V
Итак, прозрачно-рациональные условия и институты крайне затрудняют нормальное функционирование капсистемы, мирового рынка буржуазного государства, накопление капитала в целом. Последнее, по крайней мере в определённые периоды, вообще требует подъёма антисистемных сил, которые надо растить и готовить, – естественно, К-структурным образом. Я уже не говорю о том, что национально-государственные институты объективно демондиализируют буржуазию, ослабляют её мировой политический потенциал. Поэтому с самого начала существования капсистиемы рядом с её "материей" – публичными формами власти, управления экономикой, обществом и информпотоками – возникла и развивалась "антиматерия" или, если угодно, "тёмная материя" – К-структуры, "закулиса"; рядом с "миром" государства и партий – "антимир" закрытых и тайных обществ (клубов "мировой элиты"), как системных, так и антисистемных, отражавших, причём в скоростном варианте, нарастающую сложность мирового уровня и таким образом на шаг опережавших "открытые" структуры, а потому получавших возможность управлять ими или, по крайней мере, направлять их деятельность. Собственно, говорить нужно не о двух мирах, а об одном, у которого две стороны – открытая и теневая, причём, несмотря на некоторые характеристики игры с нулевой суммой, вторая постоянно теснит первую (в этом плане у конспирологии – большое будущее; это наука будущего и о будущем – к сожалению).
Теневая сторона уравновешивает видимую сторону в интересах интернационального (сегодня – глобального) меньшинства; если она и не превращает демократию, разделение властей, гражданское общество и т. д., и т. п. на Западе полностью в фикцию, то, по крайней мере, серьёзно подрывает и ослабляет их, выхолащивает их содержание до такой степени, что хозяева капсистемы с минимумом помех реализуют свои интересы и свою социальную суть в качестве агентов мирового накопления капитала. Демократия становится уделом избранных – плутократии. Особенно насущной эта задача стала после Второй мировой войны – в условиях массового общества, подъёма среднего класса, триумфа нации-государства в форме welfare state и противостояния Запада Советскому Союзу.
Заговор снимает противоречие между мировым и государственным уровнями системного бытия буржуазии в пользу первого. Сегодня, в условиях глобализации это происходит почти автоматически. В этом плане глобализация, снимающая противоречие "мировой – государственный", делающая его иррелевантным, сама может рассматриваться как заговор глобального масштаба – только без мистики, демонизации и дешёвой конспирологии, но это отдельная тема. Здесь я ограничусь только одним – указанием на прямо пропорциональную связь между развитием государства и приобретением им всё более публичных и общенациональных характеристик, с одной стороны, и ростом мощи и значения конспиративного, тайного аспекта функционирования политической системы, смещения реальной власти в "теневую" зону, а следовательно, деполитизации самой политической власти – с другой.
Наиболее развитой, полноценной формой развития государства (state) является нация-государство. По сути – это пик в развитии государственности с точки зрения его формальной рационализации и максимума включения населения в государство в качестве граждан.
В то же время именно нация-государство, как считает П. Бурдье, обладает в наибольшей по сравнению с другими формами государства качествами фиктивного субъекта. Речь, таким образом, идёт о фиктивности многих продекларированных качеств нации-государства как публично-правового и общенационального института. Реальным субъектом в нации-государстве являются, по мнению французского социолога, не нация и не государство, а группы индивидов, реализующие свои групповые и корпоративные интересы под видом государственных или под покровом государственной тайны.
Как показывает Бурдье, есть целый ряд профессиональных и социальных групп, которые заинтересованы в продвижении фикции государства как единого коллективного тела, или, как сказал бы Т. Гоббс, "искусственного человека". Я бы сказал, что на самом деле "искусственный человек" – это в значительной степени фиктивный Гулливер, внутри которого снуют и действуют реальные лилипуты, представляющие свои мелкие делишки как свершения Гулливера, как общее, национальное благо.
Во Франции Бурдье считает такой группой сообщество юристов, их корпорации, чему в немалой степени способствовала централизация судов в этой стране. Ещё одна группа – учёные, прежде всего в области политических, социальных и гуманитарных наук. "Появление "государственной знати"" во Франции, вероятно, совпало с появлением академических степеней и званий, позволявших их обладателям представлять себя в качестве объективных экспертов, образцов "незаинтересованной преданности общим интересам". В целом, юристы "были заинтересованы в придании универсальной формы выражению их частного интереса", в создании теории государственной службы и общественного порядка, в отделении государственных интересов от интересов династии, от "королевского дома", в изобретении Res publica, а затем и республики как высшей по отношению к агентам инстанции, даже если речь шла о короле, являвшемся временным её воплощением".
С точки зрения наших размышлений очень важен вывод Бурдье о том, что сама формализация-рационализация государства, превращение его в абстрактный принцип, отделённый от персонификаторов, есть не только объективный процесс эволюции государства как целостности, но и результат сознательной деятельности заинтересованных экономических, социально-политических и профессиональных групп, которые, подталкивая этот процесс, используют его "целостные" материальные и идеологические результаты в своих групповых и корпоративных интересах, как орудие в социальной борьбе. Одновременное возникновение нации-государства и феномена идеологии, т. е. такого светского рационального знания, цель которого – представить частные интересыв качестве общих, не случайно. Это две стороны одной медали.
