"СОЛДАТЫ! ПЕРЕД ВАМИ МОСКВА!"
8 сентября 1941-го немецкие войска овладели Шлиссельбургом. Это было началом блокады Ленинграда, отрезанного с суши. Связь со страной оставалась только по Ладожскому озеру и по воздуху.
18 сентября Гитлер запретил принимать капитуляцию, если она будет запрошена, от Москвы или Ленинграда.
30 сентября был отдан приказ германским вооруженным силам начать генеральное наступление на Москву.
3 октября германские войска вступили в Орел, оставленный обороняющимися частями; рвались к Калинину. Москву брали в клещи.
Мимо моих окон шли по Ленинградскому проспекту на ближний фронт отряды народного ополчения. А в обратную сторону, от Волоколамского шоссе, куда доставляли с фронта (так близок был он) раненых, их перевозили троллейбусы маршрута № 12. В эти дни и я вступила в армию.
20 октября в Москве введено осадное положение. Немцы были уже в пригородах Москвы. Только с двух московских вокзалов еще отправлялись поезда в глубь страны. Наступил ноябрь. Этот месяц, как указывает маршал Жуков, был самым критическим для Москвы.
У меня сохранилось воззвание к немецким солдатам:
"Солдаты! Перед вами Москва! За два года войны все столицы континента склонились перед вами, вы прошагали по улицам лучших городов. Осталась Москва. Заставьте ее склониться, покажите ей силу вашего оружия, пройдите по ее площадям. Москва - это конец войны!
Верховное командование вермахта".
2 декабря немецкие танки появились в Химках. Это был разведбатальон с задачей закрепиться.
Но в конце ноября - начале декабря немецкое наступление под Москвой было остановлено.
5-6 декабря Красная армия под командованием Г. К. Жукова внезапно для немцев перешла в контрнаступление, отбросив от Москвы противника.
Отступление замерзающих, занесенных снегом полчищ походило на исход армий Наполеона.
По дороге на фронт я видела откатившиеся от Москвы, брошенные, подбитые грозные танки Гудериана, раздавившие своими гусеницами Европу и угрожавшие Москве.
Два немецких командующих соединениями умерли в дни отступления. Командующий сухопутными силами Браухич вынужден был подать в отставку. Гудериан был отозван, подвергся опале.
Гитлер признавался Геббельсу, что отступление его армии, понесшей поражение на подступах к Москве, было для него кошмаром и что, "прояви он (Гитлер) хоть на мгновение слабость, фронт превратился бы в оползень и приблизилась бы такая катастрофа, которая наполеоновскую отодвинула бы далеко в тень".
12 декабря Гитлер издал приказ о применении смертной казни к лицам из местного населения за любой проступок. На мирном населении вымещали ярость за отступление немецких войск.
В январе немецкий фронт остановился - под Москвой рубежом стал Ржев. Ржевско-Вяземский плацдарм. Здесь больше года шло сражение на ближних к Москве подступах. Какие же это были тяжелые, кровопролитные затяжные бои, унесшие немыслимое число человеческих жизней по обе стороны фронта!
Немецкие генералы и фельдмаршалы были потрясены, испытав впервые на третьем году войны поражение, сочли его началом катастрофы и настаивали на отводе войск вплоть до границ рейха.
Но война продолжалась. Немецкое фронтовое командование запрашивало теплую одежду для солдат у интендантства, рассчитывавшего, что в "молниеносной" войне в летние месяцы она будет излишней. И в ответ на запросы на фронт слались инструкции, как уберечься от холода. Одна из них попалась мне - "Памятка о больших холодах". Советов много. "Нижнюю часть живота особо защищать от холода. Прокладкой из газетной бумаги между нижней рубашкой и фуфайкой. В каску вложить фетр, носовой платок, измятую газетную бумагу или пилотку с подшлемником… Нарукавники можно сделать из старых носков…"
Кто был в ту первую зиму на фронте, знает, как выглядел замерзающий немецкий солдат. Замотанный поверх пилотки в бабий платок, в огромных соломенных ботах, в которые вставлялся холодный сапог, стоял он в боевом охранении. Весь в сосульках. Таким, случалось, он и в плен попадал. Во вторую зиму на нашем участке фронта под Ржевом немецкие солдаты были уже одеты в теплые стеганые комбинезоны.
Глава восьмая "Расовая война"
16 января 1942 года Верховным командованием вермахта был издан за подписью Кейтеля приказ "О клеймлении советских военнопленных".
