Из информации французского разведчика следует, что Троцкий вошел во внутренний семейный круг банковского мира. Не является секретом то, что еврейская финансовая группа, оказывавшая помощь революции, на деле - замкнутый родственный клан, куда не допускаются не только христиане, но и простые единоверцы. Дрейфусы, Лазары, Шиффы, Варбурги заключают браки только между собой, образуя среди евреев что-то вроде особой группы (имеющей даже специфические этнические признаки). И династия Ротшильдов на протяжении двух столетий, подражая египетским фараонам, держится исключительно на близкородственных браках. Израильская писательница Ханна Арендт писала по этому поводу: "Еврейский банковский капитал стал международным, объединился посредством перекрестных браков, и возникла настоящая международная каста… Что может быть более убедительной иллюстрацией фантастической концепции всемирного еврейского правительства, чем семья Ротшильдов, объединяющая в своем составе граждан пяти различных государств, частые конфликты которых ни на минуту не поколебали интересов их государственных банков!"
Парадоксальное, на первый взгляд, объяснение Раковским стремления банкиров руководить мировой революцией "безудержной волей к абсолютной власти, которая невозможна при капиталистической демократии", находит поддержку в работах ряда философов и психологов. Они утверждают, что те немногие личности, которые выбились в мировые финансовые лидеры, могут обладать не только сверхчеловеческим упорством, но и определенными - опасными, в том числе разрушительными, комплексами. Впрочем, еще американский государственный деятель Бенджамин Франклин заметил: "Существуют две страсти, имеющие мощное влияние на людские дела. Это любовь к власти и любовь к деньгам… Когда они соединяются… они производят самое яростное действие". (Нельзя не проиллюстрировать эти слова выдержкой из римской газеты "Темпо", где дана характеристика Роберто Кальви - финансового гения итальянской ложи "П-2": "Его звали "банкир с ледяными глазами". У него был холодный алгебраический ум и бесчувственное сердце, не способное на эмоции. Это был бухгалтер миллионов, бесстрастный, без улыбки на лице. Он жаждал только власти. Три с лишним десятилетия он с маниакальным упорством культивировал в себе это чувство".
Отдельные же исследователи (процитируем "Конспирологию" Александра Дугина) "делают из участников "заговора банкиров" не просто предельно порочных людей, некоторое сосредоточение извращений и грехов, но утверждают, что "мировое братство банкиров" состоит из особого типа существ, которые в Ветхом завете назывались "шеддим" и которые являлись результатом экстраординарной мутации". Впрочем, не будем углубляться в биологию и психопатологию. Важно, что Раковский был не одинок в своих заключениях.
"Коммунизм - есть вывеска для чего-то более глубокого, - писал американский политолог Ральф Эпперсон. - Коммунизм не есть бунт бедных, а тайный заговор богатых. Международный заговор возникает не в Москве, а, вероятнее, в Нью-Йорке".
То же самое признал, или вернее, проговорился о том же Троцкий в книге "Куда идет Англия". Заявляя, что Коминтерн-это консервативная организация по сравнению с нью-йоркской биржей, он задает вопрос: "Кто толкает Англию на путь революции? ", и сам же отвечает: "Не Москва, а Нью-Йорк".
Интересно, что Запад всячески пытался спасти наиболее важных подсудимых московских процессов 1936–1938 гг. Этому были посвящены визит в Москву и беседа со Сталиным Лиона Фейхтвангера, писателя и видного члена "Бнай-Брит". Американский посол Дэвис присутствовал на процессах по делу Раковского и делал ему загадочные масонские знаки. Наконец, в канун оглашения приговора над ним таинственная мощная радиостанция на Западе несколько раз передала, как заклинание, одну и ту же фразу: "Помилование, или возрастет угроза наци". Помилования не последовало. И день в день с окончанием процесса (12 марта 1938 г.), гитлеровские войска вошли в Австрию, осуществив ее аншлюс.
Тем не менее некий "консенсус" состоялся: Фейхтвангер по возвращении на Запад написал книгу, где называл московские процессы правильными, а вынесенные на них приговоры - справедливыми. Радек же и Раковский, по некоторым данным, не были расстреляны, в отличие от других, а отсидели небольшие сроки и дожили свой век под чужими фамилиями. Впрочем, истинной правды об этом мы, может, никогда и не узнаем…
О том, что представляет собой конкретно "интернационал банкиров", несколько туманно упомянутый Раковским, показали позднейшие исследования (более 10 книг, вышедших в 60-е - 70-е годы) американского профессора Энтони Саттона. Совершенно случайно в его руки попал листок со списком членов некой тайной организации, занимавшей ключевые позиции в американском истэблишменте. Через несколько лет Саттон постепенно раскрыл структуру организации (названной им Орденом) и выяснил, что она оказывает огромное влияние на экономическую и политическую жизнь Америки. Более того, оказалось, что Орден контролирует систему образования США, общественные средства формирования мировоззрения молодежи, многие культурные общества и так далее вплоть до церкви. Еще важнее международная деятельность этого тайного союза: он финансировал главные политические течения XX столетия - большевиков и нацистов, помогал им укрепиться у власти, а затем сталкивал в мировом конфликте. В ходе войны ведущие корпорации, представленные в Ордене, получали сверхприбыли, одновременно ослаблялись государственные институты основных европейских держав и приближалась главная цель: создание "нового мирового порядка", где Орден будет играть ведущую роль.
