- Я отправил Вильгельму II совершенно секретное письмо, в котором приветствовал его императорское величество как могущественного монарха Германии и доводил до сведения о том, что при непосредственной поддержке Германии борьба с большевиками на Дону приближается к концу. В своем письме я просил Вильгельма содействовать мне в расчленении Советской России и присоединении к возглавляемому мною государству "Всевеликому войску донскому" русских городов: Таганрога, Камышина, Царицына, Воронежа и железнодорожных станций Лиски и Поворино. Я информировал немцев, что заключил договор с главами Астраханской и Кубанской областей князем Тундутовым и полковником Филимоновым о том, что после победы сил контрреволюции на территории России образуется федерация под именем "Доно-Кавказского союза", в которую должны войти державы: "Всевеликое войско донское", Астраханское войско с Калмыкией, Ставропольская, Кубанская области и Северный Кавказ.
Германских руководителей я просил усилить мне помощь вооружением, инженерным имуществом, построить на Дону орудийный, оружейный, снарядный и патронный заводы... Я обязался предоставить Вильгельму II полное право в вывозе с Дона в Германию продукции сельского хозяйства, кожевенных товаров, шерсти, рыбы, жиров, скота и лошадей. Я предоставлял также право германским промышленникам на помещение своих капиталов в донские промышленные и торговые предприятия и эксплуатацию водных и иных путей сообщения.
Это письмо вызвало возмущение даже у Родзянко, этого ярого противника Советской власти и сторонника монархии, бывшего председателя Государственной думы, впоследствии председателя Особого совещания Добровольческой армии Деникина. Родзянко выкрал копию письма у министра иностранных дел "Всевеликого войска донского" Богаевского, с которым находился в приятельских отношениях, и направил его в Финляндию, где оно было опубликовано в печати. Краснов признает:
- Это письмо впоследствии сыграло для меня роковую роль, раскрыв общественности, что я при содействии немцев добиваюсь расчленения России и организации самостоятельного государства с присоединением к нему русских городом.
Установив связь с Германией, Краснов одновременно принял меры к налаживанию отношений с другими империалистическими государствами: Англией, Францией, Турцией, которым направил соответствующую декларацию.
Краснову удалось установить на Дону военную диктатуру. Он отменил советские декреты и ввел старый порядок. В качестве карательного органа был создан так называемый "суд защиты Дона", которому предоставлялись неограниченные права. Этот "суд" жестоко расправлялся не только с большевиками, но и с прогрессивно настроенными казаками. По приговору этого "суда" был повешен председатель Военно-революционного комитета Подтелков, расстрелян командир красногвардейских частей Голубов, казнены другие активные советские работники.
Вооружив за счет немцев свою армию, Краснов при непосредственной помощи германских войск к августу 1918 года захватил всю Донскую область и с трех сторон блокировал Царицын. В это время с юга на помощь Краснову выступил с Добровольческой армией Деникин, направляя удар против частей Красной Армии, находившихся на Северном Кавказе. И хотя Деникин и Краснов не объединили свои войска под общим командованием, они представляли опасность для Советской власти. Однако эта опасность была ликвидирована. В результате героической обороны Царицына белоказаки были разгромлены и отброшены от города.
Лишившись поддержки немецких интервентов после их поражения и изгнания с Украины и Кавказа, Краснов в конце 1918 года установил контакт с представителями Антанты и с их помощью вновь пытался овладеть Царицыном. Но и на этот раз потерпел неудачу.
В дальнейшем англичане и французы стали поддерживать главным образом Деникина и потребовали подчинить ему же Войско донское. В силу сложившихся обстоятельств Краснов, как откровенный германофил, был вынужден уйти в отставку и покинуть Войско донское. Правда, он еще пытался бороться с Советской властью в составе северо-западной армии Юденича, но после разгрома ее сбежал за границу.
* * *
Слава авантюриста и грабителя стоит рядом с именем другого подсудимого - Шкуро. Даже небезызвестный "черный" барон Врангель так отозвался о Шкуро:
"Шкуро я знаю по работе его в лесистых Карпатах... Отряд есаула Шкуро во главе со своим начальником, действуя в районе 18-го корпуса, в состав которого входила моя уссурийская дивизия, большей частью находился в тылу, пьянствовал и грабил и, наконец, по настоянию командира корпуса генерала Крымова был с участка корпуса снят".
Грабительские наклонности и исключительная жестокость Шкуро особенно проявились в период гражданской войны.
