Штурман "Атлантиса" лейтенант Каменц, сам в прошлом капитан торгового флота, часто брал шлюпку и вместе с Мором объезжал корабль вокруг, обращая внимание на все мелкие детали внешнего вида корабля. Было замечено, например, что деревянные щиты, маскирующие орудия, в местах соединения болтами покрываются ржавчиной, а потому выглядят не совсем обычно.
Поскольку "Атлантис" шел под японским флагом, на щитах намалевали символы восходящего солнца, чтобы скрыть этот недостаток. Применялись и другие способы маскировки. Ночью ходовые огни меняли местами, создавая впечатление у наблюдателя из темноты, что корабль идет на север, а не на юг.
Утром 3 мая, как всегда внезапно, рутинные работы на борту прервал крик сигнальщика, обнаружившего мачты на горизонте. Под звонки боевой тревоги "Атлантис" изменил курс в указанном направлении.
Появившийся пароход был явно английским–с длинным салингом, высокой трубой и мрачной, выкрашенной в темный цвет надстройкой. Штурману Каменцу этот пароход ностальгически напомнил старые дни, когда он, командуя пароходом торгового флота, стоял с англичанами бок о бок в разных портах, проводя время в совместных кутежах.
Пароход назывался "Сайентист". "Атлантис" приближался к своей первой жертве, соблюдая все меры предосторожности. Англичане могли видеть на мостике только двух человек–капитана и вахтенного штурмана. Остальные, включая старшего артиллериста и трех дальномерщиков, скрывались под брезентом. По верхней палубе прогуливалась штатская публика и каталась коляска с ребенком.
Сигнальщики рейдера набрали два флажных сигнала и готовились их поднять. Один из них был традиционным сигналом "XL"- "Остановитесь или открою огонь!" Второй- "Не пользоваться радио!"
Лейтенант Мор, стоявший на мостике рядом с Рогге, опустил бинокль и выжидающе взглянул на командира. Рогге кивнул.
- Открыть орудия!- Деревянные щиты упали на палубу.
"Кран" превратился в орудие №3. Надстройка на корме исчезла, обнажив еще одно 150–мм орудие. Японский флаг упал с гафеля, и вверх медленно пополз боевой флаг германского флота. Все это заняло ровно две секунды.
- Все работает, как часы,- заметил кто–то.
Лейтенант Мор поймал себя на мысли, что вся эта процедура напомнила ему фильм, который он уже много раз смотрел. В тот же момент на мачте были подняты оба сигнала, а небольшое орудие, спрятанное на полубаке, произвело предупредительный выстрел, дабы подкрепить смысл поднятых сигналов.
Однако, ко всеобщему удивлению, пароход не только не ответил на поднятый сигнал, но вообще никак на него не отреагировал. Впрочем, отреагировал, но совсем не так, как от него ожидали.
Радиорубка "Атлантиса" доложила на мостик, что английский пароход непрерывно передает в эфир радиограмму: "QQQ… Неопознанное торговое судно приказывает мне остановиться".
Позднее выяснилось, что английский пароход не ответил на сигналы "Атлантиса" потому, что даже не удосужился их прочесть. На его борту не было видно ни души, если не считать стоящего на мостике капитана.
Неожиданно силуэт парохода стал меняться, становясь все меньше. Он разворачивался, и вскоре с "Атлантиса" увидели белую кильватерную струю за кормой английского парохода. Он пытался уйти.
- Открыть огонь! - приказал Рогге.
Рявкнули орудия, резкой болью ударив по ушам всем стоявшим на мостике "Атлантиса", начавшего боевые действия. Пороховой дым окутал мостик, временно закрыв цель. Когда он рассеялся, все увидели, как вокруг парохода неправдоподобно медленно поднимаются белые водяные столбы. Еще залп, и два сверкающих красных цветка, казалось, распустились на палубе парохода, подняв целое облако грязно–серой пыли, как из выбиваемого ковра. Снаряды следующего залпа уже неслись к пароходу, когда сигнальщик крикнул:
- Они остановились!
