____________________
37 Леонид, архимандрит. Откуда родом была св. великая княгиня русская Ольга? // PC, 1888, № 7, с. 217.
38 Чилингиров С. Какво е дал българинът на другите народи. София, 1941.
39 Нестор, арх. Имал ли е в жилите си българска кръв киевският княз Светослав Игоревич? // Духовна култура, 1964, № 12, с. 12-16; он же. Българският цар Симеон и Киевска Русия. // Духовна култура, 1965, № 7-8, с. 45-53; он же. Проникване на св. Климентовото книжовно дело Киевска Русия. // Духовна култура, 1967, № 3, с. 4-11, и др.
"СТАРЫЙ" ИГОРЬ, ОЛЬГА, СВЯТОСЛАВ И СВЕНЕЛЬД____________________
211
Киевские", "двор теремной", "двор Чюдин", объяснение имени князя Мала и пр.)40. В результате такого вторжения "краеведа" в текст предшественника получилось, что Игорь был погребен дважды: первый раз "деревлянами" ("и убиша Игоря и дружину его, бе бо ихъ мало; и погребен бысть Игорь" [Ип., 43]), а второй раз Ольгой ("Олга же… приде къ гробу его и плакася по мужи своемъ; и повеле людемъ съсути могилу велику" [Ип., 46]).
Здесь мы подходим к вопросу о существовании некогда самостоятельного произведения, содержавшего описание похода Игоря на греков (по Продолжателю Амартола и "Житию Василия Нового", если это не заимствование из их общего источника), текст договора с обстоятельствами его ратификации, рассказа о смерти Игоря и последующего четырехкратного мщения Ольги древлянам/деревлянам, построенного на "странствующих сюжетах" фольклора (и литературы) средневековья, как "сожжение в бане", "избиение на тризне" и "сожжение города с помощью птиц". О чужеродности последнего сюжета (месть) для ПВЛ свидетельствуют его сохранившиеся фрагменты, которые резко контрастируют по лексике и стилистике с комментарием "краеведа" и такими принадлежащими ему новеллами, как рассказ о втором, победоносном походе Игоря, поездке Ольги в Константинополь и последующими рассказами о Святославе. К этому следует добавить отсутствие в исходном тексте о мщении Ольги таких характерных для ПВЛ этнонимов, как "словене", "русь", "варяги", замененные более поздним обобщающим "кияне". Вместе с тем, все описанные способы мести - погребение заживо послов, сожжение их в доме, избиение на тризне, - как и сама месть, коварная и последовательная, оказываются вообще чужды славяно-византийской литературной традиции.
Не знает их и собственно древнерусская литература, для которой характерно совсем иное отношение к смерти, сформулированное Владимиром Мономахом в письме к Олегу Святославичу: "дивно ли, оже мужь оумерлъ в полку, ти лепше суть измерли и роди наши" [Л, 254]. Восстание обычно подавлялось карательной экспедицией, как то сделано Свенельдом, Святославом и Асмудом в отношении "деревлян". В данном же случае речь идет именно о мести, причем падающей на весь народ. Образцы подобной беспощадной, длящейся поколениями мести известны
____________________
40 Тихомиров М.Н. Пособие для изучения Русской Правды. М., 1953, с. 21; Кузьмин А.Г. Русские летописи как источник по истории древней Руси. Рязань, 1969, с. 143.
212____________________
ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
только в германском героическом эпосе, примером которого может служить "Песнь о Нибелунгах". Естественно задаться вопросом: не заимствован ли и данный текст, приуроченный к смерти Игоря и к Ольге, из какого-то германоязычного произведения? Вопрос тем более уместен, что, опираясь на сообщение Льва Диакона об обстоятельствах смерти Игоря от рук германцев и месте обитания Святослава ("Боспор Киммерийский"), указывающие на Таврию, где, согласно хронике Георгия Амартола, обитали "дерьви", т.е. "тервинги", есть все основания видеть в "деревлянах" ПВЛ остготов-тервингов, а не "лесных людей", живших по Припяти и Ужу41.
