Для многих старообрядчество представляется сегодня чем-то заведомо отсталым, принадлежащим давно ушедшей эпохе. Страшные лесные "гари" - добровольные сожжения десятков и сотен людей в прошлом; какие-то неграмотные старухи, продолжающие непонятно зачем креститься двумя перстами и запирать свои колодцы на замок; фанатики, отгородившиеся от мира… Но представление это, сложившееся под влиянием официальной пропаганды (сначала миссионерской, затем советской), далеко от истины. Мало кто знает, что лишь благодаря старообрядцам удалось сохранить такие чудеса отечественной культуры, как древнерусская иконопись и знаменное пение, многие традиционные народные промыслы; что самыми выдающимися русскими предпринимателями XIX - начала XX века были как раз выходцы из старообрядцев - знаменитые династии Морозовых и Рябушинских, Гучковых и Солдатенковых. Особенно глубокие корни старообрядчество пустило на Русском Севере, долгие годы служившем "заповедником" традиционной культуры, ныне переживающей своё возрождение.
О прошлом и настоящем "истинного православия", о повседневной жизни староверов XVIII–XIX веков и наступившего XXI столетия рассказывается в этой книге. И как нельзя более актуально звучит главный вывод её автора: тот бесценный духовный опыт, который староверы вынесли из своего "ухода", должен стать достоянием всего человечества - возможно, это последний шанс не только для находящейся в глубоком духовном кризисе России, но и для агонизирующего Запада, основательно забывшего о своём христианском происхождении.
Содержание:
Русская Атлантида - (Вместо предисловия) 1
Глава первая - Никоновская "реформация" и начало разделения Русской Церкви 2
Глава вторая - Старообрядческая фиваида 11
Глава третья - "Северный Иеросалим" 21
Глава четвёртая - Великий исход 33
Глава пятая - Главные духовные центры старообрядчества 54
Глава шестая - Культура русского старообрядчества 70
Глава седьмая - Круг староверческой жизни: от купели до погоста 97
Судьбы староверия в XX–XXI веках - (Вместо послесловия) 115
Иллюстрации 118
Примечания 118
Повседневная жизнь старообрядцев
Русская Атлантида
(Вместо предисловия)
Старообрядцы? Да это где-то далеко-далеко, в глухой сибирской тайге… Лыковы, отгородившиеся от всего мира, старые бабки неграмотные, люди серые, отсталые, нецивилизованные, упёртые фанатики и сектанты, продолжающие непонятно почему креститься двумя перстами и запирать свои колодцы на замок - ни в коем случае даже попить не дадут из своей кружки, хоть ты умри от жажды… Примерно такое, весьма и весьма мифологизированное представление о старообрядцах существует у многих жителей современной России.
Но представление это, складывавшееся на протяжении десятилетий и даже столетий под влиянием официальной пропаганды (сначала миссионерской, затем советской), мягко говоря, далеко от истины. Мало кто знает, что лишь благодаря старообрядцам удалось сохранить такие чудеса отечественной культуры, как древнерусская икона, знаменное пение, традиции книгописания, многие традиционные народные промыслы, наконец, сам старинный уклад русской жизни… Мало кто знает, что самыми выдающимися русскими предпринимателями XIX - начала XX века были как раз выходцы из старообрядцев. На начало XX века в руках представителей старообрядчества (династии Морозовых и Рябушинских, Кокоревых и Гучковых, Поляковых и Хлудовых, Рахмановых и Бугровых, Зиминых и Солдатенковых) было сосредоточено 64 процента всего российского капитала. В период, когда Российская империя выходила на первое место в мире по темпам экономического развития, старообрядцы дали стране свыше двух третей всех предпринимателей-миллионеров. При этом старообрядцы-промышленники и предприниматели, зачастую являвшиеся выходцами из простой крестьянской среды, были горячими патриотами России и надёжным оплотом государства (несмотря на то, что в редкие годы в государстве Российском они не подвергались гонениям и преследованиям за веру). Свои многомиллионные капиталы они вкладывали в развитие отечественной промышленности, а не хранили в швейцарских банках.
