Ленин высоко оценил заслуги Сталина, назначив его сначала агентом ЦК в России (1910-й год), а позже кооптировав его в состав ЦК (1912-й год). Сталина несколько раз ссылали за подпольную работу, но он каждый раз умудрялся бежать без всяких трудностей, ибо за политическими ссыльными у царя не охотились десятки сексотов, как теперь в Советском Союзе они охотятся за людьми, которых только подозревают в инакомыслии.
Сталин пробовал свои таланты и в публицистике. Сначала он писал по-грузински, а потом по-русски, как по вопросам партийным, так и по национальному вопросу. Заслуги Кобы в качестве эксперта по национальному вопросу были более скромные и менее славные. Публицистического таланта Сталин был лишен начисто. Троцкий его называл "плоским эмпириком". В этой отрицательной в глазах Троцкого оценке содержится тем не менее вся правда превосходства Сталина, как практического политика, над его квазиинтеллигентными соратниками. Там, где публицистические и теоретические таланты марксизма витали в эмпиреях, опытный наблюдатель людских деяний Сталин обеими ногами находился на почве реальной жизни. Только такой и преуспевает в достижении поставленной цели (что Сталин потом и доказал тому же Троцкому). Все работы Сталина тех лет, с точки зрения публицистических канонов, ученические упражнения. Но во всех его писаниях и тогда и после присутствует целеустремленный утилитаризм, противопоказанный теоретику наукообразных обобщений, зато полезный политику с затаенной целью. Затаенная же цель Сталина была одна: войти в доверие Ленина, не только в качестве организатора, но и партийного идеолога, чтобы со временем принять от него его фирму - ЦК большевистской партии. Классический пример на этот счет - работа Сталина "Национальный вопрос и социал-демократия", написанная им в Вене в конце 1912-го года при помощи Бухарина, которого прикрепил к нему Ленин, чтобы Бухарин переводил для Сталина австро-марксистские источники по национальному вопросу. Ленин писал Горькому по этому поводу:
"У нас один чудесный грузин засел и пишет для "Просвещения" большую статью, собрав все австрийские и прочие материалы".
Когда этот легальный большевистский журнал "Просвещение", издававшийся в Петербурге, решил напечатать статью Сталина в дискуссионном порядке, то Ленин запротестовал в письме в редакцию:
"Конечно, мы абсолютно против. Статья очень хороша. Вопрос боевой и мы не сдадим ни на йоту принципиальной позиции против бундовской сволочи".
В другом месте о той же статье Сталина он добавлял:
"Надо воевать за истину против сепаратистов и оппортунистов из Бунда" (см. Сталин, "Марксизм и национальный вопрос", стр. 61).
За какую же истину Сталин воевал против сепаратистов в этой работе?
Сталин воевал последовательно и бескомпромиссно за ленинскую истину в национальном вопросе, которая, как мы видели, сводилась к следующему центральному тезису Ленина: грядущая большевистская Россия будет единым и неделимым государством, нерусские части империи, такие как Польша, Финляндия, Украина, Кавказ, получат статус "областных автономий", как и чисто русские губернии. Сталин мастерски свел в целостную систему все, что Ленин писал по национальному вопросу. Сталин был признан самим Лениным не только экспертом, но и теоретиком партии по национальному вопросу.
Характерный для Сталина психологический момент: этот свежеиспеченный национальный теоретик и "чудесный грузин" с сильным грузинским акцентом публично никогда не признавал себя грузином, а считал себя русским. Его излюбленное выражение в статьях и выступлениях до и после революции гласит: "Мы, русские марксисты", "мы, русские коммунисты", но он ни разу не говорил "мы российские", тем более "мы кавказские" или "грузинские" марксисты. В России по Сталину только одна нация - это державная русская нация, а все остальные просто инородцы или туземцы, находящиеся в подданстве русской нации.
Однако, каким бы русским Сталин себя не считал, его всю жизнь преследовал болезненный комплекс чувства национальной неполноценности из-за того, что он родился как "туземец" на далекой окраине великой русской империи и что у него нет ни капли русской крови, а в его грузинской крови люди находят еще даже осетинскую кровь (вспомните стихи Мандельштама). Он старался компенсировать это ущербное чувство подчеркиванием своей сверх-русскости в имперской политике, точь-в-точь, как корсиканец Наполеон выдавал себя за "великого француза" ("гранд насион") или австриец Гитлер за "великогерманца" ("гроссдойчланд"). Эта великодержавность Сталина вполне устраивала Ленина, пока Сталин, став генсеком, не начал ею злоупотреблять.