Подтверждением столь неожиданному заключению может служить также имя древлянского князя - "Мал", вызывавшее недоумение еще у "киевлянина-краеведа", который счел даже необходимым пояснить, что "Мал" - это имя. Непонятным оно оказалось и для польского историка Я.Длугоша, который, посчитав его синонимом прилагательного 'маленький' ("невысокий"), воспроизвел его уже как Мискиня/Низкиня, быть может, пойдя на поводу у своего предшественника-осмыслителя. На самом же деле, как можно полагать, речь идет о представителе остготской династии Амалов, поэтому весьма вероятно, что в рассказах о мести Ольги мы имеем дело с адаптированными сюжетами германского эпоса, поражающими своей внутренней монолитностью и чуждостью древнеславянским литературам в целом. Иной точки зрения на этот сюжет придерживался академик Б.А.Рыбаков, утверждавший, что "сказание о мести Ольги", как условно можно назвать этот рассказ, это не отражение реальных событий, а устрашающее эпическое произведение, созданное в интересах киевской монархии (так! - А.Н.). "…" Автор "Сказания о мести" воздействовал примитивным художественным средством на примитивное, полупервобытное (так! - А.Н.) сознание своих современников, и к мечам киевских дружинников он присоединял идеологическое оружие, заставляя своих слушателей (почему не читателей? - А.Н.) поверить в мудрость и непобеди____________________
41 Стоит заметить, что уже в осмыслении топонима, передающегося в различных списках ПВЛ по-разному - "Коростень", "Искоростень", "из града ис Коростеня", - оказывается заложена эпическая предрешенность гибели города от пожара (город Искр/Искрстень, сгоревший от искр, зажженных пламенем мести), тогда как в действительности Игорь мог быть убит возле любого города крымской Готии, в том числе и возле Херсонеса/Корсуня, чье имя также можно увидеть в летописном "Коростене". Город Искръ на одноименной реке известен в болгарском Подунавье.
"СТАРЫЙ" ИГОРЬ, ОЛЬГА, СВЯТОСЛАВ И СВЕНЕЛЬД____________________
213
мость киевского княжеского дома" 42. Комментарии, как говорится, излишни…
Трудно настаивать на том, что новеллы о мщении Ольги первоначально входили в один сюжетный блок с рассказами об Игоре, хотя такая возможность представляется мне весьма вероятной. С гораздо большей уверенностью можно говорить, что, уже после адаптации этого текста в ПВЛ "краеведом", он испытал определенного рода сокращения, нарушившие первоначальную стройность и полноту повествования. Об этом свидетельствует фрагмент так называемого "сна князя Мала", сохранившийся только в списке Летописца Переславля Суздальского, где он находится между сообщением о том, что "деревляне" послали новых послов к Ольге после сожжения первых и приходом этих новых послов в Киев 43, хотя по своему содержанию ("лодьи, в них же несеныъ быти, смолны") он должен был соответствовать приходу первых послов. Похоже, в результате таких же сокращений остается неизвестной и судьба самого Мала, которого А.А. Шахматов пытался отождествить с "Малком любчанином", сделав "милостьницу Ольжину" Малушу, мать Владимира, его дочерью44.
Вместе с тем, можно видеть, что попытки "краеведа" создать из Ольги образ инициативной и волевой правительницы, проходящей по Деревской земле с сыном своим и с дружиною своею, уставляюще уставы и урокы [Ип., 48-49], чтобы на следующий год отправиться "к Новгороду", уставив "по Мьсте и Лузе" погосты и дань, т.е. хозяйствуя уже в Деревской пятине Великого Новгорода 45, не были оценены его последователями, по____________________
42 Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1982, с. 362.
