Высокоразвитый капитализм разрушает эти "патриархальные" черты. Более того, антитеза почти каждой из них относится к числу его самых характерных признаков, обеспечивающих его сказочную производительность: неограниченная конкуренция, свобода торговли, реклама, принцип "время - деньги"… За эту производительность приходится, однако, расплачиваться тем, что человек подчиняется интересам и логике развития "организаций", теряет чувство своей значительности, осмысленности своей жизни. "Капитализм - это деконкретизация мира, сведение его к абстрактному принципу денег; разрушение конкретности, многообразия", - формулирует Зомбарт. Капитализм добивается продуктивности, о которой люди предшествующих веков не могли и мечтать, заменяя живой человеческий труд и самого человека машиной, но зато человеческое общество он приспосабливает к машине, делает его стандартизованным и механизированным.
Именно эти новые черты, как утверждает Зомбарт, евреи и привносили в хозяйственную жизнь. Он подробно анализирует те жалобы, которые раздаются в адрес евреев.
Все единообразно жалуются: они нарушают разграничение областей торговли по гильдиям. Далее следуют жалобы на искусственное понижение цен (торговля в убыток с целью захвата рынка, демпинг). Жалуются, наконец, на то, что евреи заманивают клиентов, ловят их за руку на улице, украшают витрины своих лавок - всё это тогда считалось непорядочным и в то же время создавало основы свободной конкуренции, рекламы, "контакта с потребителем" - основоположные черты современного капиталистического хозяйства. Зомбарт приводит множество примеров рекламных объявлений еврейских торговцев, что было в то время новшеством и вызовом моральным нормам. Ещё в начале XIX в. считалось "еврейским принципом", что быстрый оборот с меньшим доходом выгоднее более медленного, хотя бы и с большим доходом. Было распространено мнение, что христиане не могут этот принцип применять. В то же время он и составляет экономическую основу всё растущего темпа жизни, характерного для нашей эпохи.
Зомбарт полагает, что евреи заложили также основу для подчинения хозяйственной жизни торговым операциям, что он считает одной из основных черт развитого капитализма. Евреи создали вексель и биржу. Внедрение векселя в хозяйственную жизнь Зомбарт связывает с необходимостью тайны, анонимности в финансовых операциях евреев, часто подвергавшихся преследованиям. И действительно, при изгнании евреев из Испании и Португалии им было запрещено брать с собой золото и деньги, но вскоре выходцы с Пиренейского полуострова оказались среди первых богачей Европы. Первый известный в истории вексель был выдан, как говорит Зомбарт, в 1207 г. Симоном Рубеном. Но гораздо важнее, что во многих городах (например, в Венеции в XVI в.) вексельное дело находилось целиком в руках евреев.
Зомбарт приводит массу свидетельств о ведущей роли евреев на биржах Голландии, Лондона, Германии (например, в начале XIX в., в Берлине из четырёх председателей биржи два были евреи, а из 23-х старшин - 10, не считая крещёных). Даже первое и самое яркое описание биржи принадлежит Исааку Пинто - еврейскому финансисту из Франции (XVIII в.).
Наконец, благодаря своим интернациональным связям, евреи способствовали денационализации хозяйственной жизни: интересы не только конкретных людей, но и государств стали подчиняться интересам международных трестов и банковских домов. Типичным примером такого интернационального банковского дома являлся банк, созданный Амшелем Ротшильдом. В XIX в. его сыновья возглавили банки в крупнейших городах Европы: Натан - в Лондоне, Джеймс - в Париже, Соломон - в Вене, Карл - в Неаполе, Ансельм - во Франкфурте.
Конечно, рассеяние евреев содействовало интернационализации хозяйственной деятельности. Их изоляция внутри страны, в которой они обитали, делала для них чуждыми и непонятными моральные нормы "традиционного" общества и облегчала их разрушение. Оторванность от "конкретности" национальной жизни этой страны толкала их на развитие хозяйства в направлении, не опирающемся на традиции, на придание капиталистическому предприятию характера "искусственного механизма". Но все эти причины Зомбарт считает неосновными. Основную же причину того, что евреи способствовали выработке всех этих черт, характерных для хозяйства развитого капитализма, он видит в их религии.
Сама изолированность евреев, по мнению Зомбарта, конечно, была связана с отношением к ним окружающих их народов, но она была не следствием этого отношения, а причиной. Он приводит примеры ряда эпох, когда положение евреев было очень благоприятным (подобные примеры приводились нами в предшествующих главах). Но это нисколько не уменьшало изолированность еврейских общин. Например, в арабской Испании христиане очень сильно поддавались влиянию ислама и исламской культуры, а евреи были особенно сплочённо-националистичны. Настроения этой среды отразил вышедший из неё Иуда Галеви - один из самых националистических еврейских поэтов.
