Повидавшие всякое на своем веку, знатоки военного ремесла давно уже научились своевременно оставлять свои позиции, независимо от того, имелся на это приказ или нет. "Меняю Железный крест на спортивные тапки" – так это звучало тогда на солдатском жаргоне. Отмеченные высокими наградами мастера рукопашного боя стремглав, подобно зайцам, бежали, подхватив оружие и набив карманы патронами. Но они точно знали, когда должны остановиться и, взяв себя в руки, вновь оказать сопротивление, а затем перейти в контратаку до того, как красноармейцы закрепятся на отвоеванной ими позиции.
О дезертирах.
"А что вы думаете об этом самостреле?" – спрашивает адъютант водителя, который сидит рядом с ним, скрючившись и подняв ворот шинели. "Бедный парень, господин обер-лейтенант. В здравом рассудке ведь этого не сделаешь". "А что бы вы с ним сделали?" "Я бы не хотел быть судьей. Но он подвел своих товарищей". "Ну и дальше?" "Ну что сказать? Вместе с ним мы потеряли еще одного солдата. А нас, промерзших насквозь горемык, и так тут, на Волхове, осталось немного. Теперь другие вынуждены за него отдуваться: стрелять, стоять на посту, переносить раненых. Такого ему не сможет простить ни один из его однополчан. Все это очень грустно".
"У русских на той стороне все то же самое", – размышляет адъютант. Совсем недавно он прочитал протокол допроса одного из военнопленных. В нем красноармеец Василий Исаев сообщал об одном солдате, подобравшем немецкую листовку и прострелившем себе на посту левую руку. "Военнослужащий был приговорен военным трибуналом к смертной казни" – так говорилось в протоколе. Приговор был приведен в исполнение в расположении роты. После того как она была построена, был выведен осужденный. Скомандовав "Смирно", военный прокурор зачитал приговор. Два представителя НКВД тотчас же после этого расстреляли солдата из автоматов. Затем прокурор объявил, что так поступят с каждым предателем.
О потере бдительности.
В другом месте русские, проникнув в глубь немецких позиций, в опьянении от успеха набрасываются на пожитки немецких солдат, оставленные там в ранцах на санях, которые застряли в лесу. Застигнутые врасплох внезапной контратакой немцев, они гибнут среди бритвенных принадлежностей, носовых платков, книг и консервных банок.
Немецкие подносчики пищи ночью взбираются на танки, стоящие позади их блиндажей. Входные люки задраены, изнутри доносится только храп. Подносчики пищи улыбаются, насколько им позволяют задубевшие на морозе рты. Внезапно один из них замечает на башне танка надпись на русском языке. Крадучись и втянув голову в плечи, подносчики пищи спешно отходят от этого места.
Об усталости.
Считалось нормой, когда солдаты по обе стороны фронта сутками не получали горячей еды и когда суп насквозь промерзал в контейнерах. А как вообще спали тогда солдаты? Землистого цвета лица, вялые, неестественные движения, лихорадочно блестевшие глаза – все это свидетельствовало о недостатке сна. Некоторые дремлют на ходу. Шатаясь, идут они по открытой местности, а войдя в лес, натыкаются на деревья. В блиндажах, где нет никаких предметов и они выглядят как один большой пустой ящик, 15–20 человек спят стоя, как в переполненном вагоне метро. Те, кто засыпают на посту, подвергают опасности не только свою жизнь, но и других солдат. Если бы за это их всех стали наказывать, то количество дисциплинарных частей превысило бы регулярные войска. Поэтому патрульные все время бегают по цепочке от поста к посту и ударами под ребра будят спящих.
Солдат – это профессия.
