* * *
Как уже говорилось выше, к началу войны резидентуры разведки за рубежом были серьезно ослаблены. В Москву отозвали около 200 разведчиков. Это было следствие того, что в середине 30-х годов у высшего руководства страны и органов госбезопасности сложилось недоверие и подозрительность ко многим чекистам, главным образом к руководящим работникам не только центрального аппарата, но и резидентур ИНО за рубежом. Их обвинили в измене Родине и подвергли репрессиям. В течение 1938–1939 годов почти все резиденты за рубежом были отозваны и многие из них репрессированы.
Десятки агентов, причем ценнейших, остались без связи, им было выражено, хотя и в косвенной форме, политическое недоверие. Поток информации в страну стал заметно иссякать, но и то, что докладывалось, в Кремле воспринималось с недоверием: дезинформация, идет на поводу у буржуазных разведок, подыгрывает провокаторам войны и троцкистам – такими резолюциями пестрели донесения разведки о подготовке Германии к войне.
Это было следствием того, что большинство агентов, включая самых ценных и надежных, были исключены из агентурной сети как завербованные врагами народа и не внушающие доверия.
К концу 1937 года разведка располагала планами развертывания Германией широкомасштабных актов насилия с целью территориальных притязаний к Австрии, Чехословакии, Польше. Разведка сообщала о действиях в этих странах пятых колонн.
Однако данных о подготовке и сроках ввода немецких войск в Австрию и Чехословакию разведка не добыла. Ведь когда в Европе предстояли самые драматические события, наша разведка была обескровлена.
К началу войны с Германией разведке удалось несколько укрепить кадрами центральный аппарат, пополнить разведчиками зарубежные резидентуры и открыть новые разведточки, особенно в сопредельных с СССР странах, в том числе в прибалтийских, которые затем отошли к СССР в 1940 году. Однако полноценного кадрового уровня резидентуры за кордоном смогли достигнуть лишь во второй половине Великой Отечественной войны.
В марте 1938 года ряды чекистов-разведчиков пополнились новым набором по решению партийных и правительственных органов. На освободившиеся после репрессий места было мобилизовано около 800 членов партии с высшим образованием. После обучения в Центральной школе НКВД их направили в центральный аппарат и периферийные органы.
Большая группа выпускников была отобрана для работы в разведке, в 5-м (иностранном) отделе Главного управления госбезопасности НКВД.
Этому новому поколению разведчиков предстояло пройти через тяжелейшие испытания войной, достойно и компетентно представлять нашу внешнюю разведку вместе со старшим поколением в годы Великой Отечественной войны.
Начальник внешней разведки того времени Фитин П. М. в своих воспоминаниях писал:
"…В течение 1939–1940 годов за кордон направлялись старые, опытные разведчики: В. М. Зарубин и Е. Ю. Зарубина, Д. Г. Федичкин, Б. А. Рыбкин и З. И. Рыбкина, В. А. Тахчиев, М. А. Аллахвердов, А. И. Коротков, а также молодые способные чекисты: Г. Н. Калинин, А. К. Тренев, А. И. Леоненко, В. Г. Павлов, Е. И. Кравцов, Н. М. Горшков и многие другие".
В указанные годы эти разведчики активно работали и в первую очередь по германской проблематике в самой Германии, в Италии и Франции, США, Польше и Турции, Иране и Афганистане.
При подборе кадров на разведывательную работу за рубежом руководству разведки приходилось сталкиваться с большими трудностями из-за отсутствия у многих чекистов опыта ведения разведки в условиях капиталистических стран. И потому направленные за рубеж более 200 оперработников оказались в западных странах в результате чрезвычайных мер и авралов в самый канун войны. И все же десятки резидентур кадрами были укомплектованы – разведчики восстанавливали прерванные связи с агентурой и приобретали новые источники.
В 1941–1942 годах резидентуры, в том числе и легальные, были неполными – от 3 до 12 человек. Ощущался недостаток кадров с хорошим знанием языка. В Японии никто не говорил по-японски, в Китае разведчиков со знанием китайского недоставало, в США для работы по национальным диаспорам из Латинской Америки не было разведчиков с испанским языком. Не было и четкой организационной работы по разведнаправлениям.
И все же из резидентур потек все более крепнущий ручей политической, военной и научно-технической информации.
В 1940–1941 годах было расширено число ведомств прикрытия. Кроме посольств и торгпредств стали использовать отделения ТАСС, Интурист, ВОКС. Легальные резидентуры в Англии, США, Китае, Иране, Турции, Швеции, Афганистане, Японии, Болгарии получили дополнительные кадры сотрудников.
