В битве при Грюнвальде на стороне союзных Королевства Польского и Великого княжества Литовского сражались русские воины – в значительном количестве в составе первого и в подавляющем большистве второго (см. о Великом княжестве Литовском в НГС). Именно русские, это позже стараниями, в том числе потомков Тевтонского ордена и Королевства Польского, некоторые из них стали называться украинцами и белорусами. Помянутые потомки, вместе со всей единомыслящей, прогрессивной частью западной Европы, напрочь не желают замечать чужеродное (русское) присутствие в тех событиях. Недовольные потомки незамечаемых пытаются восстановить истину, но делают это, как кажется, не совсем тщательно. При ознакомлении со сведениями о Грюнвальдской битве озадачивают несуразности, в том числе нехарактерные для подобных случаев освещенния битв далёкого прошлого. Битва случилась не во времена Геродота, и тем не менее можно наблюдать большой разброс данных о численности противоборствующих сторон – от 15 тысяч у союзников против 10 тысяч у тевтонцев, до 39 тысяч против 27 тсяч соответственно. При этом нетрудно заметить, что соотношение сил, заявленные (полагаемые) разными исследователями, представляющими обе стороны, примерно одинаково и не оспаривается. Требуется оспорить. Соотношение сил, как и их численность, выводят из, сообщаемого несовременными событиям письменными источниками, перечня хоругвей (знамён-воинских подразделений) – 91 хоругвь у союзников против 51 у немцев. Не мудрствуя лукаво, разделив предлагаемую численность на число хоругвей у немцев (27тыс.:51=529 чел.) и союзников (39 тыс.:91=428 чел.), интересующийся может отметить, что воинские подразделения-хоругви у противников почему-то не равноценны. Этому есть объяснение. Во-первых, хоругви формировались на основе разных правил (прав): "прусского", "польского" и "хелминского" – не подразумевающих их численное равенство, а те, кому исторический туман на руку, не сообщают сведения, могущие устранить разночтения. Во-вторых, если число копий (более мелких подразделений), составлявших одну хоругвь, как у поляков, так и у немцев, было одинаковым, то количество воинов в копье могло быть разным. и зависисело от зажиточности (богатства) феодала, снарядившего (вооружившего) копьё. К тому же, некоторые хоругви полностью формировались одним крупным феодалом (баренетом) – численность их также могла отличаться как от однотипных (баренетных), так и от организованных из мелких дворян и их слуг. В-третьих, вооружённые силы, представляемые русскими землями, формировались по принципу ополчения, воинское подразделение которого – полк со своим знаменем, униженный (уменьшенный) в источниках, в этом случае польскими авторами, до хоругви. Не каждый, а скорее всего никакой, польский магнат-баренет мог снарядить воинское формирование равное, например Смоленскому ополчению. Коль речь зашла о Смоленском ополчении, то необходимо отметить недоразумение и выразить недоумение. В перечне участников битвы смоленцы представлены одной хоругвью, в то время как польский хронист Ян Длугош сообщает: "В этом сражении русские рыцари Смоленской земли упорно сражались, стоя под собственными тремя знамёнами …"! В тоже время, если продолжить об "объективности" кельтогермано-польских интерпритаторов истории, сообщается, что из 40 хоругвей войска Литвы аж 11 из "этнографической Литвы" (так в Википедии), в том числе 7 хоругвей из Жмуди. При этом, раскрывается происхождение только 4-х хоругвей (не из Жмуди), среди них Гродненская хоругвь – но Гродно исконно русские земли (сегодня белорусские), а Жмудь была меньшей частью "этнографической Литвы" и больше воинов, чем основные земли ("этнолитовцев"), выставить физически не могла, оттого и не уточняют из кого составлены эти отряды (хоругви). Далее можно узнать – русских хоругвей они (интерпритаторы) насчитали всего(!) 15, в том числе одна Смоленская – вместо трёх (по факту). Кем были укомплектованы остальные 14 хоругвей, кроме незабытых 3-х тысячах татар, умалчивается, но кого-то, например арабов или китайцев, кроме русских там многовероятно быть не могло Среди "запамятованных" (забыли – бывает), в том числе Волынские земли, входившие тогда в состав Литовской Руси (именно так, а не Литвы). Помянутые Смоленские полки во время сражения находились под командованием Лугвения (Семёна) Ольгердовича – любопытствующий может узнать из его биографии, что вместе со смолянами в битве принимали участие отряды новгородцев. И это наверняка не все забытые русские – достаточно взглянуть на карту Великого княжества Литовского-Литовской Руси и оценить соотношение русских и "этнографической Литвы" земель (тоже верно в отношении Польского королевства см. ниже). Отсюда проистекает, что никоим образом неправомерно оценивать (количественно) национальное представительство исходя из, приведёного источниками, перечня хоругвей, не говоря уже о поздних некачественно изготовленных зантересованными исследователями интерпретациях.