Если сформулировать тезисы Бурдье другим языком, то юристы и "академики", по крайней мере, та их часть, что включена в истеблишмент или обслуживает его, выступают в качестве персонификаторов социально-политического заговора. Однако на самом деле этот conspiratio вторичен, носит функциональный характер, и Бурдье должен был бы зафиксировать это. Первичный заговор – это те, в чьих руках власть и богатство, кто оплачивает функционирование в своих интересах корпораций юристов, академиков и др. В любом случае перед нами теневой мир, теневая иерархия разных уровней, "обратная сторона" нации-государства, которая и является реальной; фасад лишь оказывается более или менее фикцией – холстом с нарисованным на нём очагом, за которым скрывается потайная дверца. А ключ к ней и должен раздобыть конспиролог, похитив его у карабасов-барабасов капсистемы и обслуживающих их дуремаров, лис-алис и котов-базилио интеллектуально-идеологического труда.
В теневом мире граница между обычным функционированием К-структур и теневым функционированием формальных и открытых структур стирается. Показательно, что именно с возникновением нации-государства, т. е. той формы, с которой государство в максимальной степени превращается в функцию капитала, в "комитет, управляющий общими делами буржуазии" (К. Маркс, Ф. Энгельс), теневой, внеполитический, надгосударственный аспект функционирования власти обретает свой завершённый вид, что создаёт условия для перемены мест хозяина и тени, т. е. реального выхода на первые роли различных К-структур.
К-структуры XX в. – это, прежде всего (хотя и не только), ответ накопителей капитала на мировом уровне нации-государству, гражданскому обществу и всеобщему избирательному праву на уровне государственном. Чем более прозрачны (внешне) действия государства, чем более оно ограничено в своей открытой деятельности, тем шире закрытая, теневая, серая зона действий государства; чем больше у последнего тайных функциональных органов, тем последние автономнее – вплоть до создания своей экономики (чаще всего "на паях" с криминалом), до ведения своей внешней политики. Тень, как уже говорилось, начинает подчинять своего хозяина, а глобализация создаёт хорошие условия для этого. Чем больше достижений открытости на национальном уровне, тем больше контрусилий на теневом, причём главным образом мировом уровне – закон сохранения вещества, энергии (и, добавлю я, информации) в социосфере.
Но вот что интересно: современная (modern) наука об обществе сконструирована так, что "видит" и изучает только видимую сторону, "материю", "мир", – для этого у неё есть триада "экономика, социология, политическая наука". А для теневой "зоны" и о ней, для К-структур, "тёмной материи", "антимира", т. е. для зоны, где принимаются главные решения, где происходит реальное управление обществом, психоисторией в различных её информпотоках, науки нет. Парадокс: не искажая или почти не искажая реальность сами по себе, дисциплины триады фактом своей монополизации изучения общества автоматически искажают картину мира, исключая из него как минимум половину, уравновешивающую своим скрытым удельным весом историческое значение массовых процессов и нередко направляющую их (что не исключает довольно частых поражений конспироструктур, особенно в кратко – и среднесрочной перспективе: интернационал-социалистическая революция в России и то, что за ней последовало; Веймарская республика и то, что за ней последовало).
То, что конспирология не оформилась институционально, а остаётся занятием отдельных лиц, часто любителей (в научной среде конспирология, как правило, – некомильфо), не случайно: современная наука об обществе выстроена под интересы накопителей капитала, которые строго хранят свои секреты, главный механизм функционирования своей системы. Ergo: настоящая конспирология по своей сути – не просто одна из социальных дисциплин среди социологии и прочего, она рядо – и равноположенное им эпистемологическое поле, со своим внутренним членением, со своими особыми методами обработки информации и исследования, со своей высшей математикой. Она – поле и средство социальной борьбы в научной сфере, а К-структуры – лишь один из её объектов.
Если говорить о последних, то, как правило, модификация старых или формирование новых К-структур происходили в канун, во время и сразу после крупных войн. Можно сказать, что заговор был конкретной формой подготовки войн – не в том смысле, что собралась кучка поджигателей-плохишей, запалила бикфордов шнур и – "то-то сейчас грохнет". Заговорщики и поджигатели – это нечто более серьёзное. Заговор был системой выявления, артикуляции и представления тайным образом определённых интересов, как правило, наднационального уровня, и лучшим средством реализации этого процесса были различные закрытые или просто тайные структуры и их агенты. Причём многие структуры подобного рода создавались на самом высоком уровне. В качестве примера рассмотрим группу Родса, историю которой великолепно описал американский историк К. Куигли (1910–1977) в работе "Англо-американский истеблишмент" (1981 г.). Об этом историке и его работах следует сказать несколько слов.
