Глубокое покрытие
Вернувшись в свой рабочий кабинет после доклада Андропову о состоявшейся вербовке, Карпов отключил городские телефоны и попытался проанализировать складывающуюся ситуацию и заодно наметить конкретную область максимально эффективного применения возможностей Банзая.
Генерал опасался, что председатель, однажды получив от агента информацию, которую он может использовать в своих политических играх, потребует и впредь нацеливать японца на добывание компрометирующего материала об окружении Брежнева, и прежде всего о Светлане Щёлоковой и ее муже. Карпов же, будучи контрразведчиком, до мозга костей, душой и телом приросшим к Второму главку (контрразведка Союза) был убежден, что бриллиантовыми делами дочери Генсека должно заниматься Пятое (идеологическое) управление.
Он знал, что заставить Андропова отказаться от мысли использовать Банзая в интересах "политического сыска" можно, лишь сыграв на опережение. Надо было как можно быстрее получить от японца информацию, относящуюся к компетенции Второго, и только Второго главка.
"Конечно, - рассуждал Карпов, - представь Банзай сведения об устремлениях японских спецслужб, которые все более идут на поводу у ЦРУ и все чаще выполняют задания американцев, Андропову и в голову не придет направлять агента на добывание какого-то компромата на окружение Брежнева. Не станет же председатель использовать потенциал такого ценного агента не по профилю! Это ж все равно что долгожданное наследство растратить на подаяние нищим или гвозди забивать китайскими вазами… Стоп-стоп! У меня ведь что-то было по вазам… Ну, конечно же, - "Сётику"! Почему бы не начать работу с Банзаем именно с этой японской фирмы? Ведь он же как-никак советник посольства по экономическим вопросам!"
…"Сётику" привлекла внимание аналитиков Службы Карпова тем, что в течение полугода регулярно, раз в два месяца, на открытых железнодорожных платформах через весь Советский Союз доставляла в Гамбург… фаянсовые вазы.
Формально придраться было не к чему: сопроводительные документы были всегда в полном порядке, на платформах находились только опломбированные контейнеры с вазами и прочими фаянсовыми безделушками.
И все же в этой транспортировке было нечто, внушавшее подозрение.
"Ладно бы экспортировались вазы, представляющие художественную ценность, а то ведь - обыкновенные горшки! - который раз говорил себе Карпов, вновь и вновь мысленно возвращаясь к вопросу о перевозке изделий японских ремесленников. - Да и вообще, стоит ли овчинка выделки: зачем черепки, которым грош цена в базарный день, везти на продажу в Германию, страну, которая славится саксонским фарфором?!
Или мне пора на пенсию из-за моей маниакальной подозрительности, или кто-то дьявольски изощренный внаглую проворачивает какие-то незаконные операции, при этом немало потешаясь над недотепами из русской таможни и контрразведки! Нет-нет, здесь явно что-то не так!"
В конце концов Карпов распорядился завести дело оперативной разработки под кодовым названием "Горшечники", которое до вербовки Банзая продвигалось ни шатко ни валко: не было источников, имевших прямые выходы на японские фирмы, сотрудничавшие с СССР.
Подозрения Карпова в отношении "Сётику" не были лишены оснований - во все времена разведки мира пользовались двумя видами прикрытий: официальным и неофициальным.
Под официальным подразумеваются посольства, торговые и экономические миссии и иные учреждения за границей, над которыми в прямом смысле полощется на ветру государственный флаг страны, действующий на местных контрразведчиков, как красная тряпка на быка.
Официальное прикрытие обеспечивает надежную защиту разведчиков в случае провалов, расшифровки и прочих неприятностей, от которых не застрахован ни один "рыцарь плаща и кинжала".
Но у официального прикрытия есть один существенный недостаток: контрразведка страны пребывания заведомо подозревает всех официальных иностранных представителей в проведении подрывной деятельности и потому, независимо от обоснованности подозрений, постоянно держит их "под колпаком".