В этой могущественной организации состоят богатейшие американские семьи: Рокфеллеры, Дэвидсоны, Пейны, Гарриманы, контролирующие финансовые центры и ведущие отрасли промышленности. Орден создал собственные фонды и мозговые центры, свои исследовательские, консультативные и властные структуры. В книге "Тайный культ Ордена" Саттон показал оккультные традиции организации, идущие (как об этом говорил и Раковский) от иллюминатов. Любопытно, что символика черепа и костей, связанная с культом смерти и разрушения, появилась одновременно как на значках СС, так и в названии подчиненного Ордену тайного общества Йельского университета, из которого вышел Джордж Буш - будущий шеф ЦРУ и президент США. "Философская" стратегия - сталкивать "тезис" и "антитезис" и получать выгодный для себя "синтез", базировалась на древней методике тайных обществ, которую "обогатил" диалектикой Гегеля основатель Ордена банкир Дж. П. Морган (кстати, об этой "диалектике" говорилось и в "Красной симфонии").
Построения Саттона перекликаются не только с показаниями Раковского, но и с исследованиями о тайном американо-нацистском альянсе во вторую мировую войну (об этом будет сказано далее). О существовании стремящегося к мировому господству секретного Ордена говорил в интервью конспирологу А. Дугину один из высокопоставленных масонов брат Маркион, имея в виду общество "Мемфис-Мицраим", о котором известно крайне мало (например, что он якобы включает 90 или 99 степеней посвящения).
Возможно, речь идет об одном и том же ордене, возможно, нет. Раковский говорит о заговоре преимущественно еврейских банкиров. "Заговорщический" орден "Мемфис-Мицраим" также основан (в середине прошлого века во Франции) богатыми евреями братьями Бедарид.
Членство в этой организации приписывали самым разным людям разных национальностей ‑ от основательницы теософии Блаватской до Троцкого.
В представленном Саттоном списке могущественной секретной организации (правда, не все ее члены известны) неиудеев едва ли не большинство: Морган, Рокфеллер, Буш и т. д. Кроме того, эта группа представляет как банкиров, так и промышленников, между тем как Раковский говорит только о банкирах. Если коммунистам помогали как евреи, так и неевреи, то Гитлера финансировали почти исключительно "христиане" (взаимоотношения наци с сионистами - особая история). Таким образом Орден и "еврейские финансисты" - все-таки разные группы, хотя цели и у тех и у других глобальны. Но не только у них одних.
БРЕСТСКИЙ МИР: ДВОЙНОЕ ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Едва большевикам удалось взять власть в Петрограде и Москве, как им пришлось столкнуться с множеством проблем. За помощью в их разрешении они обращались, естественно, к германским "друзьям".
28 ноября 1917 г. заместитель статс-секретаря кайзеровской империи Бусше отбил телеграмму (N 1367) немецкому посланнику в Берне (через которого, как и через представителей в Копенгагене и Стокгольме, до налаживания прямого контакта с Петроградом шли финансовые потоки русским революционерам): "По полученным здесь сведениям, правительство в Петрограде терпит огромные финансовые затруднения. Поэтому чрезвычайно желательно, чтобы им выслали деньги". Подобные распоряжения неоднократно повторялись и позже.
Чрезвычайно показательна телеграмма из Берлина в Москву германскому послу графу Мирбаху от 18 мая 1918 г., где определялись стратегические задачи немецкой политики в отношении России. Статс-секретарь Кюльман сообщал: "Не в наших интересах поддерживать монархическую идею, которая воссоединит Россию. Наоборот, мы должны, насколько это возможно, помешать консолидации России, и с этой целью надо поддерживать крайне левые партии". В связи с этим указывалось: "Используйте, пожалуйста, крупные суммы, так как мы заинтересованы в том, чтобы большевики выжили. В вашем распоряжении фонды Рицлера. Если потребуется больше, телеграфируйте, пожалуйста, сколько".
