Черчилль прибыл в Берлин – на начинающуюся Потсдамскую конференцию – не позднее 16 июля 1945 года и сразу же совершил поездку по разрушенному Берлину. В своих мемуарах о войне, впервые изданных в 1950 году, в главе "Потсдам" Черчилль описывает в том числе и эту свою "экскурсию" победителя по столице побеждённых.
В то время разведение союзных и советских войск по обусловленным зонам ещё не было произведено, да и с зонами было не всё ясно. Соответственно, союзники не были пока впущены нами в Берлин. Мы тогда были полными и единовластными хозяевами в германской столице, и всё и везде Черчиллю могли показывать лишь советские представители. Они-то Черчилля всюду и сопровождали. И Черчилль вспоминал, как он и его спутники долго бродили среди полуразрушенных коридоров и залов имперской канцелярии, а потом, продолжает Черчилль, "сопровождавшие нас русские повели нас в бомбоубежище Гитлера".
Черчилль спустился в самый низ и увидел комнату, в которой покончили с собой Гитлер и Ева Браун, а когда он поднялся наверх, ему "показали место, где сожгли его труп". "От осведомлённых людей мы услышали самый подробный рассказ, какой можно было услышать в то время (жирный курсив мой. – С.К.) об этих финальных сценах", – заключал сэр Уинстон.
Английский премьер – не сотрудник "СМЕРША", он подписки о неразглашении военных и государственных тайн СССР не давал. Так что Черчилль, узнав от русских о сожжении трупа фюрера, мог бы тут же оповестить о сенсации прессу. Однако не оповестил.
С другой стороны, среди сопровождавших Черчилля русских не было ни одного, кто стал бы почём зря болтать языком с Черчиллем только для того, чтобы угодить ему и понравиться. А раз так, сообщать англичанам о смерти фюрера, указывать место его сожжения и рассказывать "о финальных сценах" они могли только с санкции вышестоящего руководства. Учитывая ранг "экскурсанта", исходную санкцию на откровенность с ним советских "гидов" мог дать лишь Сталин.
Но Черчилль, повторяю, почему-то не стал сразу "звонить" о том, что ему сказали русские, на всех углах Берлина, на пресс-конференциях и в лондонском Гайд-парке.
УЖЕ в ходе Потсдамской конференции, на её 11-м заседании 31 июля 1945 года, при обсуждении вопроса о суде над главными военными преступниками произошёл интересный обмен репликами между Сталиным и сменившим Черчилля новым английским премьером Эттли.
Молотов сообщил, что советская делегация согласна принять за основу английский проект документа, но предложил дополнить его после слов "главные военные преступники" словами: "Такие, как Геринг, Гесс, Риббентроп, Розенберг, Кейтель и другие". Эттли затруднился ответить положительно и началось обсуждение.
Далее, по стенограмме:
"Эттли. Я не думаю, что перечисление имён усилит наш документ. Например, я считаю, что Гитлер жив, а его нет в нашем списке.
Сталин. Но его нет и в наших руках.
Эттли. Но вы даёте фамилии главных преступников в качестве примера.
Сталин. Я согласен добавить Гитлера (общий смех), хотя он и не находится в наших руках. Я иду на эту уступку (Общий смех)…"
Смех-то был общим, но вряд ли все присутствующие понимали всю тонкость и юмор ситуации.
К тому времени Сталин знал, что Гитлер мёртв. И поскольку фюрер находился уже в руках Господа Бога, в русских руках он находиться не мог. О чём Сталин всем открыто и заявил.
Сталин не стал прямо разубеждать Эттли относительно его уверенности в том, что Гитлер жив, но Эттли – если бы обладал острым умом – мог бы и сам сообразить, что если Гитлера нет в предлагающемся русскими списке, то в СССР не считают, что Гитлер жив.