43 "Князю же веселие творящу къ браку, и сонъ часто зряше Малъ князь: се бо пришел, Олга дааше ему пръты многоценьны, червены вси, жемчюгомъ насаждены, и одеяла чръны съ зелеными узоры, и лод(ь)и, в них же несеным быти, смолны" (ПСРЛ, т. 41. Летописец Переславля Суздальского. М., 1995, с. 15).
44 Шахматов А.А. Разыскания…, с. 373-374.
45 А.А.Шахматов предполагал, что устроение Ольгой Деревской пятины, с которой Новгород связывали реки Мста и Луга, как "Деревской земли", явилось домыслом какого-то новгородца, поскольку в Деревской пятине был свой "Коростень", почему в позднейших сводах Игоря указывали убитым "вне града Коростеня близь Старыя Русы" (Шахматов А.А. Разыскания…, с. 171-172). Позднее Шахматову возражал А.Н.Насонов, однако не всегда убедительно (Насонов А.Н. "Русская земля"…, с. 76). Скорее всего, отождествить "Дерева" с Деревской пятиной "краеведу" помогло выражение "по мьсте", т.е. 'совершив месть', что было воспринято в качестве указания на гидроним "Мсту", подвигнув на создание всего фрагмента.
214____________________
ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
скольку в дальнейшем Ольге в ПВЛ не отведено даже время самостоятельного княжения: ее имя отсутствует в перечне княжений ст. 6360/852 г., а "княженье Святославьле" начинается с момента его "посажения на конь" в 6452/946 г., т.е. по достижении пяти лет. Так получается, что единственным реальным зерном во всей этой истории, столь ярко и впечатляюще отразившейся в ПВЛ, стало убийство Игоря "германцами", только не на "Древлянской земле" правобережья Днепра выше Киева46, а, скорее всего, там, где они обитали, т.е. в Крыму.
И всё же главным сюжетом рассказов об Ольге, вызывающим нескончаемые споры историков, остается ее поездка в Константинополь, - блестящая новелла, судя по всему, целиком написанная "краеведом", который сумел совместить высокие идеи с духом озорного фаблио.
Статья 6463/955 г. рассказывает о приезде Ольги в Константинополь, встрече с царем Константином VII, возымевшим желание на ней жениться, о хитрости Ольги, которая предложила царю с патриархом сначала ее крестить, после чего напомнила, что, будучи крестным отцом, царь не может на ней жениться; о благословении патриарха, возвращении княгини с дарами в Киев и о том насмешливом ответе, который она дала послам царя, приехавшим за обещанной военной помощью. Завершается повествование рассказом о попытках Ольги склонить к крещению Святослава, его сопротивлении и о том, что отдельные люди всё же крестились [Ип., 49-52]. Конечно, в исторической реальности всё было не так, но как? Константин Порфирогенит не оставил сведений о причинах приезда Ольги, а его описание церемониала не дает никаких оснований говорить не только о "сватовстве", но и о крещении "архонтиссы Росии", поскольку Ольгу сопровождал "священник Григорий", т.е. она уже была христианкой. Вместе с ней на приеме находились ее родственницы, придворные дамы, а также послы и купцы, причем в том же числовом соотношении, которое указано в преамбуле договора Игоря47.
Другими словами, перед нами редчайший случай, когда налицо документ, зафиксировавший историческую реальность, и литературное произведение, в основу которого положен исторический факт, но переосмысленный в жанре фаблио "краеведом-киевлянином" в первой четверти XII в. Избранный ав____________________
46 Насонов А.Н. "Русская земля"…, с. 51, хотя автор нигде четко ее границы очертить не может, ощущая, по-видимому, ее определенную "легендарность".
47 Литаврин Г.Г. Путешествие русской княгини…, с. 42-45.