То, что осталось от личного состава резидентур, и с прибытием новых кадров за рубеж в канун войны продолжало жить и работать – вопреки всему им удалось сделать немало.
С января 1939 года разведка держала в курсе советское правительство о совместных планах Англии и Франции на случай войны с Германией. Сообщалось о тенденциях Англии к поощрению Германии к столкновению с СССР. Агентурные данные разведки (май 1939 года) содержали сведения о двух вариантах плана "Вайс" по оккупации Польши, причем по первому назначалась крайняя дата начала операции – 1 сентября 1939 года. По второму – не позднее 15 сентября.
1939 год. Разведка предупредила руководство страны о крупной военной провокации японцев в районе реки Халхин-Гол. Одновременно из Лондона поступили сведения о том, что Германия и Англия ведут секретные переговоры о заключении какого-то договора.
Однако сведения о подготовке германской провокации на радиостанции в местечке Гляйвиц, приведшей к объявлению войны Польше, разведка не получила. Не смогла разведка предупредить советское правительство о нападении Германии на Францию в мае 1940 года, а также об одновременном вводе немецких войск страны Бенилюкс.
Такова была цена разгрома разведки.
Работоспособность разведки стала восстанавливаться, лишь когда Германия начала переброску своих войск к советским границам. С момента падения Франции разведка стала держать советское правительство в курсе конкретных приготовлений Берлина к нападению на СССР.
Агентурная сеть, законсервированная в силу вышеуказанных обстоятельств, начала эффективно функционировать.
* * *
На эффективность работы нашей разведки существенно влияли изменения в советской внешней политике в предвоенные и 1939–1941 годы, когда она претерпевала сложную, нередко драматического характера, эволюцию.
Об этом свидетельствует, в частности, политическая борьба вокруг пакта Молотова – Риббентропа в последние месяцы и дни перед началом Второй мировой войны, затем во время отчаянных попыток советской стороны отсрочить начало военной конфронтации с Германией и, наконец, формирование антигитлеровской коалиции Великих Держав сразу после нападения Германии на СССР.
За исторически короткий срок с сентября 1939 по июнь 1941 года внешняя разведка занималась решением следующих вопросов: отслеживание военных намерений и вскрытие реальных планов подготовки агрессии германского вермахта, а в канун нападения Германии на СССР – добывание достоверных сведений о поводе, с которого начнется война, и сроках вторжения. И все это на фоне недружественных в отношении нашей страны действий Англии, Франции, Японии и США, которые с маниакальным упорством провоцировали столкновение Германии с СССР.
Особенностью периода был и такой факт, что внешнеполитическая обстановка усугублялась созданием странами-агрессорами Антикоминтерновского пакта – оси Берлин – Рим – Токио. Два из этих фашистских государств после начала Второй мировой войны стали иметь прямые выходы к советским границам: Германия – в Польше и Восточной Пруссии, Япония – на Дальнем Востоке. Поэтому важнейшей составляющей работы нашей разведки в предстоящей войне было создание условий по ликвидации угрозы действий советских вооруженных сил на нескольких, кроме европейского, фронтах – дальневосточном (советско-японском), средневосточном (советско-иранском и афганском) и ближневосточном (советско-турецком).
Попытки советской стороны, включая усилия разведки, лишить Германию поддержки со стороны ее союзников – Финляндии, Болгарии, Румынии, Турции – не привели к отказу этих государств от помощи Гитлеру, хотя в определенной степени снизили свою активность на будущем советско-германском фронте, а в отношении Турции – привели к пересмотру их планов по участию в войне на стороне Гитлера, особенно после Сталинградской битвы.
Проникновение в планы агрессора
…уничтожить жизненную силу России, не должно оставаться никаких политических образований, способных к возрождению.
План "Барбаросса", декабрь 1940 года
Война уже велась в Европе. К началу Второй мировой войны, с ее официальным объявлением двенадцать стран оказались оккупированными гитлеровскими войсками. В разной степени в этих странах велась разведывательная работа в интересах советской стороны.
В преддверии нападения фашистской Германии на СССР традиция влияния возможностями разведки на ход международных событий в интересах нашего государства нашла свое продолжение.
Перед советским руководством вырисовывались следующие направления внешней политики:
• продолжение добиваться заключения союза с Англией и Францией, который мог стать преградой на пути агрессора;
• установить добрые отношения с государствами-соседями, над которыми также нависла угроза войны;
• в случае невозможности избежать войны с Германией попытаться не допустить ее ведение на два фронта – на Западе и Дальнем Востоке.
