"Странно, - мелькнула мысль в затуманенном мозгу разведчика, - что это доктор на меня так уставился… Он не сводит с меня глаз с тех пор, как я впервые стал банкометом… Да и вообще, как, черт возьми, быстро все произошло! Минутой назад я был обладателем трех тысяч долларов, и вдруг! Ну ничего, тысяча еще есть, значит, есть надежда…"
Полещук вынул из бумажника пять купюр.
- Пятьсот? - бесстрастно спросил консул.
Разведчик кивнул и открыл брошенную ему карту.
Восьмерка. Консул прикупил. Девятка.
Половина остававшейся у Полещука суммы была проиграна. Он покачал головой, словно не хотел с этим соглашаться. И поставил последние 500 долларов.
Через секунду ушли и они.
"Черт подери, ну до чего же не везет! - мысленно выругался разведчик. - За десять минут проиграть четыре тысячи долларов, мыслимое ли дело?! Да расскажи я об этом кому-нибудь из сослуживцев, они назовут меня дешевым болтуном… Да и действительно, не сказка ли все, здесь происходящее?! Нет, скорее театр абсурда с участием двух актеров в главной роли!"
- Господин атташе? - раздался голос консула.
Полещуку показалось, что он прозвучал в соседней комнате - в висках молотом стучала кровь, а уши - будто заложены ватой. К тому же еще больше стала кружиться голова.
"Неужели на меня так подействовало спиртное? - не переставал удивляться своему поведению разведчик - Но я ведь и бутылки еще не осилил! Нет, явно, что-то не так говорю не то, что хочу, делаю не то, что собирался… Прямо наваждение какое-то!"
В знак протеста: "наши просто так не сдаются!" - Полещук помахал рукой перед носом Фогеля и вынул оставшиеся триста долларов. Поставил 50. Выиграл. Снова поставил 50 и опять выиграл.
Фортуна подмигивала ему одним глазом - решайся!
Громко рассмеявшись, Полещук взял стакан виски, за секунду до этого услужливо наполненный консулом, и не спеша выпил. С трудом удерживая свое тело в вертикальном положении, обратился к доктору, который по-прежнему не сводил с него глаз:
- Не будете ли так любезны, господин Голь… Голь… господин доктор, одолжить мне тысячу долларов… Вы же видели - сегодня мой день, я выигрываю!
- Мне бесконечно жаль, господин атташе, но я проиграл все…
Вслед за этим консул, не пересчитывая, небрежно подвинул Полещуку несколько купюр.
- Прошу вас, господин атташе! Здесь ровно тысяча. Возьмете карту?
- Почему бы и нет! - рассмеялся Полещук.
- Сколько ставите, господин атташе?
- Все!
Разведчик взял карту, Фогель со своей преувеличенной медлительностью - тоже.
Семерка. Нет, он не собирается прикупать. Впрочем, консул, даже не спросив его, открыл свою. Восьмерка. Проклятье!
Фогель подвинул разведчику стопку банкнот:
- Здесь две тысячи… Прошу вас, господин атташе, возьмите.
"В благородство играешь, сука, ну-ну… Сейчас посмотрим, чья возьмет!" - подумал Полещук и тут же объявил:
- Две тысячи, господин консул!
- Две тысячи?
- Конечно, господин консул.
Полещук ничего не прикупил, у него была семерка. А консул вынужден был прикупить.
На этот раз немец изменил своей привычке - поспешил. И было из-за чего! К своей двойке он прикупил семерку пик. Итак, у него ровно девять очков. Впрочем, достаточно было и восьми, чтобы две тысячи вернулись к нему.
После этого их обладателем сразу же стал разведчик. Потом он выиграл еще. Сколько у него? Три или четыре тысячи?
Не стоит считать - это приносит несчастье!
И так как Полещук уже не знал, сколько он, собственно, должен, он снова поставил две тысячи.
Пришла четверка пик. Мало! К ней надо прикупить. Получил шестерку пик. Перебор на одно очко. Проклятье! Открыли карты. Оказалось, что консул преспокойненько выжидал, имея на руках всего лишь тройку. Сволочь! Уж не шулерничает ли этот старый змей, консул?!
Две тысячи еще несколько раз пересекли стол, как вдруг за окном пробили часы на королевском дворце.
