Столь отрицательная деятельность начвосовост В.А. Жигмунта, очевидно, не могла не отразить на неблагоприятном исходе эвакуации важнейших пунктов Востфронта, а в дальнейшем могла бы привести к еще более тяжким последствиям.
Наконец, совершенно преступным и вносящим опасный соблазн в душу подчиненных и беспорядок в работу управления является сознательное нарушение постановления Совета народных комиссаров от 27 июля 1918 г. о недопустимости совместной службы родственников. В прямое нарушение этого постановления ЗФ Жигмунт 1 ноября 1918 г. назначил своего брата А.А. Жигмунт на исключительно ответственную должность начальника 3-го отделения (перевозок) военно-эксплуатационного отдела, а его жену Е.М. Жигмунт устроил 3 марта 1919 г. журналисткой Водно-железнодорожной инспекции того же управления. Кроме того, в Управлении ЗФБ находится еще 8 служащих, имеющих своих родных в этом же управлении. При ближайшем содействии… А.А. Жигмунт внесена полная дезорганизация в самую серьезную отрасль работы Управления военных сообщений - воинские перевозки и службу Зарм, 3 и ЗК. Вследствие родственных отношений братьев В.А. и А.А. Жигмунт их роли в управлении иногда перепутывались и трудно точно определить, как была между ними разграничена работа начальника Управления военных сообщений и начальника 3-го отделения. В прямое нарушение приказа по управлению А.А. Жигмунт брал поступающую почту до секретной переписки включительно, распоряжался ею, распределяя по отделам и тем самым внося беспорядок в работу 1-го отдела. Одна взятая им секретная бумага в делопроизводствах не была найдена.
К моменту приезда проверяющей комиссии А.А. Жигмунт был уволен в отпуск своим братом… вопреки действующим распоряжениям об отпусках, якобы на партийный съезд Полесских ж.-д.". Несмотря на указание В.А. Афанасьева В.А. Жигмунту о необходимости, по крайней мере, отложить отъезд брата "на пару дней" для получения от него некоторых объяснений комиссией, А.А. Жигмунт выехал даже ранее намеченного срока, что В.А. Жигмунт объяснил "партийными соображениями и ненужностью его присутствия для доклада комиссии", все объяснения которой может дать сам В.А. Жигмунт. "Означенный факт, - делал вывод Ф.В. Костяев, - говорит сам за себя…". Начальник Полевого штаба испрашивал разрешения на утверждение решения начальника ВОСО Республики об отстранении В.А. Жигмунта от занимаемой должности и предании его суду Революционного трибунала Республики. Предложение предать В.А. Жигмунта суду было отклонено "с заменой отчислением от должности".
Коррупция коммуниста Жигмунта (правда, в гипертрофированном виде) повторяла происходившее в Полевом штабе Реввоенсовета Республики.
Многое ли изменилось в "Красной Ставке" после "ликвидации" "заговора" в Полевом штабе? По-прежнему ПШ был перенасыщен откровенным балластом: начальник общего отделения его Оперативного управления генштабист И.Д. Моденов докладывал начальнику управления 18 августа 1919 г.: "Несмотря на большое количество письмоводителей… даже за освобождением оперативного отделения, очередь дежурства письмоводителей приходится через 12–14 дней, причем дежурства ложатся, главным образом, на остальные отделения Оперативного управления, несмотря на то что в Оперативном управлении ведутся вечерние занятия от 21 до 23 часов. Насколько замечено за последние 2–3 недели, совершенно не несут дежурства письмоводители Общей канцелярии. Наряд дежурных письмоводителей не объявляют, а назначение совершается сообщением по телефону какой-то произвольной очереди, так что проверить наряд не представляется возможным". Моденов просил о включении в наряд "всех письмоводителей штаба (кроме оперативного отделения) и объявлении наряда дежурств заблаговременно на какой-либо период (1–2 недели)". Несмотря на отношение начальника Оперативного управления Б.М. Шапошникова начальнику Административно-учетного управления В.В. Даллеру с просьбой урегулировать вопрос. И Даллер составил соответствующее распоряжение… 8 ноября (в это время в штабе служил 91 письмоводитель, из которых двое были временно освобождены "по болезни глаз", трое находились фактически на других участках работы). Как говорится, "а воз и ныне там": сразу пошла переписка об исключениях. Один из рапортов Даллеру - просто курьез: "кто из письмоводителей штаба соответствует своему назначению - мне неизвестно, - заявил начальник Канцелярии ПШ С.С. Харитонов, - так как они принимались на службу помимо Канцелярии. Что появились письмоводители, не умеющие писать на машинках, - это вина тех начальников, кто их принял. В настоящее время поступают жалобы, что мною без разбора наряжаются письмоводители на дежурство и допускаются некорректные и даже оскорбительные выражения, как это позволил себе помощник начальника разведывательного отделения А.В. Уиттенговен. Что Гризинская не умеет печатать на машинке, мне никто не говорил, а была лишь записка начальника Оперативного управления Б.М. Шапошникова с просьбой освободить Гризинскую от дежурства, так как она временно состоит его секретарем, так что последняя часть рапорта Уиттенговена есть его фантазия и полный вымысел. Прошу на будущее защитить меня от подобного рода пасквилей в официальных документах".
