3. Черниговские напасти.
А въстона бо, братие, Киевъ тугою,
А Черниговъ напастьми.
"Слово о полку Игореве"
Тому, о чем я собираюсь рассказать в этой главе, пока нет археологических свидетельств. Но поискать стоит, если верно все то, что мы знаем о славянах, о людях вообще. Бережливые хозяева каганата не зря тратились на белый камень крепостных стен, - ни одна другая граница Хазарии не была так укреплена! - и серебряные пояса наемников. Еще в VII веке византиец Маврикий писал о наших предках: "Этот народ никакими силами невозможно принудить к повиновению в своей земле". И вот этот народ заставили платить дань женщинами! Да славянские земли должно было трясти лихорадкой отчаянных постоянных восстаний! Отчаянных - потому что племенные ополченцы с рогатинами и топорами, и умелые, но малочисленные дружинники мало что могли поделать против орд кочевых вассалов каганата и бронированных лав его наемников.
Мы знаем о двух таких восстаниях. Я начну с описанного в закавказских летописях. Обычно его относят к более ранней эпохе. Но летописцы Закавказья нередко удревняли на век-другой северные известия. Так, Тифлисские летописи перенесли на два века в прошлое поход русов на Византию IX века. Считают также, что известие это относится к кочевникам-савирам, соседям хазар, но есть причины - и я о них расскажу - относить рассказ летописи к севере, северянам.
Их вождя армянин-летописец назвал Илутвером; можно уверенно перевести это имя, как Лютовер. Лютовер решил восстать против кагана. Захожие проповедники из Византии убедили его, что если он примет христианство, Христос и его земной наместник, кесарь, помогут ему.
Лютовер принял новую веру. Из Византии приехал епископ со звучным именем Израель. Он собственноручно свалил священный дуб. Вот из-за этого я и думаю, что речь о славянской севере, а не о кочевниках-савирах. Те вряд ли могли поклоняться дубу, а у славян, как уже говорилось, дуб был святыней Перуна. Более того, сам этот дуб найден археологами в Десне, реке северян. Ствол дуба усажен клыкастыми челюстями кабанов - священных зверей Перуна. Срублен он был на рубеже VIII-IX веков, задолго до крещения Руси в 988 году. И, скорее всего, именно он стал жертвой фанатизма византийского проповедника.
Епископ не ограничился истреблением святыни северы. Он калечил обереги славян, маленькие коловраты-свастики, обламывая им зубцы и превращая в обычные кресты.
Понадеявшись на новых заступников, небесного и земного, Лютовер объявил войну каганату. Можно представить, как, с каким сердцем шли в бой люди, с чьих шей свисали изувеченные обереги, а перед глазами, верно, еще рушилось с обрыва тысячелетнее дерево Бога Побед.
Северяне были разбиты. Лютовер, взятый в плен, вынужден был принести кагану унизительную клятву покорности, и отдать в гарем кагана единственную дочь. Не отсюда ли в русской былине "королевна Черниговская", просватанная за "царище Кошерище"?
Бог христиан не двинул с небес, на помощь новым приверженцам, ангельские полки. Кесарь в далеком Константинополе не шевельнул пальцем, чтобы помочь новым единоверцам. Что там варвары-славяне, вчерашние язычники… Византия фактически предала хазарам даже крымских повстанцев-христиан Иоанна Готского.
Зато греки, наверное, как всегда, скупили немало полонян, которых хазары гнали из разгромленной, разоренной Северской земли.
Имя другого борца с хазарской напастью сохранило народное предание, справедливо позабывшее Лютовера. Князь Черный, основатель Чернигова, погиб в борьбе с завоевателями. Его дочь, княжна Черная (на Руси женщин часто величали по отцу - вспомним Ярославну и Глебовну "Слова о полку"), кинулась с башни, предпочтя смерть плену.