"Приказываю: каждому советскому военнопленному нанести ляписом клеймо на внутренней стороне левого предплечья".
Канарис в докладе Верховному командованию 15 сентября 1941 года сообщал о чрезвычайном произволе в отношении советских военнопленных, массовых убийствах, настаивая на необходимости устранения этого беззакония. Кейтель наложил пространную резолюцию, она завершается словами: "Я одобряю эти мероприятия и покрываю их".
Позже, в 1943 году, Гиммлер выразился со всей циничностью о русских военнопленных первого периода войны, убитых или замученных на этапах и в лагерях, когда "мы еще не ценили человеческие массы… то есть как сырье, как рабочую силу. То, что военнопленные десятками и сотнями тысяч умирали от голода и истощения", "терялась рабочая сила; однако, рассматривая это в масштабах поколений, в этом раскаиваться не стоит". Ведь таким образом осуществлялась часть провозглашенного Гиммлером плана уничтожения 30 миллионов славян. И уничтожались целые поколения, от которых не родятся дети.
Еще перед нападением, в марте 1941-го, выступая перед генералитетом, Гитлер внушал: "Война против России… Это прежде всего борьба идеологий и рас, поэтому ее необходимо вести с беспрецедентной, неумолимой жестокостью…
Комиссары являются носителями идеологии, прямо противоположной национал-социализму, поэтому их необходимо ликвидировать".
А непростительное неучастие Советского Союза в Гаагской конвенции подогревало уверенность нацистских главарей, что ни с них, ни с немецких солдат не спросится за нарушение международного закона.
Это "расовая война", - на разных этапах напоминал Гитлер. В конце войны с Польшей он указывал Кейтелю: "Жестокость и суровость должны лежать в основе этой расовой борьбы".
"Расовая борьба" ведется не только на истребление цыган, евреев и интеллигенции, как это было в Польше. Это - борьба на биологическое истребление славян. Гитлер давно заявил, что одна из основных задач германского государства - "навсегда предотвратить всеми возможными средствами развитие славянских рас" и не только "побеждать своих врагов, но и уничтожить их".
"Мы обязаны освободить пространства от населения, это - часть нашей миссии по сохранению населения Германии. Мы должны разработать методы этого устранения населения. Если вы спросите меня, что я подразумеваю под термином "освобождать от населения", я скажу, что я имею в виду устранение целых расовых групп. Именно это я собираюсь провести в жизнь, такова в общих чертах моя задача… Если я могу бросить цвет германской нации в ад войны, не испытывая никакой жалости перед пролитием драгоценной германской крови, тем более я, несомненно, имею право устранить миллионы представителей низшей расы, которые размножаются, как паразиты".
Методов для "устранения населения" предостаточно. В том числе прямые директивы о преднамеренных расправах, расстрелах, о насильственном труде местного мирного населения.
Гиммлер выступил с речью перед офицерами СС: "Умрут или не умрут от изнеможения 10 тысяч русских баб при рытье противотанковых рвов, - сказал он, - интересует меня лишь постольку, поскольку этот противотанковый ров, нужный Германии, будет закончен…"
Господствующая раса будет довольствоваться гораздо меньшей численностью коренного населения и заинтересована в его вымирании, отдавая завоеванные пространства немцам.
"Никакое организованное русское государство не должно существовать западнее этой линии" (Урала). "Нужно сделать все, чтобы с железным упорством селить там миллион за миллионом немцев", - заявил Гитлер, начиная успешно летнее наступление после понесенного зимой - впервые - поражения.
Борман излагал директивы Гитлера:
"Славяне должны работать на нас. В той мере, в какой они нам не нужны, они могут вымирать"… Поэтому медицинское их обслуживание "является излишним". "Размножение славян нежелательно… Образование опасно. Для них достаточно уметь считать до ста. В лучшем случае приемлемо образование, которое готовит для нас полезных марионеток".
Гиммлер тоже излагал директивно: "Мы должны… вести себя по-товарищески по отношению к людям одной с нами крови, и более ни с кем. Меня ни в малейшей степени не интересует судьба русского или чеха… Живут ли народы в достатке или умирают с голоду, интересует меня лишь в той мере, в какой они нужны нам как рабы для нашей культуры, в остальном это меня совершенно не интересует".
И снова голос Гитлера: "Что касается смехотворной сотни миллионов славян, то лучших из них мы превратим в то, что нам хочется, а остальных изолируем в их свинарнях". "Для нас было бы вредно, если бы русские, украинцы, киргизы и т. д. умели читать и писать"… "лучше всего, чтобы их обучали одной лишь мимике".
