Однако можем ли мы с уверенностью считать Ярослава сыном Владимира? Этот вопрос, при всей кажущейся абсурдности, имеет определенное право на существование. Напомню, что расчет возраста Ярослава (умер в 1054 г., княжил 40 лет, всего прожив 76 лет) показывает, что он должен был родиться в 6486/978 г. Реальность таких расчетов, как и отмеченная в новелле 6524/1016 г. присущая ему от рождения хромота ("и нача воевода Святополчь, яздя вьзле берегъ, оукаряти Новгородом, глаголя: что приидосте с хромьцемъ симь" [Ип., 129] были подтверждены еще в 1939 г. всесторонним обследованием парного погребения (с остатками младенца) в беломраморном саркофаге, сохранившемся в Софии Киевской 36. Последнее означает, что Ярослав был старшим сыном Владимира, хотя всё говорит за то, что действительно старшим был Святополк, тогда как весь эпизод с Рогнедой принадлежит легенде. На это указывают, во-первых, заимствование данного сюжета из цикла рассказов о Владимире и Добрыне, во-вторых, указание, что сам Владимир в то время "детьску сущу еще", в третьих, отмеченная легендой наследственная вражда между потомством Рогволода и Ярослава
____________________
34 Thietmari chronicon, VII, 72, 73 (Назаренко А.В. Немецкие латиноязычные…, с. 140 и 141).
35 "Съказание, и страсть и похвала святюю мученикоу Бориса и Глеба" (Успенский сборник XII-XIII вв. М., 1971, с. 42-58).
36 Гинзбург В.В. Об антропологическом изучении скелетов Ярослава Мудрого, Анны и Ингигерд. // КС ИИМК, VII, М.-Л., 1940, с. 57-66.
ЯРОПОЛК И ВЛАДИМИР, СВЯТОПОЛК И ЯРОСЛАВ____________________
253
("и оттоле мечь взимають Роговоложи внуци противу Ярославлим внуком" [Л., 301]), в четвертых, тот факт, что, несмотря на временные победы киевских князей над полоцкими, их пленение, ссылку в Византию и заточение в Киеве, вплоть до 1128 г. они не подчинялись киевским князьям и были неизменными противниками Новгорода на Волхове37.
В такой ситуации особенно примечательны становятся "Роговоложи внуци", поскольку в средневековье родство по женской линии учитывалось, но не отсчитывалось, т.е. "линия", как таковая, прерывалась, становилась побочной. Поэтому упоминание здесь Рогволода позволяет предположить, что изначально в легенде он был не отцом, а мужем Рогнеды и отцом ее детей, наследовавших Полоцкое княжение. Что же касается приписки под 6508/1000 г. в ПВЛ "въ се же лето преставися и Рогънедь, мати Ярославля" [Ип., 114], то она является безусловно поздней и вряд ли достоверной, будучи приурочена к общей картине событий, поскольку в указанном году сам Ярослав мало кого интересовал (естественнее было бы здесь упоминание об Изяславе), а формуляр "въ се же лето" не имеет аналогов в этой части ПВЛ, появляясь только в заметках конца XI в., как я покажу в соответствующем месте.
Определенное сомнение в родстве Ярослава с Владимиром, а затем и в зависимости Новгорода от Киева, вызывают также монеты Ярослава, ничего общего не имеющие с типами монетных выпусков, осуществленных Владимиром, Святополком и неким "Петросом" (вар. "Петор"), в котором В.Л.Янин предложил видеть того же Святополка38, забывая, что крестильное имя, известное в семейном кругу и духовнику, обычно не использовалось в официальных документах, тем более, в отрыве от основного, мирского имени. Однако все эти сомнения, хотя и складываются в систему, не имеют надежного фактического обоснования, поскольку происхождение Ярослава от Владимира надежно фиксируется в "Слове о законе и благодати" митрополита Ила-риона, и о нем, как о сыне Владимира, уверенно пишет Титмар. И хотя возможность поздней интерполяции в "Похвале Владимиру", как я показал в этюде об Игоре, существует, поскольку эпитет этого князя "старый" опирается только на ошибочную хронометрию ПВЛ, Ярослава можно уверенно считать наследником киевского престола, а не его узурпатором, хотя последнее больше отвечает характеру имеющихся о нем известий.
____________________
37 Алексеев Л.В. Полоцкая земля в IX-XIII вв. ML, 1966, с. 237-261..
