В случае активных действий со стороны Германии, 1-я армия должна была притянуть на себя возможно больше сил противника, а 2-я армия - разбить германские корпуса, развернувшиеся между р. Вислой и Мазурскими озерами. Командующий 2-й армией генерал Самсонов прибыл в штаб армии из Ташкента 5 августа, и он деятельно готовил свои войска к предстоящей операции. Изучив директиву главнокомандующего на наступление, он посмотрел несколько шире на возможное развитие операции и своим приказом направил главные силы почти на 50 км. западнее, чтобы надежнее перекрыть пути отступления немецких войск, и одновременно он приближал свою армию к железной дороге Новогеоргиевск - Млава, откуда он надеялся получать пополнение необходимыми запасами продовольствия и снаряжения.
В 1-й армии до 20 августа командующего генерала фон Ренненкампфа вообще не было; он продолжал выполнять обязанности командующего Виленским военным округом и больше изучал обстановку в царских сферах, чем в войсках вверенной ему армии. Директиву и приказ по армии подписал его начальник штаба, который сузил задачу и уводил главные силы своей армии севернее, тем самым сразу увеличивая разрыв со 2-й армией, на сближение с которой он должен был стремиться.
Против 1-й и 2-й русских армий, нацеленных для вторжения в Восточную Пруссию, действовала 8 германская армия генерала Притвица, поэшелонно развернувшаяся по всему фронту от Кенигсберга до нижнего течения Вислы. Ее усиленный 20 корпус прикрывал южную границу Восточной Пруссии против собиравшейся на реке Нарев 2-й армии генерала Самсонова. Директива Мольтке от 6 августа ставила 8 армии три основных задачи: выиграть время для переброски войск с французского театра, поддержать австрийское наступление и удерживать в своих руках р. Висла как базу.
Соотношение сил в пехоте и коннице было в пользу русских, в тяжелой артиллерии - на стороне германской армии. В составе Северо- Западного фронта было 17,5 пехотных и 8,5 кавалерийских дивизий, 1104 орудия, 54 самолета. 8-я немецкая армия насчитывала 15 пехотных и 1 кавалерийскую дивизии, 1044 орудия, 56 самолетов, 2 дирижабля. Немцы располагали 156 тяжелыми орудиями, тогда как русские имели их всего 24, и все они были оставлены.
Огромное преимущество германской амии заключалась в хорошей подготовке театра действий, а развитая сеть железных и шоссейных дорог позволяла немецкой армии производить быструю перегруппировку войск и достигать в нужные моменты превосходства в силах и средствах над русскими.
Управление войсками, готовившимися к вторжению в Восточную Пруссию, давалось с трудом, так как во всех штабах, от фронта до дивизии, отсутствовали современные для того времени радиосредства, а имеющиеся радиостанции не имели шифров для передачи секретных сообщений, так как по распоряжению военного министра Сухомлинова накануне войны из войск были изъяты старые шифры, а новые так и не поступили. Чтобы хоть как-то наладить управление войсками, многие командиры и штабы в 1-й и 2-й армиях все распоряжения передавали открытым текстом, уповая на Бога и на то, что противник не успеет перехватить их незасекреченные радиограммы. Однако прилежные и хорошо обученные радиоспециалисты 8-й армии Притвица прослушивали все радиопереговоры русских офицеров, и именно эти перехваты позволили немецкому командованию знать не только все передвижения русской армии, но и содержание их боевых задач. Командующий 1 армией генерал-адъютант Ренненкампф, не утруждая себя заботами о скрытности управления, в первом приказе по армии предложил связь с ним и между дивизиями вести с помощью государственного телеграфа, которым в России управляли немцы.