Перед внешней разведкой были поставлены реальные задачи, среди которых приоритетные: добиваться нейтралитета государств-соседей и стремиться ликвидировать угрозу войны с Японией.
В этом отношении характерна разведработа по союзникам Германии – оси Берлин – Рим – Токио, в частности против Японии. Разведка занималась вопросом фронтов шире. В 30-е годы она активно работала над созданием предпосылок по устранению угрозы открытия реальных фронтов прогермански настроенными правительствами, то есть "нейтральными" государствами: на Дальнем Востоке, естественно, – Япония, на Кавказе – Иран и Турция, в Средней Азии – Афганистан.
Мастерство разведки проявилось в полной мере, когда опыт 30-х годов был учтен при проведении операций в канун и начале Великой Отечественной войны, целью которых было воспрепятствование опасности военного вторжения японской армии на советскую территорию и открытия тем самым дальневосточного советско-японского фронта.
На развитие многолетней ситуации в пользу советской стороны в отношениях Москвы и Токио сказалась эффективная и слаженная работа трех советских ведомств – Наркомата иностранных дел (НКИД), Наркомата обороны (НКО) и его военной разведки, ОГПУ – НКВД с его внешней разведкой.
Разведывательное обеспечение работы НКИД и военных операций НКО способствовало успешным действиям Красной армии в дни боев с японцами у озера Хасан (1938) и на Халхин-Голе (1939), а в делах дипломатических – при заключении с японцами пакта о нейтралитете (апрель 1941 года).
* * *
Дальневосточное направление разведработы в преддверии агрессии Германии на СССР особенно становилось тревожным с точки зрения безопасности этого фланга Союза в грядущей войне на наших западных границах. От разведки требовалась акция, которая создала бы предпосылки необратимого характера для японской военщины. Акция такого воздействия, которая объективно не позволила бы японцам развернуть военные действия на Советском Дальнем Востоке.
В основе проведения разведывательной операции "Снег" учитывались два момента: противоречия между США и Японией в ЮВА и наличие реальных возможностей нашей разведки в среде чиновников американского правительства. Советская сторона рассчитывала, что борьба двух держав за влиянии в этом регионе должна закончиться военной конфронтацией – американцы придерживались нетерпимой позиции в отношении расширения японской агрессии в ЮВА и на Тихом океане.
Наша разведка ускорила ход событий в интересах советской стороны, обострив отношения двух держав до грани военного столкновения. Нападение японцев на военно-морскую базу США в Пёрл-Харборе на Гавайских островах в декабре 1941 года навсегда похоронило надежду Германии на войну с СССР на два фронта. Япония была уже не в силах открыть фронт на дальневосточном направлении, третий по счету после Маньчжурии и ЮВА.
Таким образом, реализация советской разведкой операции "Снег" (1940–1941) привела к дезорганизации стратегических планов Японии в отношении военных действий против СССР.
* * *
Конкретная сторона дела складывалась из работы разведки по направлениям, суть которых выкристаллизовывалась столетиями и уже существовала к началу XX столетия в пяти основных ипостасях: политическое, военное, экономическое, контрразведывательное, "техническое" (научно-техническое).
В 20 – 30-е годы обстановка в борьбе Советской России за выживание требовала от разведки делать упор на отслеживание и сопротивление шпионажу, диверсиям, террору (контрразведывательное направление), на политико-экономическую разведку (политическое и экономическое) и на работу по зарубежным национальным диаспорам – русской, украинской, армянской, еврейской фактически во всех регионах мира (эмигрантское).
Огромной заслугой внешней разведки в годы, предшествовавшие схватке с фашизмом, является стремительное расширение мастерства на профессиональном уровне. С точки зрения разделения профессиональной деятельности в 30 – начале 40-х годов активно проявили себя два разведывательных ведомства: в системе госбезопасности – политическая (внешняя) разведка и в вооруженных силах – военная разведка. Каждая из них работала за рубежом над формированием собственной агентурной сети, в частности, для создания условий работы источников информации в преддверии развязывания фашистской Германией мировой войны.
И разведка госбезопасности, и военная разведка внесли свой вклад в выявление планов подготовки Германии к войне и ее действий в канун нападения на СССР.