38 Янин В.Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. Домонгольский период. М., 1956, с. 166.
254____________________
ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
С такими же трудностями и противоречиями сталкивается исследователь, приступающий к рассмотрению событий, связанных со смертью Владимира и последующей борьбой Ярослава за Киев в изложении ПВЛ, в которой перипетиям борьбы Ярослава со Святополком посвящено четыре новеллы - 6523/1015 г., где рассказывается о его приготовлениях в Новгороде, 6524/1016 г., повествующей о битве при Любече, 6526/1018 г., рассказывающей о поражении Ярослава на Буге от Болеслава, и 6527/1019 г., в которой Ярослав окончательно разбивает Святополка и изгоняет его из Русской земли. За исключением последней новеллы, принадлежащей изначально "Сказанию о Борисе и Глебе", первые три являют собой части единого текста, причем упоминание в них Новгорода (в качестве исходного пункта действия) и "варягов" дает возможность признать новгородское происхождение его возможного архетипа, время сложения которого не старше первой половины XII в.
Немотивированность ситуации, в которой авторы ПВЛ выводят на сцену Ярослава Владимировича, начиная с отказа платить "новгородский урок" и кончая причиной его похода на Киев как мести за убитых братьев Святополку, бросается в глаза. По счастью, в настоящее время можно с уверенностью считать повесть "Убиение святых новоявленнихъ мученикъ Бориса и Глеба" от слов "и созва кыяны и нача имение имь даяти" до "Свя-тополкъ же оканьны нача княжити в Кыеве" [Ип., 118-127] вставкой первой половины XII в., разорвавшей первоначальный, уже разделенный на статьи 6522-6523 гг. текст, в котором поход Ярослава на Святополка объяснялся не местью за братьев, а смертью Владимира и вокняжением Святополка в Киеве. Пожалуй, это одна из немногих интерполяций, позволяющая говорить о наличии двух хронологических пластов ПВЛ - первого, более раннего, который синхронен "Сказанию о Борисе и Глебе" и, вероятнее всего, принадлежит тому же автору, поскольку в повествование уже введен Святополк, занявший киевский престол после смерти Владимира, и последующего, когда при переписке эта же ст. 6523 г. была разорвана вставкой сокращенного варианта "Сказания…", дополненного стихирами новоявленным мученикам. И тот, и другой пласты относятся безусловно к первой половине XII в., когда уже было написано "Сказание…", а в повествование были введены "варяги". В этом плане особенный интерес представляет первая новелла о Ярославе, начало которой читается под 6522/1014 и 6523/1015 гг., сохранившая, как мне представляется, признаки своего протографа, позднее переработанного в соответствии со "Сказанием…".
ЯРОПОЛК И ВЛАДИМИР, СВЯТОПОЛК И ЯРОСЛАВ____________________
255
Основной сюжет этой новеллы - конфликт сначала новгородцев с "варягами", собранными Ярославом, которых избили горожане, а затем Ярослава с новгородцами, "лучших мужей" которых он избил, обманом заманив в свою загородную резиденцию в Ракоме, после чего в ту же ночь получил известие от сестры Передславы из Киева о смерти Владимира и необходимости "блюстись" Святополка. Избиение "варягов" "на дворе поромони" [Л., 140; НПЛ, 174], было понято всеми без исключения редакторами и переписчиками ПВЛ в качестве указания на то, что действие происходило на дворе некого "новгородца Поромона", однако в действительности здесь использована калька греческого прилагательного "верные", которое было синонимом "варангов" в византийской исторической литературе (""), как это показывает Никита Хониат 39. "Двор Парамонов" являлся местообитанием "варангов", что, в свою очередь, ставит вопрос о происхождении данного фрагмента, адаптированного повествованием о Ярославе, поскольку в Новгороде на Волхове или в Киеве в первой половине XII в. варягов/варангов вряд ли именовали "парамонами".
Всё остальное, что рассказывает ПВЛ о походе на Киев, можно признать литературным отражением реальных событий, в котором действительные факты мешаются с домыслом автора и обработчика. Так, например, сообщение Предславы/Передславы о смерти Владимира находит косвенное подтверждение в упоминании тем же "краеведом" "сельца Предславина на Лыбеди" [Ип., 80], а об отвергнутом сватовстве польского короля к одной из сестер Ярослава и о последующем насилии над ней Болеслава говорит как Галл Аноним40, так и Титмар из Мерзебурга41, хотя ни один из них не называют ее по имени.