Чтобы повысить эффективность работы своих разведчиков и вывести их из-под недремлющего ока противоборствующих спецслужб, и было придумано неофициальное прикрытие При его создании каждая разведка использует наиболее доступные ей возможности. Оно также зависит от изощренности воображения разработчиков конкретной операции…
Советская разведка, имея весьма ограниченные возможности упрятать своих сотрудников в каких-то неправительственных учреждениях (за малым количеством таковых в СССР), широко практиковала использование разведчиков-нелегалов, превращая в иностранцев рязанских и саратовских парней и девчат.
По окончании специальных, глубоко законспирированных курсов они с чужими документами и чужой биографией-легендой направлялись в особо охраняемые и труднодоступные места и учреждения, где одно лишь появление советского человека вызвало бы переполох не меньший, чем появление гуманоида неземной цивилизации.
В отличие от советской разведки, перед ЦРУ, английской "Сикрет интеллидженс сервис" (СИС), израильским "Моссадом" никогда не возникало проблем по обеспечению своих сотрудников неофициальным прикрытием.
Дело в том, что в капиталистических странах всегда существовало, многообразие форм собственности, и разведчики этих спецслужб могли спокойно выступать под вывеской всевозможных частных компаний и фирм. И не только своих, доморощенных, но и любой другой страны, а также мультинациональных, в которых бок о бок работают граждане разных государств.
К тому же американцы, англичане и израильтяне в интересах своих разведок успешно использовали паспорта других стран, маскируя свое происхождение и отводя от себя возможные подозрения.
Иногда ЦРУ, СИС и "Моссад" на свои деньги попросту создавали частные фирмы-прикрытия, причем определить их национальную принадлежность бывало так же сложно, как без соответствующих тестов установить отца ребенка, мать которого не отличалась разборчивостью в связях с мужчинами.
О такой форме маскировки иностранных, прежде всего американских, разведчиков, прозванной профессионалами "глубоким прикрытием", Карпов был достаточно осведомлен. Поэтому он допускал, что в Японии может действовать американская секция "глубокого прикрытия", которая использует фаянсовые горшки как ширму, прикрывающую… Что? Вот это "что" нужно было выяснить. А помочь в сборе доказательств противоправной деятельности "Сётику" или тех, кто за ней стоит, реально мог Банзай, так как в круг его служебных обязанностей входили вопросы экспорта в СССР продукции японских производителей.
Именно он мог представить исчерпывающую информацию о "Сётику": кто ее хозяин и учредители, когда она появились на японском и международном рынке, как давно экспортирует продукцию в Европу, где еще находятся ее покупатели и контрагенты, существуют ли они вообще.
"Решено! "Сётику" станет пробным шаром для Банзая!
Посмотрим, как он отреагирует на задание по этой фирме!.. Но сначала, милый мой самурайчик, мы запустим другой пробный шар: мы проверим тебя… на детекторе лжи! Уж не обессудь - не ты первый, не ты последний!"
Проверка по законам жанра
Поскольку Банзай без видимых угрызений совести уже представил письменную информацию о Борисе Буряце, Карпов решил развить достигнутый успех, а заодно и провести проверку "новобранца" на лояльность.
Об остальных его качествах: смелости, предприимчивости, авантюристичности и хорошем знании русского языка было известно достаточно.
А уж то, что японец умеет соблюдать конспирацию, не вызывало никаких сомнений: контрабандисты, вынужденные вести двойную жизнь, умеют хранить тайну.
"Доверяй, но проверяй" - принцип, которому неуклонно следуют офицеры-агентуристы всех спецслужб мира.
Особенно интенсивны проверки в начальный период негласного сотрудничества. А уж если "новобранцем" является подданный иностранной державы, да к тому же завербованный с использованием компрометирующих материалов, то у его оператора только и забот: каким рентгеном "просветить" обращенного в новую веру, как убедиться самому и доказать начальству, что мы имеем дело не с двурушником, который одинаково усердно работает и на нас, и на противника, или того хуже - кормит нас "дезой".
