КРАЕВЕД-КИЕВЛЯНИН В ПВЛ____________________
35
языка и мы есме русь; тем же и намь, руси, оучитель есть Павелъ апостол… от варягь бо прозвашася русью, а первее беша словене", и пр.
[Ип., 20]. Этот постулат об отсутствии прямой апостольской проповеди на Руси прослеживается и далее в текстах "краеведа", подтверждая, с одной стороны, введение именно им в киевское летописание фигуры Рюрика и "варягов", а с другой - более позднее включение в недатированное "введение" ПВЛ легенды об апостоле Андрее, прямо опровергающей постулаты "краеведа".
История похода Олега на Царьград в 907 г. также несет на себе явственный отпечаток индивидуальности этого автора, который дважды использовал текст Продолжателя хроники Георгия Амартола 7 для описания ужасов нашествия "росов" - в ст. 6415/907 г. и в ст. 6449/941 г., слегка их разнообразив, а конструируя текст "договора 907 г.", ввел в него имена наиболее важных городов киевской Руси первой половины XII в., на которые греки якобы обязаны давать "слебное". Трудно сказать, был ли он автором всего этого текста вместе с анекдотом о парусах, однако ему должно принадлежать определение Олега "вещим", поскольку здесь им использована редкая лексема "невеголось", встреченная только в его текстах: "бяху бо людие погани и невеголось" [Ип., 23]. Думаю, что именно им при переработке легенды о смерти Олега было сделано необходимое пояснение о коне и предсказании волхвов - сюжет, к которому он и в последующем будет не раз возвращаться в ст. 6532/1024 и 6579/1071 гг., "бе бо преже въпрошалъ волъхвовъ кудесникъ: от чего ми есть оумьрети" [Ип., 28]. Естественно, по смерти князя "краевед" не преминул заметить, что "погребоша и на горе, иже глаголеться Щековица; есть же могила его до сего дни, словеть могила Ольгова, и бысть всехъ леть его княжения 33" [Ип., 29], после чего привел большую выписку из хроники Амартола об Аполлонии Тианском.
Как полагал А.А. Шахматов, для описания похода Игоря в 941 г. на Константинополь автор использовал два переводных греческих текста - Продолжателя Амартола и "Житие Василия Нового" 8, однако "краеведу" с уверенностью можно усвоить только ст. 6452/944 г., содержащую оригинальный рассказ на тему похода 941 г., и новеллу о ратификации договора 6453/945 г. В пользу этого говорит комментарий относительно "церкви Ильи", как видно, совершенно неизвестной киевлянам конца XI в., поскольку потребовалось указать ее местоположение, "яже есть над ручьем", и ее значение "се бо бе сборная церкви, мнози бо беша варязи хрестьяни", готовя читателя, таким обра____________________
7 Шахматов А.А. "Повесть временных лет" и ее источники…, с. 54-57.
8 Шахматов А.А. "Повесть временных лет" нее источники…, с. 69-72.
36____________________
ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
зом, к рассказу о варягах-мучениках, с чем перекликался и "холъм, кде стояше Перун" [Ип., 42], хотя, как следует из текста, идол будет поставлен Владимиром только через 45 лет, чтобы "осквернися требами… холмъ тъ" [Ип., 57].
Трудно сказать определенно, был ли "краевед" автором данного описания (что мне представляется весьма вероятным) или только его обработчиком, однако появление Перуна среди "ру-си" с германоязычными именами, так же как утверждение его культа именно Владимиром, заставляет полагать, что картины русского язычества в обоих случаях принадлежат одному автору и, соответственно, одинаково не аутентичны. В то же время синтагма "конецъ Пасыньце беседы и козаре" указывает на бесспорную порчу имеющегося текста, поскольку лексема "беседа" никогда не обозначала в древнерусской письменности 'улицы'. Скорее всего, перед нами здесь случайно внесенная с полей маргиналия, связанная с "пастырской беседой ["о", "и", "для", "по поводу"] хазар", но никак не обозначавшая "место в Киеве" 9.
