Против реквизиций восстало село Цыбулево (8 тысяч жителей) в районе Чигирина. Отряд повстанцев-холодноярцев и восставших Цыбулева на несколько дней захватил Чигирин, а атаманом новой "Чигиринской республики" становится Ильченко. В октябре 1920 года атаман Ильченко вместе со своим отрядом вступил в Степную повстанческую дивизию и вместе с ней ушел из Холодного Яра на Екатеринославщину, где стал атаманом Верхнеднепровского и Криворожского уездов.
В воззвании холодноярских повстанцев четко просматриваются нотки религиозной борьбы против "красных антихристов":
"Подай же руку казаку!
И сердце чистое подай!
И с именем святым Христовым
Мы возродим наш тихий край".
Кровавый террор исповедовали обе стороны. Пленных красноармейцев повстанцы закапывали живьем в землю или, ставя в круг, забивали палками. В атаманских районах широко применялась прилюдная порка шомполами крестьян, уличенных в сотрудничестве с большевиками. В еврейских местечках центра Украины на основе формирований еврейской самообороны создавались добровольческие отряды "красных мстителей" во главе с местными коммунистами. Такие отряды в 100–200 бойцов неожиданно налетали на небольшие села, сжигая хаты "бандитских семей", расстреливая жен и родителей "бандитов", увозя с собой заложников, набранных из "кулацких" хозяйств. Против повстанцев стал работать так называемый "институт ответчиков" - установленный в чрезвычайном порядке институт наказаний за недоносительство, за любую помощь, сочувствие "бандитам". "Ответчиков" ожидали расстрел, заключение в концлагерь, конфискация всего имущества.
В сентябре 1920 года повстанцы разгромили несколько карательных отрядов красных, орудовавших на Чигиринщине. В октябре повстанческие отряды атамана Деркача и Степная дивизия атамана Степового лобовым штурмом захватили Черкассы. На протяжении всего дня, в течение которого повстанцы контролировали Черкассы, расстреливали местных коммунистов и чекистов.
В ноябре 1920 года, после окончания гражданской войны и свертывания фронтов, в распоряжении местных властей появились значительные военные силы для подавления атаманщины. В ноябре–декабре 1920 года карательные отряды "умиротворили" непокорные села Киевщины, введя в них систему "внутренней оккупации". Атаманы повстанцев на зиму распустили большую часть своих отрядов. В лесных землянках, вместе с атаманами, остались только самые непримиримые.
С марта 1921 года началось новое восстание в центре Украины, вновь атаманские отряды гуляли по степным просторам... В одном из чекистских донесений от 16 апреля 1921 года отмечалось: "То, что осталось от прошлогодней кучки контрреволюционных банд Хмары, Ильченко, Деркача, Завгороднего...[49] приблизительно с 15 марта подняло свои головы для восстания против соввласти". В докладной записке начальника Чигиринской милиции начальнику Кременчугской губернской милиции за май 1921 года сообщалось: "В Чигиринском уезде снова поднято контрреволюционное восстание против соввласти предводителями еще прошлогодних банд Хмарой, Деркачом, Ильченко, Завгородним. Большая часть уезда... заполнена действующими бандами, что быстро передвигаются с места на место, вся планомерная работа на местах милиции, исполкомов и комнезамов дезорганизована... Штабы вышеупомянутых бандитов-атаманов расположены в лесах..."
В резолюции совещания по борьбе с бандитизмом указывалось на то, что командиры местных красных отрядов, дабы оправдать свое бездействие, паническое состояние или поражения, иногда преувеличивали силы "бандитов" в 5–10 раз, заявляя, что только в районе Холодного Яра действуют 5–10 тысяч повстанцев. В мае 1921 года органы ЧК только в Чигиринском уезде зафиксировали до 2,5 тысячи политических "бандитов", объединенных в 15 атаманских отрядов. В действительности в лесной "республике Холодный Яр" находилось всего лишь около 500 повстанцев, однако у некоторых из холодноярских атаманов были отдельные конные отряды, рейдировавшие по Центральной и Южной Украине: у Завгороднего - 160 сабель, у Хмары - 150, у Деркача - 100, у Кибца - 100. В Холодном Яру продолжал функционировать главный центр повстанчества трех уездов - Черкасского, Чигиринского и Александрийского - Окружной повстанком.
