Новый этап для русских "вольных каменщиков" начался в конце XIX столетия - но не в России, а во Франции. Тамошний Великий Восток, известный своими радикальными традициями, решил помочь в деле организации русского "освободительного движения". В 1887 г. в Париже открылась русская ложа "Космос". В нее были посвящены многие известные либералы и оппозиционеры: М.М. Ковалевский, Н.Н. Баженов, В.А. Маклаков, А.В. Амфитеатров и др. Под эгидой "Космоса" в 1901 г. в Париже Ковалевский открыл Русскую высшую школу общественных наук, призванную служить "сближению политических групп, выступающих против самодержавия". Партийный спектр здесь был самым широким - вплоть до анархистов и эсеров (лидер последних В. М. Чернов выступал в школе с лекциями). Немаловажно, что практически все лекторы и слушатели школы или уже являлись масонами, или вскоре вступили в орден (в частности, Чернов "принял орденский свет" в 1905 г.). Пару лекций прочел в школе и Ленин, и это первый факт его сближения с масонами.
"Космос" же при поддержке французского Великого Востока (а также частично на деньги японцев) созвал в 1904 г. Парижское совещание русских оппозиционных и революционных организаций, предварившее движение 1905–1907 гг. Уже в то время, по словам анархиста П. А. Кропоткина, (имевшего тесные связи с французскими и бельгийскими масонами), "братство" имело "свои нити в Петербурге в самых разнообразных сферах". В 1906 г. в столице и Москве начали работать две ложи - "Северная звезда" и "Возрождение". Чуть позже посланцы парижского Великого Востока Сеншоль и Булэ, приехавшие в Россию под видом инженеров-консультантов, устроят официальную "инсталляцию" русского масонства под эгидой французского.
"Масонский свет забрезжил на берегах Невы. Вслед за ним над Россией засияет и заря свободы" - так передает отчет охранки слова из выступления в Париже одного из руководителей тамошнего масонства. Поражение первой русской революции только усилило приток новых сил в орден.
Он в России разрастался такими быстрыми темпами, что Сеншолю и Булэ несколько раз пришлось повторить свою миссию по "утверждению" новых лож. Последние открылись не только в обеих столицах, но и в Нижнем Новгороде, Киеве и других городах империи. Масонами становятся А.Ф. Керенский, А.И. Гучков, А.И. Коновалов и другие будущие лидеры Временного правительства. Если поначалу "братство" в России имело скорее функцию "политического консультативного комитета" (с некоторым обрядово-мистическим декором), то вскоре оно все более стало принимать вид заговорщической организации. Когда в 1909 г. в Турции разразилась инспирированная Великим Востоком революция, туда направилась делегация российских "вольных каменщиков" во главе с адвокатом М.С. Маргулиесом. Как пишет последний в своих воспоминаниях, цель поездки была в "ознакомлении с техникой турецкого переворота". Ознакомление, видимо, оказалось удовлетворительным, и сами масоны "с брегов Невы" с тех пор часто именовали себя "младотурками". Было совершенно очевидно, что оппозиционные движения нашли в ордене идеальную форму конспирации и "единения сил".
Параллельно организации Великого Востока в Петербурге появились ложи ордена мартинистов. Подчеркнуто оккультный, отстраненный от политики, он вобрал в себя большое число лиц высшего света, увлеченных мистицизмом. По меньшей мере четыре великих князя стали членами ордена. Французский гроссмейстер мартинистов Папюс и его правая рука доктор Филипп были приняты при дворе и одно время пользовались покровительством царя (правда, затем удалены, и духовную нишу Николая и его семьи занял Распутин). Чуть ли не сам Николай II вступил в результате в мартинистскую ложу "Крест и звезда", заседавшую в Царском Селе. Однако даже среди этой великосветской мистической тусовки настойчиво пробивались политические радикальные идеи. Оккультистка Анна Минцлова передавала Андрею Белому свой разговор с одним из великих князей, мартинистом, где последний прямо ставил вопрос: "Что же нам делать с нашей родиной и царем Николаем II?". Некоторые из лидеров мартинистов перешли затем в организацию Великого Востока, соединив тем самым "поиски философского камня" с политической конспирацией.
Охранка не глядела на всю эту подпольную возню сложа руки. Сначала, в 1906 г., была предпринята попытка открыть ложу-ловушку "Астрея". О ее учреждении сообщили через газеты. По мысли руководителей охранки, настоящие масоны непременно должны были клюнуть на такую наживку. Однако никто из подозреваемых в масонстве видных общественных деятелей не откликнулся.