Фактически Молотов, предлагая список, куда не был включён Гитлер, дал прямое основание для такого, например, вопроса Эттли, или нового президента США Трумэна, или государственного секретаря США Бирнса, или английского министра иностранных дел Бевина: "Маршал Сталин, а почему в Вашем списке нет главного военного преступника – Гитлера? Не означает ли это, что у Вас есть точные сведения о том, что Гитлера уже нет в живых?"
Сталин в подобной ситуации тонкий момент уловил бы и напрашивающийся на язык вопрос задал бы. Сталин ведь был редким умницей. Он, скорее всего, такого вопроса от "коллег" и ожидал. И, возможно, предлагая устами Молотова дополнение к английскому документу, Сталин проводил своего рода тест мыслительных способностей нового английского премьера, нового американского президента и их ближайших сотрудников.
А, возможно, Сталин про себя и посмеивался: он ведь обладал тонким чувством юмора, не понимая шуток лишь тогда, когда они задевали его достоинство как вождя и главы России. Если бы его собеседники "соль" ситуации уловили и нужный вопрос задали, вряд ли Сталин уклонился бы от прямого ответа. Он бы его дал.
А почему бы и нет?
Но коль уж вы, товарищи буржуи, туповаты, то не товарищу Сталину вас просвещать.
Из военной "Большой тройки" к тому времени только Сталин сохранил свой статус. Рузвельт умер, Черчилля англичане "прокатили" на выборах. Новые главные партнёры Сталина по сравнению с усопшим Рузвельтом и ушедшим Черчиллем были людьми настолько меньшего калибра во всём, что Сталин не мог не относиться к ним именно с юмором. И, похоже, этот момент тонко и скрыто проявился в описанной выше коллизии.
Есть и ещё одно обстоятельство, позволяющее предполагать, что те, кому надо на Западе, в реальном масштабе времени были извещены нами о смерти Гитлера. Доказательством является то, что "не отысканный" Гитлер так и не фигурировал в "нюрнбергском" списке главных военных преступников, хотя тоже "не отысканный" Борман туда попал, потому что его судьба была неизвестна тогда и нам, в СССР.
Напомню, что главными обвиняемыми на Нюрнбергском процессе были присутствовавшие на нём и приговорённые к смертной казни Геринг, Риббентроп, Кейтель, Кальтенбруннер, Розенберг, Франк, Фрик, Штрейхер, Заукель, Йодль, Зейсс-Инкварт, а также отсутствовавший на процессе и приговорённый к казни заочно Борман.
Гесс, Функ и Редер были приговорены к пожизненному заключению, Ширах и Шпеер – к 20 годам, Нейрат – к 15, Дёниц – к 10 годам тюрьмы. Лей покончил самоубийством, дело разбитого параличом Круппа было приостановлено, Фриче, Папен и Шахт были оправданы.
Геббельс покончил самоубийством сразу после смерти Гитлера… Гиммлер, случайно арестованный американцами после окончания войны, тоже покончил самоубийством, а возможно, был "втихую" и убит: его присутствие на Нюрнбергском процессе было бы для США особенно неудобным, если вспомнить "восемнадцатое мгновение" весны 1945 года.
То есть на скамью подсудимых в Нюрнберге была посажена вся наличная "головка" Рейха, включая считавшегося "в бегах" Бормана, "сидевшего" на этой скамье символически. Но тогда логично было бы судить заочно и Гитлера, если бы он тоже числился руководством, а не прессой союзников "в бегах", как и Борман.
Гитлер возглавлял Рейх, он должен был возглавить и список главных военных преступников. Но, как видим, не возглавил. Судя по этому, Сталин поделился-таки имеющейся информацией с компетентными западными кругами… Но поделился не в официальном, а в "рабочем" порядке, не считая нужным подыгрывать падкой до сенсаций западной публике и той западной журналистской братии, которая, учуяв "жареное", теряла всякое достоинство и в поисках "клубнички" лезла на столы, под столы и чуть ли не в трусы.