Особую роль в развитии капитализма Зомбарт видит в ростовщичестве. Он говорит: "Из ростовщичества возник основной дух капитализма". Действительно, в нём устраняется всякий конкретный элемент, вся качественная, хозяйственная деятельность принимает чисто коммерческий характер. Это не физическая и не духовная, осмысленная сама по себе деятельность, её смысл перенесён на её конечный результат - деньги. Грандиозной реализацией духа ростовщичества является биржа - сердце капиталистической экономики. Уже она становится причиной, а реальная экономика - следствием. Высокая активность биржи влечёт увеличение производства, падение цен на акции, упадок, безработицу. В наши дни эта ситуация приобретает всеобъемлющий характер, современную мировую экономику часто называют "экономикой казино", в спекуляции вложено во много раз больше средств, чем в реальную экономику.
Этот взгляд на роль ростовщичества можно подтвердить совершенно особым отношением к нему католической Церкви. Она боролась с ним яростно, как бы предвидя в нём разрушителя того общества, основой которого была. Мало того, что существовал особый суд, ведавший ростовщичеством, причём уличённый священник лишался сана, а мирянин не допускался к причастию. Но целый ряд правил должен был бороться со скрытыми формами роста. Например, долг должен был отдаваться ровно через год, день в день, чтобы взятый продукт не отдавался в то время, когда он ценился больше; или должнику запрещалось оказывать заимодавцу какие-либо услуги (скрытая форма процента) и т. д.
А ведь в период, когда складывался капитализм на Западе, образы еврея и ростовщика отождествлялись (хотя бы у Шекспира, это отразил и Пушкин).
Занятие евреев ростовщичеством, сыгравшее столь важную роль в характере того влияния, которое они оказали на развитие капитализма, Зомбарт также не считает возможным отнести в основном за счёт внешних причин. (Обычное объяснение заключается в том, что в средние века Церковь запрещала христианам давать деньги под процент, для евреев же многие другие сферы деятельности были закрыты.)
Все эти причины более внешнего характера Зомбарт считает неопределяющими, вторичными, основу же особого отношения евреев к хозяйственной жизни видит в их религии, как она зафиксирована в Библии и Талмуде.
Ещё в Библии ростовщичеству уделяется особое место. Одно из обетовании Иеговы избранному народу гласит:
"Ибо Господь, Бог твой, благословит тебя, как Он говорил тебе, и ты будешь давать взаймы многим народам, а сам не будешь брать взаймы; и господствовать будешь над многими народами, а они над тобой господствовать не будут".
(Второзаконие, 15,6)
Повсюду в древности ссуда предполагалась бескорыстной. Но уже Пятикнижие относит это требование лишь к своим: с чужих процент брать разрешается. Однако в конце Средневековья, по мнению Зомбарта, разрешение процента с ссуды иноверцу переходит в его обязательность (так называемая 798-я заповедь в Шулхан Арухе). Как говорит Шахак, беспроцентный заём в Галахе приравнивается к подарку; он рекомендуется по отношению к единоверцу и осуждается по отношению к иноверцу. Он говорит:
"Многочисленные раввинистические авторитеты (но не все) - и среди них Маймонид - считают обязательным требовать с нееврейского должника столь высокий ростовщический процент, как это возможно".
Уже книга Неемии (5, 4-8) показывает существование влиятельного слоя ростовщиков. Но, конечно, лишь в диаспоре эта деятельность приобретает настоящий размах. Талмуд уделяет исключительно много места технике ростовщичества: только изучению Торы уделено больше места, говорит Зомбарт. Начиная со времени крестовых походов, ростовщичество, по мнению Зомбарта, становится основным занятием евреев.
Ростовщичество, как и вообще нарушения общепринятых моральных норм ради своей выгоды, принадлежит к числу распространённых человеческих грехов. Ростовщичеством, говорит Зомбарт, занимались и Дельфийский храм в Греции, и средневековые монастыри. Зомбарт приводит множество свидетельств современников о неблаговидных поступках христианских торговцев. Так что реальный успех определяется здесь не наличием субъектов, готовых на такие поступки идти, а возможностью добиться успеха. Успех, выпавший на долю евреев, Зомбарт объясняет тем, что для них речь вообще не шла о нарушении норм деловой морали. С их точки зрения это и была "разумная", "деловая" мораль, "настоящее право", подчиняющее хозяйственную деятельность примату "дела", дохода. Поэтому среди них в этом направлении успех имели не слабые, уступающие соблазну, а сильные, проникнутые и воодушевлённые древними и освящёнными авторитетом принципами.
