Термин "атаманщина", наравне с "махновщиной", "григорьевщиной", "булаховщиной", вошел в политический обиход в 1919 году. Он не касался атаманов "по-должности" - воевавших в таком звании в казацких формированиях белогвардейцев (донских, кубанских, терских, сибирских, уральских и др.), белоказачьих или петлюровских командиров, имевших звания атаманов. Атаманщина всегда трактовалась как самовластие военщины, которая мешала власти центральных административных структур и подменяла законную гражданскую власть самовластием военной клики, захватившей местную власть путем неприкрытого насилия.
Атаманщина предполагала действия независимого или полунезависимого лидера определенной группы людей по созданию модели милитаристического местного управления. Считалось, что в атаманщине заглавную роль играл "человек с ружьем", которому оружие открывало путь к власти. Однако анализ атаманских моделей, возникших в 1918–1921 годах, показывает, что такое представление превратило атаманщину в политический ярлык, а на самом деле явление, которое десятилетиями называли атаманщиной, гораздо сложнее.
На войне силе может противостоять только сила, а насилию - насилие. Внешне атаманы были воплощением "немотивированного" насилия. Большинство из них, как мы уже говорили, вышли из окопов мировой войны. Пройдя кровавую "школу" войны, они не могли привыкнуть к новой жизни, им хотелось опасности, и рука тянулась к оружию. В годы гражданской войны миллионы бывших фронтовиков испытывали подобный "окопный синдром".
У разнообразных выборных атаманов гражданской в их борьбе за самовластие был главный козырь - любовь, уважение и почитание "подданных" (бойцов отряда, жителей сел или уездов). В этом они черпали свою силу и главный аргумент в переговорах с властью. Атаманы пытались создать свою модель общества, взваливая на себя огромную ответственность и огромный труд.
Атаманы Красной армии позволяли себе сохранять свою точку зрения, утверждая, что это мнение - мнение их подразделения или населения контролируемого района, т. е. воля народа. Атаманы, постоянно подчеркивая свою народность, хотели выглядеть персонифицированным рупором народа, иногда подыгрывая "темным страстям" своего окружения.
Критики - обличители атаманщины 1919–1922 годов были еще и пропагандистами "красной" и "белой" моделей общественного устройства. Исследуя атаманщину, они акцентировали внимание на роли самого командира, когда атаман воспринимался его отрядом как "центр равновесия", центр суда и дисциплины. Конечно, атаманская модель предполагала полное доверие и подчинение "ведомых" бойцов атаману. Но третья "атаманская" модель переустройства общества характеризовалась не только самовластием командира-атамана, но и определенной структурой взаимодействия "атаман–общество". Общество "третьей революции" рассматривалось как федерация отдельных сел и волостей во главе с выборным атаманом - "президентом". В этом обществе атаман, вольный совет (или сельский сход) самочинно перераспределяют землю и имущество односельчан, устанавливают права и обязанности "граждан", их налоги и повинности.
* * *
Одними из первых командиров Красной армии, обвиненных в атаманщине, были Александр Исидорович Автономов и Иван Лукич Сорокин. Сейчас эти имена преданы забвению, а когда-то Автономов и Сорокин, главнокомандующие Красной армии Кубано-Черноморской Советской республики, были "знаменами революции"... Автономов - коренной донской казак, бывший хорунжий 39-го конного полка войска Донского, недоучившийся студент-юрист в "интеллигентном" пенсне и алой черкеске при вызолоченной шашке. Блондин, маленького роста, с претензией на "сильную волю". Сын директора Новочеркасской гимназии, Автономов действительно был образованным человеком, при этом позволял себе многое... Этот странный образ "атамана" был естественным для первых месяцев после Октябрьского переворота.
Он с восторгом встретил не только Февральскую, но и Октябрьскую революцию, а в конце 1917 года был даже арестован в Новочеркасске "как большевик" (хотя никогда не был членом РКП(б)). Власти "вольного Дона" (сторонники белого атамана Каледина) вскоре его освободили как популярную у казаков личность. 10 января 1918 года Кубанская рада[12] в Екатеринодаре арестовала Совет народных депутатов Кубани и группу большевистских руководителей. Тогда же Автономов появился в Миллерово, в штабе командующего советских войск, направленных против донской контрреволюции, Владимира Антонова-Овсеенко[13]. От Антонова-Овсеенко Автономов получил мандат - "ярлык" на создание новой советской армии.
