Для того чтобы более наглядно представлять, какое разорение наносили непосредственно сами войны, стоит привести пример наиболее крупных из них хотя бы за XIX и начало XX столетий. При этом стоит помнить, что поскольку накопление капитала в России шло медленнее, чем в странах Запада, сходные военные потери обходились ей пропорционально дороже. Так же как северная природа дольше восстанавливается после бедствий по сравнению с южной.
Война 1806–1814 гг.
Победоносная война с Наполеоном закончилась полным расстройством российских финансов: Денежная эмиссия, за счет которой покрывалась большая часть военных расходов, привела к трехкратному обвалу курса серебряного рубля с 1806 по 1814 гг. с 67,5 до 20 коп. Только за 1812–1815 гг. было выпущено бумажных денег почти на 245 млн. руб.; кроме этого, в 1810 и 1812 гг. было произведено повышение и введение новых налогов; были в 2–4 раза урезаны реальные (в серебре) бюджеты всех невоенных ведомств.
Совокупный государственный долг к концу правления Александра I, по отношению к 1806 г., вырастет почти в 4 раза и достигнет 1,345 млрд. рублей, в то же время государственный доход (бюджета) в начале 1820-х гг. составлял всего порядка 400 млн. руб. Нормализация денежного обращения займет более 20 лет и наступит только в 1843 г. с реформами Канкрина и введением серебряного рубля.
Крымская война 1853–1856 гг.
Крымская война была вызвана борьбой за "османское наследство" катящейся к распаду Турции, по словам Николая I, "больного человека Европы", между ведущими европейскими державами. Развал Турции мог привести к тому, что ключи от Босфора и Дарданелл окажутся в английских или французских руках. Но именно через эти проливы прирастала экономическая мощь России: через них шел основной экспорт российского зерна. Указывая на значение проливов для России, Э. Диллон, корреспондент Contemporary Review, писал: "Иностранцам даже трудно понять бедствие России, вызванное прекращением ее вывоза. Хороший урожай, вывоз зерна поддерживают платежеспособность России. Вывоз земледельческих продуктов - источник не только русского благосостояния, но и ее культурного развития…"
Упреждение конкурентов становилось для России вопросом жизни и смерти. Ситуация вокруг Турции постепенно нагнеталась обострением торговых противоречий между растущей и проводящей протекционистскую политику Россией и Англией. Непосредственным поводом к войне (Casus belli) стал религиозный спор с Францией, отстаивающей свою главенствующую европейскую роль. В этом споре славянофилы, по словам Ф. Достоевского, нашли "вызов, сделанный России, не принять которого не позволяли честь и достоинство". С практической стороны победа Франции в этом споре означала усиление ее влияния в Турции, чего Россия допустить не могла.
В результате Крымской войны государственный долг России вырос в три раза, Колоссальный рост госдолга привёл к тому, что даже спустя три года после войны выплаты по нему составляли порядка 20% доходов госбюджета и практически не снижались до 1880-х годов. За время войны было выпущено дополнительно кредитных билетов на сумму 424 млн. руб., что более чем вдвое (до 734 млн. руб.) увеличило их объем. Уже в 1854 г. был прекращен свободный размен бумажных денег на золото, серебряное покрытие кредитных билетов упало в два с лишним раза с 45,1% в 1853 г. до 19,2% в 1858 г. В результате их обмен на серебро был прекращен. Побороть инфляцию поднятую войной удастся только к 1870 г., а полноценный металлический стандарт так и не восстановится до следующей войны. Война, в связи с блокированием внешней торговли, привела к глубокому экономическому кризису ставшего причиной падения производства и разорения многих не только сельских, но и промышленных хозяйств России.
Русско-турецкая война 1877–78 гг.
Поводом к войне стало жестокое, граничащее с геноцидом, подавление турецкими войсками восстания в Болгарии, что вызвало протест в европейских странах, и особенно в России, считавшей себя покровительницей славян. Война началась сразу после того, как Турция отклонила Лондонский протокол, подписанный всеми великими державами Европы, предусматривающий демобилизацию турецкой армии и начало реформ в балканских провинциях.
