, обеспечив себе тыл в Манчжурии и решившись - после и вследствие этого - на запредельно рискованную войну на юге Тихого океана, ни при каких обстоятельствах не нападет на СССР. Кроме того, наличные японские силы физически не были способны вести войну одновременно с Китаем (она шла фактически с начала 1930‑х годов), Соединенными Штатами, Великобританией и СССР.
Впрочем, если у А. Гитлера и были какие–то иллюзии относительно поведения союзников по "Оси", то, надо думать, поступки Б. Муссолини осенью 1939 года способствовали их развеиванию.
Часто говорят, что акт Гитлера носил чисто формальный характер: США все равно рано или поздно объявили бы войну Германии. Это, конечно, верно - но весь вопрос в том, "рано" или "поздно"? Изоляционизм в Штатах был очень силен, единогласия депутатам Конгресса хватило ровно на один день. Войны в Европе и на Тихом океане рассматривались ими как совершенно не связанные между собой (в декабре 1941 года они и на самом деле не были связаны). Необходимость воевать с Японией не вызывала сомнений, что же касается Германии, то сталинский Советский Союз был в Америке немногим более популярен, нежели гитлеровская Германия - да и Великобритания во влиятельных вашингтонских кругах рассматривалась как конкурент, а не как союзник. Ф. Рузвельту пришлось бы приложить немалые усилия к тому, чтобы побудить конгрессменов втянуть страну, уже воюющую на Тихом океане, в европейские дела. Объявив 8 декабря 1941 года войну США, Гитлер, бесспорно, способствовал усилиям Ф. Рузвельта.
Конечно, шаг Гитлера можно рассматривать как форму политического "пиара". Смотрите: Германия, схватившаяся не на жизнь, а на смерть с одной великой державой, находящаяся в состоянии войны с другой, сама объявляет войну третьей. Выглядит эффектно, но по существу лишено смысла.
Самую необычную версию предлагает немецкий историк С. Хаффнер. По его мнению, Гитлер уже 6 декабря 1941 года, то есть в день, когда началось советское контрнаступление под Москвой, понял, что он переоценил возможности Рейха и что война с Россией проиграна. С другой стороны, было понятно, что Великобритания обескровлена. Оставшихся у нее сил хватало только на оборону. Вероятно, в перспективе их стало бы вполне достаточно для наступления против Италии - но не для серьезной борьбы в Европе.
А это означало, что Германия будет разгромлена и оккупирована Советским Союзом. Гитлер, подписавший директиву "Мрак и Туман", известный "Приказ о комиссарах" и распоряжение "Об особой подсудности в зоне "Барбаросса"", ждал от "большевистских орд" ответной жестокости. Единственной надеждой была возможность что–то получить для Германии, играя на противоречиях между союзниками. Но тогда Рейху нужно было обеспечить равновесие сил, найти противовес Советскому Союзу. И возник уникальный в военной истории поступок: "объявление войны как зов о помощи".
Красивая версия - хотя, вероятно, слишком сложная для политического "цирка". Впрочем, Гитлер мог не просчитывать все эти тонкости и балансы сил, а сделать неожиданный ход, просто доверившись своей великолепной интуиции.
Как бы то ни было, решение фюрера связало в единый мировой кризис две войны, до того момента различные по рисунку, замыслу, логике, инструментам, театрам боевых действий и акторам влияния. После 8 декабря 1941 года между собой сражались все пять великих империй, образующих геополитическую карту своего времени. Германия и Япония атаковали Великобританию, Советский Союз и Соединенные Штаты Америки.
В 1942 году военные действия охватили весь мир. И это была уже совсем другая война.
Стратегическое положение Советского Союза было, пожалуй, самым простым. Первый натиск немцев был отбит, промышленность завершила развертывание (на Урале, вне досягаемости неприятельской авиации) и наращивала производство военного снаряжения. В этих условиях у СССР была ясная перспектива военной победы. Возможности политического использования этой победы определялись в основном тем, насколько она будет быстрой и всеобъемлющей.
Великобритания стояла перед едва ли разрешимыми военными и политическими проблемами. Метрополия все еще ожидала вторжения. Империя была атакована на Дальнем Востоке и на Средиземном море, восстание на Среднем Востоке подавлено с трудом и не до конца. В Индии, несмотря на жестокие репрессии, только влияние Ганди сдерживало всеобщее восстание. В подобной обстановке трудно предложить какую–то позитивную стратегию. Великобритания не сомневалась, что по окончании войны она будет находиться в лагере победителей - но справедливо опасалась оказаться там в качестве младшего партнера. Оставалось надеяться на неожиданную и громкую победу, но руководство страны не представляло, где и как будет одержана эта победа.