К. Куигли начинал с безобидной темы общей и сравнительной эволюции цивилизаций. Однако затем он обратился к современности. В 1966 г. он публикует огромный, на более чем 1300 страниц труд – "Трагедия и мечта. История мира в наше время". "Наше время" – отрезок между 1895 и 1950 гг.
В своей книге Куигли, которого Р. Крог, декан Школы иностранных дел Джорджтаунского университета назвал "одним из последних макроисториков, который проследил развитие цивилизации с приводящей в благоговение тщательностью", анализирует мировую политику и экономику, две мировые войны, судьбы великих держав. Седьмая глава "Трагедии и мечты" называется "Финансы, торговая политика и деловая активность в 1897–1947 гг.". В ней помимо экономики была довольно подробно описана тайная деятельность финансового капитала (и его К-структур) по организации кризисов и войн, по тайному управлению миром в своих интересах. "У сил финансового капитала был далеко идущий (план) – создание не менее чем мировой системы финансового контроля, который находится в частных руках, способных (благодаря этому) господствовать над политической системой каждой страны и мира в целом", – писал Куигли. Сквозь его книгу проходит тема заговора, conspiratio финансового капитала как одного из главных субъектов (если не главного субъекта) мировой системы XX в.
Когда информация об этой "красной нити" работы Куигли получила широкое распространение, книга как-то подозрительно быстро стала исчезать из магазинов и очень долго – почти 40 лет – не переиздавалась. Только в самом конце XX в. вышло переиздание "Трагедии и мечты" – думаю, в значительной степени из-за хвалебных отзывов на книгу президента Клинтона, преподавателем которого в Джорджтаунском университете был Куигли.
Через пятнадцать лет после "Трагедии и мечты" Куигли публикует своё третье крупное исследование – "Англо-американский истеблишмент". Это добротное, я бы даже сказал, дотошное исследование, в центре которого – тайное (неформальное) общество, созданное Родсом, и выросшая из него и приобретшая автономию группа Милнера – типичные К-структуры. То есть Куигли конкретизировал одну из линий исследования "Трагедия и мечта".
Книга Куигли об англо-американском истеблишменте (главным образом – всё же об английском) – это дотошное исследование карьер членов общества/группы Родса, а затем Милнера, их влияние на политическую жизнь Великобритании и Британской империи. Вместе с шелестом страниц перед нами бегут имена, даты, события, названия учреждений, журналов, газет и опять имена. По сути, работа Куигли – это путеводитель по тайным пружинам и явным рычагам британской политики первой половины XX в. как мировой тайной политики. В отличие от многих К-структур таковые Родса и Милнера не так известны, и потому именно их я выбрал в качестве примера, воспользовавшись исследованием Куигли.
VI
В феврале 1891 г. в Лондоне было создано тайное общество, существование которого К. Куигли считает "одним из важнейших исторических фактов XX в.". Отцами-основателями тайной структуры стали три влиятельнейшие фигуры британской общественно-политической жизни: Сесил Родс, основатель и совладелец алмазодобывающей корпорации "Де Бирс" и других горнопромышленных монополий в Южной Африке; Уильям С. Стэд – самый известный и сенсационный журналист того времени (в 1912 г. погиб во время крушения "Титаника"); и Реджиналд Бэлиол Бретт (впоследствии – лорд Эшер), друг и доверенное лицо королевы Виктории, а позднее – ближайший советник Эдуарда VII и Георга V. В разное время группа называлась по-разному ("Тайное общество Сесила Родса", "Детский сад Милнера", "Группа Круглого стола", "Группа The Times", "Группа Чатам-хауса", "Группа Олл-Соулз". Главная цель, однако, оставалась неизменной: укрепление Британской империи в условиях утраты Великобританией гегемонии.
Эта цель была сформулирована уже в первом завещании Родса в 1877 г. (само общество упомянуто в пяти завещаниях из семи): "Распространение британского правления в мире, совершенствование системы эмиграции из Соединённого Королевства и колонизации британскими подданными всех земель, где средства к существованию можно приобрести энергией, трудом и предприимчивостью… в конечном счёте возврат Соединённых Штатов Америки как составной части Британской империи, консолидация всей империи, введение системы колониального представительства в имперском парламенте, что может способствовать сплочению разъединённых членов империи, и, наконец, основание такой великой державы, которая сделает войны невозможными и будет содействовать лучшим интересам человечества".
В качестве модели организации и функционирования тайного общества Родс избрал иезуитов. В двух его последних завещаниях общество не упомянуто: будучи уже весьма известным, Родс не хотел привлекать к нему внимание. Члены группы, в которой выделялись два круга – внутренний ("Общество избранных") и внешний ("Ассоциация помощников"), – были активны в сферах политики, журналистики, науки и образования. Стратегия общества (группы) была проста: во-первых, привлечение на свою сторону людей со способностями и положением и привязывание их к блоку посредством либо брачных уз, либо чувства благодарности за продвижение по службе и титулы; во-вторых, влияние с помощью привлечённых на государственную политику, главным образом путём занятия членами группы высоких постов, которые максимально защищены от влияния общественности, а иногда по своей сути просто скрыты от неё.