Чем больше задумываешься над такими подробностями, тем явственнее представляешь себе сущность ремесла, которым владеют люди по обеим сторонам фронта под Ленинградом. Здесь они все стали профессионалами военного дела. Неделями напролет они стреляют из винтовок и пистолетов в себе подобных людей зачастую с расстояния в несколько метров. А те люди отличаются от них лишь тем, что говорят на другом языке и носят другую военную форму. Они вонзают друг в друга штыки, душат друг друга, бьют саперными лопатками, бросают ручные гранаты в укрытия противника. В боевых донесениях немецких рот можно прочитать о солдатах, которые всего лишь за несколько дней уже убили десятки человек. В своих личных документах они зарегистрированы как люди самых безобидных профессий, таких как садовник, маляр, почтальон, студент, складской рабочий. А в окопах напротив них сидят трактористы, заготовители сена, литейщики, бухгалтеры и киномеханики. Их боевые заслуги ничем не отличаются от тех, что у немцев. Солдаты, разделенные линией фронта, носят в карманах фотографии своих жен, детей, родителей, истрепанные клочки бумаги с записями о том, кого следует оповещать об их гибели. Там лежат также письма от самых близких им людей.
Пропаганда и реальность.
Немецкая пропаганда создает новый тип человека – "волховского бойца". Под ним понимается стойкий, как сталь, обитатель леса – Тарзан с камнедробильным подбородком, не теряющий никогда чувства мрачного юмора, готовый броситься за фюрера хоть в огонь.
В действительности все это выглядит, разумеется, иначе. Это доведенное почти до последней степени измождение, которое отчетливо отражается на застывших как маска лицах специалистов по ведению лесных боев. Отсутствующий взгляд, настороженно прищуренные веки при возникновении необычных звуков, осмотрительные движения, машинальный поиск пачки сигарет, затем окурок в углу рта, холодный взгляд и вдруг внезапный приступ ярости, раздражительная реакция на уставные команды, на бессмысленную сумятицу служебного распорядка в тыловых подразделениях. Эти люди ведут себя в странной степени отчужденно, как будто находятся где-то уже совсем далеко. Они доступны лишь частично. Это уже не те юнцы, которые несколько месяцев назад, смеясь, прощались со своими девушками. Они уже повстречались со смертью, сами убивали и дрожали от страха. Они теперь знают, как выглядят люди, побывавшие в мясорубке войны. Никогда им не избавиться от запаха и дыма пороха, машинного масла, паленой резины и горелого мяса, которые из обугленного скелета танка тянутся на весь лес, где каждое дерево сочится от ран, нанесенных осколками.
О жизнестойкости.
Военный врач Форсманн поражается жизнестойкости раненых советских солдат. Однажды на его медицинском пункте появляются двое пленных красноармейцев. Один прошел десять, другой пятнадцать километров в распахнутой шинели и с раскрытым брючным поясом. Оба держат в руках укрытые тряпками свои кишки, которые в результате ранения вывалились наружу из брюшины. Форсманн все время находится у операционного стола и не имеет времени проводить многочасовые полостные операции на животе. "Но я не мог так просто оставить бедных парней", – рассказывает он. Поэтому Форсманн делает самую минимальную хирургическую процедуру: очищает кишки от земли, листьев и травы, заштопывает пару дырок в них, все это засовывает обратно в живот и зашивает его. В суматохе последующих операций он забывает о русских. Но когда через несколько дней наконец наступает небольшая передышка, то он вспоминает об этих русских. Исходя из своего опыта, он полагает, что они не должны были выжить после столь тяжелых повреждений. Форсманн интересуется, как долго они еще жили. Его помощник, фельдфебель, отвечает равнодушно: "Стул нормальный, аппетит хороший". Оба выздоровели.
О штрафниках.
Историк Франц Зайдлер натолкнулся в своих исследованиях системы судопроизводства вермахта на случай с одним подполковником, разжалованным в рядовые за то, что тот отказался бросить в бой в совершенно безнадежной ситуации свой мотоциклетный полк. Он приводит в пример также историю с экипажем подводной лодки, который воспротивился вовремя выйти в море, потому что несколько моряков забыли про войну в объятьях своих девчонок и экипаж не захотел идти без этих подводников в поход на Англию. Каждый из солдат-штрафников должен был прослужить в одном из 500 батальонов не менее шести месяцев, прежде чем ему вновь было разрешено вернуться в родную часть. При этом он был обязан в бою искупить свою вину. Поэтому многие дерутся как черти, а так как здесь невозможно быть приспособленцем, то настроение у них большей частью не было радужным. Хотя морально-психологический климат в штрафбатах оставался достаточно хорошим, свидетельством чему было то, что после реабилитации некоторые штрафники добровольно продолжали служить в них в качестве кадрового состава.