Пароход стал стравливать пар, девственно белое облако которого поднялось в сверкающее голубое небо.
- Прекратить огонь! - приказал Рогге, и внезапно наступила полная тишина.
Палубы парохода теперь наполнились людьми, лихорадочно спускавшими шлюпки, а облако белоснежного пара стало смешиваться с черным дымом начавшегося на судне пожара. С "Атлантиса" также спустили катер, направив к пароходу призовую команду, в состав которой вошли лейтенанты Фелер и Мор.
Фелер был подрывником и вез на "Сайнтист" несколько ящиков с динамитом, а Мор отпросился у командира, желая, как он выразился, побывать "на английской территории". Рогге приказал своему адъютанту позаботиться о пленных, что впоследствии стало одной из главных обязанностей молодого адъютанта.
Когда катер приблизился к пароходу, Мора страшно удивило, что среди сгрудившихся у лееров матросов "Сайнтиста" фактически не было белых–одни индусы. На палубе парохода призовую команду встретил капитан. Взгляд его был холодным, но вел себя он сдержанно и вежливо. Несколько затянувшуюся паузу прервал Мор:
- Могу ли я взглянуть на судовые документы, капитан.
Выяснилось, что "Сайнтист" шел из Дурбана во Фритаун, где судно должно было присоединиться к конвою, идущему в Англию. Пароход вез груз железной руды, хрома, меди, воловьих шкур, древесной коры, джута, а также пшеничной и кукурузной муки. Все было ясно. Фелер отправился закладывать взрывчатку, а Мор принялся обыскивать ходовую рубку и каюту капитана в поисках секретных инструкций и документов, радиошифров и почты. С парохода был взят также хронометр, бинокли и сигнальные флаги. "Сайнтист" был очень старым судном, и капитанская каюта вдвое уступала по размерам той, что лейтенант Мор занимал на "Атлантисе". Радиорубка парохода была почти полностью уничтожена прямым попаданием снаряда. Радист уцелел каким–то чудом, отделавшись легким ранением в руку.
На пароходе стоял резкий запах горящего джута, а на палубе с разбитым черепом лежал мертвый индус. От него к фальшборту протянулся ручеек крови. Мор почувствовал тошноту. До этого ему приходилось видеть трупы только в анатомическом театре. Молодые матросы, которым также впервые за войну пришлось увидеть убитого, стояли за спиной лейтенанта бледные и молчаливые. Мор поспешил увести их в сторону, подальше от мертвого индуса. На "Сайнтисте" открыли кингстоны, подорвав несколько переборок, и он быстро ушел на дно. Пленных доставили на "Атлантис", где их нужно было зарегистрировать, разместить, поставить на довольствие и выдать спальные принадлежности. Некоторых необходимо было допросить.
Капитан "Сайнтиста" Виндзор был отставным офицером Королевского флота и кавалером Ордена Британской Империи. Он очень переживал потерю своего судна, а еще сильнее - успех немцев. Он отдыхал у себя в каюте, когда вахтенные на мостике заметили "Атлантис". И, хотя им было строго настрого приказано в случае обнаружения любого судна немедленно вызвать на мостик капитана, они этого не сделали. А когда сделали, было уже поздно…
Потопив "Сайнтист", "Атлантис" в быстро наступившей темноте повернул к далекому берегу, чтобы под самым носом у англичан выставить минное заграждение на путях из Фритауна и в Фритаун. Все на корабле понимали опасность затеи Рогге выставить мины в миле от побережья. Тем более, что ночь была лунной и звездной. Через некоторое время вдали открылась береговая линия–впервые за все плавание.