Вся эта шушера уважения не заслуживала, и Сталин не мог не относиться к ней с глубочайшим презрением. Так зачем тогда, спрашивается, Советскому Союзу надо было потрафлять склонности кое-кого на Западе к нездоровым "сенсациям"? Тем более, что особого-то секрета судьба Гитлера не представляла. Мы, по признанию самого Черчилля, сообщили о ней Черчиллю прямо на месте событий. В реальном масштабе времени.
А то, что не стали об этом "звонить" на весь свет? Ну, в то время у советских была собственная гордость, и вряд ли надо было уделять много внимания такому мелкому – к тому времени – вопросу, как смерть Гитлера.
В СССР ведь за сенсациями не гнались. В СССР их предпочитали создавать: выстояв в 1941-м и 1942-м, единолично взяв Берлин в 1945-м, в считаные годы восстановив разрушенную страну, взорвав первую атомную бомбу в 1949-м и водородную – в 1953-м, запустив в 1957 году первый в мире Искусственный спутник Земли и первого в мире космонавта в 1961-м…
Вот почему без лишнего шума, без репортёрских блицев и без сенсационных шапок в газетах оперативная группа КГБ СССР 4 и 5 апреля 1970 года провела в районе города Магдебург мероприятие "Архив".
В соответствии с планом мероприятия, утверждённым в Москве 26 марта 1970 года, на территории военного городка на улице Клаузенерштрассе (бывшая Вестендштрассе) возле дома № 36 в ночь с 3 на 4 апреля было произведено "вскрытие захоронения останков военных преступников" – того, что осталось от Гитлера, Евы Браун и четы Геббельсов…
До утра 5 апреля 1970 года ящик с останками находился под охраной оперативных работников, а утром останки были уничтожены. В рукописном акте, подписанном начальником Особого отдела КГБ воинской части полевая почта 92626 полковником Коваленко, было сказано:
"Уничтожение останков произведено путём их сожжения на костре на пустыре в районе г. Шенебек в 11 км от Магдебурга.
Останки перегорели, вместе с углем истолчены в пепел, собраны и выброшены в реку Бидериц, о чём и составлен настоящий акт".
Так была поставлена последняя точка в истории, которая началась 30 апреля 1945 года в подземном бункере имперской канцелярии после конца жизни Адольфа Гитлера.
ОДНАКО в бункере фюрера ещё до того, как там прозвучали выстрелы, раздавался также стук пишущей машинки Траудль Юнге. И на этом факте не мешает остановиться…
В 1964 году "Издательство политической литературы" выпустило небольшую книгу Льва Безыменского "По следам Мартина Бормана", где были и такие строки: "В первые послевоенные годы во всех странах мира думали и гадали: существует ли завещание Гитлера? Сначала ответ на этот вопрос был неясен. Теперь положение стало более чем ясным. Да, завещание есть, вдобавок их несколько…"
У Льва Безыменского неопределённое числительное "несколько" почему-то становится синонимом точного числительного "два", поскольку далее Безыменский сам же сообщает о наличии всего двух завещаний Гитлера: личном и политическом. Вот о втором документе далее и речь… Безыменский безосновательно называет его "бездарным и фанфаронским" и утверждает, что "из "завещания" мир должен был узнать, что, оказывается, Гитлер войны не хотел, что он пал "жертвой международного еврейства" и "большевиков"…"
Насчёт первого обвинения всё верно, второе же утверждение – не более чем ложь!
Выдержки из политического завещания Гитлера, составленного им в бункере рейхсканцелярии накануне самоубийства, ниже цитируются по тексту, помещённому в томе 15 (4–5) издания 1995 года "Русский архив: Великая Отечественная: Битва за Берлин (Красная армия в поверженной Германии)", издательство "ТЕРРА" совместно с Институтом военной истории МО РФ. Источник, как видим, солидный.