Шкуро не мыслил себе Россию без царя и поэтому уже Февральскую буржуазную революцию воспринял как событие, ведущее Россию к катастрофе. В середине 1917 года полковник Шкуро во главе отряда в несколько сот казаков был направлен в Персию в экспедиционный корпус генерала Баратова. Атмосфера, царившая в корпусе, вполне устраивала Шкуро. Баратов только на словах старался показать себя демократом, по сути же своей был ярым контрреволюционером. Он не признал Советскую власть и временно оказался хозяином положения в русских войсках в Персии. Баратов имел тесную связь с представителем английских войск в корпусе - полковником Раулисоном, а через него - и с командованием английских вооруженных сил в Персии и Месопотамии. Он заручился поддержкой англичан в планируемом им походе с целью захвата нефтяных районов Баку, казачьих областей Терека, Кубани и Дона и дальнейшего наступления на Советскую Россию. Шкуро был доверенным лицом Баратова в подготовке похода и активным его помощником.
Однако обстановка в корпусе быстро менялась. Революционные идеи проникали не только в массы солдат, но даже и офицеров. Среди личного состава началось движение за демобилизацию. А вскоре через созданный вопреки командованию солдатский комитет до казаков дошел приказ Советской власти о расформировании корпуса. Казаки настоятельно потребовали отправки их на Родину. Баратов был уже бессилен что-то сделать и, бросив корпус, перешел с некоторыми офицерами на службу к англичанам. Части корпуса были направлены в Россию.
Шкуро под видом рядового казака нелегально выехал в Россию, надеясь возобновить борьбу против революции. При этом он прихватил с собой около 200 тысяч николаевских и 50 тысяч золотых рублей. Добравшись до Кисловодска, Шкуро установил связь с контрреволюцией, действовавшей на Северном Кавказе, стал вербовать казачьих офицеров, а затем вместе с полковником Слащевым занялся организацией повстанческих отрядов.
"В мае 1918 года, - показывал на суде Шкуро, - я начал организацию своих контрреволюционных отрядов в Бекешевских лесах... Опираясь на кулацкую часть казачества и офицерство, создавал лесные отряды, ликвидировал в станицах Советскую власть, поднял восстание на Кубани в районе станиц Баталпашинской, Суворовской, Боргустанской...
Зная, что близ Ставрополя действует Добровольческая армия Деникина, я решил вывести свой отряд на соединение с ним. Продвигаясь к Ставрополю, казаки моих частей ликвидировали в захваченных станицах и городах органы Советской власти, грабили население, вешали и расстреливали командиров и комиссаров Красной Армии и устанавливали диктатуру белых".
В селе Когульты ими был схвачен комиссар Ставропольской губернии Петров и по приказу Шкуро повешен. Труп Петрова затем положили на подводу и отправили в Ставрополь, где в то время находились советские части. Туда же за подписью Шкуро была послана телеграмма с угрозой расправиться таким же образом со всяким, кто окажет ему сопротивление.
Когда в конце сентября 1918 года части кубанской дивизии, которой командовал Шкуро, заняли Кисловодск, в городе начались повальные расстрелы и грабежи. Установив военную диктатуру, Шкуро выпустил свои деньги - "шкуринки", напечатанные на этикетках из-под лимонада. Этими, с позволения сказать, "деньгами" он платил населению за отобранные у него продовольствие, лошадей, амуницию.
В городе к этому времени обосновалось множество русских дворян и капиталистов, бежавших сюда из Советской России. Здесь оказались особы царской фамилии, а также князья Голицыны, Волконские, Оболенские, графы Воронцов-Дашков, Бенкендорф, Мусин-Пушкин, крупные нефтепромышленники Нобель, Гукасов, Манташев, Рябушинский. Всем им Шкуро помог выехать из Кисловодска в район Добровольческой армии и затем бежать за границу. Они не забыли об этой услуге и в эмиграции обильно снабжали Шкуро деньгами.
На суде Шкуро откровенно признал:
"Я не могу припомнить всех фактов истязаний и зверств, проводимых подчиненными мне казаками, но продвижение моих частей сопровождалось массовыми грабежами, убийствами коммунистов и советских работников. Такие действия поощрялись генералами и офицерами Добровольческой армии, которые личным примером активизировали зверства и грабежи, чинимые казаками".
Например, когда части Шкуро в январе 1919 года заняли Владикавказ, зверства и насилия приняли такой размах, что Шкуро, опасаясь потерять управление дивизией, вынужден был на следующий день сам усмирять своих казаков при помощи плетки.
Наибольшими зверствами отличалась так называемая "волчья сотня" батьки Шкуро, в которую входили самые преданные ему казаки. Разгул и произвол "волчьей сотни" воспевался белогвардейцами даже в песнях.