Речь шла, по мнению Зомбарта, о столкновении двух диаметрально противоположных систем моральных и правовых норм. В Римском или германском праве все обязательства рассматривались как имеющие исключительно личный характер, а цена определялась, исходя из имеющей личный характер категории "справедливой цены". В Талмуде же представление об обязательстве абстрагировано от человека, может передаваться, становится "требованием на предъявителя". Если понятие о "справедливой цене" там и существует, то лишь в отношении к своим, в применении к чужим представление о "справедливой цене" отсутствует, цена такова, какую реально можно получить. В качестве одного из примеров, иллюстрирующих противоположность этих двух моральных систем, Зомбарт приводит отношение к собственности. В римском праве и праве многих средневековых народов собственность понимается гораздо более лично, больше рассматривается как "продолжение человека", чем теперь. В связи с этим её отчуждение воспринимается как нечто неестественное, и право обычно стремится его затруднить. В Талмуде же прямо противоположное отношение. Так, если по германскому средневековому праву украденная и потом купленная у вора вещь должна быть безвозмездно возвращена первоначальному владельцу, то Талмуд считает её собственностью купившего, а первоначальный владелец может её только выкупить обратно, то есть, в первом случае между хозяином и вещью предполагается некая связь, которая не исчезает из-за того, что кто-то другой заплатил за неё какую-то сумму (мы могли бы это сравнить с нашим отношением к похищенному ребёнку), во втором же случае это отношение исчерпывается уплатой цены вещи.
Коренное различие в хозяйственной морали евреев и христианского общества отмечает и Гретц. В "Истории евреев" он пишет по поводу польских евреев:
"He-еврейский мир должен был, на свою беду, убедиться в преимуществе талмудического закона польского еврейства".
И надо признать, что в общемировом масштабе этот закон действительно победил. "Индустриальное общество", охватывающее теперь практически весь мир, основывается именно на этой талмудической, как уверяет Зомбарт, хозяйственной морали.
Связь между укреплением нового образа жизни и еврейским влиянием чувствовалась широкими слоями населения. Весь процесс шёл очень болезненно, он встречал широкое сопротивление народа. Общеизвестным примером является то движение, которое во Флоренции возглавил Саванаролла. Однако тогда же, в конце XV в. подобные движения захватили всю Италию. Почти во всех крупных городах - Генуе, Падуе, Лукке, Болонье, Кремоне, Флоренции - появились проповедники, протестовавшие против того разложения устоев старого общества, которое захватило Италию. Они увлекали за собой толпы народа. Требования, выставлявшиеся этими движениями были очень однородны. И почти всегда среди них фигурировало требование о запрете ростовщичества за высокий процент (доходивший до 100%), издании законов, ограничивающих еврейских ростовщиков или даже об изгнании евреев. Историк еврейства С. Рот говорит, что, по-видимому, в Италии тогда не было ни одного крупного города, в котором дело обошлось бы без антиеврейских выступлений. Монах Варавва Интермензис выдвинул идею ломбарда, основанного на пожертвования и дающего ссуды под минимальный процент (5%) или даже безвозмездно. Этот вид ломбарда назывался Монте де Пиета. Особенно энергично боролся за его внедрение другой монах - Бернардино да Фельтро. Он сталкивался с ожесточённым сопротивлением богачей, - из одних городов его изгоняли, в других он побеждал. В частности, во Флоренции под его влиянием в 1487 г. было принято постановление о создании такого банка, но, как считали некоторые современники, евреи за взятку в 20000 гульденов добились от Лоренцо Медичи отмены постановления и изгнания да Фельтро. Такую меру провёл потом Саванаролла, но и его успех был недолговечен. Интересно отметить, что низвержение и казнь Саванароллы были делом рук папы Александра VI Борджиа, происходившего из крестившихся испанских евреев, враги обвиняли его даже в том, что он был марраном, т. е. тайно исповедовал иудаизм. (Это обвинение исходило от будущего папы Юлия II и приведено в хронике Сигизмунда Тацио за 1492 г.)
Так, ломая сопротивление, в мир входили две силы - капитализм и еврейское влияние.
Литература:
Зомбарт В. Буржуа. М., 1994.
Sombart W. Die Juden und das Wirtschaftleben. Munchen u. Leipzig 1928 (в последние годы, кажется, появился русский перевод).
Neumann M. Geschichte des Wuchers in Deutschland. Halle, 1865.
Graetz H. Geschichte der Juden. Bd. 10.
Roth C. The Jews in the Renaissance. N.J., 1959.
Виллари. Савонаролла и его время. Спб., 1913.