Наоборот, текст ее послания Ярославу в Новгород ("отець ти умерл, а Святополкъ седить в Киеве, послав уби Бориса и Глеба, а ты блюдися сего повелику" [Ип., 128]; вар. Хл. списка: "убив Бориса и по Глеба посла" [там же]; "отець ти умерлъ, а братья ти избиена" [НПЛ, 174]), является безусловным вымыслом автора "Сказания о Борисе и Глебе" и несет на себе следы правок последующих редакций. В том, что известие, полученное Ярославом, могло содержать только сведения о смерти Владимира и
____________________
39 Васильевский В.Г. Труды, т. I. СПб., 1908. с. 370.
40 Галл Аноним. Хроника и деяния князей или правителей польских. М., 1961, с. 35-36.
41 Thietmari chronicon, VIII, 32, 33 (Назаренко А.В. Немецкие латиноязычные…, с. 142-143).
256____________________
ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
вокняжении в Киеве Святополка, убеждает последующий рассказ о битве при Любече, выделенный хронометристом в ст. 6524/1016 г., но на самом деле являющийся продолжением предыдущего текста, написанного с позиций новгородцев, где ни о каком "отместии" речь не идет и, более того, ни разу не упомянуты "варяги" [Ип., 129]. В этом плане интересно сравнение данной новеллы ПВЛ Ипатьевского и Лаврентьевского изводов с компиляцией НПЛ, соединившей воедино все три описания сражений Ярослава со Святополком (так в рассказ о битве при Любече перенесены фразы, описывающие "битву на Альте": "и бысть сеча зла, оже за рукы емлющеся сечаху и по удолиемъ кровь течаше" [НПЛ, 175]; "и бысть сеча зла, аки же не была в Руси, и за рукы емлюще сечахуся" [Ип., 132]), а в ряде случаев сохранившей фрагменты, выпавшие при сокращении в других списках (напр., присутствие "благожелателя Ярославова" в лагере Святополка). Наличие в этом же тексте "воеводы Святополча, именемъ Волчий Хвостъ", заставляет вспомнить о существовании воеводы с таким же именем у Владимира в походе на радимичей под 6492/984 г. [Ип., 71], что в свою очередь с неизбежностью поднимает вопрос, какие тексты и для чего были использованы: повествовавшие о Ярославе, для рассказа о Владимире, или же, на-;: оборот, для описания битвы при Любече использован текст, первоначально рассказывавший о схватке Владимира с Яропол-ком ("стояние на Дорогожичи").
Впрочем, вопрос этот решается сравнительно просто. Поскольку заметка под 6492/984 г. несет на себе явный отпечаток авторства "краеведа" (комментарий и указание "до сего дне"), следует заключить, что в данном случае для рассказов о Владимире "краевед" использовал ткань рассказов о Ярославе. При этом отличия между списками Ипатьевским (тождественным Лаврентьевскому) и НПЛ определяется не разницей изводов, а различием сокращений общего архетипа, почему при наличии общих мест они сохранили разные фрагменты текста, дополняющие друг друга.
С кем бы ни бился Ярослав на Днепре при Любече, он одержал победу, хотя мы остаемся в неведении, как он был принят киевлянами, поскольку в ПВЛ об этом сказано более, чем лаконично под 6525/1017 г.: "Ярославъ ввоиде в Кыевъ, и погореша церкви" [Ип., 130]. Тот факт, что Киев в 1017 г. пережил большой пожар, сообщает и Титмар, правда, ограничиваясь указанием только на "собор святой Софии", который к августу 1018 г. уже был восстановлен 42. Связывать этот пожар со вступлением в
____________________
42 Thietmari chronicon, VIII, 32 (Назаренко А.В. Немецкие латиноязычные…, с. 142.)
ЯРОПОЛК И ВЛАДИМИР, СВЯТОПОЛК И ЯРОСЛАВ____________________
257
Киев Ярослава у нас нет никаких оснований, во всяком случае, оснований хронологических. Смерть Владимира 15 июля 6523/1015 г. во время подготовки похода на Новгород, который мог начаться не ранее поздней осени, когда "дороги станут", т.е. уже в новом 6424 (сентябрьском) году, должна была вызвать немедленную экспедицию Ярослава на Киев не позднее конца августа того же года. В таком случае сообщение о том, что битва при Любече по прошествии трех месяцев противостояния произошла "уже в заморозь", приурочивает ее к концу ноября или началу декабря 6424/1015 г., поэтому в Киев Ярослав мог войти или в декабре 6424/1015 г., или же в январе 6424/1016 г., так что пожар 1017 г., скорее всего, был связан или с обычным для древнерусских городов несчастным случаем, или же с набегом печенегов, о чем писал Титмар в связи с занятием Киева Болеславом: "На город Киев, чрезвычайно укрепленный, по наущению Болеславову часто нападали враждебные печенеги, пострадал он и от сильного пожара" 43.