В то же время на историческую арену вышел еще один "красный атаман" - Иван Сорокин. Он был коренным кубанским казаком из середняков - родился 4 декабря 1884 года в станице Петропавловская. Иван учился в военно-фельдшерской школе в Екатеринодаре, но за какие-то провинности (возможно, "за политику") был оттуда изгнан и выслан из Кубанской области. Вернувшись на Кубань, работал фельдшером в станице Кущевской. По мобилизации попал на Кавказский фронт с 1-м казачьим Лабинским полком. Добился направления в Тифлисскую школу прапорщиков, окончил войсковую фельдшерскую школу, вернулся в полк офицером. За храбрость в боях Иван Лукич быстро вырос в чине - стал казачьим сотником. Есаул Сорокин в 1917 году поддержал революции в феврале и октябре, стал членом полкового комитета и вступил в партию эсеров. В начале 1918-го выступил против белогвардейцев, собрав первый красный казачий отряд, который за январь–февраль вырос со 150 казаков до четырехтысячной конной группы. Сорокин был женат на сестре Автономова - Екатерине Исидоровне.
С февраля 1918 года Сорокин был помощником командующего Юго-Восточной Красной армией. 14 марта 1918 года группа Ивана Лукича заняла Екатеринодар, вытеснив из города Кубанскую армию генерала Покровского.
В Екатеринодаре начались бесчинства, грабежи, расстрелы "кадетов и буржуев". Все тюрьмы, казармы, общественные здания были переполнены арестованными. В каждой воинской части действовал свой "военно-революционный суд", выносивший смертные приговоры.
В феврале 1918 года приказом штаба обороны Царицына (ныне - Волгоград) Автономов был назначен командующим Юго-Восточной революционной армией в районе станицы Тихорецкой. Эта армия вскоре стала называться Кубанской Красной армией. Автономов руководил обороной Екатеринодара во время неудачного затяжного штурма города белогвардейцами 9–13 апреля 1918 года. Хотя некоторые исследователи считают, что Автономов был номинальным Командующим, а все решения принимал Сорокин, подписывая приказы за Автономова. Конная группа Сорокина добила части белогвардейцев после гибели их лидера Лавра Корнилова. Сорокин приказал вскрыть свежую могилу Корнилова, вытащить его труп из могилы, сжечь его и развеять прах.
Кубано-Черноморский ЦИК и исполком Екатеринодарского совета с апреля 1918 года конфликтовали с Автономовым и Сорокиным. В Москву была направлена делегация с просьбой об их смещении, в партийных газетах клеймили их имена, обвиняя в потакании грабежам. Автономову и Сорокину вменяли самовольные контрибуции и расстрелы, бомбардировки станиц, кражу тридцати миллионов рублей золотом.
29 апреля был создан Чрезвычайный штаб обороны (ЧШО) Кубано-Черноморской республики. Этот штаб заявил, что ему принадлежит вся военная власть на Северном Кавказе и Автономов у него в полном распоряжении. Александра Исидоровича обвинили в заговоре, в личной диктатуре, в связях с антисоветским подпольем Екатеринодара... Над Автономовым нависла угроза ареста. Тогда же он заявлял: "Добровольцы нас непременно поколотят, несмотря на свою малочисленность, ибо население ненавидит большевиков, а белых оно пока не знает и склонно их идеализировать".
В свое оправдание Александр Исидорович писал: "Постепенно под влиянием всевозможных темных личностей... армия развратилась... Так называемые красногвардейские отряды на самом деле представляли из себя в большинстве случаев банды грабителей и насильников. Часто казачество восставало против подобного произвола... Казачество, привыкнув к дисциплине, недоброжелательно относилось к разнузданным бандам грабителей и на этой почве часто было провоцировано контрреволюционерами... Во время наступления на Таганрог и Ростов все банды так называемых советских защитников из Ростова бросились на Кубань, но их туда не пустили".