Одним из таких самородков, пионеров русской нефтяной промышленности был старообрядец поморского согласия Василий Александрович Кокорев, который в 1887 году написал в своей книге "Экономические провалы" слова, звучащие сегодня как нельзя более актуально: "Пора государственной мысли перестать блуждать вне своей земли, пора прекратить поиски экономических основ за пределами отечества и засорять насильными пересадками на родную почву; пора, давно пора возвратиться домой и познать в своих людях свою силу" . Другой старообрядец Сава Тимофеевич Морозов говорил в 1896 году о том, что "богато наделённой русской земле и щедро одарённому русскому народу не пристало быть данниками чужой казны и чужого народа" и что "Россия, благодаря своим естественным богатствам, благодаря исключительной сметливости своего населения, благодаря редкой выносливости своего рабочего, может и должна быть одной из первых по промышленности стран Европы" .
Из старообрядческой среды вышли многие выдающиеся деятели, оставившие заметный след в "большой" русской культуре и русской истории: М.В. Ломоносов, атаман М.И. Платов, поэты Ф.Н. Слепушкин, Н.А. Клюев, С.А. Клычков, Б.П. Корнилов, писатели Ф.В. Гладков, А.М. Волков, И.А. Ефремов, художник К.С. Петров-Водкин и скульптор А.С. Голубкина, академики Б.А. Рыбаков и Д.С. Лихачев, народный академик-земледелец Т.С. Мальцев, театральные деятели С.И. Зимин и К.С. Станиславский (Алексеев), министр Временного правительства А.И. Гучков и советский министр обороны Д.Ф. Устинов… Неужели же люди неграмотные и отсталые смогли бы добиться таких высот?
Как показывает многотысячелетний опыт человечества, жизнь цивилизации невозможна без преемственности традиций, без связи со своей корневой системой, складывавшейся на протяжении многих веков. Поэтому непростительно, просто самоубийственно не знать духовно-нравственных истоков собственной цивилизации, а значит, и её скрытых возможностей, повторять вдалбливаемые в сознание нашими недругами стереотипы о русской лени, природной тупости и врождённом рабстве русского народа.
Такое сложное религиозное и социально-культурное движение, как русское старообрядчество, всем своим существованием опровергает подобные мифы, уже около трёх с половиной веков продолжая оставаться не просто значительным явлением, но и весьма влиятельной силой в русской истории. Известный русский писатель П.И. Мельников (Андрей Печерский), всю свою сознательную жизнь состоявший чиновником по делам раскола, по долгу службы преследовавший старообрядцев и разорявший их скиты, на склоне лет написал министру внутренних дел: "Главный оплот будущего России всё-таки вижу в старообрядцах. А восстановление русского духа, самобытной нашей жизни всё-таки произойдёт от образованных старообрядцев…"
Действительно, изучая истоки и последствия раскола Русской Церкви и общества в середине XVII века, начинаешь всё яснее осознавать, что движение старообрядчества явилось закономерной реакцией здорового организма русской цивилизации на попытку отравить его ядовитыми миазмами латинства и никонианства. Церковная реформа патриарха Никона, начавшаяся в 1653 году, в конечном итоге привела к трагическому расколу русского общества на два лагеря: тех, кто вольно или невольно принял новшества, и тех, кто не пожелал их принять. В дальнейшем, в царствование Петра I, религиозный раскол был углублён за счёт раскола культурного, когда, по словам В.П. Рябушинского, "получилось два типа - бородатый мужик и безбородый барин" , которые отличались друг от друга не только внешним обликом и одеждой, но, что гораздо важнее, культурой и даже языком. "Начитанный, богатый купец-старообрядец с бородой и в русском длиннополом платье, талантливый промышленник, хозяин для сотен, иногда тысяч человек рабочего люда, и в то же время знаток древнего русского искусства, археолог, собиратель икон, книг, рукописей, разбирающийся в исторических и экономических вопросах, любящий своё дело, но полный и духовных запросов, - такой человек был "мужик"; а мелкий канцелярист, выбритый, в западном камзоле, схвативший кое-какие верхушки образования, в сущности малокультурный, часто взяточник, хотя и по нужде, всех выше себя стоящих втайне критикующий и осуждающий, мужика глубоко презирающий, один из предков грядущего русского интеллигента, - это уже "барин"".