Накануне русско-турецкой войны министр финансов России М. Рейтерн категорически высказался против нее, в своей записке на имя Государя он показал, что война сразу перечеркнет результаты 20-ти лет реформ. Когда война все же началась, М. Рейтерн подаст прошения об отставке.
Войну с Турцией поддержали славянофилы, один из лидеров которых Н. Данилевский еще в 1871 г. писал: 1. "Недавний горький опыт показал, где ахиллесова пята России <…> Овладения морскими берегами или одним даже Крымом было бы достаточно, чтобы нанести России существенный вред, парализующий ее силы. Обладание Константинополем и проливами устраняет эту опасность…" 2. "Приобретение Константинополя доставило бы <…> выгоду тем, что сконцентрировало бы "две с половиной тысячи верст пограничной линии вдоль побережий Черного и Азовского морей в одну точку". 3. Дало бы свободу прохода через черноморские проливы русского флота". 4. И наконец Константинополь - "Царьград должен быть не столицею России, а Всеславянского союза". К войне с турками, активно в многочисленных статьях призывал и Ф. Достоевский, утверждая, что "такой высокий организм, как Россия, должен сиять и огромным духовным значением", которое должно привести к "воссоединению славянского мира". За войну, но уже с прагматичной точки зрения, выступали и западники, такие, например, как Н. Тургенев: "России для широкого развития будущей цивилизации нужно больше пространств, выходящих к морю". Эти завоевания "могли бы обогатить Россию и открыть русскому народу новые важные средства прогресса… эти завоевания станут победами цивилизации над варварством".
Против войны выступили многие общественные деятели. Например, известный журналист В. Полетика писал: "Мы предпочли донкихотствовать на последние гроши русского мужика. Сами лишенные всяческих признаков гражданской свободы, мы не уставали лить русскую кровь за освобождение других; сами погрязшие в расколах и безверии, разорялись для водружения креста на Софийском храме". По мнению финансиста В. Кокорева: "Историк России будет удивлен тем, что мы растеряли свою финансовую силу на самое, так сказать, ничтожное дело, отправляясь в течение XIXстолетия, по два раза в каждое царствование, воевать с какими-то турками, как будто эти турки могли прийти к нам в виде наполеоновского нашествия. Покойное и правильное развитие русской силы, в смысле экономическом и финансовом, без всяких походов под турку, говоря солдатским языком, порождавших на театре войны человекоубийство, а дома обеднение в денежных средствах, произвели бы гораздо больше давления на Порту, чем напряженные военные действия".
О. Бисмарк утверждал, что "[сырая непереваренная масса Россия] - слишком тяжеловесна, чтобы легко отзываться на каждое проявление политического инстинкта. Продолжали освобождать, - и с румынами, сербами и болгарами повторялось то же, что и с греками… Если в Петербурге хотят сделать практический вывод из всех испытанных до сих пор неудач, то было бы естественно ограничиться менее фантастическими успехами, которые можно достичь мощью полков и пушек… Освобожденные народы не благодарны, а требовательны, и я думаю, что в нынешних условиях более правильным будет в восточных вопросах руководствоваться соображениями более технического, нежели фантастического свойства".
По мнению Е. Тарле: "Крымская война, русско-турецкая война 1877–1878 годов и балканская политика России 1908–1914 годов - единая цепь актов, ни малейшего смысла не имевших с точки зрения экономических или иных повелительных интересов русского народа". М. Покровский считал, что русско-турецкая война была растратой "средств и сил, для народного хозяйства совершенно бесплодной и вредной". Скобелев утверждал, что Россия - единственная страна в мире, позволяющая себе роскошь воевать из чувства сострадания. Кн. П. Вяземский отмечал: "Русская кровь у нас на заднем плане, а впереди - славянолюбие. Религиозная война хуже всякой войны и есть аномалия, анахронизм в настоящее время".
Война обошлась России в 1 млрд. руб., что почти в 1,5 раза превысило доходы госбюджета 1880 г. Кроме этого, согласно Сан-Стефанскому договору, помимо чисто военных расходов Россия понесла еще 400 млн. руб. "убытков, причиненных южному побережью государства, отпускной торговле, промышленности и железным дорогам". "Биржевые ведомости" уже в конце 1877 г. в этой связи писали: "Неужели несчастия, переживаемые теперь Россией, недостаточны для того, чтобы выбить дурь из головы наших заскорузлых панславянистов… вы (панславянисты) должны помнить, что камни, Вами бросаемые, приходится вытаскивать всеми народными силами, добывать ценою кровавых жертв и народного истощения".
