"Черчилль и его империя грабят полмиллиарда человек, уродуют завоёванные страны, убивают миллионами, вырезают цвет местных наций, а вы всё думаете, что это милый хитроватый дядька в цилиндре", – с горечью говорил в 1945 году доктор Кумар из Бомбея. И он, конечно, знал, что говорил: Индия тогда ещё была "главной жемчужиной" в короне Британской империи.
О Черчилле написано немало, однако более сжатой и талантливой его характеристики, чем у то ли бомбейского доктора Кумара, то ли у самого А. Б. Покоя, мне не попадалось. Здесь расставлены все точки над истиной: Черчилль и его круг – палачи народов.
Собственно, за варварские бомбёжки мирного населения Германии Черчилля сравнили с Чингисханом даже его собственные соотечественники – военные теоретики Лиддел Гарт и Фуллер.
Однако во всех таких характеристиках полностью отсутствует Черчилль "атомной" эпохи, так что оценку как "атомного" Черчилля, так и само́й начальной "атомной" эпохи можно дополнить…
Появление в мире атомной "бомбы" в корне изменяло проблему мира и войны, и это было осознано уже в 1945 году. Английский профессор Вудворд в своей книге "Some Political Consequences of the Atomic Bomb" ("Некоторые политические аспекты атомной бомбы") писал:
"Война с применением атомных бомб, которые за 12 дней смогут разрушить 12 крупнейших городов североамериканского континента или 12 важнейших городов, оставшихся теперь в Европе, может оказаться для нас слишком большим испытанием. Человечество не исчезнет, но люди, не имея помощи и материальных средств для восстановления, вернутся назад, к чему-то вроде конца бронзового века".
Ничего не скажешь: сказано было верно! Однако отказаться от идеи войны как таковой Запад не мог даже под угрозой возврата в бронзовый (а то и в каменный!) век. А ведь отныне на войну нельзя было смотреть глазами теоретиков и практиков прошлого, теперь уже доядерного прошлого.
В своей первой фазе, в период польской и французской кампаний, только что завершившуюся Вторую мировую войну можно было рассматривать – в русле воззрений давнего немецкого теоретика Клаузевица – как "продолжение политики другими средствами".
Но после начисто сметённых войной Сталинграда и Севастополя, после тысячных пожарищ Белоруссии, Украины и Великороссии, после Гамбурга и Дрездена, после Хиросимы и Нагасаки война начинала видеться, скорее, как финальное и бесповоротное завершение какой-либо цивилизованной политики.
Верно уловивший это генерал Дж. Фуллер нервно констатировал:
"Чтобы довершить… моральный развал, появилась атомная бомба, которая почти с магической внезапностью, в несколько секунд сделала возможным всё то, о чем проповедовали Дуэ и Митчелл (апологеты тотальных "авиационных" доктрин. – С. К.) в течение многих лет. Без атомной бомбы их теория была мечтой. С ней их теория стала самой мрачной действительностью, с которой когда-либо сталкивался человек".
И при этом Запад, тот же Фуллер с Черчиллем, обвиняли в "агрессивности" Сталина.
Что ж, на ум невольно приходит: "Врачу, исцелися сам"! В 1945 году Россия лежала в намного более ужасающих развалинах, чем Германия. Никто в России – от многодетной вдовы-солдатки до генералиссимуса Иосифа Сталина – к новой войне не стремился. Атомное оружие было в распоряжении одних Соединённых Штатов Америки, связанных с Англией "особыми" отношениями. В СССР лишь начинало свою работу Первое Главное управление (ПГУ) – зародыш будущей атомной отрасли.
До первого испытания первой советской атомной бомбы РДС-1 было ещё четыре года: во что тогда на Западе, к слову, никто не верил, однозначно удлиняя этот срок на несколько лет.
"Миролюбивая" Америка производила первые прикидки первых планов атомных бомбардировок СССР. А английский профессор размышлял, можно ли платить опасностью краха цивилизации за возможность "преградить путь Сталину"?
Собственно, путь куда?
Сталин что, рвался к Ла-маншу и Дюнкерку?
Или это Сталин окружал Америку своими военными базами, как это делали янки по отношению к нам?
Всё ведь было иначе! Уже в 1945 году ярко проявилось нежелание Запада сразу же после появления в мире апокалиптичной разрушительной силы отказаться от войны на практике. Например, путём всеобщего и контролируемого разоружения.
Если Запад желал мира – так и предложил бы его в наиболее гарантированной форме мира без оружия!
Если "агрессивным" был Сталин, а Запад был миролюбив, то почему Запад не пожелал поставить Сталина в ситуацию "момента истины" и предложить ему полное поэтапное разоружение?
Уже в 1945 году, после капитуляции Японии.