У повстанческих отрядов были и свои крупные победы, например разгром красного экспедиционного отряда у села Цветное, во время которого на сторону восставших перешел красный командир эскадрона Тимохин и несколько десятков бойцов его эскадрона. Однако в июне–июле 1921 года в рядах повстанцев уже чувствовался надлом, неверие в возможность победы, невероятная усталость. Повстанцы были готовы к поражению и знали, что их ждет смерть или тюрьма...
Глава 4
Атаманы вокруг Петлюры
Уже в апреле 1919 года в советских сводках сформировалось четкое, но несколько ошибочное определение украинского повстанчества как "петлюровского" или "петлюровско-националистического". Современные историки также допускают ошибку, трактуя украинское повстанчество марта–августа 1919 года как "петлюровское". На самом деле с середины февраля этого года (когда Петлюра возглавил Директорию УНР) до августа говорить о каком-то особом петлюровском повстанчестве не приходится. Командование армии УНР до августа 1919 года не утвердило своего систематического влияния, руководства и связи с национально ориентированным антибольшевистским повстанчеством. Только после перехода на сторону Директории Тютюнника, Божко и других атаманов Центральной Украины Петлюра и его стратеги начали устанавливать свой контроль над украинской атаманщиной в тылу красных и белых.
В марте–июле 1919 года до 80 % повстанческих атаманов Украины и атаманы целых повстанческих армий - Махно, Григорьев, Зеленый, Струк, Сатана, Соколовский, Ангел, Заболотный, Коцур - не признавали ни правительства Директории как "слишком буржуазное", ни власть самого Петлюры. Атаманы создавали свою форму власти, которая не вписывалась в систему унифицированной власти Директории.
Большинство атаманов того времени были "советскими атаманами" - выступающими за советскую систему. Но они отвергали советы, созданные большевиками, а боролись за Вольные советы с неограниченными правами местной власти, хотя и с элементами "диктатуры трудящихся". Руководство повстанцами было в руках "левых" конкурентов Петлюры: левых украинских эсеров, социал-демократов "независимых", борьбистов, боротьбистов, анархистов.
В то же время Петлюра, как глава Директории, видел в "атаманщине", разъедавшей структуру Украинской республики, угрозу для своей власти и стабильности режима, опасность погромов и разложения своей армии. В районах, контролируемых Директорией, также возникали "республики безвластия", такие как Теминковская волость на Волыни. О ней летом 1919 года в штаб Петлюры пришла такая информация: "Население не признает никакой власти, считая себя отдельным государством". Вскоре на территориях, контролируемых Петлюрой, появляются Дерманская, Пашковская, Пригоринская, Вытыкивская, Яновская, Летичевская "республики"... В условиях ослабления власти "каждая волость жила сама по себе".
Об отношении Директории к атаманам писал начальник контрразведки армии УНР Чеботарев: "К сожалению, наша власть не издала общего приказа о ликвидации общей "атамании", естественно, военной, а в каждом конкретном случае я получал приказ, в большинстве словесный о ликвидации того или иного "атамана"... А ликвидация была не легким делом, потому что необходимо было разоружать отряд, а потом арестовывать атамана... На Правобережье все атаманы в конце концов оказались у меня под арестом: Биденко, Палиенко, Яценко, Афнер, Святненко, Божко, Заболотный, Ворошилов, Палий и многие другие". Чеботарев также вспоминал: "Было же время, когда я возил в составе своего эшелона арестантский вагон, заполненный атаманами на протяжении пяти месяцев. Были тут Семесенко, Яценко, Палиенко, Биденко, Соколовский, Святненко, Афнер, Божко и другие".