"СТАРЫЙ" ИГОРЬ, ОЛЬГА, СВЯТОСЛАВ И СВЕНЕЛЬД____________________
215
тором жанр вполне объясняет замечательное сочетание благочестия и насмешки, сменяющие друг друга в тексте без переходов, заставлявшее исследователей сюжета видеть в едином тексте два слоя, которые "явно не могли принадлежать одному автору: они различаются и идейно, и стилистически", как об этом заявлял Д.С.Лихачев, считавший, что "слой устных преданий лишь прикреплялся" к "церковным сказаниям"48, в то время как его оппоненты полагали, что "из летописного сказания совершенно безболезненно извлекаются все клерикальные отступления" 49, демонстрируя тут же примеры такого "расслоения", весьма убедительные и в то же время совершенно ошибочные.
Между тем, как можно заметить, одна из загадок рассказа о поездке Ольги - сватовство императора к уже очень старой по меркам того времени женщине, какой предстает княгиня по хронологии ПВЛ (в 955 г. ей должно было быть около 64 лет), - теперь получает неожиданное объяснение. В глазах читателей начала XII в. домогательства деревлянского князя и византийского императора были вполне оправданы, поскольку к моменту смерти Игоря Ольге было не более 15-16 лет, а во время поездки в Константинополь - около 28 лет - и в том, и в другом случае возраст вполне подходящий для сватовства. Но когда она предприняла эту поездку?
Как известно, приемы Ольги в Константинополе датированы Константином Порфирогенитом только числами месяца и днями недели - 9-го сентября, в среду, и 18 октября, в воскресенье 50. В середине X в. эти числа и дни недели совпадают в 946 и 957 гг., что в любом случае не соответствует дате ПВЛ и приводит к спорам между исследователями51. Как мне представляется, уже определение возраста Ольги, которой в 957 г. было около 30
____________________
48 Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.-Л., 1947, с. 62-63.
49 Кузьмин А.Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977, с. 339.
50 Литаврин Г.Г. Путешествие русской княгини…, с. 42 и 43.
51 Последние по времени работы, посвященные полемике, с указанием литературы см.: Литаврин Г.Г. К вопросу об обстоятельствах, месте и времени крещения княгини Ольги. // ДГ СССР. Материалы и исследования 1985 года. М., 1986, с. 49-57; он же. Русско-византийские связи в середине X века. // ВИ, 1986, № 6, с. 41-52 (в этих статьях автор отстаивает мысль о двух поездках русской княгини в Константинополь в 946 и в 954-955 гг., полагая, что она крестилась во время второй поездки); Назаренко А.В. Еще раз о дате поездки княгини Ольги в Константинополь: источниковедческие заметки. //ДГВЕ. Материалы и исследования 1992-1993 гг. М., 1995, с. 154-168 (в которой оппонент Г.Г.Литаврина отстаивает версию одной поездки в 957 г.).
216____________________
ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
лет, склоняет чашу весов в пользу последней даты, близкой дате ПВЛ. И не потому, что в 946 г. молодой вдове требовалось, как пишут некоторые историки, "усмирять древлян и заниматься устроением земель", а потому, что после гибели мужа при малолетнем сыне и собственной юности она физически не могла предпринять подобное путешествие и быть принята с таким почтением и доверенностью, как то отмечено в описании церемонии.
"Эльга росена", т.е. 'росская', как ее называет Константин VII, была принята с титулом "архонтиссы Росии", т.е. правительницы страны, будучи сопровождаема шестью "родственницами-архонтиссами", т.е. княгинями, ее сестрами или женами братьев Ольги, о которых совершенно ничего не известно, а также ее племянником, сыном брата или сестры Ольги/Эльги, но не Игоря52. Кроме того, вместе с Ольгой в Константинополь приехали священник Григорий, "люди Святослава", 16 придворных дам, слуги Ольги, слуги послов, прислужницы, 2 переводчика и пр. 53, а также 22 посла и 44 купца (столько же, сколько зафиксировано в договоре Игоря). Наличие послов и купцов свидетельствует о заключении каких-то торговых и политических соглашений между греками и Русью, может быть, связанных с подтверждением или пересмотром "договора Игоря". В то же время, наличие священника безусловно снимает всякое сомнение в исконном христианстве Ольги/Эльги, нигде не названной именем "Елена", якобы полученным ею при крещении в Константинополе, как о том говорит рассказ ПВЛ [Ип., 49].