За опрометчивые выражения о руководстве государства и партии, вермахта и национал-социалистического строя многие солдаты были отправлены за решетку. Лишь некоторые из тех, кого я лично знал, были действительно сознательными и явными противниками режима. Большинство выражали свое негодование слишком затянувшейся войной, всевозможными недостатками, после чего становились жертвами доносов своих законопослушных сослуживцев.
И на войне бывало весело.
Две разведгруппы – русская и немецкая – внезапно сталкиваются нос к носу на лесной дороге и, испугавшись друг друга, бросаются в придорожные канавы, каждая в свою сторону. Но случается непредвиденное. Один молодой немецкий солдат совершает прыжок не в ту сторону дороги. Неожиданно он оказывается бок о бок с красноармейцами. Все замирают. Парень наконец понимает свою оплошность. Подобно лягушке скачет он через дорогу и моментально оказывается среди своих. Какое-то мгновение русские и немцы продолжают хранить молчание, настороженно наблюдая за противником и ожидая самого худшего. Но постепенно на их лицах начинают расплываться улыбки. Затем раздается безудержный громкий хохот. Солдаты вытирают слезы, проступившие на их лицах, и, икая от смеха, быстро уползают к своим передовым позициям.
На вопрос, зачем Стахов написал книгу "Трагедия на Неве", он сам же и ответил: "Этот рассказ возник из бесед с теми, кто пережил то время, из ответов на вопросы молодых людей, из архивных документов, хроник, дневников и, не в последнюю очередь, из собственного опыта. Возможно, он будет способствовать тому, что немцы и русские увидят друг друга в менее искаженном свете и что мы наконец начнем искать в большей степени не то, что нас разделяет, а вновь откроем то, что нас объединяет".
Мне остается лишь радоваться тому, что книга Стахова в русском переводе оказалась востребованной в России.
Литература
Источники на русском языке:
1. Базуев Д. Ленинградская Прохоровка // Санкт-Петербургские ведомости. 6 мая 2011.
2. Барышников Н. И. Блокада Ленинграда и Финляндия. 1941–1944. СПб., Хельсинки, 2002.
3. Бидлак Р. Рабочие ленинградских заводов в первый год войны. СПб., 1995.
4. Блокадные дневники и документы / сост. Бернев С. К., Чернов С. В. СПб.: Европейский дом, 2004.
5. Богданов И. А. Ленинградская блокада от А до Я. СПб.: Кентавр, 2010.
6. Болдырев А. Н. Осадная запись (Блокадный дневник). СПб.: Европейский дом, 1998.
7. Геворкян Н., Тимакова Н., Колесников А. От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным. М.: Вагриус, 2000.
8. Гранин Д. А. Вечера с Петром Великим. СПб.: Историческая иллюстрация. 2000.
9. Гранин Д. А. Заговор. М.: ОЛМА Медиа Групп, 2012.
10. Гранин Д. А. Мой лейтенант. М.: ОЛМА Медиа Групп, 2011.
11. Доживем ли мы до тишины? Записки из блокадного Ленинграда / Сост. В. М. Ковальчук, А. И. Рупасов, А. Н. Чистиков. СПб.: Нестор-История, 2009.
12. Зурмински А. Отечество без отцов / Пер. с нем. Ю. М. Лебедева. М.: Центрполиграф, 2010.
13. Инбер В. М. Почти три года. М.: Советский писатель, 1946.
14. Ковальчук В. М. 900 дней блокады. Ленинград 1941–1944. СПб.: Дмитрий Булавин, 2005.
15. Ковальчук В. М., Чистиков А. Н. Ленинград и ленинградцы в годы блокады. СПб.: Лики России, 2012.