В результате никоновской реформы и последовавших за ней гонений десятки, сотни тысяч русских людей (по подсчётам историков, от четверти до трети населения Русского государства!), не желавших изменять вере своих предков, были названы невеждами, причислены к преступникам против церкви и государства и обречены на церковное и царское наказание. Спасаясь от преследований, староверы устремились в дремучие леса и непроходимые болота, выбирая для жительства глухие, незаселённые окраины необъятной Руси. Устремились и за её рубежи. Целые поселения были основаны староверами на Дону и в Сибири, на Керженце и в Стародубье, в Прибалтике и Польше, в Швеции и Пруссии, в Турции и Румынии. Сегодня староверческие общины можно встретить практически на всех континентах: в Австралии и Боливии, в Бразилии и на Аляске, в Уругвае и Аргентине. Хранители "древлего благочестия" бросали всё, кроме древних намоленных икон и старопечатных книг, и на новом месте, куда их кидала судьба, "словно потерянный рай… искали старую Россию", бережно, буквально по крупицам пытаясь её воссоздать.
Особенно глубокие корни пустило старообрядчество на Русском Севере, долгие годы служившем заповедником традиционной культуры. Под "Русским Севером" в широком смысле слова можно понимать тот культурный ареал, который сложился на территориях Псковской и Новгородской феодальных республик и районов их колонизации, а в более узком смысле - территории, включающие в себя на севере Карелию и Архангельскую область - Обонежье, побережье Белого моря, на западе - Белозерье, бассейн Шексны, нижнего течения Мологи, на востоке - бассейны рек Северная Двина, Пинега, Мезень и Вычегда, а на юге доходящие до южной границы бывшей Вологодской губернии. В научной литературе XIX - начала XX века все эти территории обычно назывались "Поморьем" (Архангельская, Вологодская и Олонецкая губернии).
Сам термин "Поморье" - достаточно древний. По мнению историка И.М. Ульянова, слова "помор", "поморец" на Русском Севере впервые появились в письменных источниках под 1526 годом, когда "поморцы с моря Окияна из Кондолакской губы просили вместе с лоплянами устройства церкви". С этого времени названия "поморцы", "поморский", "Поморье" начинают постоянно употребляться в актовых памятниках и сохранившихся писцовых книгах XVI–XVIII веков, причём последние два наименования встречаются гораздо чаще, чем первое. В официальных документах слово "помор" употребляется в XVI веке и как самоназвание, и как название жителей здешних мест. В дальнейшем на протяжении XVII века содержание понятий "помор", "поморская волость" прочно закрепляется на местах, а тем более в представлении официальных властей. Уже в конце XVI века поморами стали называть всех тех, кто участвовал в "мурманских" промыслах, а сами их волости - поморскими.
Без преувеличения можно сказать, что северные территории - это один из тех центров, откуда начинаются русская история и государственность. Земли эти в IX–XV веках занимали важнейшее место в экономической, политической и культурной жизни Древней Руси. "История северных территорий этого периода полна событий и имён, которые навсегда вошли в сознание и историческую память народа: призвание варягов, общенародное вече, путь "из варяг в греки", князья Рюрик и Олег, Владимир Святой и Ярослав Мудрый, Александр Невский и Марфа Борецкая (Посадница), первые русские святые и колонизация северных земель - всё это не только вехи истории "Господина Великого Новгорода", но важные составляющие национальной культуры, отложившиеся на ментальном уровне".
Северные территории заселялись русскими поселенцами (преимущественно из Новгородской земли) с древнейших времён. Уже в начале XII века земли у Белого моря были колонией Великого Новгорода, пока в 1478 году вместе с покорённым Новгородом не вошли в состав Русского централизованного государства. И хотя исконное население Поморья составляли финно-угорские племена (карелы, коми, лопари - "чудь белоглазая" русских летописей), жившие здесь ещё в VIII–IX веках, уже к XVII веку они были в значительной степени ассимилированы. Поморы издавна занимались морскими промыслами и торговым мореплаванием. Добывали тюленя и моржа на полярных островах, ловили сёмгу и сельдь, а на Мурмане - треску. Строили укреплённые поселения-остроги, служившие северными форпостами Новгородской республики, и давали вооружённый отпор шведам и норвежцам. Поморы были первыми русскими полярными путешественниками, на парусных судах - лодьях, кочах, кочмарах - посещали далёкие полярные острова, достигли даже Шпицбергена, называемого ими Грумантом. Славились как отважные и искусные мореходы, умевшие составлять "поморские лоции" и строить надёжные суда.
