И именно как руководитель Комитета государственной безопасности СССР он был обязан предупреждать ЦК КПСС в лице Политбюро как об имеющихся внешних и внутренних угрозах безопасности Советского государства, негативных процессах в стране и в мире, так и о возможных последствиях непродуманных либо поспешных решений.
И, разумеется, в то же самое время не следует переоценивать степень его влияния на принимаемые решения, особенно в первые, 1967–1973, годы его пребывания в Политбюро ЦК.
Так, в декабре 1968 г. КГБ отправил в ЦК КПСС добытую разведкой записку юридического комитета Сената США под названием "Средства и методы советской пропаганды". В этом документе, в частности, говорилось: "Пропаганда вообще преследует две цели: побуждать действовать уже завоеванных сторонников и привлекать на свою сторону тех, кто еще не изменил свои взгляды. Ошибочно думать, что степень коммунистической опасности измеряется численностью коммунистических партий".
Заметим при этом, что уже в этой констатации, как неоднократно и на последующих страницах этого весьма пространного документа признается реальная опасность от все более широкого распространения социалистических идей в мире, в связи с чем конгрессменами и ставилась задача поиска путей противодействия этому политико-историческому вызову.
20 тысяч миссионеров - борцов за свободу, которые завоевали бы доверие местных жителей, - могли бы быть более действенной и дешевой дамбой в борьбе против коммунистического течения, нежели 10 тысяч дальнобойных орудий в арсеналах Запада, хотя и они также необходимы….
В то время как "свободный мир" в полную нагрузку работает в военной и экономической областях и расходует на это основные средства, самое важное поле боя - политическая пропаганда, "борьба умов" - твердо остается в руках врагов. Гораздо труднее, но значительно важнее опровергнуть в глазах "свободного мира" тезисы коммунистической диалектической пропаганды, разоблачить коммунистический саботаж, нежели наполнить наши арсеналы оружием и пассивно наблюдать, как враг разоружает нас идейно".
И какие же меры последовали в ответ на эту стратегию информационно-психологической войны? Как подчеркивали публикаторы этого документа, "в ЦК КПСС к справке отнеслись достаточно равнодушно, не принималось по нему и какого-либо решения ЦК… Со справкой были ознакомлены лишь некоторые работники международного и пропаганды отделов ЦК".
Приведем еще один поразительный пример подчас холодно-бюрократического отношения партийного руководства к им же самими публично провозглашаемым принципам.
В преддверии 30-летия победы в Великой Отечественной войне большая группа ветеранов разведки обратилась в Генеральную прокуратуру, КГБ СССР и Комитет партийного контроля с просьбой пересмотреть дела ранее осужденных руководителей зафронтового 4 управления НКВД П. А. Судоплатова и Н. И. Эйтингона и рассмотреть вопрос об их реабилитации.
В заключении Ю. В. Андропова, Генерального прокурора СССР А. М. Рекункова и председателя Комитета партийного контроля при ЦК КПСС А. Я. Пельше было отмечено, что никаких доказательств причастности указанных лиц к преступлениям "группы Берии" не имеется, вопрос докладывался на Политбюро ЦК. И последовал отказ, лоббированный М. А. Сусловым. (П. А. Судоплатов, Н. И. Эйтингон (посмертно) были реабилитированы в январе 1992 г.).
А еще для Ю. В. Андропова были святы мало знакомые нынешним поколениям наших сограждан понятия партийной дисциплины и долга. Что абсолютно непонятно, да и незнакомо очень многим, писавшим об Андропове, и абсолютно упускается ими из вида.
По вопросам "андроповской" линии к заседаниям Политбюро заключения, замечания, справки и предложения готовились по вопросам разведки и информации из-за рубежа, контрразведки, охраны государственной тайны и государственной границы СССР, борьбы с идеологическими диверсиями иностранных государств и многим другим вопросам и проблемам, причем подчас в условиях крайнего дефицита времени, в течение двух-трех дней.
Нередко для предварительной "углубленной проработки" тех или иных вопросов к заседаниям Политбюро создавались специальные комиссии, в которые входил, а иногда и возглавлял Ю. В. Андропов.
Именно с работы в такой комиссии и началась деятельность Андропова в Политбюро ЦК: в день избрания его кандидатом в члены Политбюро во главе комиссии в составе Генерального прокурора СССР Р. А. Руденко и министра внутренних дел Н. А. Щелокова Юрий Владимирович встретился с делегацией крымских татар, требовавших рассмотреть их обращения в ЦК КПСС.
По докладу Андропова этот вопрос, требования представителей крымских татар рассматривались 17 августа на заседании Политбюро ЦК КПСС, и в соответствии с его постановлением 5 сентября Президиум Верховного Совета СССР принял Указ об отмене решений 1944 г., содержащих огульные обвинения в адрес крымско-татарского населения.