II. Эволюция тактики Ленина по национальному вопросу
Политическая философия Ленина вполне укладывалась в схему немецкого философа Ницше - есть избранные личности, которые делают историю, и безмозглое быдло, являющееся навозом истории. Только человек с "волей к власти" может оседлать народ-быдло и использовать его на пути к власти. Ленин был выдающимся представителем таких избранных личностей с "волей к власти". Людям такой категории чужды все другие цели, кроме тех, что ведут к власти. Если социальные и национальные чаяния народа совпадут с их целями восхождения к власти, тем лучше для них, но себя они на службу ему, народу, не поставят. Ленин был одним из таких. Действуя так, Ленин покорил великую Россию, которую даже не очень хорошо знал. Что же касается ее национальных окраин, их он вообще не знал. Он не бывал ни в Средней Азии, ни на Кавказе, ни даже на Украине. Коммунистический космополит, в жилах которого текла кровь из смеси как инородцев, так и иностранцев, Ленин был свободен от узкого великорусского шовинизма, а как потомственному дворянину ему никогда не приходилось испытывать на себе социальные нужды народа. Все это я говорю вот к чему: Ленин плохо знал Россию, еще хуже знал жизнь рабочих и крестьян, а о нерусских народах империи имел только книжное представление. Все это привело к тому, что созданный им режим в этой стране вот уже более 70 лет держится не доверием ее народов, а тотальным - физическим и духовным - террором чекистов. Герцен называл Россию "тюрьмой народов". Вслед за ним это повторял и Ленин. Однако при его наследниках Россия стала "Гулагом народов" с той только разницей, что русский народ терпит в этом Гулаге двойной гнет - политический и социальный, а нерусские народы тройной гнет: политический, социальный и национальный.
Стратегический гений Ленина в политике в том ведь и заключается, что свою борьбу за сохранение и расширение этой "тюрьмы народов" Ленин как раз и начал под знаменем, на котором красовались зажигательные лозунги: "за политические свободы", "за социальное равенство", "за национальное самоопределение". Под этими лозунгами Ленин создавал свои первые революционно-боевые ячейки в центральной России, но мало успехов имел среди нерусских народов. Польские марксисты действовали самостоятельно, на Кавказе большинство марксистов принадлежали к меньшевикам, финны все были сепаратистами, а среди кавказских мусульман, татар и туркестанцев марксистов вовсе не было, ибо атеистическая философия была абсолютно чужда мусульманскому мировоззрению (когда большевики пришли к власти они вынуждены были выдвинуть насквозь лживый лозунг: "коммунизм и ислам не противоречат друг другу", как это делал Кремль в Афганистане). После февральской революции 1917 года и после возвращения Ленина из эмиграции в его взглядах по национальному вопросу произошла значительная эволюция. Эволюция касалась не общей стратегии, а тактики в соответствии с изменившимися условиями. Сама эта эволюция национальной тактики Ленина происходила не только на основе учета роста центробежных сил на окраинах, но и в тесной связи с общими задачами быстро меняющейся революционной ситуации в стране. Каждый новый этап в эволюции взглядов Ленина в национальном вопросе как бы характеризует обострение этой ситуации и рассчитан на приближение срока самой большевистской революции. Тем более щедр Ленин на обещания, целиком подчиненные задачам предстоящей развязки. Обещания эти так далеко идут, что не только со стороны, но и внутри его собственной партии раздаются голоса, что Ленин хочет расчленения России и льет воду на мельницу сепаратистов. В этой эволюции национальной тактики Ленина можно отметить четыре этапа:
- первый этап, когда Ленин ограничивается словесным и условным признанием права на самоопределение без его гарантии (со Второго съезда партии 1903 года и до Апрельской конференции 1917 года);
- второй этап, когда Ленин говорит о самоопределении с гарантией государственного отделения даже для Украины (конец апреля до июня);
- третий этап начался, когда Ленин впервые выдвигает идею федерации на 1-ом съезде Советов в июне 1917 г., заявив: "Пусть Россия будет союзом свободных республик" (ПСС, т. 32, стр. 286).
Проиллюстрируем документально эту ленинскую эволюцию в период после февральской революции. В таком программном документе, как "Апрельские тезисы", Ленин обошел национальный вопрос, потому что ему не ясна была ситуация, которая сложилась на окраинах империи после революции. Во время второго этапа в "Проекте платформы пролетарской партии" Ленин говорит уже о гарантии права на отделение:
"В национальном вопросе пролетарская партия должна отстаивать провозглашение и немедленное осуществление полной свободы отделения от России всех наций и народностей, угнетенных царизмом, насильственно присоединенных или насильственно удерживаемых в границах государств (Ленин. "О национально-колониальном вопросе", стр. 441).