На Кубани и в Ставрополье весной 1918-го процветала атаманщина. Советские отряды самозваного командующего Бушко-Жука никому не подчинялись и грабили казаков, бывший казачий хорунжий, а в 1918-м большевик Одарюк также становится самостоятельным атаманом. Такими же "красными" самозванцами были "главнокомандующие" Пронников, Гудков, Яков Балахонов... Григорий (Серго) Орджоникидзе всю вину за "безобразия" возложил на советские части, отступившие с Украины: "Бесчинства этих войск доходили до того, что даже поезда с ценностями государственных банков из Ростова и Екатеринодара, отправленные мною в Царицын, были разграблены по дороге... Часть этих отступающих войск хлынула в Кубанскую область через Тихорецкую, другая же - отступила из Крыма в южную часть Кубани".
Но и при штабе Автономова отиралось множество "темных личностей", таких как, например, американский анархист Макс Шнейдер. Вокруг самого Александра Исидоровича также было множество авантюристов, в том числе будущий белогвардейский генерал атаман Шкуро, которому Автономов, зная его "правые" взгляды, предложил организовать новые казачьи подразделения для борьбы с немецкими частями, высадившимися на Кубани. Фактически Автономов помог Шкуро сформировать не красный, а мощный белый казачий отряд.
Шкуро так вспоминал о быте Автономова: "...роскошный салон-вагон, где стоял богато сервированный и украшенный цветами стол. Автономов любезно встретил нас и познакомил с несколькими находившимися в салоне хорошенькими дамами, которых он назвал сестрами милосердия". По версии Шкуро, Автономов хотел "помирить офицерство с советской властью", "добиться отмены позорного Брест-Литовского мира", поставить генерала Рузского или Радко-Дмитриева на место главкома. Атаман якобы сообщил о том, что "передал Добровольческой армии на станции Тихорецкая несколько составов с вооружением и боеприпасами", а у Шкуро просил гарантировать ему "жизнь и прощение в случае победы Белых войск". Так ли это было на самом деле или же белый генерал хотел показать гнилостность Красной армии, мы, наверное, никогда не узнаем...
Автономов в апрельском конфликте с большевицким руководством не только не потерял свое место, но в мае 1918 года был утвержден главнокомандующим советскими вооруженными силами Кубано-Черноморской республики.
Впрочем, ЧШО отстранил его от командования и назначил "высшим военным руководителем" на Кубани Снесарева, находившегося в Царицыне. Далее события происходили так, как писалось в советском донесении, отосланном из большевистского штаб Екатеринодара: "Бывший главнокомандующий Автономов, смещенный от 19 мая ЦИКом, не подчинился распоряжению, издал приказ об аресте некоторых членов ЧШО и объявил их провокаторами и германскими шпионами, угрожая пойти войною на Екатеринодар (оголив, таким образом, фронт)..." Автономов заявлял: "Если Чрезвычайный штаб не примет тех условий, которые я предложил ему, то прольется кровь, которая падет на головы провокаторов и предателей общего святого дела. Если я не получу ответа к четырем часам дня, то вышлю в Екатеринодар войска для занятия города и для наведения в нем истинного революционного порядка... Будем бороться и на деле выясним, кто является изменником революции".
Автономов бежал из Екатеринодара в станицу Тихорецкую, где находился штаб группы Сорокина. В разговоре по телефону с членом ЧШО А. Турецким Александр Исидорович заявил, что не считает себя смещенным с поста и не будет передавать командование ЧШО, который "...идет за некоторыми лицами, которые не являются даже выборными, делают позорное и кошмарное дело на руку немецким империалистам. Мне придется силою святого оружия заставить понять, до какой гибельной мысли, до какого позора дошла власть Кубанской республики..." Фронтовые части на съезде в станице Кущевской поддержали бывшего главкома, а вот красные войска в Екатеринодаре оказались на стороне ЦИК и ЧШО.
Это было уже объявлением войны! Автономов требовал вывести из Чрезвычайного штаба "проходимцев, которые не являются выборными Кубано-Черноморской республики", разграничить функции исполкома, ЧШО и командного состава. Сорокин предлагал Автономову силой своей группы взять Екатеринодар, разогнать "еврейский УК" и созвать съезд для избрания "народной власти" на Кубани.
Александр Исидорович опасался ехать в Екатеринодар, а члены ЧШО и ЦИКа боялись выехать из Екатеринодара на фронт. И не зря боялись... Представители ЦИКа, прибывшие для переговоров, были арестованы. 23 мая по телеграфу в советские войска Северного Кавказа было послано циркулярное распоряжение: не выполнять приказов Автономова и арестовать главкома. ЦИК Кубано-Черноморской республики и ЧШО объявили атамана изменником и предателем революции: "...поведение Автономова связано с авантюрой и движением германо-гайдамацких банд на вольную Кубань... С целью предания великой рабоче-крестьянской революции... На случай выяснения его преступности он объявляется предателем революции и вне закона".