Неудача заставила секретную службу действовать с большим размахом. В результате ее агенты внедрились даже в Великий Восток Франции, и через них удалось выяснить имена и степени посвящения большинства русских масонов. (Когда не так давно была открыта для исследователей "русская" часть масонского архива в Париже, именные списки "братьев" начала века не слишком поразили ученых. Все это они уже видели в фондах департамента полиции в Москве).
Однако никаких репрессивных мер против масонов не последовало. Ни до 1910 г., когда они полностью соблюдали орденскую обрядность, ни тем более после, когда из соображений конспирации большую часть ритуалов пришлось-таки отменить. Многочисленные доносы с мест отправлялись в архив.
Объяснить такое попустительство может вскрывшийся позже факт: к "братству" оказался причастен… и сам директор департамента полиции А.А. Лопухин. Именно он, в частности, "сдал" "собратьям" Браудо и Кальмановичу знаменитого провокатора Евно Азефа. Возможно, как пишет изучавшая парижские архивы масонов Нина Берберова, вступил в орден и шеф жандармов в 1913–1915 гг. В. Ф. Джунковский (будучи в декабре 1905 г. московским губернатором, он проявил странную беспомощность перед лицом мятежа; тогда лишь прибытие из Петербурга Семеновского полка удержало "белокаменную" в руках правительства. Джунковский же раскрыл революционерам провокатора Р. Малиновского). И хотя царь и кое-кто из ретивых чиновников проявляли постоянное беспокойство насчет "тайных интриг масонов", с такой "крышей" орден мог себя чувствовать в империи относительно спокойно. Некоторые "братья" (Е.И. Кедрин, В.П. Обнинский) даже открыто признавали в печати свою принадлежность к масонству, не опасаясь последствий.
…Шестого сентября 1911 г. в киевском драматическом театре двумя выстрелами в упор был смертельно ранен П. А. Столыпин. Это было не первое покушение на жизнь премьер-министра: убить его пытались и анархисты, и эсеры. Премьер досадил многим решительной расправой над революцией. Удачливый убийца, недоучившийся студент Дмитрий (по-еврейски - Мордка) Богров тоже некогда являлся анархистом. Царю доложили о "фанатике-одиночке" и поспешили сдать дело в архив.
Но все обстояло не так просто. Богров числился еще и сотрудником охранки и именно благодаря этому проник сквозь тройное кольцо жандармов в партер театра, где сидел премьер-министр. Допустившему такой "прокол" в работе с личным составом генералу Курлову пришлось уйти с поста шефа "голубых мундиров". Возможно, заговор против Столыпина также был направлен и против жандармского генерала.
К такой мысли подталкивало сообщение газеты "Биржевые ведомости" за 1912 г. Газета называла Курлова "наиболее ревностным врагом масонов"; как выяснилось, годом раньше он представил царю записку об их конспиративной деятельности с перечислением имен видных членов этого "братства" в России. Сразу же после киевских торжеств предполагалось принять против масонов "серьезные репрессивные меры". И вот тут-то грянули выстрелы Богрова… Инициатор несостоявшихся репрессий ушел в отставку, а на его место в итоге сел связанный с тайными структурами Джунковский.
О том, что определенные чины в охранке и полиции вели "двойную игру", подтверждает и история с князем Д.Д. Бебутовым. Князь-либерал, кадет в изобилии печатал за границей и распространял на родине едкие памфлеты против царской семьи. Как выяснилось много позже, делал он это на деньги… охранки. Из того же источника он почерпнул средства для кадетской партии, а также на обустройство масонских лож. Князь был посвящен в Париже в 18-ю степень масонства, введен в Капитул русских лож. Курировал контакты с французским Великим Востоком. Через него охранка могла находиться в курсе всех дел ордена. Правда, это был странный агент (или у него были странные руководители). В мемуарах он хвастал, что дал 12 000 руб. (понятное дело, не своих) на… убийство Николая II. Кстати, помимо кадетов, масонов и тайной полиции, князь работал еще и на германскую разведку.
Связанным с иностранными разведками оказался и один из руководителей российского масонства Александр Исаевич Браудо. В миру скромный вице-директор публичной библиотеки в Петербурге, он был участником всех конспиративных совещаний орденской верхушки и одновременно ценным информатором ряда правительств Европы и Америки. Между прочим, он (точнее, кто-то через него), по воспоминаниям известного большевика А.Г. Шляпникова, оказывал и материальную помощь РСДРП(б) во время войны.