- Последний раз! - вскричал Полещук и придвинул ворох купюр к центру стола.
- Сколько?
- Все!
Восьмерка - до выигрыша рукой подать! Но почему молчит консул, не отрывая взгляда от своей карты?!
Наконец Фогель с непроницаемым лицом, ставшим бледнее обычного, показал присутствующим - нет, не русскому атташе, с которым вел дуэль уже более часа, а остальным игрокам, затаившимся, как мыши перед рассветом, - свою карту. Девятка…
- Итак, господин атташе, уговор дороже денег… Сейчас две минуты второго, а мне вы должны… - консул выдержал секундную паузу, рассматривая разбросанные по столу купюры. - Мне вы должны шесть тысяч… Долларов! Полагаю, мы можем обойтись без расписки?
- Конечно, - вскричал Каменский, - мы все здесь свидетели!
Усадив едва державшегося на ногах Полещука на заднее сиденье такси и авансом расплатившись с водителем, консул и доктор вернулись к ломберному столу.
Гржинек сладко похрапывал, забравшись с ногами в глубокое кресло.
Каменский, упершись подбородком в сложенные на столе руки, не сводил остекленевшего взгляда с разбросанных по столу банкнот. Он устало повернул голову в сторону вошедших. Но вдруг оживился, вскочил на ноги и ринулся навстречу Фогелю.
- Господин консул, я требую объяснений! Зачем вы раскрутили русского на такую огромную сумму?! Вы ж: е таким образом подписали всем нам приговор!
Фогель, даже не удостоив скандалиста взгляда, обеими руками сгреб деньги в кучу и стал сосредоточенно сортировать банкноты согласно их номиналу.
- Нет-нет, господин консул, я никогда не думал…
- Наконец-то вы признались, пан Каменский, что "никогда не думали"! - торжествующе воскликнул консул. - Я давно подозревал вас в бездумном отношении ко всему, что находится за пределами ваших операций с янтарем, но воспитание не позволяло мне сделать вам замечание… Слава богу, теперь вы сами признались в отсутствии мыслительных способностей! Да знаете ли вы, что благодаря вашим потугам за карточным столом я едва не стал банкротом?!
Консул взглянул на ставшего пунцовым Каменского и дальше уже примирительно произнес:
- Ладно, прочь склоки, давайте объяснимся… Если вы заметили, в начале игры я старался придерживаться намеченной тактики. Той, которую предложил пан Гржинек - дать русскому немного выиграть у нас… Но это был первый импульс.
А как говаривал незабвенный мсье Талейран: "бойтесь первого импульса, ибо он, как правило, благороден!" Вот тогда-то, вспомнив наставление искуснейшего из дипломатов, я решил не играть в благородство, а сделать наоборот…
- То есть?
- То есть выставить русского на все деньги. Поверьте, эта мера будет иметь значительно большее воздействие на него, чем если бы мы дали ему выиграть какие-то крохи… Теперь он до конца своего пребывания в Катманду прикован к нашей колеснице… Он не в состоянии одним махом погасить свой долг в шесть тысяч долларов, не так ли?
- Безусловно, герр консул! - с готовностью солдата-срочника ответил поляк.
- А раз так, то ему ничего не остается, как молчать и потихоньку отыгрываться… Я надеюсь, вы, пан Каменский, не будете настаивать на единовременном погашении русским его долга… Мы же не в XIX веке живем, или я не прав?
- Конечно-конечно, герр Фогель… Да и какие претензии могут быть у меня к русскому? Он же должен вам, а не мне!
- Вот для того, чтобы он остался должен только мне, я и взял всю игру на себя… Впрочем, была еще одна причина, заставившая меня действовать по собственному разумению…
- Интересно, какая?
- Русский дипломат - он шулер… Вы заметили, как резво он выиграл у меня более трех тысяч? А все оттого, что распоряжался колодой. Он - мастер передергивать карты! Да разве только это… Но уж когда банковать стал я, извините, пришлось преподать наглецу урок хорошего тона, нет - высшего пилотажа! Чтобы он не подумал, что набрел на простачков, которые впервые держат в руках инструменты…
- Простите за откровенность, герр Фогель, но как вы можете определить, кто шулер, а кто - нет, если сами не владеете шулерскими приемами?!