В первые дни боев, несмотря на то, что операция в целом была подготовлена плохо, русские войска показали превосходные боевые качества. Пехота действовала смело и решительно. Артиллерия поражала искусством стрельбы. 17 августа правофланговые части 1-й русской армии вступили в бой с немцами у городка Сталюпенен. В ночь на 18 августа германские войска отошли к Гумбинену, отдав сразу в руки русским полосу своей территории глубиной свыше 30 километров. 19 августа командующий 1-й армии, узнав об этих первых победах, дает в свой штаб телеграмму из Вильно, где он находился, в которой приказывает командирам корпусов "не вступать в упорный бой с неприятелем и оставаться на занимаемых местах и 20 августа". Войска, выполняя этот приказ, остановились на дневку-отдых, но именно утром 20 августа они были подвергнуты нападению 1-го и 17-го корпусов германской армии. До полудня, из-за внезапности нападения, успех был на стороне немцев, но русские дивизии выстояли и огнем артиллерии с закрытых позиций нанесли такое поражение наступающим германским дивизиям, что к исходу дня их охватила паника, и они отхлынули за р. Роминту, а затем и на р. Ангерапп. 17-й корпус генерала Макензена был разбит, и командир корпуса не знал, где искать остатки своих разбежавшихся полков. В одной пехоте потери корпуса достигли 8000 человек - треть всех наличных сил, причем 200 офицеров было убито и ранено. Русские взяли в плен около 1000 человек и захватили 12 орудий. В этот же день в Гольдапском районе еще одна дивизия 1-й армии завязала жестокий бой с двумя дивизиями 1-го германского корпуса и сумела отстоять занятые ею рубежи, где закончился бой, прерванный наступлением темноты. Ночь застала все дивизии русской армии на своих рубежах. Дурно управляемые со стороны армейского и корпусного командования, они показали свои исключительно боевые качества, с которыми немцам, при равном соотношении сил в пехоте и даже при решительном их превосходстве в артиллерии, бороться было не под силу.
Потерпев поражение под Гумбиненом, немцы сразу сбили с себя спесь самоуверенности и преувеличенной оценки достоинств своих войск, и в ночь на 21 августа в штабе 8-й армии решалась судьба дальнейшего хода боевых действий. У них было только два решения: атаковать вновь русские войска и попытать военного счастья и исправить ошибки, допущенные ими 20 августа, или отойти к Висле. Всякие сомнения были развеяны полученным донесением, что корпуса армии генерала Самсонова перешли южную границу Восточной Пруссии и вышли на линию Юха, Харжеле, Млава. Над 8-й армией немцев нависла реальная угроза удара по тылам и путям ее отхода к Висле. Все эти грозные события заставили командующего 8-й армией генерала Притвица в ночь на 21 августа отдать распоряжение об отходе его армии к Висле, и одновременно он сообщил о своем решении в штаб Верховного командования в Кобленц. Там это сообщение вызвало полнейший переполох. Вильгельм II закатил военным истерику и требовал от них принятия самых решительных мер. Отход 8-й армии к Висле и возможная потеря Восточной Пруссии заглушила все победные аккорды с Западного фронта. Судьба начавшейся войны могла в короткое время решиться на Восточном фронте, и это было смертельным ударом для Германии. Все политические и военные силы Берлина в тот момент были повернуты на Восток - к Петербургу и Кенигсбергу, так как только там их можно было разрешить. Кайзером и Верховным командованием было решено сменить Притвица на Гинденбурга, больше политика, нежели военного, хорошо знавшего тайны Берлинского и Петербургского дворов, а в помощь ему был дан генерал Людендорф, отличившийся при осаде Льежа. В возрасте 67 лет Гинденбург оказался востребованным для спасения положения в Восточной Пруссии, а его прозорливость и осторожность в военных делах хорошо сочеталась с решимостью и бескомпромиссностью его начальника штаба генерала Людендорфа, для которого война стала взлетом в высшие эшелоны власти империи. Военная сила была найдена на Западном фронте, откуда в спешном порядке, в канун решающего сражения на Марне, снимались два корпуса и кавалерийская дивизия для усиления 8-й армии. Еще один корпус был выведен из сражения и подготовлен к отправке. Все это ослабило немецкую группировку на Западе и явилось одной из причин поражения германской армии в сражении на р. Марне в начале сентября 1914 года. План немецкого командования разбить союзников поодиночке был сорван.