В XIII–XV веках прошла христианизация местного населения в результате церковно-монастырской колонизации Поморья. Появились многочисленные монастыри и церковные приходы Новгородской епархии, что во многом повлияло на дальнейшую судьбу этого региона. Активная духовная жизнь, отличавшая северные регионы, оказывала сильное влияние на всю Русь. Северные земли дали большое количество общерусских святых и подвижников: благоверный князь Александр Невский, первый новгородский архиепископ святой Иоанн (Илия), просветитель зырян святой Стефан Пермский, основатели Соловецкого монастыря преподобные Зосима и Саватий. Широкое распространение в псковско-новгородских землях получил такой тип благочестия, как юродство: Никола Качанов и Михаил Клопский, Иаков Боровицкий и Никола Салос, Прокопий и Иоанн Устюжские подвизались в этих краях. Один из первых и немногих примеров русского столпничества представлен в лице святого Савы Вишерского. На Русском Севере было явлено немалое количество чудотворных богородичных икон, что служило символом авторитетности местной церкви: Свирская, Коневская, Псково-Печерская, Белозерская, Старорусская, Беседная, Мирожская, Черская (Псковская), Выдропусская, Любятовская, Устюжская… Две из прославившихся в этих местах икон имели особое значение для всей Руси: чудотворная икона Знамения Богоматери в Великом Новеграде и икона Тихвинской Богоматери, исчезнувшая из Константинополя и чудесным образом появившаяся над Ладожским озером в 1383 году.
Северная Русь, край суровый и малолюдный, но необыкновенно красивый и таинственный, располагающий к созерцанию и молитве, издавна привлекал к себе искателей Божественной Истины. Здесь во множестве основывались монастыри и скиты, за что край этот по праву получил название "Северной Фиваиды". Северные обители, со временем превратившиеся в крупные духовные центры, сыграли неоценимую роль в истории русской культуры: Кирилло-Белозерский и Ферапонтов, Нуромский и Спасо-Каменный монастыри, Нилова пустынь и Соловецкий монастырь, Александро-Свирский и Антониево-Сийский монастыри. На протяжении XVI–XVII веков значительное число религиозных деятелей, подвизавшихся именно на Севере, были причислены к лику святых: Кирилл Белозерский, Нил Сорский, Антоний Сийский, Александр Свирский, Павел Обнорский, Александр Ошевенский, Дионисий Глушицкий, Зосима, Саватий и Герман Соловецкие, Александр Кугицкий, Макарий Калязинский, Диодор Юрьегорский, Трифон Печенгский и многие другие.
Удаленное от исторических центров русской государственности и просвещённое светом Христовой веры позже других областей России, Поморье к началу никоновских церковных реформ ещё не утратило свежести восприятия и незамутнённой чистоты своей веры. Печальные события русской смуты начала XVII века, нашествие иноземных полчищ на Русь и знакомство с их нравами и обычаями, которые они пытались насадить, к счастью, почти не затронули этот край. Отчасти это и стало одной из причин широкой распространенности старой веры на Русском Севере в последующие два века.
Глава первая
Никоновская "реформация" и начало разделения Русской Церкви
Так уж сложилось: жизнь русских староверов немыслима вне связи с историей, и многие её особенности вне исторического контекста покажутся просто непонятными и необъяснимыми. Это и приверженность старой православной вере, за которую нередко приходилось платить слишком высокую цену, оставляя обжитые места и скрываясь от всё новых и новых гонений, а иногда и жертвуя собственной жизнью; это и постоянная зависимость от очередной смены правительственного курса, от того или иного крутого поворота отечественной истории. Но это одновременно и постоянная обращённость к прошлому, возвращение к своим духовным корням, придававшее необыкновенную силу и твёрдую уверенность в правоте избранного некогда пути, ощущение своей связи с многими поколениями предков, оставшихся твёрдыми и непоколебимыми в своей вере.