Вид берега на горизонте всегда вызывает у моряков некоторую депрессию, даже когда понимаешь, что это вражеское побережье и тебя там совсем не ждут. Кроме мин, у берега предполагалось установить специальные буи, имитирующие присутствие подводных лодок. Постановка мин прошла без всяких помех, а 18 мая была перехвачена по радио первая реакция противника. Радио Кейптауна объявило о подрыве какого–то судна у мыса Агулхас.
22 мая радиорубка "Атлантиса" перехватила предупреждение всем английским судам, находящимся в море, о рейдере противника, замаскированном под японское торговое судно. Это был неприятный сюрприз, шокировавший всех на "Атлантисе". Видимо, кто–то на "Сити оф Экзетер" оказался гораздо внимательнее, чем полагали Рогге и Мор…
23 мая с "Кашии Мару" было покончено. "Атлантис" поднял голландский флаг, а на борту появилось новое название - "Аббекерк". Яркая "японская" расцветка бортов и надстроек сменилась строгим серо–оливковым цветом. 25 мая офицерам "Атлантиса" пришлось пережить еще один шок, когда по радио было принято сообщение, переданное министерством пропаганды в Берлине о том, что восемь британских торговых судов погибли на минах, поставленных германским рейдером у мыса Агулхас. Кроме того, добавило министерство пропаганды, на этом заграждении погибли три тральщика противника. Пусть все знают, что в этом районе находится рейдер. Ведь мины могла поставить и подводная лодка…
К счастью, всему миру было не до маленького немецкого рейдера в бескрайнем океане. Германия начала "блицкриг" на западном фронте. Ежедневно радио "Атлантиса" принимало сообщения о выигранных сражениях, захваченных городах, о выходе танковых колонн к Дюнкерку. А затем радист, размахивая бланком радиограммы, взбежал на мостик, забыв о всех правилах субординации и вопя: "Наши взяли Париж!"
Эта новость облетела весь корабль прежде, чем Рогге успел объявить ее по корабельной трансляции. Марши и патриотические песни сотрясали все радиоволны.
Большинство моряков "Атлантиса" было убеждено, что вскоре будет объявлено о заключении мира, и даже фантазировали, что "Атлантису" удастся зайти с дружеским визитом в Дурбан, благо он находился вблизи мыса Доброй Надежды, а то и в Кейптаун с его шикарными пляжами и красивыми девушками…
Чтобы отметить падение Парижа, Рогге приказал выдать по полулитровой кружке пива на человека. Этого большинству показалось мало. "Почему только по кружке?" - недовольно ворчали моряки. "И не надейтесь, что все уже закончилось", - ответил Рогге. Что касается офицеров, то они отметили падение Парижа шампанским в кают–компании. Многие офицеры также считали, что вскоре война закончится. Раз Франция пала, то воевать уже не с кем.
- А Англия? - спросил кто–то.
Ответом был взрыв смеха.
- Что Англия способна сделать одна?
- Ей поможет Америка, - не сдавались оппоненты.
Это нелепое предположение вызвало новый взрыв смеха.
- Америка? Знаем, знаем. Это еще те вояки!
Под влиянием паров шампанского был даже организован своеобразный тотализатор. Каждый офицер вносил деньги и называл месяц, когда, по его мнению, закончится война. Ставки распределились от августа до Рождества.
В общем веселье не принимал участия только корабельный врач. Обычно веселый, он выглядел мрачным и задумчивым.
- А ваше мнение, доктор? - поинтересовался Мор.
Доктор Райль усмехнулся.
- Ну, если вам интересно мое мнение, то я полагаю так: война кончится где–то в июне–июле… -Он сделал паузу и закончил - …1945 года!
Это заявление доктора вызвало такой приступ хохота, что у многих по щекам бежали слезы.
- Вы, доктор, как никто умеете обнадеживать, - заметил Феллер. Райль пожал плечами и обратился к Мору:
- А вы как считаете?
Мор улыбнулся. Офицеры с интересом ожидали ответа.
- Я полностью с вами согласен, доктор, и также ставлю на июль 1945 года.