За активную борьбу против Советской власти Шкуро был произведен Деникиным в генерал-лейтенанты и назначен командиром 3-го конного корпуса. Глава английской миссии при штабе Деникина генерал Хольман вручил ему орден Бани - высшую королевскую награду.
Но белое движение было обречено на провал. Последней удачей Шкуро был захват в конце сентября 1919 года Воронежа. И здесь он оставил по себе кровавую память, устраивая публичные казни сторонников Советской власти на городской площади.
Во второй половине октября 1919 года Красная Армия перешла в генеральное наступление на Южном фронте, и Добровольческая армия безостановочно покатилась на юг. Отвоевался и Шкуро. Он был сильно контужен и вернулся в строй лишь тогда, когда оставалось только собирать в беспорядке бегущие войска, чтобы хоть часть их эвакуировать в Крым или переправить за границу.
Деникин вышел из игры. Очередная ставка контрреволюции была сделана на барона Врангеля, который стал готовить новый поход против Советской власти. По его заданию Шкуро выехал во Францию для участия в комиссии генерала Драгомирова по ведению переговоров с французским правительством. Обратно в Россию он уже не вернулся, так как Врангель к тому времени был разбит.
* * *
Крупный землевладелец и собственник, кавказский князь Султан-Гирей Клыч был махровым реакционером и верным слугой русского самодержавия, защиту которого он считал целью всей своей жизни. Гирей участвовал в подавлении революции 1905 года, а затем в контрреволюционном корниловском мятеже. После его провала он сначала в составе кубанской дивизии, а затем так называемой Добровольческой армии Деникина вел ожесточенную борьбу против Советской власти, командуя "дикой дивизией", сформированной им осенью 1918 года из горцев Северного Кавказа. Действуя совместно с дивизией Шкуро в составе корпуса генерала Ляхова, "дикая дивизия" Гирея полностью оправдала свое название. Массовыми грабежами и жестокими расправами над мирным населением сопровождался ее "боевой" путь.
Под тяжестью неопровержимых улик Гирей был вынужден признать на суде:
- Возглавляемая мною "дикая дивизия", действуя на протяжении всего периода гражданской войны на Кавказе, чинила массовые грабежи, насилия и издевательства в отношении мирного населения. Признаю также, что всадники моей дивизии принимали участие в убийстве советских людей.
После разгрома основных сил армии Деникина в 1920 году Гирей с остатками своей дивизии укрылся с разрешения грузинского меньшевистского правительства на территории Грузии, а затем бежал в Крым.
Выполняя задание Врангеля, Гирей вскоре пробрался в Карачаевскую область Кавказа, собрал там разрозненные бандитские отряды, оставшиеся от разбитой белой армии, и с ними разгонял местные Советы, грабил население, вел бои против советских гарнизонов в станицах и хуторах. Однако отряд его был разгромлен Красной Армией, и Султан-Гирей вновь укрылся в Грузии, еще раз воспользовавшись "гостеприимством" правительства Ноя Жордания. Весной 1921 года, когда Красная Армия начала наступление на войска меньшевистского правительства Грузии, Гирей бежал за границу.
* * *
Еще один выходец из зажиточного донского казачества - Семен Краснов, племянник атамана Петра Краснова. Он начал вооруженную борьбу против революции уже в 1917 году. Верой и правдой служил он царю в лейб-гвардии императорском полку, а после свержения царизма повел среди казаков пропаганду против революции, за сохранение особых прав и привилегий казачества, за порядки и уклад жизни, существовавшие при царе.
В мае 1917 года Краснов участвовал в работе войскового Круга Войска донского, где был избран войсковым атаманом генерал Каледин. В конце 1917 года он - делегат общеказачьего съезда, который призвал казаков вести решительную борьбу против большевиков.
На протяжении всей гражданской войны Краснов вел вооруженную борьбу против советских революционных войск, сначала в составе донских белоказачьих частей, а затем в Добровольческой армии Деникина, за что был награжден несколькими орденами. Он быстро продвинулся по службе в белой армии и к концу гражданской войны, находясь в армии Врангеля, был произведен в чин полковника. При эвакуации белогвардейских частей из Крыма за границу Врангель назначил его начальником своего личного конвоя.
* * *
Оказавшись за границей, белогвардейские вожаки Деникин. Врангель, П. Краснов. Шкуро, Султан-Гирей и другие не отказались от борьбы с Советской властью и, делая ставку на иностранную интервенцию, начали готовить новый поход против Республики Советов. Правительства империалистических государств поддерживали их, так как, по-видимому, не теряли еще надежды с помощью потрепанной русской контрреволюции уничтожить Советскую власть. В течение нескольких лет ряд иностранных государств на свои средства содержали русские белогвардейские части, которые несли охранную и пограничную службу. Кроме того, создавались различные антисоветские военные организации и союзы.
