То же можно сказать и о священных реликвиях, находившихся у сербского патриарха Гавриила, которого в Путивле встретил Макарий Антиохийский и его спутники. Павел Алеппский писал, что он видел и почтил мощи св. Марины, удивительной сохранности ногу, величиною с ногу маленькой девочки; мощи Григория Богослова, Иоанна Златоуста, св. Георгия, св. Софрония, кровь Анастасия Персиянина и Власия, епископа Севастии. Во время дворцовой церемонии Гавриил преподнес только "крест деревян резной, перст св. первомученика Стефана, миро св. Даниила, архиепископа Сербского". Возможно, указанные Павлом святыни принадлежали лично печскому архиепископу, но были взяты им в дальнее путешествие (после Москвы Гавриил направился на поклонение к Гробу Господню) неслучайно. Они могли остаться и в России, однако документального подтверждения данного факта нет. Сама вероятность распространения реликвий среди русской знати не вызывает сомнений. Макарий Антиохийский и его спутники раздаривали московским вельможам "частицу мощей какого-либо святого; затем: миро, яркие свечи, землю из Иерусалима, Вифлеема, с берегов Иордана, частицу от столпа св. Симеона Алеппского, стираксу, финики, ладан, пять-шесть кусков благовонного мыла и столько же алеппского… ибо они принимают это в виде благословения, но радуются только святыням и древним иконам". Ангорские ткани, шелковые газские салфетки и мохнатые полотенца русские брали неохотно, "так как этого у них много".
В январе 1657 г. Москву посетил "Левкадцкого монастыря архиепископ Матфей". В досье Посольского приказа монастырь назван еще Левкадонским, а приезжий проходит по документам как "левиацкой архиепискуп". Из этого, неизвестного в России, монастыря прислали святыни: образ святого праведного Алексея Человека Божия, крест резной – для царя, и резной же крест, в серебряной оправе с бирюзой, для юного царевича. Благодаря рекомендательной грамоте антиохийского патриарха Макария и священным реликвиям архиепископ Матфей получил царское жалованье, соответствующее его статусу.
В сентябре 1658 г. во дворце принимали Погоянинского митрополита Даниила и македонского митрополита Никифора. В деле сохранились греческие автографы владыки Даниила, где он подписывается погоянинским архиепископом, хотя в 1656 г. он был уже отставлен от кафедры, а в 1657 г. посвящен в митрополиты г. Варны. Возможно, Даниил полагал, что греческие епархии имеют при русском дворе преимущества по сравнению со славянскими, или хотел отметить, что уже бывал в России в качестве погоянинского архиепископа в конце 1651 г. Митрополит Даниил преподнес государю резной крест, а царевичу Алексею Алексеевичу – мощи архидьякона Стефана. Македонский митрополит Никифор подарил царю также кипарисный, обложенный серебром, крест, мощи Григория Богослова, а царевичу Алексею – образ Спаса на престоле в серебряном венце, с затворами.
Определенные проблемы при анализе актов возникают с толкованием статуса архиепископа Кирилла, прибывшего из Успенского монастыря "г. Сикиза". В Путивле он назвался митрополитом. В Москве же его представили царю как архиепископа. Архиепископ Кирилл привез с собой для подношения Алексею Михайловичу мощи первомученика архидьякона Стефана, росный ладан, мыло. Интересно сравнить дары митрополита Кирилла с подарками греческого купца Христодула Иванова, который присутствовал на том же приеме в Кремле. Купец поднес государю "шандан хрустальной, оправлен золотом, с каменьи, с яхонтики червчатыми и с ызумруды; перстень золот с алмазы, дерево касия в 100 золотников, мыло еросалимское".
Осенью 1659 г. был у государя на приезде "Погоянинского монастыря архиепископ Нектарий" со спутниками. Он привез Алексею Михайловичу образ всемилостивого Спаса, образ святых верховных апостолов Петра и Павла, а также резной крест. Описание приема во дворце не сохранилось.
В середине XVII в. русское правительство поддерживало активные отношения со многими православными монастырями Востока. Наиболее стабильные связи поддерживались с афонскими обителями. Монахи Святой Горы приходили в Москву регулярно, хотя интенсивность контактов зависела не только от внешнеполитической ситуации, которая временами препятствовала совершению дальних путешествий в российскую столицу, но и от экономических проблем, с которыми сталкивался тот или иной монастырь. В этом смысле судьбу русского Пантелеймонова монастыря можно считать наиболее показательной.
Обитель св. Пантелеймона неоднократно переживала периоды расцвета и запустения, когда жизнь в ней почти замирала. В 1584 г. царь Иван Грозный направил на Афон, в том числе и в русский монастырь, большую милостыню. Его посланцы не выполнили поручения, так как монастырь был заброшен ("пуст") и предназначенная для него милостыня была передана другим афонским обителям.
Когда в январе 1660 г. в Путивле появились архимандрит Дионисий, келарь Хрисанф, черный поп Досифей из Пантелеймонова монастыря, они предъявили жалованную грамоту Михаила Федоровича 1626 г., заявив, что "ис Понтелемонова монастыря архимариты и строители и простые старцы после 134 (1626) году на Москве нихто не бывали". Попав в Москву, архимандрит Дионисий от имени всей братии поднес на приеме в Кремле святыни: часть мощей александрийского архиепископа Афанасия, образ святого Пантелеймона царю, а также часть мощей и образ Пантелеймона царевичу Алексею Алексеевичу.