Соединенные Штаты только приступили к развертыванию своих сил. Они также не знали, где и как будут одержаны решающие победы, но в самих победах не сомневались, несмотря на полную потерю инициативы и совершенно неожиданную утрату контроля над Тихим океаном. Американская стратегическая концепция была проста: поддерживать равновесие между Европой и Азиатско - Тихоокеанским регионом, чтобы войны на Западе и иа Востоке закончились одновременно и притом не раньше, чем американские силы с решающим эффектом вступят в войну на обоих театрах военных действий.
Япония не собиралась участвовать в тотальной мировой войне и не имела для этого сил. Ее стратегическая линия сводилась к тому, чтобы обменять достигнутые к весне 1942 года результаты (Индонезия, Филиппины, Малайя) на мир, который был бы лучше довоенного хотя бы в одном отношении - в отношении обеспечения Японии нефтью и продовольствием.
Наконец, Германия. Поражение на Восточном фронте было очень тяжелым, но, по мнению высшего руководства Рейха, оно еще не носило фатального характера Советский Союз был не менее обескровлен предшествующими боями и потерями, так что шансы на тотальную победу на Востоке еще сохранялись. Американцы смогут развернуть силы в Европе только через два–три года - если они вообще сумеют создать внушительную сухопутную армию и перебросить ее через океан. За это время необходимо вывести из войны Советский Союз или Великобританию. Может быть, даже обоих.
Если же это не удастся, надо, по крайней мере, продержаться до прихода американцев и ссоры между союзниками - а что такая ссора произойдет, Гитлер был совершенно уверен. Собственно, в этом фюрер не ошибся, хотя ни Рейху, ни ему лично это уже не помогло.
В возникших условиях необходимо было стабилизировать положение на Восточном фронте, имея в виду весенний переход в новое наступление, хотя в декабре 1941 года нельзя было ответить на вопрос: где, какими силами и с какими целями вермахт вновь сможет наступать? Превосходство в численности утрачено, имеющиеся ресурсы приходится распределять между всеми войсками - то есть на каждую дивизию их в среднем приходиться меньше, чем к началу "Барбароссы". Армий на фронте хватает, но они потеряли былую подвижность. Значит, вместо молниеносной войны придется вести затяжную коалиционную войну.
Выводов из этого следует два. Во–первых, отныне придется делать упор не на оперативное, а на тактическое искусство. Теперь немцам придется выигрывать сражения не грандиозным марш–маневром сравнительно небольших, но высокомобильных соединений с перехватом вражеских коммуникаций глубоко в тылу, а "переигрыванием" противника на тактическом уровне. Фактически это означало возврат к уровню Первой Мировой войны. Если русские будут воевать так же, как они воевали в ту войну, у немцев имелся хороший шанс даже при численном превосходстве противника - которого Сталину достичь пока не удалось.
Неявным следствием из сказанного выше была необходимость кардинальной реорганизации танковых войск. Теперь вместо крейсерских танков немцам требовались пехотные - не предназначенные для дальних рейдов, но зато хорошо защищенные и вооруженные, способные прорывать оборону врага и бороться с его танками. Уже в апреле 1942 года состоялись испытания двух прототипов нового тяжелого танка прорыва Pz. IV "Тигр"; в конце лета на фронт прибыли первые опытные образцы этой машины - и не куда–нибудь, а под Ленинград, где применение танковых войск не предполагалось. В мае был выдан заказ на проектирование универсального среднего танка Рг^ "Пантера", в сентябре прототип был выведен на испытания - силуэтом он удивительно напоминал Т-34 образца 1942 года…
Вывод второй - союзники Германии должны были увеличить свои воинские к контингенты в России. Румыны должны были вновь отправить на русский фронт как минимум две армии, венгры - как минимум одну. Финнов следовало побудить к более активным действиям, а Муссолини убедить развернуть итальянский экспедиционный корпус до полноценной армии, направив в его состав лучшие моторизованные и танковые войска Качеством итальянских танков никто не обольщался, а вот автотранспорт и артиллерия у "макаронников" были вполне приличными даже по немецким меркам. Но для согласия Муссолини требовалось активизировать действия немецкого "Африканского корпуса" в Киренаике.
Очевидно, что высадку в Англии отныне следовало считать абсолютно невозможной, но в распоряжении германского флота находилось почти все побережье Франции. В Первую Мировую войну немецкие адмиралы могли только мечтать о столь идеальных стартовых условиях для подводной войны. То есть необходимо было увеличить выпуск подводных лодок.