Атаман Ефим Божко был одним из самых ярких атаманов "вокруг Петлюры". Он, как спутник, то приближался к Петлюре, то вскоре отдалялся, чтобы стать его врагом. Непостоянный и изменчивый, самолюбивый и авантюрный, этот атаман-фантазер пытался создать одному ему ведомый проект новой Украины, исходя из романтических образцов эпохи Хмельницкого.
В 1917 году тридцатитрехлетний капитан (по непроверенным данным - подполковник) инженерных войск царской армии, участник мировой войны, георгиевский кавалер Ефим Божко был очарован революцией. Но, записавшись в армию УНР, он был неприятно удивлен тем, что в этой армии оказался не "в чинах". Социалистическая Центральная Рада, опасаясь кадровых старших офицеров, охотнее раздавала генеральские должности партийным социалистам-прапорщикам. Божко принимал участие в боях частей УНР против наступающих красных за Киев, вместе с разбитой украинской армией отступил на Житомир.
В конце февраля 1918 года Божко - старшина Запорожского казацкого полка армии УНР - участвовал в наступлении на Дубны и Полтаву, а в середине апреля вместе с Гордиенковским полком - в походе украинской армии на Крым, в штурме Симферополя и Бахчисарая. Однако славы и чинов в многочисленных походах он не сыскал, а потому был обижен и гетманской властью, которая смогла предложить ему лишь незначительный пост начальника охранной сотни железной дороги Екатеринослав–Синельниково.
В то же время Божко уверовал, что именно ему суждено стать гетманом Украины, "новым Хмельницким", возродить славу казачества. Он буквально носился с идеей возрождения Запорожской Сечи как независимой военно-территориальной структуры с верховной властью кошевого атамана. От директора Исторического музея Екатеринослава, известного историка и собирателя казацких древностей Дмитрия Яворницкого, он потребовал для создания новой Сечи прислать запорожские реликвии и старое казацкое Евангелие.
В ноябре 1918 года Ефим Божко собрал несколько десятков единомышленников, которые провозгласили его кошевым атаманом "Новой Запорожской Сечи" - самозванным правителем Запорожья (территории с неопределенными границами) и кошевым атаманом Запорожского казацкого войска. Тогда же Божко поднял восстание против гетмана Скоропадского на Екатеринославщине.
Вольница Божко обосновалась на острове Хортица на Днепре, где в XVI веке князь Байда-Вишневецкий построил первую Запорожскую Сечь. Хортица занимала выгодное стратегическое положение у Александровска, и Божко мог контролировать не только передвижения по Днепру, но и часть Александровского уезда. Захватив арсенал с оружием, принадлежавший охране железных дорог, Божко вооружил до двух тысяч повстанцев (среди них был и офицер гетманской армии князь П. Оболенский). Для Сечи Божко "находит" бесхозный арсенал: 11 пулеметов, 6 пушек и бронепоезд.
В декабре 1918 года Ефим Божко принял участие в боях петлюровцев против 8-го гетманского корпуса, а затем и против батьки Махно, который тогда стал главнокомандующим советской революционной армией Екатеринославского района. Божко "политически определился": решил поддержать Директорию и Петлюру. 1 января 1919 года казаки Божко совместно с подразделениями атаманов Гулого-Гуленко и Самокиша выбили махновцев из Екатеринослава и восстановили в городе власть Директории. В том же январе Божко решил пробиваться на защиту осажденного советскими войсками Киева. На станции Знаменка эшелоны атамана были остановлены восставшим против Директории атаманом Вирко. Но Божко удалось прорваться к Кременчугу, где еще оставались верные Директории части Запорожского корпуса атамана Волоха.