Обосновать новый тезис в национальной политике партии Ленин поручил Сталину на Всероссийской партийной конференции (24–29 апреля 1917 г.). Сталин с этой задачей явно не справился, если судить по бурным прениям и веским возражениям, которые вызвал доклад. Поэтому пришлось выступить самому Ленину с большой и, как обычно, погромной речью против противников "расчленения" России. Наиболее ярко развивал аргументы против Ленина его давний критик по национальному вопросу Пятаков, который вообще не признавал никакого "самоопределения". Пятаков, как и его большевистские сторонники, думал, что задача большевиков не расчленять будущую социалистическую Россию, а присоединять к ней все новые и новые государства. Наша конечная цель - утверждали оппозиционеры по национальному вопросу, - победа мировой социалистической революции. Так почему же мы должны лицемерить, признавая право на самоопределение и выход из будущей социалистической России всех нерусских наций и народностей? Наоборот, говорил Пятаков, социализм не знает государственных границ - поэтому наш лозунг "прочь всякие границы". Пятаков точно сформулировал затаенную стратегическую цель самого Ленина, но, так открыто заявляя о ней на всю многонациональную Россию, Пятаков и его сторонники наносили более чувствительные, чем это могли делать сепаратисты, удары по сложной и весьма тонкой тактической игре Ленина и по его стараниям выдавать данную тактику в национальном вопросе за истинную национальную программу большевиков. По тем же тактическим соображениям Ленин был лишен возможности прямо заявить, как это делали его незадачливые ученики, что его конечная цель та же самая, но к ней ведет не прямая столбовая дорога, а бесконечные извилины и переулки со многими тупиками в великой империи с ее беспримерной мозаикой национальностей. К нашей цели ведет только сокрытие наших стратегических замыслов, умелое и терпеливое лавирование в их осуществлении - таков смысл ленинских возражений Пятакову. Но не смея это сказать вслух даже своим ученикам, Ленин ограничивается следующим заявлением:
"То, что говорил здесь товарищ Пятаков, есть невероятная путаница… Метод социалистической революции под лозунгом "прочь границы" - это просто каша… Мы к сепаратистскому движению равнодушны, нейтральны. Если Финляндия, если Польша, Украина отделяются от России, в этом ничего худого нет. Что тут худого? Кто это скажет, тот шовинист" (стр. 444–445).
В результате дискуссии была принята резолюция Ленина, в которой говорилось:
"За всеми нациями, входящими в состав России, должно быть признано право на свободное отделение и на образование самостоятельного государства. Отрицание такого права и непринятие мер, гарантирующих его практическую осуществимость, равносильно поддержке политики захватов и аннексий" (стр. 447).
Но тем нациям, которые останутся в новой России, резолюция по-прежнему обещает только "областную автономию", а не федерацию. Результаты голосования показали, что более одной трети делегатов конференции состояли из тех людей, которых Ленин в своей речи называл шовинистами, ибо из 90 делегатов против Ленина голосовали 16 делегатов, а 18 делегатов воздержались. Последующие месяцы третьего этапа после Апрельской конференции Ленин посвятил более близкому изучению положения дел на национальных окраинах как через информацию из прессы, так и путем встреч с национальными кадрами. Такое изучение подсказало ему новую идею, с помощью которой он хотел завоевать симпатию нерусских кадров. Идея эта - перенесение акцента с признания права на самоопределение народов на право их отделения от России. В начале октября 1917 г. он пишет:
"Вместо слова самоопределение, много раз подававшего повод к кривотолкам, я ставлю совершенно точное понятие: "право на свободное отделение…" Завоевав власть, мы безусловно тотчас признали бы это право и за Финляндией, и за Украиной, и за Арменией и за всякой угнетавшейся царизмом народностью" (стр. 458).
Однако и тут Ленин не теряет из виду своей основной цели - сохранения в составе будущей России всех народов, входивших в состав старой Российской Империи. Но к этому, говорит Ленин, нет иного пути, как признание права на отделение. Ленин так и пишет:
"Мы, со своей стороны, вовсе отделения не хотим. Мы хотим как можно более крупного государства… Мы хотим свободного соединения и потому мы обязаны признать свободу отделения" (стр. 458–459).