Чтобы удержать власть, большевики нуждались не только в деньгах. Им необходимы были также и вооруженные силы. На первое время в условиях почти полного отсутствия сопротивления оказалось достаточно сравнительно немногочисленных отрядов Красной гвардии и революционных солдат. Однако очень скоро в связи с вакханалией экспроприации (то есть грабежей) эти подразделения совершенно разложились, а угроза контрреволюции усилилась.
В мае 1918 г. немецкий посол граф Мирбах доносил в Берлин: "Власть большевиков в Москве обеспечивается в основном ливонскими батальонами". Пятьдесят тысяч "ливонцев", т. е. латышей, действительно составили ядро РККА и вполне годились для подавления разрозненных крестьянских мятежей. Но этих стрелков было слишком мало против организованной контрреволюции на Дону и в других местах. Здесь требовалась уже многочисленная регулярная армия.
И вот по приказу из Берлина многочисленные германские и австро-венгерские военнопленные, проявляя истинно немецкую организованность, под командой своих офицеров целыми полками надевают форму Красной Армии и встают на защиту Советской власти, о сути которой они понятия не имеют, ибо не знают ни слова по-русски.
Весной 1918 г. численность всей РККА достигала 300 тысяч человек, и можно с уверенностью сказать, что как минимум половину ее на самом деле составляли солдаты кайзера и австрийского императора. Датский коммерсант Хеннинг Келлер, проезжавший летом 1918 г. через Свияжск ‑ ставку Троцкого на Волге, засвидетельствовал, например, что весь красный гарнизон города состоял из австро-венгерского полка в 200 человек.
Именно иностранные солдаты составили костяк армии и не позволили Советам пасть в самое критическое для них время.
Как известно, любая помощь должна чем-то оплачиваться. В данном случае платой стало предоставление немцам свободы действий в России и подписание на немецких условиях в марте 1918 г. Брестского мира.
Фактически они по своему усмотрению могли многим распоряжаться в большевистской России в первый год ее существования. Так, в Петрограде, а затем (по переезде Совнаркома) в Москве вполне официально действовало отделение германского Генштаба. Оно буквально диктовало советскому правительству немецкие требования, будь то указание о перемещении Балтийского флота на восток или об обязательном согласовании списка лиц, избираемых во ВЦИК (!). В каждой из губерний, подвластных большевикам, работали так называемые германские контрольные комиссии. Они не только наблюдали за сбором "податей" в пользу кайзера, которые были установлены по Брестскому миру, но и контролировали кадровые перемещения в советских органах. Не случайно именно такой комиссии, (а не ЧК или Совету) сдались в июле 1918 г. участники эсеровского мятежа в Ярославле (германский лейтенант Балк тут же передал их большевикам).
Не остались без присмотра и международные дела. Например, по рекомендации немецкого резидента Ленин лично распорядился задержать отъезд итальянского посольства из Петрограда и произвести обыск его багажа. Опять-таки по указке из Германии сразу же после большевистской революции были перерыты архивы российского МИДа с целью обнаружения тайных соглашений держав Антанты. Эти секретные документы были опубликованы в Петрограде и Берлине в расчете на дискредитацию Англии, Франции и царской России в глазах остального мира. Примечательно, что обложку берлинского издания украшало изображение треугольника со "всевидящим оком" - символ масонского знания.
Но более значительной платой немцам стал Брестский мирный договор с Германией и ее союзниками, подписанный большевиками 3 марта 1918 г. В соответствии с ним от России отторгались Польша, Украина, Прибалтика, Финляндия, часть Белоруссии и Закавказья. Кроме того, Россия обязывалась распустить армию и уплатить контрибуцию. Подписание его далось председателю Совнаркома нелегко. Большинство партии, не посвященное в тайное соглашение с немцами, искренне недоумевало, почему надо отдавать "проклятым империалистам" огромные территории. (Святая наивность! Так же наивен был восемью месяцами ранее большевик Ногин, просивший Ленина явиться в "буржуазный суд", чтобы "смыть с партии грязные обвинения в пособничестве немцам"). Даже подавляющая часть ЦК поначалу голосовала против "позорного мира". Но Ленин изо всех сил отрабатывал немецкие деньги. Кроме того, он боялся патриотического подъема, который могло вызвать наступление немцев на Петербург и Москву (а оно было реальным в случае дальнейшего упорствования левых эсеров и "левых коммунистов"). Поэтому Ильич пошел на всякие ухищрения, чтобы склонить в свою пользу непонятливое партийное большинство: угрожал собственной отставкой, пугал "буржуазным шовинизмом", который сметет Советскую власть и т. д.