Но хватит этих наглых, берложьих голосов, цинизма, смрада.
Однако нельзя опустить еще один документ. Командующий 6-й германской армией генерал-фельдмаршал Рейхенау незадолго до того, как его, не выдержавшего зимнего отступления, смертельно сразил сердечный приступ, отдал приказ "О поведении войск на Востоке". В нем сказано, что "снабжение питанием местных жителей и военнопленных является ненужной гуманностью". И что "никакие исторические или художественные ценности на Востоке не имеют значения" и любые объекты подлежат уничтожению. Гитлер этот варварский приказ одобрил как образцовый и подлежащий распространению в штабах. А в это же время Розенберг направил Гитлеру письмо от 16 сентября 1941-го - он докладывал фюреру о том успешном мощном накоплении произведений, которое ему с его штабом, занимающимся разграблением художественных, научных, культурных, культовых ценностей на оккупированной территории Советского Союза, удалось уже осуществить. (Идет еще только третий месяц войны!) По его словам, это делается для того, чтобы "можно было удовлетворить все справедливые желания и требования великой Германской империи" и "чтобы все произведения искусства, которые могут быть использованы для Ваших личных планов, в отношении музея в Линце и других музеев, действительно были бы использованы в этих целях".
(Через три года, 17 октября 1944-го, Розенберг писал Борману, что захваченное в России добро отгружено в фатерлянд железнодорожными вагонами в количестве 1418 тысяч и сверх того 427 тысяч тонн доставлено водным путем.)
Методика разработана еще в 1940 году при ограблении парижского Лувра. При этом применялся секретный приказ Геринга, предписывающий рассортирование предметов искусства на:
"1. Предметы искусства, решение об использовании которых фюрер оставил за собой.
2. Предметы искусства… предназначенные для пополнения коллекции рейхсмаршала Геринга…
3. Предметы… которые целесообразно направить в германские музеи…"
Та же методика применялась при разграблении любых других ценных объектов.
Помимо задачи обогащения, расхищение и уничтожение памятников истории, очагов культуры преследовало еще одну твердую цель - лишить народ духовной опоры, исторической памяти, снизить его духовный и культурный уровень. С этим же намерением уничтожалась интеллигенция.
В завоеванной Чехословакии секретным докладом (15 октября 1940-го) Гитлер предписал "ликвидацию интеллектуалов".
В Польше: "Польское дворянство должно исчезнуть, - наставлял он назначенного генерал-губернатора Франка. - …И для поляков и для немцев существует лишь один господин. Двух господ, стоящих бок о бок, не может и не должно быть. Посему представители всей польской интеллигенции подлежат уничтожению. Это звучит жестоко, но таков закон жизни".
"Поляки от рождения предназначены для черной работы… Не может быть и речи об их национальном развитии. В Польше необходимо поддерживать низкий уровень жизни, не допуская его повышения".
Все это вместе и есть объявленный немцами "новый порядок", который с особой беспощадностью представал в России.
Громкий антибольшевизм Гитлера, стоящего якобы на защите Европы от большевизма, обеспечивал ему поначалу уступки со стороны западных демократических стран, которые он вскоре разгромил. Так и лозунг немцев при нападении на Советский Союз, суливший "освобождение от большевизма", оказался лишь прикрытием основной цели - порабощения народа расой господ. Неприкрытый беспощадный террор по отношению к мирному населению служил этой цели.
"С РОССИЕЙ УЖЕ ПОКОНЧЕНО"
Наступление немецкой армии летом 1942 года на юге Советского Союза, казалось, вернуло Гитлеру военное счастье. Гитлеровские армии пробивались к кавказской нефти, овладев районами Майкопа, Моздоком, рвались к Грозному. На вершине Эльбруса уже развевался нацистский флаг. Одновременно с действиями на Кавказе шло наступление 6-й армии Паулюса. В августе она вышла к Волге вблизи Сталинграда. Ей было предписано Гитлером после падения Сталинграда осуществить глубокий охват и перейти в наступление на Центральную Россию и на главный объект - Москву.
Я помню, как на фронте, в 180–200 километрах от Москвы, в это тревожное время, дежуря ночами у телефона в блиндаже, я слышала монотонный голос, диктующий по радио военную сводку для партизанских соединений, борющихся в тылу у немцев: "В боях на юге решается судьба нашей Родины. Точка".
И еще и еще раз с той же торжественной, суровой неумолимостью: "…решается судьба нашей Родины". Так оно и было.