После контрнаступления советских войск под Москвой немецкая большая стратегия выстроена на компромиссе между желаемым и возможным. В 1942 году вместо линейной и ясной "войны ОКХ" Германия будет вести гораздо более сложную и многофакторную "войну ОКБ". В России, в Норвегии, на Атлантическом океане, на Средиземном море и в Африке. Такая война требует хорошего стратегического мышления, по определению многовариантна и вообще гораздо интереснее любителям альтернативной истории…
I
Боевые действия в Северной Африке навсегда останутся связанными с именем Эрвина Роммеля, наиболее знаменитого танкового командира Второй Мировой войны. Правда, возникает вопрос: следует ли считать его еще и лучшим? Но факт остается фактом: в течение двух лет Роммель, с изумительным искусством используя свои совершенно недостаточные силы, оспаривал господство союзников в Ливии и даже угрожал Египту и странам Среднего Востока.
ОКХ всегда относилось к войне в Африке как к сугубо политическому мероприятию, связанному с необходимостью оказать помощь итальянскому союзнику - в 1942 году за эту помощь Муссолини придется расплачиваться целой армией, которая будет отправлена на русский фронт, где и погибнет зимой почти целиком. Соответственно, Гальдер рассматривал каждый батальон, отправляемый в Африку, как потерянный для войны с Россией.
На самом деле ОКВ тоже не относились к этому театру военных действий достаточно серьезно. Немцам понадобилось более полугода на то, чтобы хотя бы обозначить свои цели в Средиземноморье. Понятно, что завоевание для Муссолини "Африканской империи" в составе Ливии, Египта,
Судана, Эфиопии, Сомали (а заодно Адена) не входило в список приоритетных задач германского командования. Но захват Суэца на 8000 миль удлинял путь английских судов из Индии на Британские острова - что было эквивалентно уменьшению используемого союзниками тоннажа в несколько раз. Ни во Вторую Мировую войну, ни даже в Первую германские подводные лодки и мечтать не могли о таком результате.
Вторым призом была нефть. В 1941 году Ближний Восток еще далеко не приобрел той роли, которую ему предстоит сыграть в военных конфликтах второй половины XX столетия. Тем не менее в Ираке и Иранском Абадане добывалось 11 миллионов тонн нефти ежегодно. Примерно столько же давали скважины Плоешти - но их продукцию Рейху приходилось до поры до времени делить с итальянцами. Великобритания пережила бы потерю иракской нефти, но экономическое положение Германии от этого заметно улучшилось бы. Главное же - возникала новая коммуникационная линия, позволяющая питать операции на Среднем Востоке, а при необходимости в Индии или в Закавказье.
Наконец, укрепление позиций "Оси" в Леванте способствовало бы сохранению контроля правительства Виши над Сирией и Алжиром. Сами по себе проблемы маршала Петэна вряд ли волновали руководство Рейха, но популярный генерал де Голль, ставший лидером "Свободной Франции" и получивший прямую поддержку Великобритании, медленно и методично брал под свою руку (то есть вручал сэру Уинстону) французские заморские территории. Поскольку отношения Германии с правительством Виши складывались вполне благополучно, речь шла о том, кто будет контролировать французскую колониальную империю.
Если добавить к вишистским владениям итальянские притязания, японские замыслы и протектораты Рейха, вырисовывается территория, сравнимая с Британской колониальной или Американской неоколониальной империей времен их расцвета. Это, конечно, не мировое господство, но значительный шаг в нему - и почти несомненная победа в мировой войне (в которой, напомним, в конце 1940‑го и начале 1941‑го еще не участвуют ни СССР, ни США). А ключевой позицией, захват которой гарантирует дальнейшие приобретения, оказывается Египет - Александрия и Суэц.
Для руководства ОКХ, приученного в послеверсальские годы считать деньги и дивизии, подобные размышления лежат за границами рационального мышления - в области фантазий, химер и эмоций. ОКБ и сам Гитлер смотрели на мир более широко. Но, может быть, именно поэтому они с большой настороженностью относились к африканской авантюре Муссолини и были совершенно не готовы развертывать на Средиземноморском театре значительные германские силы.
В отличие от многих историков, упрекающих А. Гитлера за то, что тот не понял значения Египта как важнейшего звена Британской империи и "ключа к Ближнему и Среднему Востоку", фюрер германской нации, несомненно, помнил о судьбе египетского похода Наполеона Бонапарта.