Четвертый этап в развитии национальной политики Ленина был уже этапом начала истории нового типа колониальной империи, когда Ленин, захватив власть 25 октября 1917 г., объявил о создании Российской Советской Социалистической Республики, куда он пригласил вступить все народы бывшей Российской Империи. В первом же правительственном акте Совнаркома от 2 ноября 1917 г. - "Декларации прав народов России" говорилось о "равенстве и суверенности" народов России, о праве этих народов "на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования своих самостоятельных государств". В составе первого советского правительства Ленин учредил и специальный наркомат по делам национальностей во главе со Сталиным. Учитывая исключительную важность сохранения в составе России мусульманских народов Татарии, Башкирии, Туркестана, Кавказа и Крыма, Совнарком выступил 20 ноября 1917 г. с "Обращением" к ним за подписями председателя Совнаркома Ленина и наркома по делам национальностей Сталина. В документе говорилось:
"Мы обращаемся к вам, трудящиеся и обездоленные мусульмане России и Востока. Мусульмане России, татары Поволжья и Крыма, киргизы и сарты Сибири и Туркестана, турки и татары Закавказья, чеченцы и горцы Кавказа, все те, мечети и молельни которых разрушались, верования и обычаи которых попирались царями России. Отныне ваши верования и обычаи, ваши национальные и культурные учреждения объявляются свободными и неприкосновенными. Устраивайте свою национальную жизнь свободно и беспрепятственно. Вы имеете право на это. Вы сами должны быть хозяевами вашей страны. Вы сами должны устроить свою жизнь по образу своему и подобию". ("Документы внешней политики СССР", 1957, часть 1, стр. 34–35).
Но когда мусульманские народы Башкирии, Татарии, Туркестана, Крыма и Кавказа в полном согласии с этим "Обращением" объявили почти одновременно в первой половине 1918 г. о создании своих независимых мусульманских государств, то Ленин вернул их силой обратно в состав России.
III. От империи царской к империи советской
Если бы Ленин родился в Англии и там же пришел к власти, то Британская империя существовала бы и поныне. Более того, опираясь на индустриально развитую и культурно-технически передовую Англию, Ленин скорее бы достиг своей конечной стратегической цели. Эту цель он сформулировал до своего прихода к власти в России в следующих словах:
"Соединенные штаты мира (а не Европы) являются той государственной формой объединения, которую мы связываем с социализмом" (т. 18, 3 изд., стр 232).
После захвата власти большевиками Ленин уточнил вопрос о форме власти. В своем докладе о второй программе партии на Восьмом партийном съезде в 1919 г. Ленин заявил, что его партия полна решимости создать "Всемирную Советскую республику", добавив, что в отличие от нынешней общероссийской программы "может быть, будет у нас общая программа, когда создастся Всемирная Советская республика" (см. "Восьмой съезд РКП(б), протоколы, стр. 101).
Таким образом, программа Ленина по национально-колониальному вопросу - это не ликвидация больших империй, не освобождение подвластных им народов, а сведение всех национальных империй в одну мировую советскую суперимперию с тем, чтобы осуществить вторую часть большевистской программы - денационализация национальностей путем слияния всех наций - как метрополий, так и колоний - в один интернациональный гибрид в виде коммунистического человечества. Этот эксперимент сейчас проводится в СССР, где стараются создать из более чем ста народов одну единственную нацию - "советский народ". Между тем, идеологи Кремля, явно фальсифицируя Ленина, распространяют в странах Третьего мира легенды, что Ленин является основоположником учения о путях и методах освобождения колонизированных народов от ига мирового империализма, что якобы он стоял за сохранение и развитие ими своей национальной аутентичности, за создание независимых национальных государств. В этой связи идеологи Кремля ссылаются на советский опыт разрешения национального вопроса. Они выдают советскую тоталитарную империю с ее абсолютным централизмом за свободную федерацию суверенных нерусских государств с бывшей их метрополией - Россией. И это производит впечатление, ибо большевики изобрели уникальную в истории форму "национальной независимости" со всеми классическими атрибутами независимых государств: союзные республики имеют (конечно, только по названию) свои конституции, свои парламенты, свои правительства, свои компартии, свои национальные флаги, свои государственные гербы. И каждая из этих союзных республик якобы имеет право свободного выхода из состава СССР. Так гласит Конституция СССР.
Каждый советский человек знает, что все эти атрибуты независимости и суверенности советских республик - фикция. Однако - фикция, превращенная в идеологическую категорию, стала эффективным инструментом советской пропаганды в странах Третьего мира.