История смерти Игоря, представленная в Ипатьевском и Лаврентьевском списках ПВЛ в усеченном виде, как о том можно судить по НПЛ, в отличие от них содержащей перечень даней, отданных Игорем Свенельду, из-за чего и возникло недовольство его собственных дружинников ("Игорь же седяше в Киеве княжя, и воюя на древяны и на угличе; и бе у него воевода, именемь Свенделдъ; и примучи углече, възложи на ня дань, и вдасть Свеньделду "…" и дасть же дань деревьскую Свенделду, и имаше по черне куне от дыма; и реша дружина Игореве: се далъ единому мужеве много" [НПЛ, 109]), подводит читателя к безусловно заимствованному откуда-то тексту о мести Ольги 10. Так в ст. 6453/945 г. (дубл.) безусловным дополнением "краеведа" является фрагмент, объясняющий причину гибели Игоря и его дружинников и сообщающий о местонахождении Ольги, Святослава, Свиндельда и Асмуда, причем последний персонаж на____________________
9 СРЯ, вып. 14, М., 1988, с. 169.
10 Следует отметить, что здесь и в других местах сокращения принадлежат последующим редакторам, о чем свидетельствует, например, сон князя Мала ("Князю же веселие творящу къ браку, и сонь часто зряше Малъ князь: се бо пришел, Олга дааше ему пръты многоценьны, червени, вси жемчюгомъ иссаждены, и одеяла чръны съ зелеными узоры, и лод(ь)и, в них же несенымъ быти, смолны"), присутствие которого в тексте Летописца Переславля Суздальского (ПСРЛ, т. 41. Летописей Переславля Суздальского.М., 1995, с. 15), являющегося наглядным примером "сокращения сокращений", говорит о наличии данного фрагмента в общем архетипе ПВЛ.
КРАЕВЕД-КИЕВЛЯНИН В ПВЛ____________________
37
зван впервые: "бе бо ихъ (т.е. дружинников. - А.Н.) мало; и погребен бысть Игорь; и есть могила его у Искоростиня города в Деревах и до сего дни; Ольга же бяше в Киеве съ сыномъ своимъ детьскомъ Святославомъ, и кормилец бе его Асмудъ, и воевода бе Свинделдъ, тоже отец Мстишин" [Ип., 43].
Особого внимания заслуживает комментарий "краеведа" к рассказу о первой мести Ольги, дающий возможность более точно определить время его появления. Речь идет о том, почему деревлянские послы "приста под Боричевомъ в лодьи: бе бо тогда вода текущи возле горы Кьевьскыя, и на Подоле не седяхуть людье, но на горе; город же бяше Киевъ, идеже есть ныне дворъ Гордятинъ и Никифоровъ, а дворъ княжь бяше в городе, идеже есть ныне двор Воротиславль и Чюдинъ, а перевесище (о котором ничего нет в тексте, заставляя подозревать его в числе очередных сокращений. - А.Н.) бе вне города, и бе вне города дворъ теремный и другый, идеже есть дворъ демесниковъ, за святою Богородицею над горою, бе бо ту теремъ каменъ" [Ип., 43-44]. Если упоминание церкви св. Ирины в ст. 6390/882 г. датировало работу "краеведа-киевлянина" эпохой после Ярослава, поскольку о строительстве этого храма сообщалось под 6545/1037г. [Ип., 139], то в данном случае, следуя за М.Н.Тихомировым, можно попытаться рассмотреть более подробно описываемую ситуацию и сам комментарий.
Важной приметой, указывающей на время, после которого в текст о первой мести Ольги были внесены эти дополнения, служат имена "Чюдина", этим же "краеведом" в ст. 6580/1072 г. отмеченного в качестве наместника Изяслава Ярославича в Вышгороде, однако в подчеркнуто отдаленном прошлом ("бе бо тогда держа Вышегород Чюдинъ, а церковь Лазорь" [Ип., 172]), и "Никифора", в качестве "Микифора кыянина" фигурирующего вместе с тем же "Чюдином" в заглавии известной "Правды Ярославичей", создание которой обычно датируют 1072 г. ("Правда оуставлена Роуськои земли, егда ся съвокоупилъ Изяслав, Всеволодъ, Святославъ, Коснячко, Перенегъ, Микыфоръ Кыянин,
Чюдинъ, Микула" 11).