Много их будет потом на Руси. Много - но недостаточно, чтоб заткнуть поганые пасти, квакающие: "Какие чистокровные русские, татары всех баб переимели". Славянки не походили на нынешних манек и танек, с изнасилованными пещерным интернационализмом мозгами. Эти-то и впрямь лягут под любого мумбо-юмбо, лишь бы "человек" был "хороший"(то есть щедрый и с деньгами)… Женщины же славян и русов предпочитали смерть - в отчаянном шаге с башни, или в бою, с оружием в руках - рукам грязного дикаря. Тех же горемык, кто не успевал найти спасение ни в бегстве, ни в милосердных объятиях Мораны-Смерти, буквально разрывали многочисленные, озверевшие от долгого мужского поста степняки. Но скотов в человечьем обличье ничто не убедит в существовании людей. Ни скорбные легенды, ни распятые женские скелеты в разрытых археологами обугленных руинах, оставленных степными ордами. Были ли иные? Были. Но не правилом, как нынче, а исключением, и лучше всего показывает это все та же былина "Иван Годинович". Авдотья все же пришла на помощь Кошерищу. Вдвоем они связали русского богатыря. Но Кошерище вскоре гибнет от своей же стрелы, нацеленной в посланца Богов, вещего ворона, предрекшего ему смерть. А богатырь, освободившись, подвергает невесту-изменницу лютой каре: отрубает последовательно ноги, руки, губы, и только потом - иногда - голову. Беспримерна жестокость наказания - видно, беспримерна, исключительна была и вина спутавшейся с "царищем" дуры. Былина не осуждает Годиновича.
В той же легенде о князе Черном говориться, что древлянский князь не только не помог северскому князю, но и продолжал нападать на его земли… Как и на варяжских землях, находились те, кому прадедовские счеты из-за пашен и выпасов были дороже славянского братства. И не зря, наверно, русы воевали с древлянами и уличами, свирепо "примучивали" их, облагали жестокой данью. Впрочем, не будем судить их чересчур строго. Изощреннейшее интриганство рахдонитов оплетало людей и похитрее лесных князьков. А уж разжигать межплеменные распри было их любимой методой. Devide et impera - разделяй и властвуй.
Труднее понять… даже не так, труднее говорить о других. Но сказать надо. Потому что они были - славяне, служившие в войске каган-бека. Может, это были выращенные сызмальства в собачьей преданности хозяевам рабы, вроде египетских мамелюков или турецких янычар. Среди и тех, и других было, кстати, немало славян. Может, были то подневольные воины даннических племен славян с Дона и Кубани, дальних предков казаков. Очень хочется верить, что этим все и исчерпывалось.
Но мы не можем, не имеем права, увы, исключить и другую возможность. Возможность того, что сытое и сравнительно безопасное бытие наемника многим юным данникам казалось предпочтительней убогого и нищего житья в забитом податном племени. Возможности того, что уже тогда знамена поработителей слепили чьи-то юные глупые глаза сиянием Силы. Слепили так, что глаза эти не видели того, что отталкивало от каганата их предков, их сородичей: полнейшее отсутствие даже намека на Правду в этой наглой, беззаконной, всеподавляющей Силе.
В полном соответствии с канонами голливудских ужастиков, жертвы вампира сами начали сторониться солнца и облизываться на чужие артерии.
Хватит. Противно. Кому из читателей по душе любоваться мерзостями, пусть отложит эту книгу и включит телевизор.
Последнее - участь князя Черного разделили, очевидно, все князья полян, северы, радимичей, вятичей. Именно они становились во главе все новых и новых восстаний. И, в конце концов, хазары - скорее рано, чем поздно - вспомнили очередные наставления Ветхого Завета:
"И предаст царей их в руки твои, и ты истребишь имя их из поднебесной"
(Втор. 7, 24).