Сказанное выше вовсе не означает, что со временем агенту будут доверять беспрекословно и всякую добытую им информацию начнут принимать как откровение Божие. Отнюдь. И в дальнейшем поступающая от агента информация будет подвергаться всестороннему анализу и проверкам, а он - постоянно находиться под контролем. Но одно точно: проверок станет меньше, хотя проводиться они будут изощренней и тоньше.
Не мудрствуя лукаво Карпов прибег к испытанному многими поколениями контрразведчиков трюку: в ходе очередной явки вручил Банзаю плоскую металлическую коробочку в виде табакерки, с несколькими кнопками, измерительной шкалой и стрелкой ла лицевой крышке.
Попросил агента (разумеется, пообещав приличное вознаграждение!) спрятать эту коробочку на пару-тройку дней в кабинете японского посла, лучше всего где-ни-будь под книгами.
Осторожный Банзай поинтересовался, что это за штуковина и зачем "патрону" нужно, чтобы она оказалась не где-нибудь, а в кабинете посла.
Генерал пустился в пространные объяснения по поводу ухудшения экологической обстановки из-за расплодившихся в столице НИИ и лабораторий, занимающихся исследованиями в области радиоэлектроники.
По его словам, население Москвы только и делает, что рассылает письма-ультиматумы во все многочисленные государственные инстанции по поводу пресловутых электромагнитных излучений.
В настоящее время КГБ СССР выясняет, действительно ли настолько загрязнена окружающая среда, что надо принимать неотложные меры. Но для того чтобы преждевременно не создавать паники, делает это скрытно.
Добавил, что принято решение начать изучение обстановки в зданиях иностранных дипломатических представительств, конкретно - в кабинетах послов и лиц, к ним приравненных. Вручаемый "регистратор" как раз и должен фиксировать указанные излучения и их интенсивность.
Внешне японец старался показать, будто он польщен проявлением заботы о здоровье его соотечественников, да не кем-нибудь, а самим Комитетом госбезопасности. Однако сомнения оставались. Банзай с опаской взял "регистратор" в руки и спросил:
- А он не взорвется?
- Слово офицера! - с пафосом ответил генерал. - Он не только не взрывается, но и не может никому причинить вред. - В отличие от предыдущих объяснений, это было святой правдой. - Не надо только нажимать эти кнопки…
Других вопросов со стороны Банзая не последовало, он забрал "регистратор излучений" и на следующий день спрятал его в кабинете посла.
В том, что "регистратор" находится в японском посольстве и именно в крыле, где расположен кабинет посла, сотрудники оперативно-технического управления имели возможность убедиться, пеленгуя из разных точек микрорайона издаваемые им позывные. Через равные промежутки времени "регистратор" выплевывал в эфир сигналы, подобные знаменитым "бип-бип", что издавал наш первый искусственный спутник Земли.
В назначенный день Банзай вернул Карпову прибор, в котором имелась еще одна техническая хитрость: "регистратор" был устроен таким образом, что, попади он при посредничестве Банзая или без его участия в руки японских контрразведчиков, которые попытались бы определить его предназначение, это было бы обязательно зафиксировано при контрольном обследовании нашими "технарями".
Тщательно обследовав прибор, специалисты пришли к заключению, что в нем не только никто не ковырялся, но его даже не пытались просвечивать какими-либо лучами.
Ну чем не проверка агента на "детекторе лжи"!
Теперь, когда Банзай успешно прошел первый тест на надежность (сколько еще их будет!), Карпов теоретически мог рассчитывать на его помощь и в других, более деликатных вопросах - добывания секретной информации.
То, что Банзай имеет допуск к сведениям такого характера, то есть является секретоносителем, Карпову стало ясно еще во время вербовки, когда при отработке способов связи японец просил не звонить ему на работу.
Такая просьба могла поступить только от дипломата, допущенного к секретам, и, кроме того, предупрежденного о том, что его телефон контролируется службой собственной безопасности посольства.
Контрабандист поневоле
Встреча с Банзаем должна была состояться в баре на третьем этаже гостиницы "Интурист" в четыре часа пополудни, когда заведение закрывается на санитарный час и в зале остаются лишь особо почитаемые или "ведомственные", вроде Карпова, посетители.