За время войны 1877–1878 гг. денежная масса увеличилось в 1,7 раза, металлическое обеспечение бумажных денег уменьшилось с 28,8 до 12,4%. Нормализация денежного обращения в России наступит только через 20 лет, благодаря внешним займам и "голодному экспорту", - в 1897 г. введением золотого рубля.
Эпоха империалистических войн
С приближением к XX веку индустриальное развитие России приведет ее в новую эпоху, в которой уже давно находились развитые страны мира, - в эпоху империалистических войн. О приближении этой эпохе еще в 1839 г. провидчески писал А. де Кюстин: "Я… предвижу серьезные политические следствия, какие может иметь для Европы желание русского народа перестать зависеть от промышленности других стран".
До этого Россию от участи колонии Запада защищали суровый климат и необъятные пространства надежнее, чем Атлантический океан индейскую Америку. О. Бисмарк, предупреждая от войны с Россией, говорил: "Это неразрушимое государство русской нации, сильное своим климатом, своими пространствами и ограниченностью потребностей…". Кроме этого, русские достаточно быстро перенимали опыт европейцев, имеющийся разрыв между ними не позволял получить абсолютного превосходства. Период начала колониальной экспансии в Европе, в России вызвал реформы Петра I: "Петр <…> понял, что народ, отставший в цивилизации, технике и в культуре знания и сознания, - будет завоеван и порабощен", - отмечал по этому поводу И. Ильин.
Поэтому, несмотря на то, что Россия была слаба и отстала, война против нее с одной стороны была слишком затратной, а с другой не могла принести ощутимой выгоды. Эксплуатация России и без того осуществлялась экономическим путем. Так, в период индустриализации Германии "экспорт из России в Пруссию возрос с 1861 по 1875 гг. в 5 раз, из Германии в Россию поступало 2/5 всего русского импорта. До 1884 г. 4/5 всех русских займов находилось в руках немцев. Германии до 90-х гг. XIX в. принадлежало до 60–65% ввоза в Россию чугунных отливок, до 50% - железа, 50% - инструментов, до 70% - сельскохозяйственных машин и т.п. Германия снабжала русское железнодорожное и промышленное строительство капиталом, реализуя и размещая на своих биржах облигации русских железнодорожных обществ, акции промышленных компаний, организовывала в России акционерные общества. Облигации первых русских частных железных дорог были почти полностью реализованы на берлинском рынке. Первые русские акционерные коммерческие банки в значительной своей части были основаны при поддержке немецких банков". Исходя из этих фактов, Н. Обухов приходит к выводу, что "на Россию в Германии смотрели как на ближайшую, наиболее удобную полуколонию, на источник сырья, продовольствия, сбыта промышленной продукции".
Западные наблюдатели высказывались гораздо жестче. Так, например, Э. Диллон называл немецкую экономическую политику "германском игом", превратившим Россию в "германскую колонию". По словам Дж. Спарго: "Хладнокровная, безжалостная манера, с которой Германия осаждала Россию со всех сторон, как в Азии, так и в Европе, систематические усилия по ослаблению своей жертвы, его экономическая эксплуатация вызывает в памяти удушение Лаокоона и его сыновей".
Основные противоречия между Россией и Германией касались экспорта русского хлеба. Генерал А. Игнатьев, характеризуя сложившуюся обстановку, писал: "Российская империя Николая I и Александра II систематически онемечивалась, и немцы имели основания смотреть на нашу страну как на собственный "хинтерланд", выжимая из нас все с большей и большей наглостью необходимые для себя материальные ресурсы. Навязанный России и вечно возобновлявшийся хлебный договор, кормивший немцев дешевым русским хлебом, как нельзя лучше характеризовал надетое на царскую Россию германское ярмо".