Но Волох почему-то арестовал Божко - то ли усмотрев в нем конкурента в борьбе за власть, то ли посчитал "красным", то ли просто желая присоединить его отряд к своему корпусу. Однако Божко был предусмотрительным человеком и, зная норов Волоха, приказал своей артиллерии начать обстрел его штаба из всех 11 пушек в случае, если он - Божко - не вернется вовремя из штаба Волоха. После того как заговорила артиллерия, Божко был освобожден.
Вернувшись к своим казакам, атаман решил не выступать на фронт против красных, а уйти в спокойный район - в глубь Украины, в тыловой район Балты, где можно было создавать "запорожское общество". Он мотивировал бегство с фронта необходимостью пополнить свой отряд, закончить формирование "Сечи", но действительной причиной было его разочарование в политике Петлюры и в боеспособности его армии. Божко был взбешен известием об аресте полковника П. Болбочана, в котором он видел лидера военного украинского движения.
Существование "Сечи" в уездном местечке Балта в феврале–апреле 1919 года напоминало съемки фильма, действие которого происходило в XVII столетии. Быт "Сечи" воспроизводил эпоху Хмельнитчины: Божко писал приказы гусиным пером, казаки брили головы, отращивали оселедцы и длинные усы. Атаман ввел единую форму: высокая меховая шапка со шлыком, жупан со стоячим воротником и большими пуговицами, широкие шаровары и широкий пояс. В то же время Божко запретил в "Сечи" играть в карты, пьянствовать, грабить, ввел телесные наказания канчуками (плетками).
Генерал армии УНР Н. Капустянский в книге "Похід української армії на Київ–Одесу в 1919 р." так описал Божко: "Интересная личность, типичный атаманчик высокой марки, к тому же не вполне нормальный, мечтал о гетманстве, естественно, что во главе с собой... За Божко носили булаву (он ее взял из музея имени Поля в Екатеринославе), и он совершил множество разных чудачеств... Его окружал целый отряд авантюристов".
Из Балты Божко стремился контролировать местечки Брацлавщины и Одесской губернии: Саврань, Кодыму, Ананьев, Бирзулу - обширный и отдаленный от крупных городских центров сельскохозяйственный район. Атаман в ту пору не признавал никакой власти и говорил, что "...стал атаманщиком первой категории, как Петлюра!" Создав "Балтскую Сечь" - независимую от Петлюры "республику", Божко вступил в затяжной конфликт с местным крестьянским "атаманом Савранских лесов" Заболотным. Последний во главе отряда в полторы тысячи повстанцев начал войну против Божко. Несколько дней длился штурм Балты, но "Сечи" удалось выстоять, хотя местное население было от этого не в восторге: крестьянам надоели реквизиции на содержание нового "Запорожья".
В апреле 1919 года Ефиму Божко пришлось столкнуться с более сильным противником - атаманом Херсонщины Григорьевым, который тогда, как мы уже говорили, был комбригом Красной армии. Григорьевцы выдавили казаков "Сечи" из Украины в Румынию. Перейдя Днестр, бойцы Божко сдались румынским властям, попросив дать им возможность перебраться в район Каменца-Подольского, где еще сопротивлялась армия Петлюры. Частям атамана удалось перейти из Бендер в Черновцы, а далее на Волынь в распоряжение Петлюры.
Петлюра, простив Божко бегство с фронта, назначил его командиром 2-й регулярной пехотной дивизии Запорожского корпуса. Эта дивизия была воссоздана из 500 казаков "Сечи". Она по численности недотягивала до полка, но Петлюра понимал, что для удовлетворения амбиций Божко его необходимо сделать генералом. Дивизия Божко в составе армии УНР принимала участие во взятии Проскурова и Жмеринки. Но вскоре атаман начал проявлять свою независимость, и Петлюра был вынужден заменить его новым комдивом. Божко, проигнорировав все вызовы в ставку Петлюры, отказался покинуть пост комдива и снова стал анархиствующим повстанческим вождем.