В числе "уставлявших" данную "Правду…" назван еще один киевлянин, также знакомый "краеведу" - "Коснячко", упомянутый им в ст. 6576/1068 г. ПВЛ в качестве киевского воеводы вместе с братом Чудина, "Тукы", по-видимому, начальником дружины Изяслава [Ип., 160]. Если вслед за П.В.Голубовским,
____________________
11 Правда Русская, т. I. Тексты. М.-Л., 1940, с. 71.
38____________________
ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
М.А.Дьяконовым и М.Н.Тихомировым 12 идентифицировать "Микулу" перечня "Правды Ярославичей" со "старейшиной городников" (т.е. городовой стражи) в Вышгороде "Николой", названном в чуде о хромом и немом "Сказания о чудесах святых страстотерпцев Христовых Романа и Давида" ("и бяше чловекъ Вышегороде стареиши на огородьникомъ, зовомъ же бяше Жьданъ по мирьскоуму, а въ хрыцении Никола"13, то в "краеведе-киевлянине" можно уверенно полагать современника событий 1068-1072 гг., о которых он писал много лет спустя ("бе бо тогда держа Вышеград Чюдин"), и, безусловно, после 1078 г., когда в битве "на Съжице" в числе убитых назван "Тукы, Чюдинь брат" [Ип., 191].
В этом плане особенно любопытно выглядит его утверждение, что во времена Ольги на Подоле люди "не сидели" из-за высокого стояния уровня Днепра. Представить такую ситуацию довольно трудно, однако именно этот факт был полностью подтвержден археологическими исследованиями на киевском Подоле в 70-х гг. нашего столетия, когда удалось вскрыть двенадцатиметровую толщу отложений с несколькими строительными горизонтами. Остатки деревянных срубов позволили получить надежные серии дендрологических датировок, которые показали отсутствие населения на Подоле между 913 и 972 гг. из-за высокого стояния весенних паводков 14. Каким образом человек, живший в Киеве спустя полторы сотни лет после указанных событий, пусть даже интересующийся стариной, мог столь точно отразить гидрологическую ситуацию, остается для меня загадкой, заставляя предположить, что в его руках были какие-то записи конца X в., о которых мы ничего не знаем,- единственный факт, подтверждающий существование хроник более раннего, чем ПВЛ, времени.
Следующим комментарием "краеведа" оказывается пояснение к имени деревлянского князя - "бе бо ему имя Малъ, князю деревьскому", что служит свидетельством неясности этой фигуры и его имени уже для него самого, а также принцип распределения дани с "деревлян" ("две части идета Киеву, а третья Вышегороду к Ользе; бе бо Вышегородъ Ольжинъ город" [Ип., 48]), заставляя вспомнить, что "Ольжиным" (т.е. принадлежащем не Ольге, а Олегу Святославичу) Вышгород был в 10-х гг. XII в. (в мае 1115 г. Олег Святославич принимал в Вышгороде у себя
____________________
12 Тихомиров МЛ. (на обложке и титуле ошибочно - Н.Н.) Исследование о Русской Правде. М.-Л., 1941, с. 64-65.
13 Успенский сборник XII-XIII вв. М., 1971, с. 63.
14 Гупало К.Н. Подол в древнем Киеве. Киев, 1982, с. 20-28.
КРАЕВЕД-КИЕВЛЯНИН В ПВЛ____________________
39
князей и духовенство в связи с перенесением в им же выстроенный новый храм Бориса и Глеба мощей этих святых), будучи получен им в 1113 г., по-видимому, за отказ в пользу Владимира Мономаха от Киева, на который Олег имел преимущественное право по старшинству.
Такие поясняющие вставки в цельный массив повествования о мести Ольги только подчеркивают его внутреннее единство, контрастирующее архаичностью своего языка и стиля с окружающими текстами, заставляя предполагать его заимствование из какого-то самостоятельного произведения, повествовавшего об Игоре, Ольге и - возможно - Святославе. Эту оговорку я делаю потому, что всё последующее повествование о сыне Игоря и Ольги в ПВЛ (так же, как и четвертая месть Ольги) представлено творчеством "краеведа", в котором, как, например, в ст. 6455/947, являющейся продолжением его текста ("и сани ея стоять въ Плесъкове и до сего дни, и по Днепру перевесища, и по Десне, и есть село Ольжичи и до сего дни")15, отсутствуют явные фрагменты текстов заимствованных.