Более интенсивными были связи России с Иверским афонским монастырем, старцы которого жили в Москве в Никольском монастыре, попеременно сменяя друг друга. В феврале 1661 г произошла очередная смена архимандрита и братии. Документы Посольского приказа содержат информацию не только о приезде греческих монахов, когда в Москву была доставлена одна из икон Богоматери Троеручицы, а также мощи святого Евстафия. Обращаясь к Алексею Михайловичу, иверские старцы писали: "…да восприимеши те мощи с верою и со благодением того святого Еустафия, помощника и заступника во время борения воинского дела аки война. Того ради те мощи послали святому вашему царствию". Возможно, иверские отцы привезли и еще какие-то реликвии, но полное описание приема у царя не сохранилось: лист обрезан, текст утрачен. В тот приезд ивириты напомнили царю о рукописях и книгах, вывезенных из Иверского монастыря Арсением Сухановым, и еще 14 книгах, посланных с архимандритом Дионисием, который прибыл в Москву в июне 1633 г.
Документ содержит упоминание и о других реликвиях, привезенных из монастыря ранее, в частности о правой руке Василия, епископа Амасийско-го, с описанием творимых ею чудес: "…послали святую десную руку иже во святых священномученика и чюдотворца Василия, епископа амасийского, и привезли ея к великолепному вашему царствию. И мы с тою святою рукою хаживали в миру, освятя воду с нею, и исчезала всякая гадина в полях, семяядущая саранча, мыши и всякая иная гадина. И збирая мы с православных християн много милостини и надеяся на преславное ваше царствие, того ради послали к вашему царствию".
В апреле 1657 г. в Россию прибыла большая группа греческих старцев во главе с архиепископом Афанасием из македонского Преображенского монастыря. В нее входили архимандрит янинского Успенского монастыря Досифеей, игумен афонской Великой Лавры Игнатий, кроме них на приеме у царя 6 мая присутствовал архимандрит афонского Зографского монастыря Петроний, видимо, приехавший ранее. Каждый из них преподнес государю, царице и наследнику престола, царевичу Алексею, свои дары: часть мощей св. апостола Андрея Первозванного, Стефана Первомученика, Феодора Стратилата, священномученика Власия, апостола и евангелиста Луки, кровь мученика Георгия, кровь мученицы Варвары, миро Димитрия Солунского; иконы Богоматери Умиление, Спаса с притворами, Спаса Нерукотворного, образ всех святых, резную с обеих сторон панагию, с изображением "Господских праздников", напрестольное Евангелие с харатейными листами.
В 1653 г. в Москву по жалованной грамоте Михаила Федоровича приехали старцы афонского Павловского монастыря. 22 марта во дворце архимандрит Иоасаф подарил государю деревянный крест с вырезанными на нем "господскими праздниками" и смирну. В том же документе содержатся сведения о предыдущих приездах в Москву афонитов, реликвиях, привезенных с Афона, и царском жаловании, полученном за них.
Святые мощи, являвшиеся личной собственностью, греки предлагали непосредственно Посольскому приказу. В сентябре 1651 г. келарь Ильинского монастыря в Янине Анфимий принес в приказ крест-мощевик. В приказе крест не приняли, так как келарь запросил за него 25 рублей, а мощей в кресте не оказалось. Для сравнения следует отметить, что обычно за поездку келари получали 5–8 рублей царского жалованья. Пребывание янинских отцов в Москве затянулось, и в январе следующего года Анфимий снова предложил Посольскому приказу крест, сказав, что реликвии хранил у себя и хотел "про те мощи объявить иным временем". Информация о святыне дошла до царя. Другими чернилами на том же листе подписано, что государь велел выдать Анфимию "своего государева жалования за крест золотой с мощами… тридцать рублей". Другой архивный документ свидетельствует, что в кресте находились мощи Иоанна Милостивого. Н. Ф. Каптерев, упомянувший этот случай, иронизировал над неудавшейся хитростью янинского келаря. Однако не стоит забывать, что хранящаяся у грека святыня бывала иногда его единственным достоянием, с которым он расставался лишь в крайнем случае. Реликвию брали с собой в дальний путь, она была и оберегом, и "золотым запасом", ею можно было откупиться в случае опасности или непредвиденных затруднений.
Особый интерес для изучения представляют материалы Посольского приказа, которые сохранили свидетельства о святынях, привезенных специально для московских патриархов. Они немногочисленны и отражают далеко не все реликвии, попавшие с Христианского Востока к московским владыкам. В 1619 г. московский патриарх Филарет получил в дар от Феофана Иерусалимского панагию, описанную в документах Посольского приказа следующим образом: "камень бел аспид, на нем вырезан образ Богородицы, обложен золотом, а кругом вставлены каменьи лалы, и узумруды, и жемчюги, на стенках да на высподи у панагеи камень изумруд".
В 1654 г. греческий купец по имени Иван Кириллов привез к русскому двору облачение "бывшего царегородского патриарха Парфения: 5 саков обьяринных золотых, да амфор, да полицу… крест золот с каменьи в нем часть Древа Честнаго и Животворящего креста Господня". Иван Кириллов заявил, что выкупил "из бусурманских рук" ризы погибшего константинопольского патриарха Парфения специально для Алексея Михайловича. Позднее, видимо, в виде дара, они попали к патриарху Никону и числились в его ризнице. На приеме в Кремле греческий купец поднес государю золотой турецкий бархат и названный выше крест, за который он получил царского жалования соболями на 100 рублей. Специально для московского предстоятеля Никона из Константинополя вселенский патриарх Иоанникий прислал главу великомученика Агафоника и часть мощей Феодора Стратилата.