Но Петлюра уже решил ликвидировать атаманство Божко. Контрразведчики тайно захватили его и доставили в штаб Петлюры. Там Божко ставят перед выбором: военно-полевой суд, за которым, возможно, последует расстрел, или отказ атамана от всякой военно-политической деятельности, вместе с передачей верных ему 300 казаков в распоряжение штаба УНР. Во время этих переговоров Божко в пылу негодования попытался выхватить револьвер и застрелить членов штаба. Но начальник штаба армии генерал Василий Тютюнник выстрелил первым и попал прямо в левый глаз атаману. Услышав выстрелы, в вагон штаба ворвались верные Божко казаки и отбили своего командира. Они увезли его подальше от армейских штабов. 5 августа 1919 года "Сечь" была расформирована, некоторые ее бойцы вошли в состав Киевской дивизии Юрия Тютюнника.
К октябрю Божко выздоровел. Он стал походить на одноглазого пирата - потерянный глаз прикрывала черная перевязь. Атаман решил искать справедливости, мечтал снова занять командную должность, опровергнуть наговоры... В то время армия Петлюры отступала под ударами белогвардейцев. Ей как воздух необходимы были новые пополнения, даже не особо надежные. При новой встрече Петлюра вновь простил Божко, сказав: "Бог будет судьей, кто из нас пошел против правды, а сейчас снова формируйте Сечь и спасайте дело". Атаман Божко долго торговался и настоял на том, чтобы после освобождения Украины от красных и белых правительство УНР передало во владение "Сечи" "земли, которые принадлежали когда-то запорожцам".
К ноябрю 1919 года Ефим Божко сформировал новый отряд сечевиков в 500 сабель и штыков и поставил его под знамя Директории. В это время судьба вновь свела Божко и Волоха - двух атаманов-авантюристов, рвавшихся к гетманской булаве. Волох тогда готовил заговор против Петлюры, не сомневаясь в том, что дни правительства Директории сочтены. Ценой предательства и пленения Петлюры группа атаманов - Волох, Божко, Данченко - надеялась купить себе не только свободу, но и теплые местечки в советском командовании или администрации.
Атаман Данченко был послан Петлюрой на Волынь с правами главкома местных повстанцев. Однако в тыл красных он не пошел, а окопался в богатом местечке Любаре, где еще удерживалась власть УНР. С отрядом в 200 штыков атаман Данченко управлял Любаром как диктатор, пока в город не пожаловала Директория.
Божко, обиженный на Петлюру, был даже готов простить Волоху старые обиды. Атаманы-заговорщики подняли мятеж с целью полной дезорганизации армии. Они открыли фронт белогвардейцам, которым достались 24 правительственных вагона с архивами, документацией, деньгами, оружием армии УНР.
2 декабря 1919 года, подняв красный флаг на центральной площади Любара, Божко и Волох направились в штаб армии, чтобы арестовать Петлюру. Но тот за час до мятежа выехал по направлению к польской границе. Атаманам удалось захватить часть казны армии и республики, которую не успел вывезти Петлюра. Судьба казны, кстати, так и осталась неизвестной. Повстанцы разгромили охранную сотню штаба, часть бойцов которой перешла на сторону мятежников. По армии распространился слух о том, что Петлюра расстрелян...
Боясь конкуренции со стороны Божко, атаман Волох убедил его адъютанта-порученца убить своего командира. Спящий Божко был застрелен из собственного оружия. "Зарабатывая очки" у большевиков, Волох частенько хвастался перед красными тем, что уничтожил "одноглазого националиста Божко".
Историк О. Моргун писал, что Директорию сгубило "огромное количество "полковников" непосредственно из прапорщиков и атаманов разного калибра и ценности... от доктора Луценко начиная, через Волоха, Волынца, Зеленого, Шепеля, Данченко, и на батьке Божко с "матерью-Сечью" кончая. Все это, жаждущее власти, иногда развращенное и цинично нахальное в своем своеволии, тянуло Петлюру вниз".