Экономическое противостояние России и Германии началось с 1877 г., когда Россия для покрытия военных расходов на войну с Турцией стала брать пошлины золотом, что сразу повысило их почти на треть. В 1879 г. германский рейхстаг также пошел на повышение таможенных ставок, почти закрыв германский рынок для иностранной конкуренции во всех главных отраслях промышленности. Правда, эта мера была направлена не столько против России, сколько против Англии, с которой Германия вступала в непримиримую экономическую борьбу.
Обострение отношений началось в 1880-х гг., в результате последовательного повышения Россией таможенных тарифов. Доля Германии в русском импорте постепенно снизилась с 46% в 1877 г. до 27%. В ответ в 1886 г. О. Бисмарк, под предлогом недовольства конверсиями И. Вышнеградского, начал компанию против русских ценных бумаг, что привело к их уходу из Германии, и России пришлось искать новые финансовые рынки. Пик российской протекционистской политики пришелся на 1891 г., когда был введен Общий таможенный тариф, который еще более повысил цены на индустриальные товары, являющиеся основным предметом ввоза из Германии. О. Бисмарк ответил установлением высоких ввозных пошлин на хлеб и другую сельхозпродукцию. "Пошлины эти, - по словам С. Витте, - были направлены главным образом против России".
Вместе с тем время О. Бисмарка подходило к концу. Период внутреннего созревания германской промышленности заканчивался, и экономика ставила Германию перед выбором, о котором писал новый канцлер Л. Каприви: "перед Германией стоит дилемма - либо экспортировать товары, либо избавляться от лишних подданных". Первым шагом на этом пути стал отход Германии от протекционизма, который выразился в заключении в 1892 г. конвенционных договоров, которые привели к созданию некого прообраза среднеевропейского таможенного союза. Поскольку Россия не имела конвенционального договора с Германией, предметы ее ввоза оказались обложены значительно выше, чем однородные из Соединенных Штатов и южно-американских государств: хлеб - на 30%, лес - на 33% и т.д. Доля поставок хлеба из России в хлебном импорте Германии упала в 1891–1893 гг. с 54,5 до 13,9%. Россия ответила установлением двойного таможенного тарифа в 1893 г., предоставив режим наибольшего благоприятствования для стран, пошедших на подписание конвенциональных договоров с Россией (Великобритания, Франция, Голландия, Бельгия, Скандинавские государства и др.) и оставила обычные для стран отказавших России в этом.
В ответ Германия, по словам С. Витте, перешла к "открытой таможенной войне с Россией, увеличив на 50% пошлину с российских товаров. Русское правительство ответило на это увеличением со своей стороны на 50% пошлин с товаров германского ввоза…". Разгоравшийся конфликт, прекратил Вильгельм II, который в начале 1894 г. заявил: "Я не желаю быть втянутым в войну с Россией из-за сотни глупых юнкеров". Под давлением кайзера рейхстаг проголосовал за торговый договор с Россией сроком на 10 лет. После этого Россия быстро урегулировала отношения с другими странами.
А с 1895 г. Вильгельм II начал обрабатывать Николая II в новом направлении. Он предложил кузену взять на себя роль защитника Европы от "желтой опасности" - азиатских орд, которые, по мнению кайзера, несли с собой угрозу миру и безопасности… Он писал: "Я, конечно же, сделаю все, что в моих силах, чтобы в Европе было тихо; я буду охранять Россию с тыла, дабы никто не помешал Вашим действиям на Дальнем Востоке". События подтолкнуло совместное выступление в 1895 г. России, Германии и Франции против колониального продвижения Японии в Китае. В результате обострения отношений с Японией в 1897 г. русский военный флот был вынужден покинуть порт Нанкин, куда он приходил на зимовку, поскольку порт Владивостока зимой замерзал, и искать новый. Россия нашла его у Китая, взяв в аренду на 25 лет военный порт Порт-Артур и прилежащий торговый порт.
Россия оказалась в Китае не первой и не последней, в 1842 г. Англия уже захватила Гонконг и прилежащие провинции; Португалия еще в XVI в. - Макао, с 1887 г. "постоянная оккупация и управление"; Германия в 1897 г. взяла в аренду на 99 лет Циндао; США в 1898 г. захватили Филиппины, Франция - Гуанчжоувань в 1898 г.