Звонки боевой тревоги сорвали офицеров с места, давая понять, что всю войну не проведешь в веселых беседах за шампанским. С мостика обнаружили еще один пароход.
Как позже выяснилось, это было норвежское судно "Тирранна". Его капитан, не поняв, что происходит, просигналил: "Мы не позволим какому–то паршивому голландцу нас обогнать!"
В результате гонка продолжалась три часа. Стоял солнечный день 10 июня 1941 года. "Атлантис" медленно, идя почти параллельным курсом, догонял "Тирранну", упорно не желающую реагировать ни на какие сигналы. Выйдя на дистанцию 4,5 мили, "Атлантис" открыл огонь. Но не успели первые снаряды предупредительных выстрелов упасть вблизи норвежского парохода, как "Тирранна" открыла ответный огонь и стала передавать в эфир сигналы бедствия и предупреждения.
"Атлантису" пришлось сделать 30 залпов, прежде чем пароход остановился, а его радиостанция замолчала. Когда лейтенант Мор поднялся на палубу "Тирранны", то увидел, что вся верхняя палуба парохода в буквальном смысле слова, залита кровью. В некоторых местах палубы кровь даже собралась в небольшие лужи. Пять норвежских моряков были убиты, многие ранены. Капитан, узнав, что подвергся нападению немецкого рейдера, не мог сдержать слез, говоря:
"Но ведь Норвегия сегодня заключила с вами мир".
Норвежский капитан сознательно или нет впал в ошибку.
Соглашение о мире, заключенное между Германией и норвежским правительством Квислинга, не распространялось на норвежские суда, находившиеся в мировом океане. Эти суда обслуживали порты, находившиеся в руках англичан, возили грузы по британским лицензиям и выполняли приказы норвежского правительства в изгнании.
"Тирранна" оказалась очень ценным призом - современным, вместительным и быстроходным.
Груз на ее борту был не менее ценным. Он включал 3 000 тонн пшеницы и 6 000 тюков шерсти. Кроме того, в трюмах парохода обнаружилось: 178 грузовиков, 5 500 ящиков пива, 300 мешков с табаком, а также горы продовольствия, в том числе 3 000 банок консервированных персиков и 17 000 банок джема.
Было очевидно, что "Тирранна" является слишком ценным призом, чтобы быть потопленной. Рогге решил перегрузить на "Атлантис" часть продовольствия, в первую очередь фрукты, а само судно отправить в Германию. "Тирранна" была достаточно быстроходна и выглядела достаточно "по–норвежски", чтобы избежать по пути захвата англичанами.
Вдобавок, на борту "Тирранны" удалось обнаружить кое–что поинтереснее машин и продовольствия. Это была почта, предназначенная офицерам и солдатам австралийского экспедиционного корпуса, а говоря точнее, первый почтовый груз с момента отправки корпуса из Египта.
Почта содержала бесчисленные свидетельства сердечной теплоты и заботы женщин, оставшихся в далекой Австралии.
Тут были и посылки с домашними сладостями, сигаретами, фруктами и, по меньшей мере, пятью тысячами пар носков, любовно связанных из прекрасной, мягкой шерсти. И, конечно, десятки тысяч писем, отправленных солдатам их женами и матерями, невестами и сестрами, отцами и дедами. Содержание всех писем было практически одинаковым: "Напиши как можно скорее", "береги себя", "надеюсь, что ты получишь мою посылку ко дню своего рождения"…
Но война есть война. Офицеры норвежского судна рассказали немцам, что представитель военно–морской разведки в Мельбурне, инструктируя их перед выходом в море, уверял, что Индийский океан совершенно безопасен, а мины, обнаруженные у Агулхаса, видимо, остались на память о "Графе Шпее", уничтоженном несколько месяцев назад.