Повесть временных лет не упоминает среди восточнославянских земель, в которых ко времени прихода Рюрика было "княжение свое", никого из хазарских данников. И не из-за того, что вятичи или радимичи были дикарями. Просто их княжеские роды полегли все до единого человека. До последнего исполнили долг сынов Перуна, защищая подданных от чудовищного ига воплощенной Кривды. Да будет светла их память; жаль, что мы не знаем их имен, кроме северянина Черного.
Когда ненасытные руки каганов потянулись на север, к Ильменю и Белоозеру, вот тогда-то славяне и призвали варягов-русь. И не стоит, наверное, говорить о контроле над торговыми путями, как иные историки. Это, скорее, хазарский взгляд на события тех лет.
Чтобы представить, отчего вольнолюбивые, воинственные, буйные славяне согласились признать над собой власть чужаков, не нужно рассуждать о геополитике и международной торговле.
Нужно просто представить себе надменное лицо кошерища, въезжающего в славянский - твой - городок за русокосой, голубоглазой данью.
9. БОЙ НА КАЛИНОВОМ МОСТУ.
Мы последний оплот, так ни шагу назад!
Слава Русской Земли в наших блещет глазах.
Умереть за свободу, за Правь русич рад,
Наши Боги за нас, и неведом нам страх!
И когда враг ударит стальною стеной,
Мы, как стая волков среди своры собак,
Примем грудью удар, и последний наш бой
Станет светлым мечом, разрубающим мрак!Велеслав. "Песнь Победы".
1. Русь и Хазария.
Нас ведет за собой громовержец Перун.
Зорко смотрят орлы, неподвижны и горды.
Нет, не нам отступать; мы хранители рун,
Вновь об нас разбиваются желтые орды.Сергей Яшин. "Исполины".
По Никоновской летописи, когда словене, кривичи и меря, измученные усобицами и надвигавшейся с юга страшной опасностью, выбирали, кого звать в князья, одно из предложений прозвучало: "от козар".
Если только это не выдумка позднейшего летописца, уже не представлявшего, чем был каганат для славянских соседей, то слова эти говорят о многом. О том, что уже тогда завелись на еще не звавшейся Русской земле "прогрессивные, реально мыслящие" деятели. Люди, прости господи, которым политическая и экономическая мощь каганата застила все. Готовые превратить дочерей и сестер в дань, соплеменников - в "песок" под ногами кошерищ, лишь бы вкусить прелестей цивилизации. Конечно, их могли просто купить, как от веку делалось в любой демократии, а золота у владык Хазарии, мягко говоря, хватало. Но ведь нужно было найти готовых продаться.
К счастью, их оказалось мало. Так мало, что в большинстве летописей о них и не упомянуто. Знала земля наша счастливые времена.
И еще это говорит об изначально обозначившемся противостоянии варягов-руси хазарам.
Много сказано об уникальности добровольного призвания варягов-руси в князья. Но уникальной была и опасность. И опасность эту Рюрик-Сокол, судя по всему, отражал успешно. Он провозгласил себя великим князем, что, как отмечает "Иоакимовская летопись", равнозначно греческому титулу "василевс". На востоке этот титул тоже приравняли к императорскому: "Глава же их называется каган-рус". Это был вызов. И вызов этот услышали истерзанные карателями, задавленные чудовищной данью славянские земли на юге. Пришел ОСВОБОДИТЕЛЬ! В мекленбургском предании, опубликованном Ксавье Мармье, как мы помним, говориться, что Рюрик с братьями освободили славянский народ, "страдавший под игом жесточайшей тирании, против которой уже не осмеливался восстать".
"Славяне, живуще по Днепру, утесняемы бывши от козар, иже град их Киев и прочими обладаша, емлюще дани тяжкии и поделиями [работами - Л. П.] изнуряюще… прислаши к Рюрику преднии мужи просити, да послет к ним сыне или ина князя княжити. Он же вдаде им Оскольда и вои с ним отпусти. Оскольд же, шед, облада Киевом и, собрав вои, повоева козар"
("Иоакимовская летопись").
