Вспоминает Н. Кротов: "В первый день у меня было четкое впечатление, что если и не посадят, то работу я точно потерял. Все то и дело поглядывали на дверь – не войдет ли "матрос Железняк".
Второй и третий день дискуссия переместилась в секции, где шла более академично. Тем временем первому секретарю Черемушкинского райкома Кузнецову позвонил секретарь горкома Карабасов и стал кричать: "Что это вы позволили, организовали шабаш!" Кузнецов меня не сдал, и мероприятие продолжилось. Но мне в поддержку мобилизовали партийный актив помоложе, а то сначала от партактива были коммунисты-пенсионеры. Один даже заснул среди этих страстей. Молодые коммунисты обеспечили нам преимущество при голосовании, иногда коротко выступали. Мы их каждое утро инструктировали. Затем перед началом мероприятия мы обсуждали план действий с оргкомитетом, а потом они уже вели переговоры с делегатами".
Течение встречи стало более организованным и ровным. В этом были заинтересованы и неформалы, которые стали готовить главное – провозглашение организации.
Вспоминает А. Исаев: "Когда пошла вся эта свистопляска с выступлениями "демгуманистов", ко мне подошел Миша Шнейдер и сказал: "Я тут посоветовался со своими товарищами в партийных органах, и они говорят, что все это, конечно, хорошо, но если вы прямо сейчас начнете создавать вторую партию, то это вообще ни в какие ворота не лезет. С этим напутствием я направился на принятие некоей резолюции, которая должна была объяснить, что дальше делать. Поскольку мнения были самые разные, то решили создать специальную группу для выработки решения. Эта группа скоро распалась на две. Одна – мы с Кагарлицким – решила создать Федерацию социалистических общественных клубов. Мы заготовили резолюцию, частично переписав ее из декларации "Общины". Тактическая часть о КПСС была прописана Кагарлицким".
Декларация федерации стала компромиссом между идеями "общинников" и Б. Кагарлицкого. В этом документе множество текстуальных совпадений с декларацией "Общины", но первая более умеренна и не ссылается на народнические авторитеты. Идеологи федерации пророчески утверждали: "Вопрос победы перестройки является вопросом жизни и смерти социализма в СССР".
Вспоминает А. Исаев: "С другой стороны, О. Румянцев со товарищи предложили создать более широкое сообщество – Ассоциацию "Кольцо общественных инициатив". Там вообще какихто существенных границ не предусматривалось. В конце концов договорились, что будет узкое, социалистическое, кольцо, и широкое кольцо. Надо сказать, что узкое кольцо существовало еще довольно долго, а о широком мы больше ничего не слышали".
Вспоминает Б. Кагарлицкий: "Встал вопрос о продолжении. Поговорили, а дальше что? Нужна исполнительная структура, – рассказывает Кагарлицкий. – Все согласились, что создавать организацию нужно, но не договорились, какую. У одних вызывал возражения термин "социалистический", а у других – расплывчатость и расхлябанность широкого проекта. Это воспринималось как конфликт между Клубом социальных инициатив и "Перестройкой". Казалось, что все разваливается. В итоге был найден компромисс – создать две взаимосвязанные структуры, чтобы не было большевиков и меньшевиков опять с первого раза".
П. Кудюкин поясняет логику создателей ассоциации: "В то время как "общинники" и часть "ксишников" объединяли всех за социалистическую идею, мы решили, что можно объединить "всех хороших". Так возникла идея Ассоциации "Кольцо объединенных инициатив". Загадочное название, рожденное Пельманом. Мы выступили с проектом ее декларации и устава, распространяли их среди участников встречи. Правда, к кому они попали, не очень понятно.
На второй день конференции мы также устроили собрание ассоциации в помещении музыкального театра на Таганке. Участвовали московская и питерская "Перестройки" и другие питерцы (Е. Зелинская, В. Лурье). Тогда решили, что сцепка между двумя моделями объединения – социалистической Федерацией социалистических общественных клубов и более либеральной ассоциацией может осуществиться через вхождение организаций друг в друга. Предполагалось, что "Перестройка" войдет в обе организации. Поэтому мы потом бодались с А. Чайкиным по поводу "общественного договора" федерации, чтобы там было как можно меньше социализма и регламентации. Вообще в нашем отношении к социализму было больше психологии, чем идеологии. Я был социалистом, но в то же время не хотелось быть очень официозными. Меньше социализма – меньше официоза. На повестке дня стояли (как и сейчас) общедемократические требования. Будут они нормально выполнены, сможем мы и насчет социализма доспорить".