Долго задерживаться "Атлантис" не мог. "Тирранна" успела передать в эфир сигнал о нападении, и хотя она неправильно указала свое место, а сам сигнал был частично заглушен немцами, оставаться на месте захвата парохода было достаточно рискованно.
Пересадив на "Тирранну" небольшую призовую команду, Рогге приказал им уходить на юг, далеко на юг - почти до самых антарктических льдов, и оставаться там до прихода "Атлантиса".
Свою следующую жертву "Атлантис" настиг 11 июля. Ей оказался английский теплоход "Сити оф Багдад". Англия еще сражалась, и те, кто ставил в тотализаторе на июль, надеясь, что именно в этом месяце 1940 года закончится война, уже осознали, что деньги их плакали.
"Сити оф Багдад" был пароходом германской постройки, захваченный союзниками в счет репараций после Первой мировой войны. У него был настолько германский вид, что было неудобно вести по нему огонь. "Атлантис" был вынужден сделать первый залп лишь с дистанции 3000 м, когда пароход не подчинился приказу остановиться и выдал в эфир целый поток предупредительных радиограмм, давая описание внешнего вида "Атлантиса" и указывая свое место.
После первого же залпа "Атлантиса" радиостанция английского парохода замолчала. Снаряд удачно попал между радиорубкой и каютой капитана, ранив радиста и частично разрушив оба помещения.
Когда лейтенант Мор во главе призовой команды поднялся на борт парохода, он застал капитана роющимся в ящиках своего письменного стола с намерением не оставить там ничего, что могло быть использовано противником. Все помещение было завалено обломками от взрыва снаряда, и было удивительно, как самому капитану удалось уцелеть. Когда Мор входил в каюту, капитан "Сити оф Багдад" Армстронг Уайт повернулся к нему спиной, делая вид, что не замечает его. Секунду помолчав, Мор миролюбиво заметил:
- У вас в каюте какой–то беспорядок, сэр.
- Да, - согласился капитан, не оборачиваясь и продолжая рыться в ящиках, - действительно, у меня в каюте небольшой беспорядок.
- Могло быть и хуже, - посочувствовал Мор. - Вам еще повезло.
- Вы полагаете? - продолжал вести светскую беседу капитан Уайт, стараясь при этом перепрятать журнал радиопозывных.
Мор отнял у него журнал, убедившись вскоре, что, задержись он минут на пять и дай возможность капитану уничтожить или перепрятать журнал, "Атлантис" мог бы попасть в трудное положение. Дело в том, что радиограммы "Сити оф Багдад", несмотря на все попытки "Атлантиса" заглушить их, были приняты каким–то американским кораблем, находившимся где–то поблизости.
Американец немедленно вышел в эфир, ретранслируя сигналы бедствия английского парохода и одновременно запрашивая его: "Кто вас обстреливает?" Затем "проанглийский нейтрал" стал запрашивать подробное описание "Атлантиса" и, наконец, поинтересовался: "Нуждаетесь ли в помощи?", явно намереваясь эту помощь оказать.
Этого, как говорится, только и не хватало! К счастью, в руках у немцев был журнал с позывными, и радиостанция "Атлантиса" от имени "Сити оф Багдад" передала настырному американцу: "Мои предыдущие радиограммы ошибочны. Повторяю…"
Американца, видимо, это удовлетворило, поскольку он больше в эфире не появлялся.
"Сити оф Багдад" отправили на дно подрывными зарядами. При этом на "Атлантисе" пережили несколько тревожных минут, поскольку взрывы на судне уже прозвучали, а лейтенант Фелер все еще не появлялся на палубе. К счастью, он все–таки появился, когда пароход уже заметно кренился на правый борт. Все кончилось хорошо.
Оказалось, Фелер решил на практике проверить собственную схему подрыва, отличную от той, что была в наставлениях, и несколько задержался.
По поводу своего новаторства он имел беседу с Рогге в каюте командира. Беседа, по словам Фелера, "не носила характер дружеской".