Данный указ позволил снизить остроту обстановки в среде крымских татар, хотя он, по понятным объективным причинам, и не мог полностью восстановить историческую и социальную справедливость в отношении представителей этой группы депортированных народов.
Проблемы межнациональных отношений, реабилитации репрессированных народов (немцев, турок-месхетинцев и других) требовали немалого внимания председателя КГБ СССР.
На Пленуме ЦК КПСС 27 апреля 1973 г. Ю. В. Андропов был избран полноправным членом Политбюро ЦК КПСС. Что однозначно свидетельствует о признании его авторитета, компетентности, а также росте его влияния в вопросах выработки и реализации политики Советского Союза.
Генеральный секретарь Л. И. Брежнев, представляя кандидатуру Андропова участникам Пленума ЦК, заметил:
- Мне хотелось бы особо сказать два слова о Комитете госбезопасности, чтобы положить конец представлениям, я имею в виду не членов ЦК, а отдельных товарищей вне этого зала, будто Комитет государственной безопасности только и занимается тем, что "хватает и сажает людей". Ничего подобного. КГБ под руководством Юрия Владимировича оказывает огромную помощь Политбюро во внешней политике. КГБ - это прежде всего огромная и опасная загранработа. И надо обладать способностями и характером. Не каждый может не продать, не предать, устоять перед соблазнами. Это вам не так, чтобы… с чистенькими ручками. Тут надо большое мужество и большая преданность. На комитете госбезопасности лежат большие задачи. От имени Политбюро скажу, что он нам очень помогает.
Как известно, при "стареющем" Брежневе - в декабре 1976 г. он переступил семидесятилетний рубеж, являющийся возрастом весьма почтенным не только для политиков - в Политбюро и ЦК КПСС распространение получили "кумовство" и "групповщина", "круговая порука" и беспринципность, "двоемыслие", безынициативность и склонность к себаритству, элементарные непорядочность, нечестность.
А еще - забвение официально и публично провозглашаемых идеалов, целей и принципов общественного развития, пренебрежение к законным правам, интересам и нуждам наших сограждан, то самое "комчванство", за которое в свое время В. И. Ленин предлагал коммунистов "вешать на вонючих веревках".
И хотя, понятно, есть определенный полемический перехлест в следующих словах журналиста Л. М. Млечина: "Наступил момент, когда вся советская элита практически перестала работать и занялась устройством своей жизни"; "Брежнев сам наслаждался жизнью и не возражал, чтобы другие следовали его примеру", в некоторой степени они, увы, соответствуют действительности. Особенно это касается отдельных представителей партийно-государственной "элиты" советского общества. Об этом же свидетельствовал и очень не любивший Андропова, для чего у него имелись веские личные причины, С. Н. Семанов.
Но в целом они отражают удручающую тенденцию на верхнем и среднем "этажах" партийно-советской номенклатуры.
Отметим также, что подобные явления перерождения коснулись далеко не всей подлинной "элиты" страны - научной, технической, культурной, - а только "номенклатурщиков", чей высокий социальный статус определялся и гарантировался исключительно умением и способностью приспосабливаться к "властям предержащим".
По мере старения и возникновения постоянных проблем со здоровьем Брежнев объективно стал проявлять гораздо меньше интереса, тем более активности, в реальном управлении государственной жизнью и выработке государственной политики.
В этой связи именно в Политбюро ЦК КПСС в 1977 г. закономерно сложился некий неофициальный "триумвират" наиболее активных его членов - Ю. В. Андропов, министры иностранных дел А. А. Громыко и обороны Д. Ф. Устинов, - пытавшихся целенаправленно влиять на формирование и реализацию государственной политики страны. Прежде всего - в области внешней политики и обеспечения безопасности.
Впрочем, и сам Брежнев, вполне осведомленный об инициативе этих коллег по Политбюро, не возражал против подобного распределения ролей и принятия ими на себя и "черновой работы", и ответственности прежде всего за выработку и реализацию внешнеполитических инициатив СССР.
В то же время активная и напряженная работа Андропова в области внешней и внутренней политики не давала поводов для беспокойства Брежневу, поскольку он был в полном объеме информирован о ней как заместителями председателя КГБ СССР С. К. Цвигуном и Г. К. Циневым, так и заведующим Общим отделом ЦК КПСС К. У. Черненко.
Другое дело, что по мере прогрессирования болезней генерального секретаря, роста стремления его приближенных оградить "дорогого Леонида Ильича" от негативной информации и вызываемых ею отрицательных эмоций со временем информация для него стала принимать все более "приглаженный", выхолощенный характер.
По свидетельствам непосредственных участников тех событий, ушли в прошлое дискуссии и споры на заседаниях Политбюро, когда некоторые вопросы стали прорабатываться, согласовываться и приниматься "в рабочем порядке" (путем заочного голосования) заинтересованными участниками без рассмотрения по существу аргументов как "за", так и "против" тех или иных решений.
Добавив к этому нерешительность партийно-государственного руководства, объективную ограниченность материальных ресурсов страны, изменение с 1977 г. содержания и акцентов в советско-американских отношениях в связи с избранием в США президента-демократа Джеймса (Джимми) Картера, следует сказать, что все эти факторы и стали предпосылками возникновения того, что впоследствии получило наименование "периода застоя".
И не вина, а беда Андропова в том, что он являлся современником и не только свидетелем, но и соучастником стагнации Великой Державы, ибо его личные политические возможности были отнюдь не безграничны.
Отметим и тот факт, что его позициям по целому ряду вопросов имелись весьма влиятельные оппоненты в том же Политбюро ЦК КПСС. И это были столь значимые политические фигуры, как председатель Совета министров СССР А. Н. Косыгин, секретари ЦК М. А. Суслов и К. У. Черненко, Первый секретарь ЦК компартии Украины В. В. Щербицкий, первый секретарь Московского городского комитета КПСС В. В. Гришин, а также близкий к Л. И. Брежневу министр внутренних дел СССР Н. А. Щелоков, хотя последний и являлся только "рядовым" членом ЦК КПСС.
На заседании Политбюро ЦК КПСС 22 июня 1978 г. Андропов отмечал, что в СССР в заключении находятся 520 человек, осужденных по материалам органов КГБ, но только 110 из них - по делам, имевшим "политическую" окраску.
Председатель КГБ СССР также подчеркнул, что президент США Дж. Картер в беседе с советским послом А. Ф. Добрыниным просил в ходе судебного разбирательства по обвинению А. Б. Щаранского не упоминать о его связи с ЦРУ. В этой связи было решено через советского посла в Вашингтоне проинформировать госсекретаря С. Вэнса о том, что суд будет иметь закрытый характер ввиду наличия в материалах следственного дела сведений, составляющих государственную тайну, но в то же время подчеркнуть, что в деле имеется немало доказательств связи Щаранского с американской разведкой.
Следует особо подчеркнуть то обстоятельство, что председатель КГБ СССР, член Политбюро ЦК КПСС и депутат Верховного Совета СССР Ю. В. Андропов оставался также и публичным политиком, что являлось чрезвычайной редкостью в то время.
И, думается, именно благодаря этой стороне своей многогранной деятельности, своим публичным выступлениям Андропов получил достаточно широкую известность и в нашей стране, и за рубежом.
"Парадоксально, но факт, - писал по этому поводу Ф. М. Бурлацкий, - наверное, интуитивно, по публичным выступлениям в целом такого "закрытого" государственного деятеля, каковым являлся председатель КГБ СССР, наши граждане поняли, что величие и могущество Советского Союза - вот что было основой его убеждений и политики, и те, кто хотят понять нынешних сторонников державных идей, должны вернуться к изучению характера, стиля идеологии Андропова".
Здесь же отметим, что немаловажной составляющей деятельности члена Политбюро ЦК Ю. В. Андропова было исполнение им обязанностей депутата Верховного Совета СССР.
Доверенное лицо Ю. В. Андропова Виктор Григорьевич Камешков так вспоминал о первой встрече с кандидатом в депутаты в 1980 г.: "Принял он нас в точно назначенное время, сам вышел навстречу и пригласил расположиться за длинным столом для совещаний. Кабинет председателя КГБ был прост, отделан под дерево желтого цвета, на рабочем столе правительственные телефоны, на стене - небольшой портрет Ф. Дзержинского и его же бюст на маленьком столике. В приемной - офицер, выполнявший роль секретаря…
Вскоре от некоторой напряженности не осталось и следа. Создавалось впечатление, что Андропов даже внутренне рад поговорить с людьми из провинции, узнать, чем они живут… Особый интерес он проявлял к благоустройству, строительству жилья, ценам на рынках, настроению рабочего класса. Уже в то время у Андропова были предложения о способах снижения цен на рынках".
На встрече с избирателями в г. Горьком, выступая после секретаря обкома КПСС, выйдя на трибуну, Андропов лукаво задал вопрос:
- Что, мне тоже пользоваться бумагой при выступлении?
И около часа Андропов рассказывал об экономическом и международном положении СССР, при этом всего лишь несколько раз заглянул в маленький блокнотик, чтобы уточнить несколько цифр по экономическому развитию страны. Надо сказать, что ораторские способности у Юрия Владимировича были прекрасные: говорил он четко, взвешенно, без лишнего пафоса, чувствовалось, что он владеет обстановкой в стране".