Редкое описание действий русского князя против хазар. Оскольд, получается, захватил Киев, а уж потом собрал "воев", то есть полянское ополчение, и изгнал хазар.
Увы, вождем Оскольд оказался неважным. Он допустил три тяжелейшие ошибки, которые могли погубить Русь, но, к счастью, погубили лишь его самого. Первая - он занял оборонительную позицию, уступив инициативу врагу. И враг не заставил себя ждать. Каганат натравил на Киев черных болгар ("Убиен бысть от болгар Оскольдов сын") и мадьяр. Через некоторое время последовало нападение печенегов, Оскольдом отбитое ("Избиша множество печенегов Оскольд"). Само это племя, как помнит внимательный читатель, появилось впервые у русских границ в 915 году. Воевать с Оскольдом могли лишь печенежские наемники каганата. Не прекращали налетов уличи и древляне - и здесь, скорее всего, не обошлось без "дипломатии" рахдонитов.
Второй ошибкой было принимать всерьез вражду Хазарии и Византии. Их отношения и впрямь омрачились с тех пор, когда каганы выдавали дочек за кесарей, а те посылали инженеров проектировать укрепленные базы для хазарских набегов. Яблоком раздора стали богатые земли Крыма. Так что Византия и впрямь ничего не имела против лишнего врага для вчерашних союзников. Вот только быть этому врагу другом - не собиралась. "У империи нет друзей. У империи нет врагов. У империи есть только интересы" - эта формула британских политиков полностью исчерпывает смысл объемистых трактатов Константина Багрянородного, да и реальной политики Второго Рима.
Так Оскольд ступил на скользкую тропинку Лютовера. Его не вразумило даже прямое предательство "союзников". Во всяком случае, патриарх Фотий, говоря о нападении русов на Царьград, упоминает, как причину его, некое, видимо, общеизвестное, соглашение, нарушенное греками. Русы и впрямь обрушились на окрестности Царьграда с той свирепостью, с которой они обычно карали предателей.
Сам Фотий - занимательнейшая личность. Симон Логофет сообщает: императору Михаилу - тому, что задолго до нашего Петра устраивал "Всепьянейший Синод" - доложили, что дворцовые служащие требуют удвоенное жалование. Оказалось, Фотий в проповеди с амвона святой Софии заявил, что у человека-де две души. Михаил, рассмеявшись, воскликнул: "Так вот чему учит эта хазарская морда!".
Насчет морды императору виднее, изображений Фотия не сохранилось. Но вот учение о двух душах - действительно иудейское, а не православное. Любопытная получается "вражда"…
"Хазарской морде" или кому-то другому удалось не только умиротворить Оскольда (позднейшее церковное предание говорит о буре, по молитвам христиан сокрушившей флот "безбожной руси", но Фотий об этом чуде молчит). Князя даже убедили принять крещение. Чем это для него кончилось, мы помним.
Как говорится, спаси нас бог от таких друзей, а с врагами мы как-нибудь управимся сами.
Наконец, Оскольд умудрился испортить отношения с Рюриком, нападая на подвластную великому князю Полоцкую землю и принимая белых противников варяжской власти из Новгорода. Среди последних, надо полагать были не только честные, но малоумные гордецы-бунтари - такие всегда гибнут первыми. Бежать же, и не куда-нибудь, а в южный Киев, могли те, кто когда-то кричал на вече: "От козар!..".