Что касается охранки, то одним Бебутовым ее агентура в ордене не исчерпывалась. И не только в ордене. Добрая половина видных большевиков и представителей иных революционных партий получала жалованье в охранном отделении. С подозрительной яростью сам Ленин защищал разоблаченного полицейского агента Малиновского, а впоследствии препятствовал раскрытию уцелевших жандармских архивов. Ведь первое и едва ли не единственное здание, которое подожгли в Петрограде в мятежные дни Февраля 17-го, оказалось архивом охранного отделения: очень странная случайность. То, что сохранилось, Сталин использовал на процессах 1937 г.: так, член чуть не всех ЦК со времени основания большевистской партии Исаак Зеленский, оказывается, был завербован в 1910 г. самарскими жандармами и вел агентурную работу под кличкой "Ушастый". Отрывочные сведения говорят о том, что и сам Сталин (как, впрочем, и Троцкий) мог сотрудничать с "органами правопорядка". Так или иначе, не вызывает сомнений факт, что после февраля, а тем более после Октября 1917 г., многие сотрудники бывшего "III отделения е.и.в. канцелярии" оказались у руля "новой России".
Вообще в связи с этим возникает немало исторических загадок. Рациональными соображениями еще можно объяснить, почему большевики сохранили на содержании всю заграничную агентуру охранки и приняли в штат разведки ВЧК прежний шифровальный отдел. Но чем объяснить то, что в 30-е годы по центру Москвы, тщательно прочищенной кровавой гребенкой ОГПУ от "сатрапов режима", мирно гулял старичок Джунковский - бывший главный жандарм России? Не тронули большевики и бывшего директора департамента полиции Лопухина (интересно, что еще до революции именно в их партийной типографии в Женеве и с предисловием Ленина вышла его "Записка Столыпину", содержавшая критику царского правительства). Племяннику его преемника Белецкого покровительствовал сам Сталин (хотя самого Белецкого уничтожили в 1918 г. за излишнюю разговорчивость. Так, еще в показаниях Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства он слишком много лишнего сказал о тех же масонах). Почему одним из руководителей петроградской ЧК стал бывший агент Джунковского и приближенный Распутина князь (!) Андронников?
А вот любопытная выдержка из донесения в Берлин германского посла в Копенгагене Брокдорфа-Ранцау, где последний характеризует тогдашнего министра внутренних дел России А.Н. Хвостова (в подчинении которого были и полиция, и охранка): "Хотя он теснейшим образом связан с реакционными партиями, в конфиденциальном разговоре с некими руководящими деятелями он сказал, что "он - самый передовой революционер в России" и что необходимо свергнуть царя Николая".
Среди прочих объяснений парадоксальных альянсов охранки и оппозиции наиболее экстравагантной выглядит версия Сергея Жарикова о "революции тамплиеров". Последние-де окопались в русской секретной службе еще со времен графа А.X. Бенкендорфа и исподволь поддерживали радикальные группировки. Действительно, основатель царской "спецслужбы" Бенкендорф успел побыть (до своего назначения и до официального запрета тайных обществ в 1822 г.) членом ложи "Соединенных друзей" (имел степень "мастера"). Собратом его по ложе, являлся, кстати, министр полиции А.Д. Балашов (5-й градус посвящения). Михаил Гардер, глава русской эмигрантской ложи, характеризовал как "анекдотическую деталь" то, что "Бенкендорф, который вел следствие по делу декабристов, тоже был масоном и допрашивал своих же братьев масонов".
Отношения охранки с масонами в прошлом веке на протяжении последующих 80 лет неизвестны. Зато наводят на размышления связи с революционерами: провокации и личные амбиции полицейских чинов смешались здесь в такой клубок, что действительно кажется, словно охранка на деле способствовала торжеству радикалов.
Например, самый первый революционный террористический акт в России был от начала и до конца спланирован охранкой. В апреле 1866 г. студент Дмитрий Каракозов стрелял в царя Александра II на Сенной площади в Петербурге. Покушение не удалось, государя спас-де оказавшийся рядом простой мещанин. Эта попытка дала повод к закручиванию гаек во внутренней политике, к усилению роли охранных структур. Примечательно, что члены революционного кружка "Ад", от имени которого действовал Каракозов, не знали о готовящемся покушении, но хитрецы из III отделения собственные организаторские заслуги приписали этим "крамольникам".