Генерал прибыл на место загодя, чтобы осмотреться и спокойно осмыслить предстоящий разговор с агентом.
Последние два дня в рабочем кабинете это сделать не удавалось: вслед за арестом Буряце Карпова беспрестанно вызывал к себе то Андропов, то его первый заместитель, Семен Цвигун, а то и партийные бонзы, кураторы Комитета со Старой площади.
Особенно раздражала генерала позиция, занятая Цвигуном.
Карпов понимал, что первый заместитель председателя не по своей воле вмешивается в дело о краденых бриллиантах, а лишь выполняет указание своего родственника, Генерального секретаря, чтобы в случае необходимости отвести удар от Галины Брежневой. Но уж больно беспардонно он это делал!
…Как только копия агентурного сообщения Банзая легла на стол Цвигуну, он немедленно потребовал к себе Карпова.
- Слушайте, - заорал зампред, едва только генерал перешагнул порог его кабинета, - вы со своим агентом сожрали весь мой замысел!
- То-то у меня чувство, будто я наелся говна, - парировал Карпов.
- Вон из кабинета!! - захлебываясь от ярости, прокричал Цвигун.
- Вон из контрразведки! - в тон ему ответил Карпов и, пулей вылетев из кабинета самодура, прямиком направился в приемную Юрия Владимировича.
Если бы не вмешательство Андропова, не сносить бы головы строптивому генералу - уволили бы в одночасье без выходного пособия.
Впрочем, Карпов играл наверняка, понимая, что с его уходом Комитет потеряет только что приобретенного ценного агента. А советники японского посольства на улице не валяются и не каждый день оказываются в агентурных сетях КГБ.
Устроившись за столиком в глубине зала, генерал недовольно поморщился: сидевшие в центре зала четверо дюжих бритоголовых парней о чем-то громко спорили. Говорили по-английски. Судя по выговору, внешнему виду и по тому, как они лихо опрокидывали в себя фужеры с виски, Карпов сделал вывод, что перед ним американцы, скорее всего, морские пехотинцы из охраны здания посольства США "Вот напасть, нигде нет покоя! - чертыхнулся про себя генерал. - Не попросить ли администратора, чтобы он сопроводил этих "вояк"?
Оценивающе окинув взглядом возмутителей спокойствия, генерал понял, что и весь обслуживающий персонал бара будет бессилен унять не в меру разошедшихся морпехов.
"Черт с вами, живите!" - Карпов углубился в размышления.
Вновь и вновь генерал мысленно возвращался к вопросу об использовании Банзая в добывании информации по "Сётику".
Идея была заманчивой, но возникали серьезные сомнения в возможности ее реализации: согласится ли Банзай выполнять задание по "Сётику", ведь речь идет о добывании японцем сведений о японской фирме. Не сочтет ли агент его предложение оскорбительным, а свое участие в операции антипатриотичным?
Каждый раз в памяти генерала всплывали целые абзацы из наставлений полковника Кошкина, опытнейшего разведчика и специалиста-ниппониста, к которому генерал обратился накануне вербовки Курусу, чтобы получить консультацию о национальных особенностях мышления японцев, их традициях и обычаях.
Все это необходимо знать, чтобы с самого начала партии взять правильную ноту. Ведь каким бы высоким ни было вознаграждение, выплачиваемое Комитетом агенту за представленные сведения, одной денежной подпиткой не обойтись. Чтобы сотрудничество стало полнокровным, надо найти ключик к внутреннему "я" секретного сотрудника.
…Николай Петрович Кошкин, много лет проработавший в Японии и поднаторевший в вербовке местных жителей, предостерег Карпова от упрощенного подхода, доказал на примерах, что "вести" японца гораздо труднее, чем завербовать. Хотя и последнее - задача не из легких. И не только в Японии. Ее граждане и за пределами своей страны с большим трудом идут на контакты с чужеземными спецслужбами. Причина, по которой японец согласится добывать информацию в пользу иностранной державы, должна быть исключительно веской. Вместе с тем они охотно и без всяких предварительных условий поставляют сведения своей тайной полиции. Более того, считают это своим гражданским долгом.