Политическая сила была найдена в столице Русской империи, в окружении высоких сановников императора Николая II, тесно связавших свою жизнь и судьбу с Пруссией и Прибалтийским краем. Министра императорского двора графа Фредерикса и обер-гофмаршала двора графа Бенкендорфа Берлин заставил действовать жестко и решительно и через верных им генералов потребовал остановить русское наступление в Восточной Пруссии. Командующий 1-й армией генерал-адъютант фон Ренненкампф принадлежал к числу верных единомышленников прусского юнкерства. Он имел высшее воинское звание и числился в свите императора. Его лично хорошо знал Николай II и императрица Александра Федоровна, которая была восприемницей дочери Ренненкампфа при ее крещении. Также хорошо знал генерала и кайзер Германии Вильгельм II, и у Ренненкампфа были глубокие связи с прусским юнкерством, имевшим политическую и экономическую опору в Курляндии, где он долгое время был губернатором в одной из ее губерний. Русско-японская война, в которой он участвовал, сделала его активным сторонником возвышения Пруссии, и он вошел в число верных ее подданных. Прусская агентура выталкивает его 20 августа в район Гумбинена, куда он прибыл с назначенной ему любовницей - француженкой Марией Сорель - агентом прусской разведки, знавшей последние способы передачи секретной военной информации в Берлин. Поведение генерала было вызывающим, не имеющим места в походной жизни русской армии, но подчиненные Ренненкампфа были смущены его наглостью и попиранием нравственности и потому молчали, а русская контрразведка бездействовала.
При виде погрома, устроенного русскими 17-му немецкому корпусу, Ренненкампф "не мог унять слез и долго оставался в прострации". Командиры корпусов планировали с утра 21 августа начать преследование отступавших немецких войск, но фон Ренненкампф запрещает им это делать и объявляет войскам новые дни для отдыха. Бездействовала и кавалерия, превосходившая более чем в пять раз силы врага. После войны немецкий генерал фон Франсуа писал в своих воспоминания, что "после боя у Гумбинена русская конница имела открытый путь. Сражения в Восточной Пруссии имели бы иные последствия, и армия генерала Самсонова была бы избавлена от катастрофы у Танненберга, если бы конница Ренненкампфа преследовала отступающие войска".
Все это делалось под благовидным предлогом пополнения запасов и фуража. С этого дня 1-я армия лишь обозначает наступление, но в действительности его не ведет, давая возможность командованию 8 армии организовать контрнаступление против 2-й армии генерала Самсонова. Звание генерал-адъютанта давало право Ренненкампфу напрямую обращаться к царю с докладами и предложениями, минуя прямых начальников, в том числе и Верховного главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича. Воспользовавшись этим правом, Ренненкампф предложил Николаю II острие главного удара своей армии направить на Кенигсберг - столицу Восточной Пруссии, что сразу меняло цели всей Восточно-Прусской операции. Крепость, без поддержки войск, со временем могла пасть и сама. Внимание царя было обращено на эту проблему, которую он не понимал, но которую настойчиво внушали ему прусские советники, прося от него поддержки предложений командующего 1-й армии. Одновременно генерал Ренненкампф начинает своими бесчисленными донесениями и телеграммами пугать Ставку опасностью для его войск, исходящей из столицы Восточной Пруссии Кенигсберга, и для устранения этой угрозы просит разрешения обложить ее, подкрепив его резервами. Бессмысленность этих доводов, поддержанных министром императорского двора генерал-адъютантом графом Фредериксом, нашла понимание и в Ставке; у генерала Самсонова забирают один из лучших корпусов и переподчиняют его Ренненкампфу, после чего 1-я армия начала медленно отдаляться от Наревской армии, обрекая ее на одиночную борьбу с врагом.