23 мая 1918 года был образован единый Кубано-Черноморский Совнарком под председательством Абрама Рубина, который также был большим недругом Автономова.
Чрезвычайный комиссар юга России Г. Орджоникидзе приказал Автономову "подчиниться постановлению Штаба обороны, сложить звание главнокомандующего... Всякое противодействие и междоусобица будут рассматриваться как измена и предательство революции". Александр Исидорович подчинился и, сдав командование, приехал в Екатеринодар. В то же время, 26 мая 1918 года, ЧШО был упразднен и вместо него на основании декрета ВЦИК РСФСР был сформирован военный комиссариат.
28 июня Автономов прибыл на III съезд Советов Кубани и Черноморья. Хотя съезд был собран для ареста и суда над Автономовым, он так и не был задержан и его "вопрос" остался нерешенным. Причиной тому была его поддержка представителей армии, составлявших четверть делегатов съезда. На съезде Орджоникидзе от имени Совнаркома предложил Автономову отправиться в Москву для доклада правительству о военном положении на Северном Кавказе и о произошедшем конфликте. Понимая шаткость своего положения, Александр Исидорович подчинился и выехал "за правдой" в Москву.
Там Автономов встретился с Троцким, от которого получил новый мандат на формирование воинских частей из кавказских горцев. В августе 1918 года Автономов уже участвует в обороне Владикавказа (ныне - г. Орджоникидзе) - командовал бронепоездом. Его даже назначили командующим формирующейся 12-й армии, состоявшей, правда, из одной дивизии. Но занять новый пост он не успел. Отступая с 11-й армией через горы, Александр Автономов умер от тифа в начале 1919 года и был похоронен в осетинском ауле Пуй.
Драма неистового командарма Сорокина была показана А. Толстым в трилогии "Хождение по мукам". В июне - начале августа 1918 года он - помощник командующего войсками Кубанской Советской республики, а уже 4 августа Сорокин сменил на посту главнокомандующего Красной армии Северного Кавказа А. Снесарева, обвиненного в контрреволюции. Армия Северного Кавказа (с октября 1918 года - 11-я Красная армия) составляла тогда мощную силу до 40 тысяч бойцов при 80 орудиях и двух бронепоездах. Она воевала с переменным успехом против Донской и Добровольческой армий.
В октябре 1918-го Сорокин возомнил себя диктатором Кавказа и начал расстреливать своих и чужих. По его требованию был казнен командарм Таманской армии И. Матвеев, а также несколько генералов бывшей императорской армии, живших тогда на Северном Кавказе. Сорокин заявил, что руководители ЦИК республики - "евреи, которые продавали революцию белым". 21 октября в Пятигорске он приказал арестовать и расстрелять руководителей ЦИК Северо-Кавказской Советской республики и крайкома РКП(б): ненавистного ему председателя ЦИК А. Рубина, секретаря крайкома М. Крайнего, председателя фронтовой ЧК Б. Рожанского, уполномоченного ЦИК по продовольствию С. Дунаевского.
Через несколько дней 2-й Чрезвычайный съезд Советов Северного Кавказа сместил Сорокина с поста главнокомадующего и назначил на его место Ивана Федько, а 30 октября Сорокин со своим штабом был арестован кавалерийским полком Таманской армии. На следующий день командир 3-го Таманского полка Иван Высленко застрелил арестованного Сорокина во дворе тюрьмы.
Орджоникидзе позже писал: "Я считаю своим долгом заявить, что, несмотря на всю необузданность Сорокина, несмотря на его преступление, совершенное по отношению к нашим товарищам, с контрреволюцией он никаких связей не имел. Сорокинская история создалась на почве отступления Кубанской армии и недоверия между Сорокиным и руководителями кубанской советской власти".
Автономов и Сорокин, находясь в Красной армии, стремились к бесконтрольной атаманской власти. В конце 1920-х годов некий кубанский писатель И. Борисенко описал авантюру Автономова и Сорокина в брошюре "Авантюристы в гражданской войне на Северном Кавказе в 1918 году". В 1937 году эта брошюра была изъята из всех советских библиотек.