Работа разведки заблаговременно, казалось бы, в отдаленном районе от будущих военных действии в годы войны стала судьбоносной для сосредоточения усилий военного командования на главном театре войны – европейском. Речь идет об интенсивной работе разведки по выходу на вербовочный контингент из числа бывших подданных России на Ближнем Востоке. Работа по национальным диаспорам в Турции, Иране и Афганистане позволила создать действенную сеть источников и приобрести ценную агентуру, которая способствовала тегеранской и кабульской резидентурам предотвратить местным правительствам выступить на стороне Германии.
Весь опыт советской стороны и ее разведки показывал, что в окружении СССР находились явно враждебные ему государства и так называемых нейтральных стран просто не существовало. Даже традиционные европейские нейтралы Швеция и Швейцария, не выступая открыто с прогерманских позиций, поставили свои промышленные возможности на службу Третьему рейху. От оккупации их спасла Красная армия, ибо по планам Гитлера после победы в Сталинградской битве эти страны подлежали поглощению немецким Третьим рейхом.
Для разведки активные будни ведения работы наступили не 22 июня 1941 года, а уже 1 сентября 1939 года. В разведке понимали: надо спешить, времени осталось в обрез. Особенно это чувствовали те, кто имел на связи ценных источников информации.
И все-таки, несмотря на постоянную угрозу необоснованных репрессий, ослабевшая и поредевшая разведка продолжала направлять в Центр объективную информацию о подготовке Германии к войне и к нападению на нашу Родину.
Из Восточной Пруссии легальная резидентура сообщала:
• возводятся укрепления на границе с СССР, создаются пункты зенитной артиллерии и строятся посадочные площадки;
• офицеры и солдаты изучают русский язык, практикуясь в технике допросов;
• при Кёнигсбергском университете созданы курсы переводчиков русского языка – 100 человек, при штабе командования военным округом – 40 человек;
• вызваны на сборы лица со знанием русского языка в возрасте до 60 лет…
Такие тревожные сигналы поступали фактически изо всех резидентур, работающих по Германии. За нарочито скупыми строками сообщений усматривалось предупреждение Москве: страна в опасности, пора готовиться к отпору, выводите войска на передовые… В общем, не убаюкивать себя надежами на твердое слово фюрера всей германской нации и пакты, которые Третий рейх уже неоднократно рвал и попирал железной пятой танковых колонн.
С момента оккупации Польши разведка постоянно информировала руководство органов госбезопасности и через него командование советскими вооруженными силами о военно-стратегических планах и оперативных разработках Германии и ее сателлитов, о сосредоточении немецких войск у наших границ, вооружении и запасах стратегического сырья…
На японском направлении наша разведка действовала через возможности агентуры НКВД в Японии и через резидентуры в Китае во главе с Панюшкиным А. С., который выступал там в двух качествах – посла и резидента.
Мастерство разведки проявилось в полной мере, когда опыт 20 – 30-х годов был учтен и востребован при проведении операции, целью которой стала ликвидация опасности военного вторжения Квантунской армии на нашу территорию и открытия тем самым дальневосточного советско-японского фронта. Это привело бы к резкому ослаблению наших вооруженных сил на западном, советско-германском, фронте, открытие которого ожидалось в первой половине 1941 года.
1940–1941. Операция "Снег". Возможно, как ни в какой другой акции тайного влияния, наступательный характер действий внешней разведки сказался в уникальной операции по упреждению начала военной конфронтации между США и Японией. Причем случилось это в особо важное для советской стороны время – в период трудностей начального этапа Великой Отечественной войны.
Операция "Снег", классическая по уровню воздействия на другое государство, возникла в недрах американского направления внешней разведки НКВД в 1939 году.
Через влиятельного консультанта в американском правительстве, в виде двух меморандумов Белого дома в адрес Токио было реализовано требование о выводе японских войск из ЮВА и из Маньчжурии. Ультиматум японской стороной не был принят, и Страна восходящего солнца атаковала главную военно-морскую базу США на Тихом океане – Пёрл-Харбор.
В основе задуманной ИНО операции учитывалось два основных момента: противоречия между Японией и США и разведывательные возможности в американском правительстве.
Для создания напряженности в американо-японских отношениях и возможного перевода их в активное военной противостояние был использован консультант министерства финансов США – связь нашего нелегала в этой стране. Консультант имел некоторое влияние на определенные круги в Белом доме при принятии там решений.
Совпадение интересов США в отношении Японии и личной позиции консультанта в этом вопросе привело к тому, что он смог использовать свое влияние на те слои правительственных кругов, которые придерживались нетерпимой позиции в отношении Японии в вопросе агрессии в ЮВА и на Тихом океане.