Глава 7
Эмансипация и борьба за равноправие
B XVIII-XIX в.в. происходит резкий перелом в положении европейского еврейства, а именно: среди евреев возникает быстро растущее движение за выход из изоляции, за усвоение образа жизни окружающих народов, их культуры. Это течение придаёт совершенно новый характер европейским еврейским общинам. Параллельно усиливается борьба и за юридическое равноправие евреев, которого они и добиваются в XIX в. в подавляющей части европейских стран. Принятие евреями образа жизни европейских народов в среде этих народов часто называют "эмансипацией ", в еврейской же среде это течение называли "Хаскала", а сторонников его - "маскилим". Этот переворот несомненно связан с увеличением хозяйственного влияния евреев. Так, уже с XVI в., а систематически с - XVII в. еврейские дельцы осваивают совершенно новую сферу деятельности - колонии европейских стран. В Бразилии евреи скоро стали господствующим слоем, в частности, держали в своих руках сахарные плантации, бывшие основой экономики страны. Так же и на Ямайке они заняли господствующее положение, и христианские купцы жаловались, что евреи их вытесняют. В статье Еврейской Энциклопедии говорится: "В колониях марраны больше всего содействовали развитию торговли. Их деятельность охватывала аграрный район и простиралась на весь международный район… Весьма часто марраны, забывая об испанском суверенитете, сбрасывали с себя маску и открыто возвращались к еврейству". В докладе инквизиции из Южной Америки в 1636 г. говорится:
"Они стали хозяевами всей торговли в королевстве: от парчи до грубого холста, от алмазов до тминных зёрен - всё проходит через их руки".
В XVII в. Голландия начала войну с Португалией за обладание Бразилией. При этом голландцы опираются на поддержку местных евреев. После того как они захватили Ресиф,
"в Ресифе стало вдвое больше евреев, чем христиан". "Евреи вели крупную торговлю, владели сахарными заводами, домами; самым крупным богачом считался Распёр Диас Перейра".
Но в конце концов победили португальцы, и это привело к гонениям на евреев. Тогда центр тяжести еврейской общины переместился в Северную Америку, где их влияние стало ещё сильнее. Характерен в этом отношении эпизод с основанием еврейской общины в Нью-Йорке (он был тогда голландской колонией). В 1635 г. к Гудзону прибыл корабль, имевший на борту еврейских переселенцев из Бразилии. Губернатор Стювейсанд сначала не хотел разрешить им поселиться в колонии, но получил распоряжение от Вест-Индской компании дать такое разрешение "ввиду больших капиталов, вложенных ими (евреями) в компанию". Точно так же на сопротивление натолкнулись первые попытки евреев получить права гражданства в Массачусетсе (Аарон Лопец в 1762 г.) и Нью-Йорке (Исаак Элизер в 1763 г.). Трудности возникали в связи с принятой тогда формулой присяги: "по истинной христианской вере…". Но в конце концов текст присяги был так изменён, что он стал приемлемым для евреев.
В XVII и XVIII в.в. финансовое влияние евреев становится столь значительным, что оказывается важным фактором тогдашней европейской политики. Они финансировали в широком масштабе монархов многих тогдашних европейских государств (в особенности германских), давая им тем самым возможность быть более независимыми в своей политике от дворянства и горожан, усиливая тенденции абсолютизма. Особенно сильна была роль евреев в финансировании армии: в поставках оружия, амуниции, продовольствия. В немецких государствах типичной комбинацией были "князь и еврей" (Furst und Jud), причём в руках последнего находились финансы государства. Так, больше ста лет придворными банкирами императорского двора в Вене был дом Оппенгеймеров. В Пруссии "Великий Курфюрст" Фридрих-Вильгельм пользовался услугами финансистов Гумперца, Фейта, Риса, Аарона и Бронда Вульф. Его сын Фридрих I поручил финансовые дела Либману, Фридрих Великий - Ефраиму.
Естественно, что богатые евреи всё более оказывались связанными с жизнью той страны, в которой они обитали, от них многое зависело, они имели связи и влияние, не редки были случаи, когда им жаловалось дворянство. Ряд факторов толкал их на выход из изоляции также и в политической и культурной жизни.
Одновременно с импульсами, исходящими из среды еврейства, и в европейском обществе, начиная с середины XVIII в., возникает течение, ставящее себе целью коренной пересмотр положения евреев. Центром его являлась Германия, где тогда жило большинство еврейского населения Западной Европы. Одна за другой выходят книги, ставятся пьесы, доказывающие бессмысленность предрассудков против евреев, высоту их моральных принципов, часто превосходство в этом отношении над христианами.