После чистки кадры Полевого штаба стали отличаться еще большей пестротой (что вполне логично - аресты и были направлены против "кастовости"): коммунисты не могли сделать из "Ставки" классово-близкий орган - для этого требовались партийные работники с высшей военной квалификацией, а таковых не было. Военные специалисты, продолжавшие работу в штабе, как и везде, были людьми разными - честными и продажными; монархистами и искренне сочувствующими Советской власти… Для иллюстрации приведем доклад военного комиссара Административно-учетного управления ПШ помощнику комиссара ПШ РВСР К.Х. Данишевскому с характеристикой личного состава управления за время с 1 сентября по 1 декабря 1919 г. - уже после событий, связанных с т. н. "заговором в Полевом штабе Реввоенсовета Республики". Почему доклад направлен не Сергею Гусеву, понятно: 16 июля помощника военного комиссара Ставки К.Х. Данишевского назначили еще и членом Революционного военного трибунала Республики. По сути идеально для чистки Полевого штаба - сам контролирую, сам и сужу.
На основе доклада военных специалистов Ставки можно условно разделить на 7 (!) типов:
1-й тип: Начальник учетно-организационного отделения Виноградов - работал "постольку, поскольку его заставляют обстоятельства; с политической стороны - явный и ярый контрреволюционер, фанатический приверженец старого строя и типичный старый царский кадровый офицер. В отделении, иногда даже не стесняясь присутствия комиссара, открыто ведет злую агитацию против Советской власти и Коммунистической партии, осмеивает революционное движение, восхваляет старый порядок и т. д. Не скрывает своих симпатий к нашим врагам; с комиссаром ладит как кошка с собакой. Все ответы дает скрежеща зубами".
2- й тип: Начальник управления - В.В. Даллер - работал "как заведенный механизм без перебоя", благодаря "умственным способностям, хорошей военной подготовке (Генерального штаба)" и опыту работы в аппарате Высшего военного совета и ПШ "с самого начала их существования". При этом Даллер "личной инициативы в своей работе" не проявлял "ни малейшей", балансируя "так, чтобы, с одной стороны, к нему нельзя было придраться за саботаж, противодействие или враждебное отношение, а с другой, чтобы нельзя было его обвинить в сочувствии большевикам". Даллер обвинялся в коррупции. С политической стороны он оставался "идейно убежденным реакционным царским офицером", которого "только могила исправит"; "на революцию, социализм, Советскую власть и Коммунистическую партию он смотрит как на что-то нелепое, варварское, незаконное, безнравственное и просто разбойничье, не считая за ними "гражданского права" в цивилизованном мире, но с которыми, затаив злобу, приходится мириться как с победившей силой". Даллер, по словам комиссара, "всеми силами" старался "обойти и отстранить комиссара и парализовать его влияние в работе"; "поддержать влияние и власть военспецов и крайне заботится об их интересах, "провести в штаб сотрудниками "своих" - офицерских жен, буржуазных сынков, холопских обывателей и т. п.".
3-й тип: Начальник общего отделения Макаров: "Изжил и ум, и здоровье, и нравственность в распутной офицерской жизни…(аналогичные явления наблюдались и в штабах Белых армий. - С. В.). По отношению к Советской власти старается примазаться и проявляет лакейскую преданность. Свои настоящие чувства не показывает, но, несомненно, что искренно он Советской власти не сочувствует".
4-й тип: Исполняющий должность помощника начальника управления Н.Г. Семенов, напротив, характеризовался как "способный и усердный работник", хотя и уступавший Даллеру в уровне подготовке и опыте, но инициативный, стремящийся "делать все как можно лучше", честный и лояльный к Советской власти.
5-й тип: Начальник инспекторского отделения М.И. Плюсс - "один их тех старых генералов, которые, работая более или менее продолжительное время у Советской власти, пытается позабыть былые добрые времена. Старается делать свое дело и не заниматься политикой. Даже газет не читает, чтобы "не сбиться с толку; будь хоть большевики, был бы лишь порядок"; "Дай Бог, чтобы не было ни красных, ни белых, чтоб был бы какой-нибудь уж один цвет". Отношения между ним и комиссаром самые хорошие, прямо завидные".