16. Кольцов Ю. В. Петергофский десант. СПб.: Гангут, 2010.
17. Кузнецов Н. Г. Курсом к победе. М.: Голос, 2000.
18. Лебедев Ю. М. Блокадный пасьянс. М.: Посев, 2014.
19. Лебедев Ю. М. Ленинградский "Блицкриг". М.: Центрполиграф, 2011.
20. Лебедев Ю. М. По обе стороны блокадного кольца. СПб.: Нева, 2005.
21. Лебедев Ю. М. Правда о Вильгельме Густлофе. СПб.: Нева, 2005.
22. Ленинград в годы Великой Отечественной войны. СПб.: Издательский полиграфический сервисный центр, 2005.
23. Лихачев Д. С. Воспоминания. Раздумья. Работы разных лет. СПб.: АРС, 2006.
24. "Невский пятачок". От плацдарма к мемориалу. Сб. статей. СПб.: Знание, 2007.
25. Никулин Н. Н. Воспоминания о войне. СПб.: Информационно-издательский центр ОАО "Петроцентр", 2015.
26. Операция "Искра". Л.: Лениздат, 1973.
27. Пантелеев А. Живые памятники. М.: Советский писатель, 1967.
28. Плацдарм Невский "пятачок". 1941–1943. Сб. статей. СПб.: ГАЛАРТ, 2013.
29. Польман Х. Волхов. 900 дней боев за Ленинград 1941–1944. М.: Захаров, 2000.
30. Сазонов И. С. Невский пятачок. Л.: Лениздат, 1997.
31. Стахов Х. Г. Трагедия на Неве. Шокирующая правда о блокаде Ленинграда. 1941–1944 / Пер. с нем. Ю. М. Лебедева. М.: Центрполиграф, 2012.
32. Фролов М. И. Салют и реквием. Героизм и трагедия ленинградцев 1941–1944 гг. СПб.: Изд-во ЛГОУ им. А. С. Пушкина, 2003.
33. Хюртер Й. Вермахт под Ленинградом. Боевые действия и оккупационная политика 18-й армии осенью и зимой 1941/42 годов // Битва за Ленинград. Дискуссионные проблемы. По материалам международной научно-практической конференции "Блокада Ленинграда: спорное и бесспорное". Сентябрь 2007 года. СПб.: Европейский дом, 2009.
34. Шапорина Л. В. Дневник. В 2 т. М.: Новое литературное обозрение, 2012.
35. Яров С. В. Блокадная этика. Представления о морали в Ленинграде в 1941–1942 гг. М.: Центрполиграф, 2012.
Источники на немецком языке:
36. Asmus D. Die 20. Inf.Div. (mot). Chronik+Geschichte, 4. Teil, I. Abschnitt 1941, Eigenverlag, Oststeinbek, 1997.
37. Blockade. Leningrad 1941–1944. Hamburg. Rowohlt, 1992.
38. Gundlach G. Wolchow-Kesselschlacht. Bingen am Rhein. Eigenverlag, 1997.
39. Halder F. Kriegstagebuch. Tägliche Aufzeichnungen des Chefs des Generalstabs des Heeres. B. 3. Stuttgart, 1964.
40. Hoppe R. "…glücklich zu sein in Deiner Nähe… Feldpostbriefe meines Vaters". "Erzählen ist Erinnern": Schriftenreihe des Volksbundes Deutsche Kriegsgräberfürsorge e.V. Bd 29. Kassel, 1. Auflage 2004.
41. Leeb W.R. von. Tagebuchaufzeichnungen und Lagebeurteilungen aus zwei Weltkriegen. Deutsche Verlags-Anstalt Stuttgart, 1976.
42. Loßberg B. von. Im Wehrmachtführungsstab: Bericht eines Generalstabsoffziiers. Hamburg, 1949.
43. Pohlman H. Geschichte der 96. Infanterie-Division. Bad Nauheim: Verlag Hans-Henning Podzun, 1959.