- Я о них забываю, играя с вами… А когда встречаю за столом настоящего шулера, сразу же их вспоминаю…
- Вот так сюрприз! Сюрприз и предостережение всем нам… Оказывается, вы, герр Фогель, тоже можете быть искренним… иногда!
- Кстати, о сюрпризах, - вмешался в перебранку Гольдман. - У меня тоже есть один… Знаете, куда отправился ночевать русский атташе? Таксисту он назвал адрес Сэлли Грэйвс!
- Да, действительно, сегодня у нас вечер сюрпризов, - процедил сквозь зубы консул и, кивнув в сторону захрапевшего Гржинека, добавил:
- Похоже, он - единственный из нашей компании, кому наплевать на все наши… сюрпризы!
Арийский тандем
На следующее утро Полещук проснулся раньше обычного от страшной головной боли. Самое примечательное было в том, что он не испытывал чувства похмелья, как это бывало после основательного "перебора".
"Да и что я такого, черт побери, вчера выпил? Пустяки, даже бутылку виски не уговорил! Раньше со мной ничего подобного не происходило. Нет, здесь что-то не так… Уж не подсыпали ли мне партнеры чего-либо в виски?..".
Осторожно, чтобы не разбудить Сэлли, разведчик выпростал ноги из-под одеяла и нагишом отправился на кухню. Выпил сразу две таблетки аспирина и пару чашек крепчайшего чая - полегчало. Часы показывали начало седьмого.
"Слава богу, что сегодня выходной день и не нужно ехать в резидентуру… Впрочем, с Чангом все равно надо будет встретиться, но это - ближе к вечеру. - Полещук вспомнил о своем ночном намерении выяснить характер взаимоотношений консула с доктором. - Так, а сейчас, пока спит Сэлли, надо, не теряя времени, еще раз прослушать вчерашние откровения австрийца и, вообще весь разговор моих компаньонов, черт бы их всех побрал, особенно консула! Может, найдется какая-то деталь, зацепка, на которую я вчера не обратил внимания…"
Полещук принес на кухню пиджак и портфель. Вытаскивая из карманов аппаратуру, вдруг наткнулся на клочок бумаги, на котором было написано:
"Дорогой друг, я не тороплю Вас с возвратом $6000. Искренне Ваш Курт". Подпись и число.
"Значит, консул был настолько уверен, что я ничего не вспомню из ночных событий, и поэтому решил оставить мне автограф. А вот это уже промашка, партайгеноссе Фогель, да еще какая! И не потому, что вы засомневались в моей памяти, нет. Ошибка ваша в том, что я теперь не только имею образец вашего почерка, но и текст, который, в зависимости от складывающихся обстоятельств, можно будет очень выгодно использовать. Все будет зависеть от того, кому я подам этот материал и как я его буду интерпретировать…
Ну что ж, пеняйте на себя, Курт. Обрадовавшись выигрышу, а потом испугавшись, что можете его не получить, вы из-за своей жадности загнали себя в капкан!"
Искушенный в интригах ум Полещука, словно ЭВМ, немедленно выдал несколько вариантов, как он в будущем сможет использовать оказавшуюся в его руках записку.
Во всех спецслужбах, будь то разведка или контрразведка, существует свое разделение труда, зависящее от личных качеств сотрудников.
Есть блестящие вербовщики, которые не в состоянии связно изложить свои мысли на бумаге, и, наоборот, есть виртуозы пера, способные грошовое мероприятие преподнести как битву при Ватерлоо.
Есть блестящие руководители крупных коллективов, которые могут оказаться совершенно беспомощными на боевом поле, и, наоборот, есть простые оперы, чей изобретательный и безжалостный ум в состоянии родить такую интригу, от которой целый департамент противника будет стоять на ушах.
К последнему разряду оперработников как раз и принадлежал Полещук.