Впрочем, инициаторы ассоциации подзабыли, что либерализм "Кольца" был сугубо подпольным, а его декларация была не просто социалистической, а даже коммунистической. Она была выдержана в лирических тонах прославления перемен, гуманизма и коммунизма: "Общественная инициатива, поиск новых способов жить, нового мышления, нового искусства… были и остаются ныне главной силой развития цивилизации… Мы, представители свободного народа, объединив наши клубы, группы, сообщества в Ассоциацию "Кольцо объединенных инициатив", заявляем о своей решимости к обновлению общества… Никакие гуманистические новации нам не чужды. Тропы разные, но путь един – путь свободы, равенства и братства, путь коммунизма… Будущее принадлежит народовластию в интересах всех трудящихся – социализму… Стремитесь быть. И если вы будете самим собой, – в считанные годы лицо страны будет изменено, черты старческой дряхлости, наложенные бюрократической косметикой, сойдут, и мы все обретем новую надежду, новое будущее, возможно, не столь прекрасное, как мечта о нем, но все же лучшее".
В федерации объединились люди, для которых социализм был убеждением. Ассоциация создавалась теми, кто прикрывался коммунистическими лозунгами как маскировкой. Декларация ассоциации имитирует романтические надежды на обновление социализма, но неискренность бросается в глаза – это писали не люди, которые верят в коммунизм и социализм. Для них социализм – "крыша", уверение власти в лояльности. Либералы, использовавшие такое "социалистическое крышевание", планировали в будущем отринуть "фиговый листок" социалистической риторики.
Несколько иначе концепция ассоциации была изложена в заявлении "Перестройки". Ассоциация должна объединить всех, кто разделяет принципы "одного "да" и трех "нет": "да" – принципам демократии и социализма, "нет" – насилию и пропаганде насилия; проповеди национальной и расовой исключительности и ненависти, претензиям на монопольное обладание истиной". Впрочем, и в этих принципах, выработанных оргкомитетом встречи, есть "социализм". Так что от федерации "Кольцо" должно было отличаться не провозглашением социалистических принципов, а именно размытостью идеологии, что позволило бы позднее отбросить "социалистический" камуфляж.
Вспоминает П. Кудюкин: "Ассоциация как структура фактически не функционировала, в отличие от федерации".
Впоследствии неудавшаяся в 1987 году модель ассоциации возродилась при создании Московского народного фронта в 1988 году. Само слово "фронт" прозвучало уже в кулуарах встречи-диалога.
Вспоминает Г. Павловский: "При обсуждении названия широкого кольца Фадин и Малютин, ссылаясь на опыт Уругвая, заговорили о широком фронте".
Социалисты сосредоточились на федерации, а слово "фронт" было чуждо оставшимся в широком кольце либералам. И фронту пришлось подождать до весны 1988-го, когда приемлемость этого термина была подтверждена прибалтийским опытом.
Сначала планировалось создать обе организации голосованием в зале.
Вспоминает А. Исаев: "Но тут нас собрал Березовский и стал говорить, что все идет нормально, но если будет прямо сейчас в зале принято решение создать организацию, то боюсь, это будет неправильно понято. Повисла неприятная пауза. И тогда я говорю: "А если будет провозглашено намерение создать организацию?" – "А намерение можно", – ответил Березовский. Когда мы вышли от него, Пельман воскликнул: "Вы поняли, как он нас надул! Мы в результате ничего не получили! Мы даже не можем создать организацию!" Тогда было решено, что на сцену выйдут Кагарлицкий от федерации и Румянцев от ассоциации, зачитают декларации и скажут, что кто хочет, тот и присоединяется". Так и было сделано.
Инициаторы федерации и ассоциации согласовали также совместное обращение, в котором говорилось, что "встреча явилась первым начинанием в области координации деятельности самодеятельных групп…" Было предложено также создать еще две федерации – экологическую и культурную, но эти инициативы тогда повисли в воздухе, тем более что одновременно со "Встречей" в Москве прошла учредительная конференция Социально-экологического союза в Гузерипле. Первым – значит, предстоят новые форумы.
