Документы, относящиеся к первому разделу Речи Посполитой, были опубликованы в 44-м и 45-м томах сборника. В них вошли: перепечатанная из сборника Ф.Ф. Мартенса Санкт-Петербургская конвенция России и Пруссии от 17 февраля 1772 г., а также опубликованные на основании издания К.Г. Коха австрийская декларация от 19 февраля 1772 г. и австро-российская конвенция о первом разделе Речи Посполитой. В 47-м томе сборника перепечатан из издания Г.Ф. Мартенса демаркационный договор между Россией и Речью Посполитой от 5(16) января 1781 г.. Документы периода второго раздела Речи Посполитой включены в 51-й и 52-й тома сборника Клива Перри – это перепечатанная из "Собрания" Ф.Ф. Мартенса на французском и русском языках Санкт-Петербургская конвенция России и Пруссии от 23 января 1793 г., а также договоры о передаче территорий Речи Посполитой России (от 17 августа 1793 г.) и Пруссии (от 25 сентября 1793 г.), перепечатанные из публикаций Г.Ф. Мартенса и Л. Ходжко. В 52-м томе опубликована взятая из "Собрания" Ф.Ф. Мартенса декларация о третьем разделе Речи Посполитой от 3 января 1795 г. В сборнике К. Перри опубликован только один из договоров, заключенных 24(13)октября 1795 г., – Санкт-Петербургская конвенция между Россией и Пруссией (конвенция также печатается по "Собранию" Ф.Ф. Мартенса). В 53-м томе сборника на основании публикации Г.Ф. Мартенса приведена Санкт-Петербургская конвенция между Россией, Австрией и Пруссией от 26(15) января 1797 г. Тексты этих документов публикуются на языке оригинала (французском).
Публикациями документов, подготовленными Г.Ф. Мартенсом, Л. Нойманом, Ф.Ф. Мартенсом и К. Перри, и сегодня пользуются ученые, изучая разделы Польско-Литовского государства в XVIII в. Однако в наши дни издания международных договоров XIX в. уже практически стали библиографической редкостью, а многотомное издание К. Перри труднодоступно, поскольку большей частью находится в американских библиотеках и мало представлено в европейских книжных собраниях.
Значительная часть документов, связанных с историей разделов Речи Посполитой, была опубликована в приложениях к монографиям, посвященных изучению вопроса. Последняя публикация документов, относящихся к разделам Речи Посполитой, – изданная в 2002 г. в Москве монография П.В. Стегния "Разделы Польши и дипломатия Екатерины II". 1772. 1793. 1795, в которую включены тексты 32 документов различного содержания, сгруппированные в два раздела: "Договорные акты, относящиеся к разделам Речи Посполитой" и "Договоры между Россией и Речью Посполитой". В первом разделе опубликованы конвенция между Россией и Пруссией от 15(4) января 1772 г., конвенция между Россией и Австрией от 5 августа (25 июля) того же года, конвенция между Россией и Пруссией от 23(12) января 1793 г., документ "о приступлении к этой конвенции императора Римского", секретная декларация России и Австрии о третьем разделе Речи Посполитой от 3 января 1795 г. (23 декабря 1794 г.), конвенция, заключенная между Россией и Пруссией при участии Австрии от 24 (13) октября 1795 г., акт отречения от престола Станислава Августа Понятовского и конвенция об окончательном разделе Речи Посполитой от 26(15) января 1797 г.
Во втором разделе наряду с трактатом о российской гарантии "конституции Речи Посполитой" от 24(13) февраля 1768 г. были опубликованы документы от 15 марта 1775 г. и от 22(11) июля 1793 г., подтверждающие передачу Речи Посполитой части своих территорий России. Документы публикуются на русском языке в современной орфографии. Поскольку как основа публикации были выбраны сделанные в XVIII в. современные переводы текстов документов на русский язык, а не написанные на французском языке оригиналы, публикатору не удалось избежать ошибок.
Завершая обзор истории и целей публикации документов, относящихся к разделам Речи Посполитой XVIII в., можно констатировать, что в конце XVIII – начале XIX в. тексты документов публиковались не только с просветительными и научными, но и с политическими и идеологическими целями.
Документы, относящиеся к истории разделов Речи Посполитой, были опубликованы в сборниках документов, подготовленных в каждой из связанных с разделами стран. В Речи Посполитой были опубликованы документы, которые Польско-Литовское государство было вынуждено подписать с Россией, Пруссией и Австрией. Публикация этих документов предназначалась, прежде всего, для воспитания гражданского сознания общественности Польши и Литвы. Возросшая интенсивность публикаций в период Четырехлетнего сейма отражала стремление представить обществу информацию о правах Польско-Литовского государства в отношениях с европейскими странами, а также стремление продемонстрировать незаконность первого раздела.
Публикация Санкт-Петербургских конвенций 1772–1797 гг. в сборниках документов, изданных в странах-организаторах разделов (России, Пруссии, Австрии), символизировали, с одной стороны, победы собственной внешней политики, а с другой – призваны были продемонстрировать историческую обусловленность и вынужденность собственных действий, чтобы возложить ответственность за разделы Речи Посполитой на своих союзников и партнеров.
В сборники документов, изданных на территории Речи Посполитой, не были включены важнейшие договоры – Санкт-Петербургские конвенции от 5 августа (25 июля) 1772 г. Наиболее вероятно, что эти договоры были недоступны (а может быть и неизвестны) публикаторам.
Подавляющая часть документов, опубликованных в сборниках международных договоров в конце XVIII – начале XIX в., издавались не на основе архивных источников, но часто представляли собой сокращенный вариант публикации документа в периодических изданиях того времени. Часть документов в конце XVIII – начале XIX в. была опубликована повторно на основании предыдущих публикаций.
Первые публикации документов, опирающиеся на архивные источники, были выполнены только в Австрии и в России во второй половине XIX в. Европейские исследователи международного права в этот период публиковали документы, относящиеся к разделу Речи Посполитой, преимущественно в научных целях, однако отмеченная ранее политическая тенденция сохранялась и в этих изданиях. Во второй половине XIX и в ХХ в. документы, относящиеся к разделам Речи Посполитой, вошли в состав фундаментальных собраний международных договоров. Однако до сих пор нет ни одного специального сборника документов, в котором договоры о разделах Польско-Литовского государства в XVIII в. были бы представлены систематизированно и в соответствии с современными научными требованиями к публикации исторических источников.
Б.В. Носов (Москва)
"Упадок Речи Посполитой" и разделы Польши в общественной и исторической мысли европейских стран XVIII – начала XIX вв
Предварительные замечания
Приступая к анализу вынесенной в заглавие статьи проблемы, следует, во-первых, определить границы проблемного поля названной темы в том виде, как они традиционно установились в исторической литературе, и, во-вторых, хотя бы приблизительно, наметить границы таких явлений как общественная мысль, историческая мысль и историография. В первом случае можно опереться на классический труд Мариана Хенрика Серейского "Европа и разделы Польши" и присоединиться к мнению автора, что заявленная тема относится к кругу проблем в целом ограниченному вопросами об "упадке Польши" и о "внутренних и внешних причинах разделов Речи Посполитой".
Во втором случае применительно к рассматриваемой теме необходимо также определить содержание самого понятия "историография", отделив от нее труды, представляющие собой собрание исторических сведений, могущие послужить историческими источниками, но не являющиеся научными сочинениями в области истории. Из сферы историографии мы исключаем также публицистику, политические сочинения, памятники общественной мысли, которые хотя и содержат, наряду с описанием событий и явлений исторического процесса, их оценки, но все же не носят научного характера, поскольку обращение их авторов к историческому прошлому не выходит за пределы произвольного и субъективного подбора аргументов только для обоснования и отстаивания тех или иных политических позиций. С этой точки зрения, весьма важным представляется суждение о критериях оценки научной историографии, высказанное крупнейшим исследователем истории Польши XVIII в. Владиславом Конопчиньским, который писал, что развитие исторической науки прежде всего зависит "от следования научному методу в поисках истины […] от углубления научной критики, открытия источников и исследования фактического материала".
Таким образом, в область историографии мы включаем только исторические сочинения (монографические исследования и обобщающие труды) научного характера, основанные на исторических источниках, ставящие своей задачей описание и анализ исторического процесса посредством критики источника, фактического материала и накопленного предшествующего знания. Разумеется, в отдельных случаях мы будем обращаться к памятникам общественной мысли, оказавшим влияние на развитие научной историографии.
Рассматривая развитие историографии применительно к темам "упадка Польши" и "внутренних и внешних причин разделов Речи Посполитой", в эволюции позиций исследователей и выдвинутых ими научных концепций можно выделить ряд периодов, начиная с XVII–XVIII вв. и до наших дней, определение рубежей и границ которых также представляет известную трудность, связанную с выбором методики периодизации развития исторической науки. Так, Анджей Феликс Грабский, исходя из внутренних закономерностей самого процесса исторического познания, из развития исторической мысли или, применяя определение Конопчиньского, – из развития научного метода, выделяет следующие периоды: 1) XVII в. как начальный этап "критической" (научной) историографии; 2) историографию эпохи Просвещения (XVIII в.). Правда, хронологические рамки второго периода остаются у него весьма нечеткими. Во всяком случае, верхний рубеж, очевидно, совпадает со временем Великой французской революции и наполеоновскими войнами. Следующий 3) этап А. Грабский, вслед за Фридрихом Майнеке и рядом других историков и философов, определил как "период историзма", наступление которого автор относил ко времени окончания наполеоновских войн и связывал с именами Й.Ф. Гердера и Г.Ф. Гегеля, а оформление – с творчеством Л. Ранке (1795–1885). 4) этап, согласно периодизации Грабского, охватывал вторую половину XIX в. и ознаменовался развитием в историографии школ, связанных с философским позитивизмом и другими субъективно-идеалистическими течениями философской мысли. Завершает предложенную историком периодизацию 5) этап с рубежа XIX–XX вв. и до наших дней, когда, согласно автору, наблюдаемое ранее относительно единое развитие историографии уступает место процессу эволюции исторического знания в рамках отдельных методологических направлений.
Универсальную концепцию развития историографии, подобную системе А. Грабского, представил Ежи Серчик. Он также подошел к анализу трудов ученых и к периодизации развития историографии с точки зрения эволюции исторической мысли. Начав изложение со времени Древней Греции и Геродота, автор применительно к историографии интересующей нас эпохи Нового времени выделил: век Просвещения; историографию первой половины XIX в., указав здесь на "романтическое, либеральное и консервативное направления"; историографию второй половины XIX – начала XX в. (до Первой мировой войны), завершив на этом свой труд.
Обосновывая критерии предлагаемой периодизации, Грабский и Серчик исходили из внутреннего развития самой исторической науки и связанных с ней направлений общественной и философской мысли. Однако представленная ими система, хотя и отвечала задачам систематического изложения предмета в рамках университетского курса, оказалась не свободна от существенных недостатков: главное – субъективный критерий периодизации и противоречия в его применении для отдельных регионов и стран, а также отсутствие в достаточной степени определенных хронологических рубежей периодов. Этим объясняется хотя бы то, что в книге Серчика, в том случае, когда пути и уровни развития исторической мысли в разных странах (на западе и на востоке Европы) не совпадали, был применен условный метод периодизации, в основу которого были положены иные дополнительные критерии, а их содержание осталось не раскрыто автором. Так, например, в развитии исторической науки в странах Восточной Европы без обоснования были выделены в качестве этапов первая и вторая половины XIX в. Весьма противоречивое толкование в концепции Грабского и Серчика получил вопрос о рубеже, отделяющем период накопления исторических знаний от периода собственно научной историографии.
Более строгая концепция, правда, применительно только к польской исторической науке как с точки зрения критериев оценки научной историографии, так и ее периодизации была дана В. Конопчиньским. Выдающийся польский историк в своих оценках также исходил из внутренних закономерностей развития науки, однако, в отличие от описанного выше подхода, он применил единые критерии для определения научной историографии и ее периодизации. По его словам, еще в середине XVIII в. в Польше "возникли в примитивной форме элементы исторической науки": были поставлены "проблемы методические и стилистические", то есть возникли профессиональные формы работы ученого-историка, труд которого выделился из других областей интеллектуальной деятельности. Была начата работа по формированию корпуса исторических источников, их изданию, заложены основы собраний книг и рукописей. Наконец, были предприняты первые "попытки организации", то есть коллективной работы в рамках научного сообщества. Изложенные позиции послужили основой для определения этапов становления и развития польской исторической науки. Однако, что весьма примечательно, рубежами выделенных Конопчиньским трех этапов стали: разделы Речи Посполитой в XVIII в.; Январское восстание 1863 г.; канун Первой мировой войны, "открывшей десятилетие, когда возродилась Польша 1912–1923 гг.". Если добавить сюда упоминание историка о "катастрофе народа в 1831 г., которая подтолкнула И. Лелевеля к работе по публикации источников", то, очевидно, периоды развития исторической науки совпадали с основными этапами социально-политической истории Польши. В связи с этим укажем на особое значение рубежа 1830–1831 гг.
Говоря об этапах развития исторической науки в Польше, следует также упомянуть периодизацию, данную еще в 1888 г. Н.И. Кареевым. Зарождение научной историографии в Польше русский историк и профессор Варшавского университета, вслед за Владиславом Смоленьским, относил к 1770–1780-м гг., которое связывал с именем Адама Нарушевича, сравнивая последнего с Н.М. Карамзиным. Школа Нарушевича, по словам Кареева, определила направление развития польской исторической науки с конца XVIII в. до 1820-х гг., на смену ей в 1830–1850-е гг. пришла школа Иоахима Лелевеля. Последующее двадцатипятилетие 1860–1880-х гг. Кареев определил как время Краковской школы.