Отметим, что, будучи депутатом Верховного Совета СССР, Юрий Владимирович не только проводил формальные встречи с избирателями, но и был в курсе их проблем, оказывал в случае необходимости им помощь, которая, учитывая его партийно-политический статус и личный авторитет, была немалой.
"Депутатскими" делами Андропова, приемом избирателей в приемной КГБ СССР на Кузнецком мосту годах занимались его помощники по Политбюро И. Е. Синицын, затем П. П. Лаптев и В. В. Шарапов.
Причем к Андропову обращались и жители других округов, отчаявшиеся найти помощь и защиту, не находившие должного внимания и понимания в ЦК КПСС, Президиуме Верховного Совета СССР, прокуратуре СССР.
Авторитета члена Политбюро ЦК КПСС оказывалось достаточно, чтобы соответствующие органы неформально относились к адресованным им запросам, обращениям и жалобам граждан.
И эта не афишировавшаяся, мало известная сторона многогранной деятельности Юрия Владимировича, о которой тем не менее становилось известно достаточно широкому кругу лиц, по долгу службы сталкивавшимся с обращениями, просьбами и ходатайствами народного депутата, явилась еще одной составляющей рождения феномена Андропова.
В критике деятельности Андропова на посту председателя КГБ СССР особое внимание уделяется деятельности 5 Управления этого ведомства, якобы занимавшегося "борьбой с инакомыслием" и "преследованием диссидентов".
Один из доморощенных "российских экспертов" в области деятельности спецслужб Е. М. Альбац, в написанной "для обычных людей" книге утверждала: "парадоксальным образом именно функции тайной полиции в наибольшей степени и составили "славу" этому ведомству в собственной стране" (Мина замедленного действия: Политический портрет КГБ. М., 1992, с. 5). В действительности же, добавим мы от себя, эти "функции тайной полиции" были в значительной мере гипертрофированы, преувеличенны "разоблачениями" 1988–1991 гг.
Правда же истории состоит в том, что Андропов действительно был инициатором образования нового подразделения в структуре КГБ, призванного бороться с идеологическими диверсиями спецслужб недружественных иностранных государств. Однако отнюдь не был "изобретателем" этого термина. Еще в 1955 г. авторы Большой Советской энциклопедии в статье "Агентурная разведка" подчеркивали: "Наряду со шпионажем А.[гентурная].р[азведка]. капиталистических государств занимается также экономической, политической и идеологической диверсией".
Вопрос о назначении, сущности и содержании идеологических диверсий до сих пор вызывает оживленную дискуссию в нашей стране. Что же скрывается за этим понятием?
Некоторые, например, полагают, что за этим эвфемизмом скрывается банальная "борьба с инакомыслием", "диссидентами". Эта точка зрения представлена, например, в статье Н. В. Петрова "Специальные структуры КГБ по борьбе с инакомыслием в СССР. 1954–1989 гг.".
Из предмета и контекста исторического анализа Н. В. Петрова, равно как и других "критиков" Андропова, исключаются концептуальные взгляды "главного противника" - стратегов США и других ведущих империалистических государств - на цели и задачи внешнеполитического противоборства с СССР, а также на роль и назначение "психологической войны".
Эти авторы не учитывают реальной эволюции, смены парадигм, концептуальных подходов зарубежных теоретиков геополитического противоборства с СССР, которые также претерпели ряд существенных трансформаций: от внешнеполитической концепции "сдерживания коммунизма" Г. Трумэна (1947–1953 гг.) до стратегии "сокрушения империи зла" Р. Рейгана (1981–1988 гг.). На наш взгляд, без учета этих реальных доктринальных, стратегических и тактических установок "главного противника" в области "тайной войны" против Советского Союза провести объективный анализ деятельности КГБ СССР в целом и его 5-го управления в частности невозможно.
Следует отметить, что зарубежными теоретиками скрытого противоборства и разведывательно-подрывного воздействия на Советский Союз идеологические диверсии рассматривались не только как составная часть "психологической войны", но и как важнейший инструмент реализации политики "холодной войны", нацеленной на достижение победы над геополитическим соперником и конкурентом.
Ведь, по мнению западных теоретиков разведки, психологическая война - это координация и использование всех средств, включая моральные и физические (исключая военные операции регулярной армии, но используя их психологические результаты), при помощи которых уничтожается воля врага к победе, подрываются его политические и экономические возможности для этого; враг лишается поддержки, помощи и симпатий его союзников и нейтралов или предотвращается получение им такой поддержки, помощи или симпатий; создается, поддерживается или увеличивается воля к победе нашего собственного народа и его союзников; приобретается, поддерживается или увеличивается поддержка, помощь и симпатии нейтралов.