Работали секции политики, правового обеспечения и социальных гарантий, экологии и культуры, производственных инициатив, творческих объединений, проблем экстремизма. Координатор последней М. Малютин затем критиковался за расширительную трактовку экстремизма как "безнравственных и противоправных действий практического и теоретического характера, осуществляющиеся в целях увеличения своего общественно-политического влияния". Опасались, что под эту формулу можно подвести наиболее активных неформалов. Впрочем, секция решила, что пока ни одна из групп не является экстремистской. Обращение анонсировало учредительный съезд федерации и ассоциации не позднее февраля 1988 года. Также провозглашалась поддержка инициативам и проектам, предложенным на секциях. Среди них были проекты "Памятник", из которого вырос "Мемориал", "Гражданское достоинство" и "Самоуправление", породившие одноименные группы.
В. Золотарев, участвовавший во встрече-диалоге от имени "хэп-федерации", выступил с предложением организовать работу по защите гражданских прав. Это диссидентское по сути предложение было поддержано несколькими участниками встречи. "Хэп-федерация" за Золотаревым не пошла. 10 сентября 1987 года в кулуарах "Перестройки" была создана группа "Гражданское достоинство". В совет организации входили В. Золотарев, А. Золотарева (его сестра), А. Верховский, А. Папп, А. Лащивер и другие. Группа занималась правозащитной деятельностью (прежде всего помощью жалобщикам), выступала за либеральные реформы во всех сферах общества (включая введение частной собственности, многопартийности, строжайшего соблюдения прав человека, освобождения политзаключенных). От диссидентов и "Демократического союза" группа отличалась относительной умеренностью тактики.
Федерация стала первой в стране всесоюзной политической организацией, существовавшей легально. Первоначально в нее вошли "Община", Клуб социальных инициатив (реально участвовала только группа Кагарлицкого "Социалистическая инициатива"), Московская группа ВСПК, московская и ленинградская "Перестройки" (реально участвовала только небольшая группа московских "перестройщиков"), "Лесной народ" (близкая общинникам коммунарская педагогическая группа, созданная в 1986 году студентами МШИ), "Альянс" (молодежная секция федерации, созданная "Общиной"), несколько интернациональных бригад (молодежных групп, специализирующихся на интернациональной работе), в том числе "Юные коммунары-интернационалисты" (возникли в 1986 году, хотя лидер А. Бабушкин занимался интерработой и раньше), клубы "Альтернатива" из Архангельска и "Планета" из Оренбурга и еще несколько клубов, позднее фактически не участвовавших в работе федерации.
До конференции был создан оргкомитет федерации, которым фактически руководили Б. Кагарлицкий и А. Исаев. В конце 1987 – начале 1988 года федерация вобрала в себя десятки организаций.
Вспоминает Н. Кротов: "С оценкой встречи наверху не могли определиться до начала ноября. То ли это живое творчество масс, полезная инициатива в поддержку перестройки, то ли вылазка идеологических врагов. За этим стояло соперничество и в горкоме, и вокруг Ельцина. К тому же председатель КГБ Чебриков был кандидатом в члены Политбюро и соперничал с Ельциным – кому из них дадут звание члена Политбюро. Так что КГБ было настроено считать это "вылазкой". Но кагэбешники, прибывшие на встречу, просили информацию у нас (у даже записывающих средств не было), и мы им каждый день ее давали с запозданием, когда позитивная информация уже уходила наверх. Так что в ЦК горком представлял свою версию раньше, чем КГБ. В горкоме были свои противоречия, да и паническая реакция – того же Карабасова. Лигачев прислал комиссию нас проверять. Только после снятия Ельцина, когда "вопрос о власти" в Москве решился, встреча была оценена на секретариате ЦК как позитивное мероприятие. После этого Карабасов выступал с трибуны, говорил, что вот, горком провел такое важное мероприятие. Ищем новые формы работы".
ПЕРВЫЕ КРИКИ МЛАДЕНЦА
ФЕДЕРАЦИЯ НАЧИНАЕТ ЖИТЬ
ФЕДЕРАЦИЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ общественных клубов (ФСОК) стала первой всесоюзной политической структурой, которая провозгласила необходимость переустройства общества на основе принципов демократического социализма. В действие вступало новое правило политической жизни – в "большой политике" существует то, что существует в СМИ.
Одним из важнейших итогов встречи-диалога стал прорыв информационной блокады вокруг политических неформалов. По ее итогам была организована пресс-конференция. Информация о встрече была опубликована в "Огоньке", "Собеседнике" и на радио "Юность".