Танненберг готовился тщательно, и победа в ней 8-й армии не украшает немцев, так как она была достигнута ценой предательства и измены генерал-адъютантов царя своей присяге и долгу, сознательно принесших в жертву 2-ю армию Самсонова, чтобы спасти Германию от поражения ее войск на Восточном фронте.
В то время, как командующий 1-й армии Ренненкампф уводил свою армию от столкновения с противником, 2-я армия Самсонова искала врага и стремительно продвигалась в пределы Восточной Пруссии. У генералов и офицеров, двигавшихся через Мазурские озера, сразу сложилось мнение, что их армию умышленно затягивают в глубь озер. Связь между колоннами, в которых двигались штабы дивизий и корпусов, отсутствовала: не было шифров, а воспользоваться почтовым телеграфом было нельзя - там открыто работала немецкая агентура. Важные распоряжения передавались открытым текстом, и немцы быстро изловчились их перехватывать, и они были в курсе всех боевых задач, которые должны были выполнять войска 2-й армии.
Торопил войска и командующий Северо-Западным фронтом Жилинский, сообщая Самсонову непроверенные сводки, "что германские войска после тяжелых боев, окончившихся победой Ренненкампфа, поспешно отступают, взрывая за собой мосты", и требовал "пресечь отход немцев к Висле". Ложные донесения Ренненкампфа о своем продвижении вперед и преследовании немцев, которые главнокомандующий Жилинский не проверял, побудило Самсонова сместить направление армии в сторону Вислы с одной целью - надежнее закрыть пути отступления немцев в низовья этой реки. Он не знал, что командование 8-й армии во главе с генералом Гинденбургом готовит ему разгром, очень похожий на разгром Ганнибалом римских легионов во главе с консулом Фламинием у Тразименского озера в 217 г. до н. э. Вся 8-я армия, за исключением двух бригад, оставленных на всякий случай против армии Ренненкампфа, была переброшена для разгрома 2-й армии Самсонова. План предстоящей операции был "очень рискованным", похож на большую авантюру, и на него можно было решиться только при абсолютной уверенности, что армия Ренненкампфа не сдвинется с места.
Людендорф вспоминал позднее: "Таким образом с 27 августа между озером Мауер и рекой Прегель против 24-х очень сильных пехотных и кавалерийских дивизий Ренненкампфа стояли только две кавалерийские бригады. Озерные позиции были открыты с запада и могли быть обойдены. Кенигсберг мог быть без труда обложен". Русские войска в этот период по своей численности более чем в 20 раз превосходили немецкие войска, но 1-я армия "даже не сделала попытки облегчить стесненное положение Самсонова". Ренненкампф предательски бездействовал, помогая Гинденбургу и Людендорфу разгромить 2-ю армию Самсонова и спасти оплот милитаризма Германии - Восточную Пруссию.
Немцы на направлении движения 2-й армии сосредоточили всю свою артиллерию и готовили сильный удар по обоим ее флангам. Уже к исходу 26 августа, как только дивизии 2-й армии вышли из лесисто-болотистой местности, они были атакованы превосходящими силами немцев, а под Усдау 27 августа русские войска были взяты под перекрестный огонь привисленских крепостных батарей со стороны Гильгенбурга и Берлинга и артиллерии 1-го германского корпуса. Ни о какой помощи со стороны 1-й армии не могло быть и речи, помыслы ее командующего были всецело заняты овладением Кенигсберга, о котором много говорили в окружении царя, в Ставке и на фронте, но ничего конкретного для этого так и не было сделано. Управление 2-й армией было потеряно. Типичное донесение 24 августа: "Связи вдоль фронта нет никакой, телефоны между корпусами и конницей не работают. Все ходят совершенно неориентированные". Но главная беда для армии виделась в расстройстве тыла. Отсутствовали обозы и транспорт, не было хлебопекарен. Уже 23 августа один корпус не получил за весь день ни куска хлеба. А в дальнейшем во многих дивизиях переутомленные солдаты оставались по два-три дня без еды. Не было патронов и артиллерии, которую войска, из-за отсутствия снарядов, оставляли позади себя.