Рассказ о поездке Ольги в Константинополь в ст. 6463/955 г., так же как и повествование о юности Святослава в ст. 6472/964-6475/967 гг., под которые было разнесено единое повествование, не имеют ярких стилистических примет "краеведа-киевлянина", может быть, потому, что были им целиком переписаны (или написаны). Такое заключение основано на единстве стиля этих фрагментов ПВЛ, на присутствие в них свойственных ему интонаций ("бе бо тогда…", "бе же имя ей наречено", "бе бо и сам…"), а равным образом и на характерный перечень идущих из Руси товаров ("челядь, и воскъ, и скору" [Ип., 51]), которых ожидал от Ольги император, - перечень, вскоре повторенный Святославом киевским боярам в обоснование своего стремления на Дунай ("скора и воскъ, и медь, и челядь" [Ип., 55]). Вот почему при всей соблазнительной логичности расслоения текста, предложенного А.Г. Кузьминым ("мирская" основа и "клерикальные распространения") в противовес уже совсем невозможным предположениям Д.С.Лихачева о "мирских" распространениях первоначально клерикального текста 16, я склонен считать весь рассказ об Ольге
15 В плане географическом вся эта статья основана на недоразумении, обусловленном знакомством "краеведа" с географией Новгородской земли, в частности, Деревской пятины, из-за чего выражение "по мьсте" (т.е. 'по отмщении') было понято в качестве указания на реку Мету, а уже сложившаяся к началу XII в. легенда о происхождении Ольги из Плескова северного, а не Дунайского, позволила домыслить остальное.
____________________
16 Кузьмин А.Г. Начальные этапы…, с. 339-340.
40____________________
ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ
единым текстом, вышедшим из-под пера одного автора, основанном на предании, а не на переработке прототипа. При этом отдаленность описываемых событий во времени от их записи оказывается столь велика, что "краевед" представляет Святослава "вечным всадником" ("бе бо и самъ хоробръ и легокъ, ходя акы пардусъ… возъ бо по себе не возяше… но подъкладь постилаше, а седло въ головахъ" [Ип., 52-53]), вопреки прямому свидетельству Льва Диакона, что "росы" вместе со Святославом не умели воевать в седле 17, будучи, как сказали бы мы теперь, мобильной "морской пехотой".
В рассказе о печенегах и воеводе Претиче ст. 6476/968 г. обычно видят контаминацию двух текстов - первого, связанного с приходом Претича, который кончается словами "и отступиша печенезе от города", и второго, начинающегося с полуфразы, прямо опровергающей свое начало: "и не бяше лзе коня напоити, на Лыбеди печенегы" [Ип., 55], почему оказывается, что "в одном варианте печенеги были прогнаны подоспевшим Святославом, в другом - это было сделано помимо Святослава воеводой Претичем. Версия, связанная со Святославом, выглядит вполне логичной, если исключить сказание о Претиче" 18. Однако историк здесь неправ, поскольку указанная выше полуфраза вне всякого сомнения находилась в начале новеллы (после слов "изънемогаху людье гладом и водою"), тогда как Святослав и не думал освобождать Киев, а только "съжалиси о бывшемъ отъ печенегъ", к чему последующий редактор для убедительности добавил: "прогнав их в поле".
Ситуация, с которой сталкивается исследователь в ст. 6477/969 г., аналогична рассказу о поездке Ольги в Константинополь. Будучи непосредственным продолжением текста о печенежской осаде Киева, рассказ о смерти и погребении Ольги, продолженный посвященным ей панегириком, соблазняет возможностью беспрепятственно отделить его от "светской" части новеллы. Тем не менее, внимательное сравнение этих двух частей повествования убеждает в их структурном и, что особенно важно, интонационном единстве, проявляющемся также и в тождестве употребляемых стилистических оборотов. Этот единый интонационный ритм, прослеживаемый на протяжении всего повествования об Ольге и Святославе (после первых трех мщений Ольги деревлянам), позволяет предположить наличие у автора, задачей которого было прославить Ольгу как провозвестницу православия на Руси и как "мать всем князьям рускым", какой-то повести, текст которой он использовал по своему усмотрению. Другое