Пошёл ли бы на это СССР?
Думаю, да, если бы отказ Запада от войны был искренним и реальным, а не иезуитским и фарисейским.
ХОТЯ не в том даже суть, согласился бы на подобный вариант мирового устройства Сталин или нет?
Суть в том, что монополистически "ядерный" – в 1945 году – Запад не то что не предложил полного разоружения безъядерной пока России в виде официальных государственных идей, но оказался не в состоянии выдвинуть подобные предложения хотя бы в виде публицистических тезисов, разработанных политическими мыслителями Запада. Отдельные здравые голоса тонули в хоре осуждения. Все – и Черчилль первый – возносили хвалу бомбе как гарантии против Сталина.
И никто на Западе не сказал: "Отныне война невозможна. Давайте предложим Сталину: пусть он не разрабатывает свою бомбу, а пойдёт вместе с нами к миру без оружия. А в подтверждение наших мирных намерений давайте вернём за океан войска США, давайте начнём одностороннее частичное разоружение. Ведь у нас уже есть абсолютное оружие, а у Сталина его нет. Если Сталин проявит реальную агрессивность, то мы с чистой совестью применим это оружие против Сталина, как применили бы его против Гитлера, как применили его против милитаристской Японии. А если Сталин воспримет идею надёжного мира, то через десяток лет такой мир станет реальностью".
Однако ничего подобного на Западе, даже в виде идей университетских профессоров, сказано не было. Потому что перманентно агрессивным и не желающим отказаться если не от войны, так от военных прибылей был сам Запад.
И только он.
Запад устроил народам две мировые войны, обернувшиеся для элиты Запада усилением богатства, влияния, мощи и – не забудем – в конечном счёте сплотившие национальные элиты различных стран Запада в единую космополитическую элиту, главной заботой которой стало сохранение её неправедных и незаслуженных привилегий.
Поэтому 1945 год, став первым годом мира, одновременно стал и годом начала подготовки Запада к новой войне.
Войне против России.
Что оставалось России, кроме как максимально ускорить свои собственные атомные работы?
Глава 23. "Благодетель человечества" Бернард Барух и Спецкомитет Лаврентия Берии
К ОСЕНИ 1945 года ядерная политика США превратилась в циничную авантюру. И передержки в такой жёсткой оценке нет.
Какая ядерная политика была бы для США реалистичной и рациональной? Очевидно, та, которая обеспечивала бы безопасность, во-первых, непосредственно территории США, а во-вторых, территории их союзников. При таком подходе наличие, совершенствование и разумное наращивание ядерного арсенала США можно было бы расценивать как логичное решение, коль уж США не предлагали миру масштабного разоружения.
Однако Соединённые Штаты начали сразу же наращивать потенциал первого уничтожающего ("внезапного обезоруживающего" и т. п.) удара по СССР. Сегодня это хорошо известно.
Немотивированно агрессивная линия была характерна для "ядерной" политики США и позже, причём она остаётся такой же агрессивной по отношению к России и сегодня.
Тогда же всё разворачивалось так.
В августе 1945 года отгремели первые и последние боевые ядерные взрывы, а с 11 сентября по 2 октября 1945 года в Лондоне прошла первая сессия Совета министров иностранных дел (СМИД) – органа, куда входили министры СССР, США, Великобритании, Франции и Китая.
Военный министр США Стимсон позднее вспоминал, что после его разговора накануне Лондонской сессии СМИД с государственным секретарем Бирнсом сложилось впечатление: Бирнс ожидает, что "бомба, положенная в его карман, будет, так сказать, отличным решением проблемы". Однако СССР оказался "несговорчивым" (определение Бирнса). И руками гоминьдановского Китая Бирнс сессию сорвал.
С 16 по 26 декабря всё того же 1945 года в Москве проходило Совещание министров иностранных дел СССР, США и Великобритании. Кроме прочего, на Совещании было решено внести на I сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединённых наций (ГА ООН) предложение об учреждении комиссии "для рассмотрения проблем, возникших в связи с открытием атомной энергии и других связанных с этим вопросов".
И тут придётся вновь выйти за временные рамки 1945 года в следующий – 1946 год. 24 января 1946 года на I сессии ГА ООН в Лондоне Комиссия по атомной энергии была создана. Она работала над проектами конвенций о запрещении атомного оружия и о создании системы контроля за использованием атомной энергии исключительно в мирных целях.
Однако 14 июня 1946 года на первом же заседании Комиссии по атомной энергии ООН представитель США Бернард Барух внёс в Комиссию план, вошедший в историю под его именем. Сутью плана было создание международного контрольного органа, неподотчётного Совету Безопасности ООН, зато имевшего широчайшие полномочия по контролю и инспекциям.