А в это же время в Атлантике хозяйничали немецкие подводные лодки, нанося тяжелый урон флоту союзников. В Африке успешно наступал Роммель.
Германия была в апогее своих военных побед. Гитлер считал, что с Россией уже покончено, что это "жизненное пространство" "заблокировано", как он говорил. А для сопротивления, согласно обобщенным его разведкой данным, у Красной армии, крайне истощенной, нет ни сил, ни резервов.
Но сопротивление советских войск усиливалось и на Кавказе и в Сталинграде, где уличные бои в октябре шли с неослабевающим ожесточением. Советские солдаты бились за каждый дом, за каждый осколок руины. Захватить Сталинград к 10 ноября, как было обещано Паулюсом, Гитлеру не удалось. А еще через 9 дней началось грандиозное наступление советских войск. На четвертый день наступления армия Паулюса была окружена. Тщетны были все последовавшие обращения Паулюса к главнокомандующему Гитлеру с просьбой о разрешении отводить войска, идя на прорыв из окружения, пока это возможно, чтобы спасти 200-тысячную армию. Гитлер фанатично требовал оставаться в Сталинграде. Соображения престижа были превыше целесообразности и представлений о реальных возможностях армии. Обреченное сопротивление немецких войск в Сталинграде продолжалось в течение января 1943 года. Сообщая по рации, что войска без боеприпасов и продуктов, что в тяжелейшем положении 18 тысяч раненых, лишенных медицинской помощи, что "более нет возможности эффективно управлять войсками", Паулюс обращался к Гитлеру: "Катастрофа неизбежна. Армия просит разрешения немедленно сдаться, чтобы спасти оставшихся в живых". Гитлер был неумолим, его приказ требовал удерживать позиции в Сталинграде до последнего человека и последнего патрона. Но вопреки приказу, обрекавшему остатки армии на гибель, началась капитуляция 6-й армии. К 1–2 февраля в Сталинграде наступила тишина.
Такого масштаба поражения немецкая армия никогда не переживала.
Сталинград - это перелом в войне.
В Африке Роммель в это время проигрывал сражение союзникам.
Предпринятое Гитлером колоссальное наступление, сулившее, казалось, на этот раз успех и тяжелейшую угрозу Советскому Союзу, закончилось крахом. Немецкие войска откатывались, неся огромные потери.
1943
После сталинградской катастрофы Геббельс выступил в огромном Дворце спорта 18 февраля 1943 года с пламенной речью, вызвавшей экстаз публики. Он призывал немцев ответить на тяжелые события тотальной войной. Речь имела широкий резонанс в стране и подняла авторитет министра пропаганды, несколько отодвинутого войной в тень.
В записях, фиксирующих хронику войны этого года, он трезвее смотрит на события и отчасти независимее, с поколебленной верой в непревзойденные возможности человека арийской расы.
С весны начались массированные налеты тяжелых английских и американских бомбардировщиков на города Германии, "они могут оказаться невыносимыми". Население западных районов страны - оно особенно страдает от бомбардировок - "начинает терять присутствие духа".
Поступают сообщения о катастрофических последствиях сильнейшего ночного налета англичан на Дортмунд. "Подобный ад трудно вынести".
Гитлер все еще рассчитывал повернуть ход войны в пользу Германии. Все с той же манией, с какой начинал он свою политическую карьеру, - с манией завоевания России - готовил он новое сокрушительное наступление. Он еще держал в руках армию и располагал преданностью немцев, стойко и дисциплинированно выносивших невзгоды на фронте и в Германии.
Завоевание России - это помимо всего ведь корыстная цель, это - манок, которым Гитлер позвал с собою преданных немцев.
В первый период войны, еще до фронта, работая недолго в Генштабе Красной армии, разбирая тогда небогатые поступления трофейных документов, именно это я увидела в них. Указы, инструкции, предписания, другие официальные документы гарантировали тем немцам, кто воевал в России, после победы наделы земли, недвижимость. Отличившимся были обещаны лакомые куски в присоединенной к рейху Прибалтике, виллы в Крыму. Украина и Россия тоже не были обойдены этого рода вниманием.
Под впечатлением от немецких документов я тогда записала в тетради (сохранившейся), в которую потом заносила фронтовые заметки: "Пошло. Несколько общедоступных положений. Кажется, никогда еще индивидуальный вкус к стяжательству не был так успешно оформлен в общегосударственном масштабе". Как доходчив, как поощрен он - этому я потом на фронте постоянно встречала подтверждения. Особенно это прочитывалось в письмах.