ВЦИК (не случайно немцы требовали согласования кандидатур в этот орган) после долгой борьбы одобрил германские условия. Трагикомедией стал состоявшийся в марте 1918 г. VII съезд РСДРП(б). Понимая, что большая часть парторганизаций на местах настроена против Брестских соглашений, Ленин для "скорейшего решения архиважного вопроса" собрал лишь кучку послушных делегатов (представлявших десятую часть партии), среди которых, естественно, ленинская линия "одержала победу".
Брестский мир был необходим немцам, так как по договору, во-первых, разоружались еще не разбежавшиеся остатки русской армии и таким образом окончательно устранялся восточный противник Германии; во-вторых, в распоряжение Вильгельма поступал один миллион (!) квадратных километров территорий, где проживало более 50 миллионов человек, находилось 54 % всех предприятий России, 33 % всех ее железных дорог, добывалось 90 % каменного угля и 73 % железной руды. Плюс выплачивалась контрибуция (вложенные в большевистскую революцию деньги возвращались с процентами).
Таким образом, германская армия не только высвобождала силы, но и получала средства для решающего наступления на Западе (и действительно, войска фельдмаршала Гинденбурга в августе 1918 г. вновь стояли у стен Парижа).
Поэтому первоначальная затяжка с принятием германских условий и сопротивление предательскому договору со стороны командования Красной Армии вызывали у немцев болезненную реакцию. В конце февраля их Генштаб буквально бомбардирует Совнарком секретными нотами, требуя сообщить о количестве войск, направляемых к Пскову и Нарве для обороны от немцев (!), прекратить патриотическую пропаганду в этих силах (на последнем документе секретарь Совнаркома Н.И. Скрыпник написал: "Срочно. Председатель СНК просит т. Володарского сообщить это агитационному отделу"). Наконец, подозрение германского командования вызвали "антигерманские и националистические" настроения командира русских отрядов "завесы" (войска прикрытия на западном направлении) генерала М. Д. Бонч-Бруевича. Для контроля к нему были приставлены сотрудники германского (Фейрабенд) и турецкого (Миссиров) штабов. Однако генерал оказался слишком строптивым, и посему, несмотря на заступничество своего брата, известного большевика, по указке немцев его заменили на Д.П. Парского. Сей военачальник уже доказал свою лояльность к немцам: в августе 1917 г. он, командуя участком обороны на подступах к Риге, сдал город противнику (заметим: именно этот акт, вызвавший такое возмущение, вкупе с неудачным "мятежом Корнилова" послужил детонатором Октябрьского переворота).
Ленина мало интересовали как таковые Украина, Белоруссия, Прибалтика, отданные Вильгельму. Ему было важно сохранить российский плацдарм красных флажков на карте Евразии, чтобы в подходящий момент они начали победное шествие по земному шару. В мае 1918 г., выступая на сессии Моссовета, Ильич подчеркнул: "Мы защищаем не Россию, не национальные интересы, а… оазис мировой революции".
А посему с оккупированных русских земель в огромных количествах стали выкачиваться сырьевые ресурсы. Но кайзеру этого было мало. И вот уже сотни эшелонов с хлебом потянулись в Германию также и из районов большевистской власти, где тогда начинался сильный голод. Ленин оправдывался, что это "помощь бедствующим немецким братьям по классу", хотя на самом деле тем поддерживалась германская армия. Помимо этого после убийства в июле в Москве немецкого посла Мирбаха, по новому соглашению от 27 августа 1918 г., в дополнении к Брестскому договору Советская Россия обязывалась уплатить Германии контрибуцию в 6 млрд. марок, что в итоге составило 124 млн. 835,5 тыс. золотых рублей. Хотя марка к тому времени в результате инфляции заметно обесценилась, факт налицо: оказанная некогда большевикам помощь обернулась прибылью в 10 000 (!) процентов. Пожалуй, русская революция стала самой блестящей финансовой операцией в немецкой истории…
И к гражданской войне в России немцы тоже приложили руку. Именно они потребовали от Совнаркома разоружить чехословацкий корпус, сформированный на территории России еще в 1914–1915 гг. и после заключения Брестского мира подлежавший эвакуации через Дальний Восток. Немцев не устраивало, что он может быть использован против них на Западном фронте. Чехословаки отказались разоружиться и подняли в мае 1918 г. мятеж, спровоцировавший новый всплеск гражданской войны в Поволжье, на Урале и в Сибири.
Таковы последствия тайного соглашения большевиков с немецкой военно-дипломатической верхушкой. Интересно, что по некоторым свидетельствам, это соглашение оставалось в силе и какое-то время после победы ноябрьской революции 1918 г. в Германии, приведшей к установлению республики. Тогда многие представители названной верхушки, разыгравшей карту русской смуты, удержались у власти и даже ускорили карьеру (например, посланник в Дании граф Брокдорф-Ранцау стал министром иностранных дел).