План Баруха был не то что бы очень уж хитрым. Но подлым и нахальным он был.
Ещё бы!
Все ядерные объекты всех стран-участниц (реально это были, конечно, США и СССР) должны были быть переданы под "международный контроль" с правом доступа на национальную территорию, с нахождением на этой территории штата представителей-инспекторов и т. п. Запрещение же атомного оружия планом Баруха не предусматривалось.
План Баруха в России с самого начала расценили как попытку закрепления атомной монополии США путём американского контроля над советскими атомными работами. И такая оценка была единственно состоятельной.
Вот доказательство…
"Плану Баруха" предшествовал доклад группы экспертов, учёных, политиков и крупных промышленников, известный как доклад Ачесона-Лилиенталя от 28 марта 1946 года. По мнению авторов доклада, вопрос о том, когда прекращать (подразумевалось, конечно, и "надо ли прекращать?") производство атомных бомб, Соединённые Штаты будут решать сами, и это решение не будет иметь прямого отношения к американскому плану контроля.
Позднее Дин Ачесон в письме госсекретарю Бирнсу подтвердил принцип независимости американского атомного оружия от соглашения по контролю уже применительно к "плану Баруха".
СССР на это, конечно, согласиться не мог, и план Баруха ушёл в небытие, а 29 июля 1949 года за ним последовала и сама Комиссия ООН. Однако сама проблема ядерного оружия оставалась, поскольку в мире сохранялось ядерное оружие.
Всё ещё лишь американское….
ПОЭТОМУ уже в 1945 году началось концептуальное осмысление неизбежных последствий и перспектив, связанных с открытием нового вида энергии. Ряд историков атомной проблемы сходится на том, что за точку отсчёта здесь можно брать меморандум физика Лео Сцилларда, направленный президенту США в марте 1945 года.
Что ж, если иметь в виду первый комплекс идей о возможном развитии ядерной проблематики с учетом фактора СССР, то этот меморандум, пожалуй, можно считать начальной постановкой проблемы.
Иногда меморандум Сцилларда оценивают как документ, проникнутый лишь стремлением не допустить военного применения практически готовой атомной бомбы. Так же оценивается и доклад от 11 июня 1945 года, подготовленный комитетом во главе с лауреатом Нобелевской премии, физиком Дж. Франком (плюс ещё два физика – Хьюдж и Сциллард, и три химика – Хогнес, Сиборг и Рабинович). Доклад назывался "Социальные и политические последствия развития атомной энергии" и был направлен военному министру Стимсону.
Впрочем, Стимсон составил и собственный меморандум президенту от 25 апреля 1945 года.
Намерения и Сцилларда, и группы Франка были далеко не пацифистскими. Всё было сложнее, и однозначно конструктивными эти документы назвать нельзя. Если отбросить эмоциональные обороты ("чудовищное оружие", "малейший неосторожный шаг", "катастрофа", "спасти положение" и т. п.), то в них можно было выделить такие главные пункты.
1. Военное использование ядерного оружия стимулирует гонку ядерных вооружений. При этом особую озабоченность вызывает будущий ядерный статус СССР (в котором авторы не сомневались).
2. Выход виделся в более или менее (впрочем, скорее, более, чем менее) жёсткой системе международного контроля за всеми стадиями ядерной деятельности, начиная с добычи урановых руд. Имелся в виду контроль вроде бы по всему миру, однако Сциллард, например, предлагал неограниченные инспекции на территории почему-то конкретно СССР.
Ему же принадлежала идея о создании своего рода штата инспекторов из числа "тайно завербованных русских граждан с гарантиями личной неприкосновенности". Сей пространный эвфемизм легко заменить двумя словами: из числа "предателей и шпионов".
В докладе Франка контроль предлагался на стадии добычи и обогащения урана с последующим строгим учётом каждого фунта и принудительным денатурированием чистого урана (то есть введением в него трудноотделимых примесей, лишающих уран оружейных кондиций).
Но авторы меморандумов помалкивали о том, как быть с уже произведёнными в США оружейными ураном и плутонием. При этом отказа от развития атомных усилий США никто не предлагал. Напротив, расширение этих усилий и обеспечение мирового ядерного лидерства США (в том числе в военном аспекте) предполагалось автоматически.
То есть основные американские концептуальные идеи в ядерной сфере сформировались достаточно рано. И в целом это был курс на ядерную монополию США, на попытки установления контроля над Россией, а также на дискриминацию и ограничение возможностей Советского Союза обрести ядерный статус.
Причём в "ядерной" истории 1945 года есть интересный и ставший известным не так уж давно момент.
Первый ядерный взрыв был произведён в Аламогордо 16 июля 1945 года. А почти за месяц до этого знаменитый французский физик Фредерик Жолио-Кюри, приехав в Москву на юбилейную сессию Академии наук в июне 1945 года, обратился к президенту АН СССР В. Л. Комарову с предложением объединить атомные усилия СССР и Франции.