Так вот, в политическом завещании Гитлера слова типа "евреи", "еврейство" и т. д. встречаются 7 (семь) раз. Слово "большевики" – ни разу. И здесь есть над чем подумать…
Конец апреля 1945 года… Самый трагический момент судьбы Гитлера: он диктует своё политическое завещание. Момент, когда бумаге поверяются самые заветные – в буквальном смысле слова – мысли и чувства. И в этот момент истины Гитлер о большевизме не упомянул даже намёком.
За сутки до смерти, 29 апреля 1945 года в 4.00 утра, при свидетелях, Йозефе Геббельсе, Мартине Бормане, Вильгельме Бургдорфе и Гансе Кребсе, Адольф Гитлер скрепил своей подписью политическое завещание.
Привожу его фрагмент:
"Это неправда, что я или кто-то другой в Германии хотели войны в 1939 году. Её хотели и её устроили исключительно те международные государственные деятели, которые или были еврейского происхождения, или работали в интересах евреев. <…> Пройдут столетия, но из руин наших городов и исторических памятников будет возрождаться ненависть против того, в конечном счёте, ответственного народа, которому мы всем этим обязаны: международному еврейству и его пособникам. Ещё за три дня до начала немецко-польской войны я предложил британскому послу в Берлине решение немецко-польских проблем…. Но оно было отвергнуто, так как круги, задающие тон в английской политике, желали войны частично из-за выгодных сделок, частично подгоняемые организованной международным еврейством пропагандой. Но у меня не осталось никакого сомнения в том, что если народы Европы будут опять рассматриваться только как пакеты акций этих денежных и финансовых заговорщиков, то тогда к ответу будет привлечён и тот народ, который является истинным виновником этой убийственной войны: еврейство!.."
Последними словами завещания были:
"Я обязываю руководство нации и подчинённых, прежде всего, к неукоснительному соблюдению расовых законов и к беспощадному сопротивлению мировому отравителю всех народов – международному еврейству".
Столицу Рейха штурмовали люди, осенённые знаменем Ленина – Сталина. Именно Россия большевиков привела фюрера к последнему росчерку пера. Тем не менее у него, отринувшего общий с ними путь противостояния силе Капитала, не сдержавшего договора с ними, обвиняющих слов для большевиков не нашлось. Их за него дописали послевоенные "стенографы" типа Безыменского, который утверждал: "В своём завещании Гитлер поминает не только международное еврейство, но и его пособников! … Под пособниками он и имел в виду большевиков".
Однако это не может быть так, во-первых, потому, что если бы фюрер имел в виду большевиков, то он бы прямо о том и сказал: чего ему было стесняться накануне смерти!? Во-вторых, из контекста ясно, что под пособниками здесь имеются в виду круги, задающие тон в английской политике, которые желали войны.
И ведь таковые круги, действительно, имелись по обе стороны океана. И по ту сторону океана они были даже многочисленнее, сплочённее и могущественнее, чем по эту. И упомянутое фюрером предвкушение "выгодных сделок" эти круги не обмануло. В ходе Второй мировой войны над Америкой постоянно шёл второй в двадцатом веке золотой "дождь" из "туч", собиравшихся в Европе из слёз, крови и дыма пожарищ. Первый такой "дождь" пролила над Америкой Первая мировая война, как и Вторая мировая война, организованная всё той же Америкой. Так что заменять слово "пособники" словом "большевики" мы не вправе.
И вот тут начинается самое интересное!
Далее цитируется ряд показаний высокопоставленных деятелей Рейха или лиц, самим служебным положением близко поставленных к личности фюрера и попавших в советский плен. И эти показания – одно удивительнее другого!
Начнём с заявления личного представителя гросс-адмирала Деница при ставке Гитлера, вице-адмирала Фосса, которое было передано Фоссом 2 мая 1945 года командующему 3-й Ударной армией генерал-полковнику Кузнецову.