В 1883 г. заведующий петербургской жандармской агентурой Г.П. Судейкин задумал руками народовольцев убить великого князя Владимира Александровича и управляющего МВД Д. А. Толстого, чтобы таким образом деморализовать правительство и получить пост министра внутренних дел. Провокатор в эполетах перехитрил в итоге самого себя и был убит собственным осведомителем. Но двусмысленность во взаимоотношениях сил "порядка" и "анархии" продолжалась, будь то создание революционных организаций "под колпаком" у охранки, всячески поддерживавшей в них самое радикальное направление, или организация терактов, где провокацию невозможно отличить от далеко идущих политических замыслов и самих полицейских чинов и "агентуры" (вспомнить хотя бы историю Азефа). В общем, как писал классик советской литературы Исаак Бабель, трудно понять, где начинается полиция, а кончается Беня Крик, и где начинается Беня Крик, а кончается полиция.
Разумеется, речь идет о верхушечных интригах, в которых принимала участие далеко не вся охранительная структура. Большинство ее сотрудников служило царю верой и правдой (в том числе и провокаторы). Несколько сот агентов полиции пали от рук революционеров в первые дни Февральской революции в Петрограде, где борьба приняла наиболее ожесточенный характер. Но парадокс в том, что во многих других областях России сотрудники бывшего "третьего отделения е.и.в." шли в первых рядах манифестаций в поддержку революции и Временного правительства (вместе с губернаторами и полицейскими).
Не разыгрывались ли русские события начала XX века по образцу французских 1789 г., когда заговорщики оказались не только в армии, полиции, но и среди ближайших родственников короля (и всякое сопротивление революционерам со стороны монархии оказалось заранее парализованным)? И не по тому ли сценарию развивались события декабря 1989 г. в Румынии, спланированные "Секуритатой" - казалось бы, верной опорой "трона" Чаушеску?
Часть II. РЕЖИССЕРЫ МИРОВОЙ ДРАМЫ
Не только Россия представляла собой в начале столетия поле тайной и явной борьбы.
В 1906–1909 гг. волна революций, переворотов, восстаний прокатилась по значительной части Европы и Передней Азии. Первой - непосредственно после русской революции - вспыхнула древняя Персия. Тайными вдохновителями движения против шахского абсолютизма вновь выступили масоны. Еще во второй половине прошлого столетия персидский либерал князь Назем ол Довлех Мальком Хан, обучавшийся в Париже, был посвящен в Великом Востоке. По возвращении на родину он, став профессором Тегеранского университета, основал тайную ложу "Фарамушканэ" ("Дом забвения"), где собирались оппозиционеры-интеллектуалы и знать, включая принцев крови. "Братья" проникли в университет, армию, полицию. В августе 1906 г. масоны под угрозой штыков заставили шаха подписать "фирман" - хартию, преобразовавшую страну в конституционную монархию, "Свободы" оказались явно преждевременными для Ирана: там вспыхнули национальные и религиозные распри, дело шло к гражданской войне. Шах обратился за помощью к русскому царю. Николай, уже переживший смуту в собственных пределах, отнесся к просьбе коллеги с пониманием и предоставил ему 5000 казаков, которые разогнали "шайки мятежников". Показательно, однако, что сия акция не сказалась на могуществе "Фарамушканэ" и его филиалов: масоны свили при дворе столь прочное гнездо, что еще четверть века, по словам исследователей, "царили в политической жизни Ирана".
Но вскоре революционное брожение началось в соседней Турции. Главным штабом его стал комитет "Единение и прогресс", заседавший в Салониках. Комитет провозглашал принципы конституционализма вместе с пантюркистскими идеями и старался опереться на армию и иные силовые структуры. Турецкий султан Абдулгамид поначалу был убежден, что за комитетом стоит английская дипломатия, стремившаяся развалить империю Османов и одновременно уменьшить германское влияние на Востоке. Однако сам английский посланник в Стамбуле сообщал своему министру иностранных дел в секретной записке другие сведения. По его данным, "Единение и прогресс" был основан как филиал Великого Востока Франции и призван служить распространению "революционного влияния" парижского масонского центра. "Комитет "Единение и прогресс" - не что иное, как масонская ложа", - заявил в интервью газете "Русское слово" побывавший в Турции масон Евгений Кедрин.
Вероятно, в этом вскоре убедился и сам султан. В одно прекрасное июльское утро 1908 г. в его дворец Ильдыс-Киоск ворвалась толпа "конституционалистов". Оглядев предводителей мятежников, среди которых было немало беев и прочих турецких аристократов, Абдулгамид поморщился при виде лидеров "Единения" и адвоката Эмануила Карассо, наставившего на него огромный револьвер: "А что здесь делают эти масоны и этот иудей?"