Наиболее содержательной и любопытной для исследователя ПВЛ оказывается новелла 6526/1018 г. Она содержит три сообщения - о причинах поражении Ярослава на Буге, его бегстве в Новгород и рассказ об исходе Болеслава I из Киева, - из которых первое и последнее поддаются проверке независимыми источниками.
В плане литературном рассказ ПВЛ о сражении на Буге 22.7.1018 г. представляет собой как бы зеркальное отражение рассказа о сражении при Любече, что может вызватьлодозрение в его "клишировании", совершенно не оправданное уже по тому только, что, как я покажу ниже, общая схема реальных событий сохранена как у Титмара, так и у Галла Анонима. Наоборот, можно думать, что именно эта диспозиция и имена действующих лиц оказали влияние на сюжетную канву как "битвы при Любече", так и на рассказ о борьбе Владимира с Ярополком, одинаково являющихся творчеством "краеведа-киевлянина". Войска противников в ожидании сражения точно так же располагаются на противоположных берегах реки, однако теперь зачинщиком выступает "воевода Будый", оказывающийся "кормильцем Ярослава". Такая номинация, с одной стороны, сразу вызывает в памяти "воеводу Блуда" в новелле 6488/980 г., а с другой - "уя Добрыню" ст. 6636/1128 Лаврентьеской летописи или Асмуда ст. 6453/945, "кормильца" Святослава. Однако, если Святослав был "вельми детеск", то Ярославу к моменту сражения на Буге было ровно 40 лет, так что его "кормилец" должен был быть уже в бо____________________
43 Там же.
258____________________
ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
лее чем преклонных летах. Между тем, по словам "краеведа", Будый начал "укарять" Болеслава, на что тот не стерпел и "вседъ на конь, вьбреде в реку, а по немь вои его" [Ип., 130]. Ярослав не успел "исполчиться", и разгром оказался настолько сокрушителен, что "к Новгороду" Ярослав прибежал "с четырми человекы" [Ип., 130].
Сходную версию развития событий представил в своей хронике Титмар. Однако по его сведениям зачинщиками были поляки, которые, "дразня близкого врага, вызвали [его] на столкновение, [завершившееся] нечаянным успехом, так что охранявшие реку [русские] были отброшены. Узнав об этом, Болеслав ободрился и, приказав бывшим с ним немедленный сбор, стремительно, хотя и не без труда, переправился через реку. Вражеское же войско, выстроившись напротив, тщетно старалось защитить отечество, ибо, уступив в первой стычке, оно не оказало более серьезного сопротивления. Тогда пало там бесчисленное множество бегущих, победителей же - немного"44.
Третью, уже совсем анекдотичную версию начала сражения изложил Галл Аноним. Отметив ту же диспозицию противников по обеим берегам реки и отнеся перебранку на счет самих королей, он сообщает, что на следующий день наступил праздник, и Болеслав решил отложить сражение. Однако именно на следующий день возникла перебранка между русскими воинами и слугами рыцарей, которая перешла в перестрелку, а затем и в потасовку, куда оказалось вовлечено и всё войско Болеслава. Последнее, "построившись рядами, обрушилось на врагов"45.
Таким образом, можно убедиться, что все три источника рисуют практически идентичную картину, не оставляющую сомнений в реальности и последовательности происходившего. Внимание к новелле ПВЛ привлекает имя воеводы Ярослава - "Буды/Будый", которое, как и производные от него, широко представлены в "Славянском именослове" М.Морошкина46, позволяя предполагать, что мы имеем дело с реальной исторической фигурой. Это, в свою очередь, заставляет усомниться в реальности "воеводы Блуда" ст. 6488/980 г., созданного по образцу "Будыя" и действующего в соответствии со своим именем,