В самом деле, в случае "язычества" Ольги с ее стороны не было бы никакой хитрости сделать императора своим восприемником при крещении, поскольку это даже требовалось при крещении знатных язычников. Действительная хитрость, на которой изначально только и мог быть построен сюжет фаблио, дошедший до нас в урезанном виде, должен был заключаться в том, что Ольга крестилась, будучи уже христианкой, дабы избежать сетей, которые расставлял ей сластолюбивый император. Ведь если бы речь шла о настоящем крещении и в Киев Ольга возвращалась новообращенной христианкой, вряд ли автор фаблио решился вложить в ее уста столь непочтительный ответ
____________________
52 Анепсий - кровно-родственный племянник.
53 Литаврин Г.Г. Состав посольства Ольги в Константинополе и "дары" императора. // Византийские очерки. Труды советских ученых к XVI Международному конгрессу византинистов. М., 1982, с. 71-92.
"СТАРЫЙ" ИГОРЬ, ОЛЬГА, СВЯТОСЛАВ И СВЕНЕЛЬД____________________
217
("аше ты такоже постоиши у мене в Почайне, якож аз в Суду…") послам ее действительного крестного отца. Наоборот, благочестивый редактор неминуемо должен был убрать из текста факт изначального христианства княгини русов, чтобы на первый план выдвинуть другой факт - принятие креста для страны и народа из рук самого константинопольского патриарха.
Другим аргументом, на который опираются сторонники крещения Ольги в Константинополе, являются сведения хроники Регинона Прюмского, в последнее время подробно, хотя и не всегда убедительно, рассмотренные А.В.Назаренко 54, поскольку речь в них идет о послах "Helenae, reginae Rugorum", которую историки априорно отождествляют с уже окрещенной Ольгой, "сменившей имя", забывая при этом, во-первых, что факт крещения не менял обиходного имени у людей, тем более занимавших владельческие посты55, и, во-вторых, до сих пор никем не доказано, что "руги" Регинона Прюмского тождественны "русинам", а тем более - росам/русам, о которых идет речь.
Насколько почетен был прием, оказанный Ольге/Эльге в Константинополе, можно судить по тому, что обязательный в таких случаях тройной проскинесис (поклон, при котором распростираются на полу) для нее был заменен лишь легким наклоном головы, а затем, сидя в присутствии императрицы и императора, она беседовала с последним "сколько пожелала" 56, и, судя по всему, без переводчика. Ж.-П.Ариньон, анализируя почести, оказанные Ольге/Эльге, заключил, что она была принята во дворце по чину "опоясанной патрикии", на который имела право только в том случае, если бы стала свекровью "порфирородной" принцессы57.
Такое замечание французского историка вновь ставит вопрос о целях и задачах поездки Ольги и их отражении в соответствующем рассказе ПВЛ, где главной темой оказывается "неудачное сватовство" императора. Поэтому правомерно предположить, что тема эта, получившая комическое отражение в фаблио, действительно присутствовала в качестве основной причины поездки русской княгини в Византию (попытка сосва____________________
54 Назаренко А.В. Русь и Германия в IX-X вв. // ДГВЕ. Материалы и исследования 1991 г. М., 1994, с. 61-80.
55 Попытку оспорить это положение см.: Литаврин Г.Г. Русско-византийские связи…, с. 45-46.
56 Литаврин Г.Г. Путешествие…, с. 44.
57 Ариньон Ж.-П. Международные отношения Киевской Руси в середине X в. и крещение княгини Ольги. // ВВ, т. 41, М., 1980, с. 120.