Казнивший Оскольда-Николая Олег повел себя совсем по-другому. Он, человек "рода княжьего", действительно говорил и поступал, "как имеющий власть". Заняв Киев, Олег сразу наносит удар по древлянам. Древлянский князь Нискиня признает себя и свой народ данниками Олега и Игоря. Обезопасив таким образом тыл, Олег принимается освобождать данников каганата. Многострадальная Северская земля освобождается от жуткой хазарской дани и облагается "данью легкой" - а какая бы показалась тяжелой после той? Впрочем, летописец, верно, имел в виду, что дань эта была легкой даже по русским меркам. Затем следуют радимичи, и, незадолго до знаменитого греческого похода, вятичи (летописец не описывает специально их освобождения, но упоминает их в войске Олега). Освобождая от хазарской дани славянские земли, Олег говорил с простотой великого человека:
- Я - их враг.
Или:
- Не давайте хазарам, а платите мне.
Но и на этом он не остановился.
Ох, летописцы-чернецы…какими немногословными становятся они, описывая победы князей-язычников! Помните куцее "воеваша на печенегов", увековечившее подвиг отца Святослава? О победах Олега летописи - и то не "Повесть временных лет" - говорят еще лаконичней: "В лето 883 иде Олег на козары" ("Архангелогородский летописец"), Олег "повоева же козары" (Иоакимовская). Вот когда полетели каменные головы Юда!
Правители каганата в те годы наверняка припомнили и северные "ворота зла" мудрой науки Каббалы, и апокалиптического "князя Рос" ветхозаветных пророчеств. Наверняка немало наемников и их неудачливых полководцев расстались с жизнью. Не сумев одолеть в битвах, хазары попытались задушить Русь торговой блокадой. В последнюю четверть IX века на Русь перестает поступать восточное серебро. Лишь в начале Х века хитроумные мусульмане протоптали тропку на Русь в обход державы каганов - через Хорезм и Волжскую Болгарию.
Неизвестно, произвело ли это какое-нибудь впечатление на русов. Скорее нет - поход Олега открыл новый торговый путь, знаменитый "Из варяг в греки". Так что даже купцам жаловаться было не на что. Большинство же русов, надо полагать, блокады не ощутили вообще.
Поневоле согласишься с учеными XIX века, считавшими, что прототипом Ильи Муромца, победившего чудовищного Жидовина, ходившего с богатырской дружиной на Царьград, убившего посягавшее на Киев Иудолище Коганое, стал именно Эльга Мурманец, летописный Вещий Олег. Кому, как не ему быть прототипом любимейшего героя русских былин? В.В. Кожинов вообще полагает, что именно хазар заменили в былинах "злы татарове" - и это вполне вероятно.
Игорь сохранил завоевания своего наставника и расширил их. Возможно, хазары намеренно пропустили через свои земли к Руси печенегов. Не ворвутся же дикари в белокаменные твердыни! А судьба тех, кто родился и жил за их стенами, хозяев каганата волновала мало. Зато ненавистные северные язычники, проклятый "князь Рос" получит нового опасного врага!
Полководческий гений Сына Сокола обратил эти планы в пыль.
При Ольге Хазария воспряла. Мы уже говорили, что при ней каганат вновь прибирает к рукам землю вятичей. Восстановить ту, страшную дань уже не решились, с вятичей берут теперь по серебряному солиду-щелягу от плуга.
Мы уже говорили, что нарисованная нами картина последствий успеха Адальберта - не самая страшная. И мы действительно не рассмотрели наихудшего варианта.
Читатель, вы не забыли, кто следовал по пятам Drang nach Osten'а? Кто сидел на престоле рядом с кайзером Оттоном I?
Читатель, как по-вашему, на которую ночь рахдониты из германских обозов распахнули бы ворота русских городов кованной коннице единоверцев? Позвольте не говорить, позвольте даже не представлять, что ждало бы тогда наших предков. Как подешевели бы на Крымских рынках славянские рабы. И что стряслось бы с городами русов, безумных язычников, дерзнувших восстать на народ божий. Быть может, лишь в нашем веке немец-археолог, раскопав холмы над Днепром и, обнаружив руины в грудах мужских, женских и детских костей, занес бы в свой блокнот: "Предположительно - Kieff, упоминаемый в ряде источников раннего Средневековья".