"Ну, к примеру, партайгеноссе Фогель, я через какого-нибудь своего агента доведу до сведения гэдээровского посла, то есть вашего непосредственного начальника, что вы даете деньги в рост местным торговцам или бизнесменам. А в подтверждение обвинений агент приложит копию этой писульки. У вашего посла возникнет естественный вопрос: откуда у вас, при вашей нищенской зарплате, могут быть лишние деньги? Значит, вы имеете дополнительный приработок! А законен ли он, если вам по роду деятельности категорически запрещено подрабатывать на стороне?! Да разве только это…
Вопросы, вопросы и вопросы, которые вам будут задавать там, где на них ох как трудно найти убедительные ответы…
Да, поторопились вы, товарищ Курт, и сами же себя загнали в ловушку! И, собственно, из-за чего? Из-за жадности! Ну что ж, жадность, она и более выдающихся людей, не чета вам, губила… Вы решили напомнить мне, что я должен вам $6000, не так ли, товарищ Курт? Так вот теперь за эту сумму вы у меня свое послание и выкупите. Сами напросились, уж не взыщите!
В общем, считайте, что письменная контрольная вами провалена, теперь послушаем, что вы там говорили своим партнерам в мое отсутствие, может, и там найдется что-нибудь в этом же духе…".
Прослушивая магнитофонную запись, Полещук делал пометки в блокноте, а иногда переписывал целые фразы - пригодится. Разумеется, особое внимание он уделил рассказу Гольдмана об отношениях Сэлли с итальянцем.
Разведчик еще и еще раз возвращался именно к этому фрагменту, но не потому, что испытывал какое-то наслаждение от сознания своего превосходства над безвольным Бевилаквой и Сэлли, женщиной-вамп, которая, по словам доктора, загонит в петлю еще не одного молодого мужика. Отнюдь!
Тиран в отношениях с женщинами, Полещук в душе посмеивался над рассуждениями Гольдмана, будучи совершенно уверен, что та участь, которая постигла неврастеника-итальянца, ему не грозит.
Интуиция подсказывала ему, что именно в высказываниях доктора кроется разгадка, ключ к его вчерашнему проигрышу и сегодняшнему тяжелому, но отнюдь не постпохмельному, состоянию. Однако всякий раз у него не хватало терпения дослушать рассказ австрийца до конца.
Наконец, отчаявшись найти какую-либо зацепку, Полещук оставил включенным магнитофон и обратился к своим записям в блокноте. В тот же момент его слух поразила фраза, произнесенная доктором по завершении повествования: "Я лишь предложил, ему пройти несколько сеансов гипноза, прописал транквилизаторы".
Полещук выскочил из-за стола и в сильном возбуждении начал вышагивать по кухне. "Вот тебе, Леня, и разгадка, вот тебе и объяснение, почему вчера ты продул партию! Значит, в тот момент, когда банк перешел в руки Фогеля, эта австрийская сволочь начала меня гипнотизировать! То-то он не сводил с меня глаз… А я-то, наивняк, положился на свое умение вовремя передернуть карту, всего-то! Н-да, против лома нет приема… Разве мог я вчера со своими допотопными "мульками" тягаться с дипломированным гипнотизером?!. В свое время мне приходилось сражаться с мастаками, которые заранее метят карты или специальные очки надевают, чтобы издали видеть карту противника, но чтоб гипнотизировать партнера… Нет, увольте, таких среди картежников я еще не встречал.
Наши преферансисты говорят: "Знал бы прикуп - жил бы в Сочи". Наивные! Что такое знание прикупа в сравнении с манипуляциями гипнотизера за карточным столом? Вот кто может безбедно жить - гипнотизер, и не только в Сочи! В этом я сам вчера убедился…
Н-да, здорово сработал дуэт Фогель - Гольдман! Один, значит, мне виски в бокал без устали подливал, а второй тем временем направлял на меня силу внушения… То-то я всякий раз игру невпопад заказывал. Говорил не то, что думал, делал не то, что хотел… И ведь что интересно: бомбардировать меня доктор принялся только после того, как я сорвал крупный куш, раздел консула на целых $4000! Слаженно работают арийцы, ничего не скажешь…
А теперь эта сволочь играет в благородство:
"Дорогой друг, я не тороплю Вас с возвратом $6000. Искренне Ваш Курт".
Ну что ж, товарищ Курт, раз вы не спешите получить обманным путем выигранные у меня деньги, так тому и быть. Встретимся после того, как сработает Чанг и придет ответ из Москвы!"
Все бы, конечно, было нормально, если бы в кассу резидентуры не надо было возвращать тысячу долларов… Что делать? Их вернуть необходимо до возвращения Тимофеева из отпуска…