Вспоминает Б. Кагарлицкий: "Было множество микрофонов и камер, притом советских. Это была первая легальная пресс-конференция с неформалами. Обстановка вызывала почти болезненное возбуждение – мир рвется тебя услышать, на тебя направлен мощный импульс внимания. Ты начинаешь уходить из-за стола, а люди за тобой бегут.
Это получилось лучше, чем на самой конференции. Несмотря на то, что журналисты почти ничего не опубликовали, они сами узнали об этом. В журналистской среде пошли круги".
12 сентября при участии Г. Павловского была организована конференция в АПН для иностранных журналистов. Фактически это была пресс-конференция Федерации социалистических общественных клубов.
Вспоминает Б. Кагарлицкий: "Почему-то всех пугал я, поскольку был единственным человеком, отсидевшим в Лефортово. Несмотря на то, что я был самым умеренным, меня воспринимали как самого агрессивного. Это создавало хороший фон для других".
Иностранные журналисты задавали любые вопросы, например: "Будете ли выдвигать кандидатов?" Ответ был положительным, что отметила "Гардиан". Стало ясно, что создание федерации – первая ласточка возникновения оппозиционных протопартий, и альтернативные выборы в условиях продолжения перестройки становятся неизбежными.
Вспоминает Б. Кагарлицкий: "Наиболее неприятный вопрос был задан Джульетто Къеза: "Откуда у вас деньги на проведение конференции?" Оба ответа были бы плохими – либо вы на содержании у КПСС, либо у Запада. Пришлось объяснять, что для спонтанного движения не нужно много денег. Къезе понравилось. Он увидел, что кое-что люди понимают в политической демагогии".
После 12 сентября "пошел лом прессы", прежде всего к Кагарлицкому как полиглоту и "отсиденту". В левом спектре он оказался, таким образом, ответственным за прессу. Кое-что, впрочем, перепало и "общинникам".
Вспоминает А. Исаев: "По итогам встречи Новодворская опубликовала в самиздате статью "Земской собор, или Государственная дума", в которой утверждала, что в России было два типа парламентаризма: собираемый по воле царей собор и работавшая на постоянной основе независимая от исполнительной власти Дума. От имени интеллигенции и освободительного движения прошлого Новодворская призывала к идеалам парламентаризма. Переходя к экономическим темам, Новодворская приводила примеры из практики нынешнего Китая, в котором крестьяне перешли к капитализму и невиданно разбогатели. "Пусть оппоненты назовут это ползучим идеалом, не стоит ли нам выдвинуть главный лозунг: "Обогащайтесь!"
Для Новодворской это была попытка наладить компромисс с более умеренной частью неформалов, которых, казалось ей, мог бы устроить постепенный, ползучий переход к либерализму. Но неформалы-социалисты, в отличие от статусных "либеральных коммунистов", не принимали ползучего перехода к либерализму. Исаев выступил против этого ползучего идеала с открытым письмом, сокращенный вариант которого опубликовала газета "Собеседник".
Исаев писал: "Вас возмущает мнение делегата, сказавшего, что "тот, кто ездит в троллейбусе, не может смотреть на "Мерседесе". В этом вы видите корень всех зол и тут же передаете бедному делегату привет от национал-, и от Мао, и от Сталина. (Можно подумать, что они только и делали, что ездили в троллейбусе социалистов!) Нет, говорите вы, пусть для одних, "способных", будут "Мерседесы", для других, менее способных, – троллейбусы… Но может быть, это оправдано? Может быть, гуманно посадить на народную шею вместо бюрократов буржуев?" Ползучий идеал Новодворской сбылся, и теперь каждый может ответить на этот вопрос. Только слово "вместо" следует заменить на "вместе". Исаев обрушивается и на парламентаризм: "В вашем парламенте, то бишь Думе, оказываются ловкие политиканы… Чем хорош переход к такой системе? Правом выбора? Да разве право выбирать себе надсмотрщика делает рабов более свободными в вашем капиталистическом раю?" В чем же альтернатива коммунистическому и капиталистическому режимам? "А народу нашему демократия нужна, но не как право выбирать себе управляющих, а как переход к самоуправлению".
МОЛОДЕЖНАЯ ГРУППА "АЛЬЯНС"
ПРОРЫВЫ В БОЛЬШУЮ ПРЕССУ были исключением, и на ее страницах еще нельзя было откровенно критиковать коммунистов. "Подрывная пропагандистская работа" продолжалась на дискуссионных и лекционных сходках. В августе "общинники" создали молодежную группу "Альянс", вместе с которой развернули сеть школьных дискуссионных клубов.