6-й тип: помощник начальника учетно-организационного отделения полковник Кругликов - слишком лояльный к Советской власти (правда, по выражению комиссара, "сочувствующий Советской власти и коммунизму"): стучал комиссару на военных специалистов.
7-й тип условно составляют: помощники начальника общего отделения Захаров и Пашкевич - "тупые старики, которые являются просто нахлебниками".
Сотрудники "средней величины" (помощники начальников отделений и др.), докладывал комиссар управления, "все почти одинаковы, во всем "равняются по старшим": своей политической физиономии открыто не показывают, т. к. им, как "слушателям", достается молчание. Как бывшие младшие офицера из буржуазной среды, они настроены враждебно к Советской власти, но не так яростны, как старики".
В июле 1919 г. агентурные сведения о работе управлений центрального военного аппарата и Полевого штаба собирал Особый отдел при МЧК. О Службе связи ПШ в сводке от 14 июля: "Настроение среднее. Питание хорошее. Работа идет продуктивно. Политической физиономии части трудно определить". 19 июля о ЦУПВОСО: в управлении "имеется партийная ячейка - 58 коммунистов и 25 сочувствующих; дисциплина слаба".
ПШ и после чистки свято хранил традиции царской России: младшими служащими, как следует из доклада Данишевскому, оставались "за малым исключением… родственники и знакомые "больших" и "средних" спецов… идущие в хвосту у своих начальников" и работающие "только ради материальных удобств", чтобы пережить "это тяжелое время" ("Ну как не порадеть родному человечку!"). Стоит заметить, что непотизмом грешил весь советский бюрократический аппарат, даже руководитель которого - В.И. Ленин - активно пристраивал своих родственников и знакомых. К счастью для красных, аппарат белых оказался еще хуже. Так, во ВСЮР Особое совещание и главы ведомств в 1919 г., как установил исследователь С.В. Карпенко, "стремились построить аппарат управления с расчетом на всероссийский масштаб. Армии, несмотря на отдельные неудачи, продвигались вперед, и главным в работе ведомств стало строительство, опережая события, аппарата, способного сразу по взятии Москвы приступить к управлению страной". Результат понятен: стремительное разбухание даже гражданского аппарата.
Как средние, так и младшие служащие Полевого штаба лишь отрабатывали определенные часы. В августе 1919 г. велось служебное расследование инспекторским отделением Административно-учетного управления изготовления фальшивых документов о красноармейских пайках для служащих Полевого штаба. Выяснилось, что письмоводитель организационно-учетного отделения А.П. Кулаков изготовил 12 бланков на шапирографе в своем отделении в неприсутственное время и щедро их раздал - не только сотрудникам своего отделения, но и общего. При этом "разрешения на изготовление этих бланков на шапирографе он ни у кого не спрашивал и ни от кого не получал". Один из письмоводителей общего отделения (К.И. Зубов) 3 или 4 таких бланка умудрился подписать у своего непосредственного начальника Маркова, еще несколько бланков сотрудники подмахнули у начальника и комиссара связи и делопроизводителя!
В принципе и штат сотрудников Полевого штаба летом 1919 г. несколько сократили, на протяжении года количество коммунистов в Ставке увеличили, но на деле эти изменения ни к чему не привели.
К осени 1919 г. не особо изменилось и положение в подчиненных Полевому штабу органах. Так, работа управлений военных сообщений, дезорганизованная при В.А. Жигмунте, не была налажена еще осенью 1919 г. В октябре начальник ЦУПВОСО М.М. Аржанов и заместитель его военного комиссара С. Щукин докладывали "через начальника Полевого штаба" Главкому: "При объезде Туркестанского и Восточного фронтов Реввоенсоветы 1-й, 5-й и 3-й армий в один голос предъявляли требование о замене существующих начвосо армий (в большинстве случаев из железнодорожников) или из бывших офицеров Генштаба, или из числа бывших старых опытных передвиженцев. Причиной… как это выяснилось на месте, является малая осведомленность существующих начвосо в деле военных сообщений вообще и в частности ясно выраженная тенденция в армиях перейти от кустарничества к планомерному строительству всех своих органов, в том числе и органов военных сообщений. Это требование, предъявленное одновременно тремя армиями, ставит ЦУПВОСО в весьма затруднительное положение, ибо в его резерве не имеется соответствующих кандидатов, а из числа лиц, кои могли бы занять должности начвосо армий, большинство уже состоит на ответственных должностях по передвижению". Аржанов просил об откомандировании в его распоряжение 4-х "старых передвиженцев" из Высшей военной инспекции и одного из Центропленбежа.