Шкуро принял самое деятельное участие в работе белогвардейской организации "Совет Дона, Кубани и Терека", созданной в 1920 году в Югославии бежавшими туда атаманами казачьих войск. Эта организация с первых дней своего существования стала проводить среди казаков антисоветскую работу, воспитывать у них непримиримую ненависть к Советскому Союзу. "Совет" сохранял казачьи войска, распределял их по станицам, образованным в Югославии, и на средства югославской казны готовил офицерские кадры в русском кадетском корпусе, принадлежавшем так называемой державной комиссии Врангеля. В 1922 году этой организацией была переброшена на территорию нашей страны группа белоказаков в несколько десятков человек с заданием проникнуть на Кубань, создать там повстанческие группы и поднять вооруженное восстание. Заброска террористов и диверсантов для подрывной работы в СССР продолжалась и в последующие годы.
С. Краснов в первые годы (эмиграции служил в белогвардейских частях в Турции и Югославии, а затем, в 1924 году в Париже, вступил в "Российский общевоинский союз" (РОВС), который был создан Врангелем в целях объединения всех белогвардейских сил для продолжения борьбы с Советской властью. Одновременно С. Краснов был активным участником других белогвардейских организаций: "Общества бывших офицеров лейб-гвардии казачьего полка" и "Общества воспитанников бывшего Николаевского кавалерийского училища".
Султан-Гирей являлся одним из руководителей белогвардейской националистической организации, именовавшей себя "Народная партия горцев Северного Кавказа". Совместно с антисоветскими организациями грузинских меньшевиков, азербайджанских мусаватистов и дашнаков эта организация ставила своей целью отторжение Кавказа от Советского Союза и создание буржуазной Северо-Кавказской республики. "Народная партия горцев", созданная Шамилем Саидом, внуком известного кавказского имама Шамиля, была тесно связана с польским генеральным штабом и с англичанами и субсидировалась ими. Она имела свои организации во Франции, Польше, Турции и Чехословакии. Как член центрального комитета "Народной партии горцев" Гирей входил в так называемый "Комитет независимости Кавказа", включавший в свой состав руководителей грузинских, азербайджанских, армянских и других националистов.
"Комитет" через входившие в него белогвардейские организации засылал на Кавказ свою агентуру и пытался подготовить в кавказских республиках антисоветские восстания. Он периодически организовывал за границей митинги против СССР, направлял антисоветские меморандумы и специальные делегации в Лигу Наций, вел широкую антисоветскую пропаганду.
Активно содействовал консолидации реакционных сил в эмиграции Петр Краснов. Рассчитывая на реставрацию капитализма в СССР при помощи иностранных империалистов, он установил связь с бывшим великим князем Николаем Николаевичем Романовым, дядей Николая II, которого главари белогвардейщины прочили в новые монархи России, а также с руководителем террористической организации, так называемой РОВС, генералом Кутеповым.
Об этой стороне своей деятельности Краснов рассказывал так:
"Романов заявил, что он пригласил меня во Францию для организации совместно с ним антисоветского похода против СССР... В реальности этого похода я не сомневался и охотно приступил к его осуществлению. В первые дни пребывания у Романова я составил воззвание к казакам о необходимости жертвовать деньги в казну великого князя для организации похода и проведения подрывной работы против СССР, а в начале декабря 1923 года нами был создан специальный штаб для разработки конкретного плана борьбы..."
В штаб, возглавляемый Романовым, входили генералы Кутепов, Головин, Хольмсен и другие махровые реакционеры и монархисты, которые через белогвардейские организации готовили военные кадры для нападения на СССР и проведения подрывной работы. П. Краснов являлся особо доверенным лицом и ближайшим помощником "его величества" в подготовке этой авантюры, он же поддерживал связь между антисоветскими организациями.
По поручению Романова Кутепов разработал методы и способы засылки в СССР диверсантов, террористов и шпионов и впоследствии при участии Краснова активно проводил свой план в жизнь.
Например, в Советский Союз с террористическими заданиями неоднократно пробирался бывший офицер царской армии Ларионов. Несколько раз перебрасывалась для сбора шпионских материалов и проведения террористических и диверсионных актов группа во главе с женой белогвардейского офицера некоей Захарченко-Шульц.
П. Краснов в эмиграции развил бурную антисоветскую литературную деятельность. Он издавал журнал, написал большое количество статей, воззваний, листовок, выпустил около 30 антисоветских книг, в которых изливал потоки лжи на советский народ.
Он признал: