В целом во второй половине XVIII в. (до 1788 г.) можно отметить значительное внимание представителей европейской политической мысли эпохи Просвещения к проблемам "упадка Польши" и "разделов Речи Посполитой", что выразилось во многих разнообразных публикациях. Мы коротко остановились только на тех, которые по форме в наибольшей степени соответствовали трудам исторического характера, имели исторический экскурс, претендовали на историчность в изложении событий, а их авторы обращались к историческим источникам. Однако, несмотря на имеющиеся в лучших своих образцах признаки исторических сочинений, литература XVIII в. не может быть в полной мере причислена к историографии. Рассмотренные труды по содержанию принадлежат к политическим сочинениям, а обращение в них к истории служит не более чем аргументом в актуальной политической полемике или иллюстрацией к выдвигаемым авторами философско-политическим концепциям.
При этом в разных странах за пределами Польши уровень развития и характер литературы по польской истории существенно различались. В наибольшей степени такие сочинения получили распространение во Франции и затем в Англии, где наиболее интенсивно протекала литературная и общественная жизнь. В Германии литература, затрагивавшая польскую проблематику, была представлена многократно скромнее, и развивалась она под сильным воздействием официальной прусской, австрийской и саксонской пропаганды. Особенностью ее также было значительное внимание в протестантских землях Германии к положению своих польских единоверцев. В России вплоть до начала XIX в. польская история XVIII в. в политических сочинениях не получила заметного отражения.
Среди основных положений европейской общественно-политической мысли в области истории Речи Посполитой был тезис о "внутренних" и "внешних" причинах "падения" шляхетской республики. При этом представители политической мысли Польши, Франции и частично Англии, признавая наличие первых, все же рассматривали как главный фактор раздела страны политику великих держав – соседей Польши, чему другие страны были не в силах воспрепятствовать якобы из-за своей отдаленности. Официальная прусская пропаганда и соответствующее направление в публицистике германских земель и других государств Севера Европы, напротив, усматривали главную причину "упадка Польши" во внутренних условиях развития страны, возлагая ответственность за катастрофу на саму "шляхетскую нацию" Речи Посполитой.
В свою очередь, выдвинутый в политических сочинениях XVIII в. тезис о "внутренних причинах упадка Польши" получил, с одной стороны, историческое объяснение (Станислав Август, Ф. Лойко, У. Кокс), когда "польская анархия" рассматривалась как исторически обусловленный и преодолимый этап развития страны, в той или иной форме пройденный и другими государствами. С другой стороны, было широко распространено и антиисторическое толкование в духе имманентного противопоставления "польского безнарядья" рационалистически организованному (регулярному) государству, будь то в абсолютистском духе (Фридрих II) или республиканском (Руссо, Мабли).
Внешний фактор получил описание в политической литературе посредством свойственной для эпохи Просвещения концепции политического равновесия. Последнее было якобы нарушено, а затем восстановлено благодаря разделу страны. Такая механистическая интерпретация была характерна для рационалистических "политических систем" XVIII в., и в то же время она отражала, как отмечал еще К.О. Аретин, кризис международной системы старого порядка.
Историческая и политическая мысль конца XVIII – первой трети XIX в. о разделах Речи Посполитой
Эпоха Великой французской революции, наполеоновских войн и последовавший за ней период Реставрации ознаменовались кардинальными переменами и в истории Польши: от Четырехлетнего сейма и гибели шляхетской Речи Посполитой до Ноябрьского восстания 1830 г. В рассматриваемый период под воздействием событий эпохи, прежде всего вследствие окончательного раздела шляхетской республики, произошли определенные изменения в воззрениях на причины "упадка Польши". Наряду с традиционными высказываниями о собственной вине поляков за гибель своего государства, которое один немецкий автор в изданном в Кельне в 1808 г. сочинении сравнивал с античной Римской империей и вопрошал, "стоит ли искать причину гибели римского колосса в готах, вандалах или герулах", появились и новые суждения.
В Польше их возникновение было подготовлено не только общественно-политической ситуацией последней трети XVIII в., но и развитием исторического знания в Речи Посполитой, когда появляются первые тома "Истории польского народа" Адама Нарушевича, задавшегося целью выяснить "причины возвышения и упадка государств", или сочинения Францишека Езерского.
Во время Четырехлетнего сейма, в 1790 г. Станислав Сташиц в "Предостережении Польше" высказал мысль об ответственности шляхты за отсталость страны и сформулировал новое понимание народности, принципиально отличное от представлений о шляхетской нации Речи Посполитой. Центральное место в польской политической мысли рассматриваемого периода принадлежало книге "Об установлении и падении Конституции 3 мая". Написана она была по инициативе Хуго Коллонтая в соавторстве с Францишеком Дмоховским и Игнацием и Станиславом Потоцкими, вышла в свет в 1793 г. в Меце по-польски и тогда же – в переводе на немецкий язык. Труд, составленный под руководством Коллонтая, стал ответом польского реформаторского лагеря на декларацию русского и прусского дворов о втором разделе Польши. Однако высказанные соавторами идеи выходили далеко за рамки политической полемики и оставили на долгое время заметный след в историографии.
В книге были выдвинуты возражения против широко распространенного тезиса, поддержанного в частности и Сташицем, о политической отсталости Речи Посполитой, и утверждалось, что "в решениях конституционного сейма" Польша "идет наравне с образованнейшими нациями Европы в истинном Просвещении, в разумном законодательстве, в признании и почитании человеческих прав". Опровергали соавторы и утверждение об анархии в Речи Посполитой, заявляя о якобы "безграничной" исполнительной власти в республике, в то время как законодательная власть находилась, по их словам, "в совершенном бессилии". Такая политическая система, утверждал автор первой главы Дмоховский, была следствием российской гарантии польского государственного устройства, "что не давало удовлетворить насущные потребности нации иначе, нежели путем государственного переворота". Погубили же Польшу в то самое время, утверждал Коллонтай, когда она, "не дав ни малейшего повода к мести или вражде, […] все приготовила для своего счастья", коварство Екатерины II, вероломство Фридриха Вильгельма, то, что внимание Европы было отвлечено событиями во Франции, и "тот, кто отдалил интересы своей короны от дела отчизны". Ответственность за отсутствие сопротивления внешним силам авторы целиком возлагали на короля Станислава Августа, а защитники старопольских порядков и шляхетских вольностей изображались в книге исключительно как адепты русского деспотизма. С аналогичных позиций, с тем только отличием, что вину за гибель Речи Посполитой наряду с королем разделили и "изменники", была написана книга "Опыт истории польской революции 1794 г.", увидевшая свет в 1796 г..
Таким образом, в сочинениях Коллонтая и его сторонников и последователей нашли выражение не только характерные черты политической мысли эпохи, выразившиеся в тезисах о "праве народов", об "измене монарха", о "вероломстве интервентов", но и положения, ставшие существенными элементами исторического знания и получившие в дальнейшем развитие в историографии. Во-первых, в вопросе о внутренних и внешних причинах упадка и разделов Речи Посполитой защитники Конституции 3 мая не только отрицали наличие первых и абсолютизировали вторые, сводя их к злой воле монархов-захватчиков, но и, что принципиально важно, усматривали связь между революцией во Франции и потрясениями, переживаемыми Европой в целом. Во-вторых, была осознана связь между политикой великих держав, направленной на раздел страны, и стремлением реформаторского лагеря в Польше провести прогрессивные преобразования государственного строя шляхетской республики. В-третьих, был поставлен вопрос о значении российской гарантии политического устройства Речи Посполитой и о роли в нем Постоянного совета, ассоциировавшегося в польском общественном мнении с российским господством.
В европейской историографии наиболее значительные труды, отразившие историю Польши революционной эпохи, принадлежат французским авторам. Это объясняется, с одной стороны, традициями предшествующего периода, а с другой – значением для французской историографии изучения в общеевропейском контексте истории Великой французской революции и идеологическим противостоянием защитников буржуазной революционности и апологетов реставрации, борьба между которыми после окончания наполеоновских войн развернулась на страницах исторических сочинений. В области рассматриваемых проблем упадка Польши и разделов Речи Посполитой фундаментом французской историографии стал уже упомянутый выше труд умершего в 1791 г. Клода Рюльера, над которым автор работал до конца жизни и который был опубликован в Париже в 1807 г.. В нем историк рассматривает правление Станислава Августа (1764–1795) как время радикальных преобразований, когда "было очевидно, что польские законы не соответствовали более нравам; нужно было установить совсем новое правление. Желанием самых мудрых было изъять свое отечество из-под анархической власти дворянства, отменив нелепый закон о единогласии, но в то же время спасти республику от всех опасностей деспотизма, установив национальный совет для назначения на все должности". В тезисах Рюльера об устранении от власти дворянства и о национальном совете нетрудно усмотреть аналогии с событиями в революционной Франции. Причем эти мысли были высказаны автором до принятия Четырехлетним сеймом Конституции 3 мая. Обвиняя Россию во враждебной политике по отношению к Польше, Рюльер считал такую политику "равносильной завоеванию". По его словам, Екатерина II "задумала у нации, еще независимой, переменить и религию, и законы, то есть все то, что ловкие завоеватели, обладавшие искусством укреплять свое владычество, всегда уважали у покоренных народов". Целью же российской императрицы, по мнению историка, стало "под предлогом веротерпимости установить в соседней стране свою собственную религию; дать участие ее священникам и ее дворянству в чужой верховной власти". В этом утверждении звучит не только осуждение произвола абсолютистских великих держав (прежде всего России) и оправдание, а также пропаганда идей Барской конфедерации, но и поставлены проблемы оценки российской политики в диссидентском вопросе и характера российской гарантии польской конституции. Однако в названном труде они рассматриваются изолированно от вопроса о характере реформ политического устройства Речи Посполитой времени правления Станислава Августа.
Сочинение Рюльера в целом принадлежит предшествующему периоду, а идеи и воззрения времени Великой французской революции только наложили на него свой отпечаток. Наиболее же значительный труд по истории Польши, ее упадка и разделов страны в революционную эпоху принадлежит перу Луи Филиппа Сегюра, французского политика и дипломата, участника войны за американскую независимость. На короткое время он посещал Польшу. В 1783–1789 гг. Сегюр был послом в России, в 1792–1793 гг. – в Пруссии. Вершина его карьеры приходится на членство в Законодательном собрании Франции при Наполеоне.
Главный труд Сегюра, в котором значительное внимание уделено Польше, был издан в 1801 г.. В нем он писал о патриотизме и энергии поляков времени Четырехлетнего сейма, об их намерении подготовить все сословия к принятию свободы, устранить политическую анархию и утвердить подлинную веротерпимость. В этой части своего сочинения автор вполне идет в русле идей, высказанных еще Х. Коллонтаем. Однако главное внимание Сегюр уделил международному положению Польши в период сейма и далее во время восстания Т. Костюшко. Он указал на связь судьбы Польши с революционной Францией, писал об интригах соседних держав, об интервенции, с помощью которой задушили революцию в Польше и пытались подавить ее во Франции. По его словам, объединившиеся против Франции монархи действовали подобно французским якобинцам: уничтожали право, разделили Польшу, стремились разделить Францию, подобно тому как, со своей стороны, "французские комитеты" предложили разделить Германию. Говоря о польско-российских отношениях, Сегюр отмечал, что еще со времени Петра I Польша стала игрушкой в руках России и других великих держав. Вместе с тем он считал ошибкой "патриотического лагеря" времени Великого сейма разрыв договора с Россией о гарантии польской конституции, усмотрев причину этого шага в интригах Пруссии, подогревавшей ненависть поляков к России и подталкивавшей их к проведению реформ, чтобы потом совместно с Россией наверняка довести дело до окончательного раздела страны.
Историография революционной эпохи получила свое завершение в период Реставрации 1815–1830 гг. В это время страницы политических и исторических сочинений стали последним полем битвы Великой французской революции. "Народ Нового времени, – писал Тьерри, – жизнь которого основана на гражданском равенстве и свободном труде […] мощь третьего сословия давно уже стали свершившимся фактом, а потому – правом нашей истории".
Из среды французских роялистов во время Реставрации, в 1820 г., вышла работа Антуана Феррана "История трех разделов Польши как продолжение Анархии Рюльера". Член Французской академии и один из теоретиков реставрации Ферран в своем труде по истории
Польши опирался на рукописи Рюльера и на документы французского Министерства иностранных дел. Политическая ситуация в Европе после Венского конгресса и заключения Священного союза повлияла на характер его сочинения, в котором почти явно присутствовала не только полемика с Сегюром, но и стремление опровергнуть прореспубликанские воззрения Рюльера, продолжателем труда которого провозгласил себя автор. Как большинство политических писателей того времени, Ферран рассматривал Польшу в качестве пограничного барьера между варварством и цивилизацией, как форпост Европы. Главную причину разделов страны он видел во влиянии на властителей эпохи Просвещения "деструктивной философии" и "революционного духа". Вместе с тем Ферран, повторяя аргументы польских противников Станислава Августа и Чарторыских, критиковал последних за содействие усилению влияния России в Речи Посполитой. В аналогичном духе о "падении Польши" писал Нарцисс Сальванди в пространных экскурсах к своей "Истории Яна Собеского", изданной в Париже в 1827 г.. Как и Ферран, он принадлежал к видным деятелям Реставрации, был министром просвещения и академиком. Рассуждения Сальванди прямо направлены против "духа революции", якобы ниспровергающего мораль и право. По его мнению, историю Польши определили "сарматские традиции", ставшие причиной ее у па дка. Польское государство, счита л Сальванди, возникло среди "темных славян", у которых отсутствовало единство, что и обусловило как характер самого государства, так и причины его гибели. Стремление же польского общества к реформам во время Четырехлетнего сейма только ускорило катастрофу Речи Посполитой.
Как отметил еще М.Х. Серейский, до 1830-х гг. за пределами Польши к проблемам упадка Речи Посполитой обращались историки только в Германии. Это обстоятельство не случайно, и оно объясняется не только участием Австрии и Пруссии в разделах страны, не только их ролью на Венском конгрессе и в Священном союзе, но и существовавшей возможностью раздела Германии между великими державами. Эти и другие причины побуждали политических наблюдателей и ученых в Германских землях задуматься над судьбой их восточного соседа.