Впервые он предложил это в конце 1944 года через советского посла во Франции А. Е. Богомолова. В письме на имя Комарова Жолио-Кюри, кратко сообщая о собственных работах и о крупномасштабных работах в США, писал тогда:
"Практическое осуществление их (атомных работ. – С. К.) в относительно короткий срок возможно лишь в большой стране, располагающей сырьём и развитой промышленностью. Во Франции мы располагаем хорошими специалистами…"
Тогда же Жолио-Кюри в беседе с членом-корреспондентом АН СССР Я. И. Френкелем высказал мнение, что "практическое решение проблемы урана по плечу лишь таким большим странам, обладающим огромными ресурсами сырья и высокоразвитой индустрией, как США и СССР". Если бы не высокая репутация француза (и вообще в мире, и в глазах СССР), акцию Жолио-Кюри можно было бы расценить как тонкий разведывательный зондаж. Но так намерения Жолио не расценил у нас никто.
Впрочем, его идея была обречена на бесплодность хотя бы потому, что: 1) её автор безвыездно оседать в СССР намерений не имел; 2) он же сам заявлял, что де Голль будет против сотрудничества с СССР.
Именно в этом духе высказался и Л. П. Берия в сентябре 1945 года в письме И. В. Сталину.
Но показательно то, что уже в 1945 (даже в 1944!) году, ещё до Аламогордо, Хиросимы и Нагасаки, европеец Жолио-Кюри не сомневался, во-первых, в праве СССР на собственное ядерное оружие и подчёркивал, что все его симпатии на нашей стороне. Жолио-Кюри отказывался от предложений США присоединиться к их работам, зато предлагал своё участие в работах СССР.
Во-вторых, французский учёный в 1945 году ясно отдавал себе отчёт, что в обозримой перспективе только Россия может и по всем показаниям должна и имеет право стать второй ядерной державой.
Так зачем же нужны были эвфемизмы американских меморандумов, если за их словами о "любой другой стране" и т. п. стояло фактически одно: "Россия"?
ЕСЛИ БЫ учёные, военные и политики в США думали о стабильном мире, то после обретения и тем более после первого военного использования ядерного оружия у Соединённых Штатов было, как и позднее, два конструктивных варианта поведения.
Первый…
Не кто-либо, а США должны были предложить миру, и прежде всего России, следующий план, например, того же Сцилларда, сохранивший свою формальную структуру, но откорректированный, скажем, вот как…
США отдают свою территорию под неограниченный международный контроль с предоставлением права СССР тайно рекрутировать граждан США для инспекторских функций при "гарантии их личной неприкосновенности".
А почему бы и нет?
Честный подход предполагает равные права для обеих сторон.
Далее, США заявляют о полном сворачивании атомных работ… Сворачивают их, под контролем СССР взрывают свой ядерный арсенал в пустынных районах Земли, а потом соглашаются на тотальную инспекцию всех сфер экономики и вооружений для того, чтобы мир убедился в полном запрете атомной "военной" энергии.
И только после этого (или на последних этапах реализации этого проекта) вводится такой же всеобъемлющий контроль за сворачиванием атомных работ в СССР, и вводится такой же жёсткий тотальный контроль за соблюдением запрета на территории СССР.
На подобной договорной базе можно было заняться расконсервацией атомных исследований, придав им международный и мирный характер.
Вот что Америка должна была предложить России, чтобы обеспечить тотальный безъядерный мир.
Или ядерный мир, но только с мирной ядерной энергией, при добыче и использовании урана и других расщепляющихся материалов под жёстким международным контролем.
Возможен был и второй вариант…
США сохраняют атомное оружие. Но они создают, далее его не наращивая, небольшой ядерный арсенал, признавая за СССР право: а) провести полный цикл атомных работ; б) испытать своё ядерное оружие; в) создать свой тоже небольшой ядерный арсенал. Затем Россия должна была бы договориться с США о замораживании ядерных военных усилий под жёстким международным контролем.
При тенденции к устойчивому обострению ситуации для одной из двух держав со стороны третьих стран США и Россия имели бы право на согласованное увеличение своих ядерных арсеналов одновременно или односторонне, как договорятся.
Однако США и Западу нужна была только их ядерная монополия, направленная против Советского Союза.
В 1945 году США и Запад такую монополию имели.
В 1949 году они её лишились, но это уже совсем другая история, и здесь уместно сказать лишь об её начале, относящемся к 1945 году.
ВОЙНА во многом разрушила результаты созидания тридцатых годов в СССР. В экономическом отношении Россия в 1945 году оказалось отброшенной существенно назад.