Фосс писал:
"В последние дни перед кончиной фюрера неоднократно говорилось о том, является ли наилучшим исходом для Европы ориентация на Англию и Америку, или на Россию (жирный курсив везде мой. – С. К). Фюрер видел в маршале Сталине наиболее сильного из своих противников и в последние дни в разговорах со мной часто высказывался о суровой и не способной на компромисс волевой личности этого противника. Поскольку он вследствие полного прекращения связи в течение последних 14 дней не смог сообщить гросс-адмиралу об этом изменении своих взглядов, несмотря на то, что была сделана попытка через курьеров передать соответствующее извещение, фюрер незадолго до своей смерти поручил мне лично передать эту точку зрения своему преемнику – гросс-адмиралу Деницу…
Я был особенно предан фюреру и гросс-адмиралу. Ввиду того, что гросс-адмирал счёл бы неизвестное ему волеизъявление, переданное каким-либо другим лицом, провокацией, сам же он как моряк до сего времени в политическом отношении ориентировался на запад, я считаю необходимым информировать его лично и прошу дать мне возможность в сопровождении русского офицера ориентировать его.
Я хотел бы при этом сообщить ему последние слова благодарности фюрера за его и мою верность и описать последний час [(фюрера)] так, как я сам его пережил.
Прошу это заявление не опубликовывать.
P.S. <ранее уже приводился. – С. К.>
Вице-адмирал ФОСС
Перевёл:
Нач. следственной части РО
(разведывательного отдела, – С. К.)
штаба 3-й Ударной армии
капитан АЛЬПЕРОВИЧ
Верно: пом нач. по использованию
опыта войны штаба 3-й Ударной армии,
гвардии капитан ДМИТРЕНКО".
Поскольку никаких переговоров с Деницем, назначенным Гитлером в своём политическом завещании новым канцлером Рейха, вести никто не собирался и никакого политического значения и веса позиция гросс-адмирала уже не имела, заявление 48-летнего вице-адмирала Ганса Эрика Фосса осталось без последствий.
Однако оно было. И оно было не единственным свидетельством пересмотра Гитлером в апреле 1945 года своей позиции относительно России и Сталина.
Так, 17 мая 1945 года личный адъютант фюрера Отто Гюнше дал обширные показания, из которых приведу лишь важную для нас сейчас небольшую часть:
"… Дверь в личные комнаты фюрера была немного приоткрыта, и оттуда исходил сильный запах миндаля (цианистый калий). Я заглянул в дверь, но внутрь не вошёл, а опять направился в комнату для совещаний. Там уже был также генерал-майор войск СС Монке… Я слышал, что рейхсляйтер Борман во что бы то ни стало хотел попытаться пробиться к гросс-адмиралу Деницу, чтобы ознакомить его с последними мыслями фюрера перед его смертью. Я не знаю, о каких мыслях шла речь… Затем ко мне подошёл генерал-майор войск Монке и сообщил, что на основании высказываний фюрера без него лишь сотрудничество с Россией может до некоторой степени сохранить Германию. <…>
Штурмбаннфюрер СС Гюнше
Перевёл:
пом. начальника следственного отдела
Разведуправления Генштаба
Красной Армии
гвардии капитан Широков".
А вот извлечение из собственноручных показаний самого́ 34-летнего командира дивизии "Адольф Гитлер", начальника Центрального района обороны берлина Вильгельма Монке, данные им в Москве 18 мая 1945 года:
"… Слово взял генерал Кребс… Он сказал примерно следующее (точных слов я не могу вспомнить):
1) Берлин больше удерживать невозможно…
2) … ни в коем случае нельзя рассчитывать на победу в целом.
3) Недавно фюрер высказал ему примерно следующее: "Единственный человек, с которым Германия, возможно, в состоянии договориться, – это Сталин, ибо он самостоятелен и независим; он с ясной последовательностью осуществляет свои политические и военные цели. Черчилль же и Рузвельт зависимы от своих парламентов и капитализма, политика их неуверенна и неправдива. Однако лично он, Адольф Гитлер, не может договариваться со Сталиным".