Такие же соображения имеют место при определении численности воинства Тевтонского ордена – их хоругви так же формировались на основе трёх вариантов "рыцарского права" – "польского", "хелминского" и "прусского", различавшихся, в том числе, количественно. Интересно знать действительное количество тевтонцев, но в любом случае, у них было огромное преимущество – наличие 100 (!) артилерийских орудий.
Настораживает мирное согласие взаимозаинтересованных сегодня потомков тогдашних противников (русские не в счёт-пушечное мясо) и принятие ими, считающейся сегодня общепризнанной, численности союзников – 39 тысяч. И это при том, что признанный авторитет немецкий(!) исследователь Дельбрюк настаивал на 15-17 тысячах у созников, и в этом он был не одинок, а число 39 тысяч было предложено только одним исследователем – польским медеивистом Кучинским. Если кто-то предположит, что за этим вопиющим неуважением к большей учёности (того же Дельбрюка), да ещё и представленной прогрессивным западом, скрывается желание придать событию масштабности, он ошибётся. Масштабность – большая значимость сражения подразумевает большую тяжесть поражения, что конечно же не может устраивать тех, о ком речь в предпринятых изысканиях. В чём дело? Если принять более правдоподобную оценку Дельбрюка – 15 тысяч у всего войска союзников и, соответственно, примерно 6,6 тысяч у Литвы (15тыс: 91 всех хоруг. х 40 лит. хоруг), то единственная известная из источников и неоспариваемая численность, участвовавшего в сражении в составе "литовского" войска, отряда-подразделения – 3000 конных воинов татарской кавалерии и количественное преобладание русских воинов (даже при рассчёте, допускающем численное равенство хоругвей), вообще не оставляют места для значимого присутствия этнических литовцев в составе победителей (6600-более 50% русских-3000 татар=?). Какая-то уж совсем удивительная картина вырисовывается – стоит с пристрастием глянуть и на состав воинства Королевства Польского.
Как было отмечено, хоругви, формируемые польскими феодалами-баренетами, уступали по численному (феодалы обладали меньшими людскими ресурсами, нежели города) и качественному (не менее половины – слуги) составу полкам, по крайней мере русских городов, и тем не менее они (хоругви баренетов), как сообщают, были основой польского войска – 27 хоругвей из 51. Кстати, ввиду того, что в Польше феодалов было больше, чем в любом средневековом государстве (!), своих простолюдинов в стране не хватало и можно не сомневаться – большая часть слуг, оруженосцев лучников и прочих в воинстве баренетов были русские. Почему объективно не основная часть войска выдвигается интерпретаторами на первый план – тем паче, что сражение не выявило особых заслуг ни слуг, ни их господ-баренетов. Всё очень просто, среди хоругвей земель и городов были, например, Львовский и Галицкий полки, названные безосновательно хоругвями, поляков в которых уже по названию быть не могло. И это не всё. Сегодня не каждый ориентируется в старинных названиях городов и земель и их этнических принадлежностях, потому стоит разобраться. Встретив в перечне сил, участвующих в сражении на стороне поляков, хоругвь Хелмских земель и памятуя о существовании "хелминского рыцарского права" можно ошибочно сделать умозаключение о их (земель) нерусской принадлежности. Но это не так. Это сегодня название города Хелм, а тогда это был Холм – центр Холмской или Забужской Руси. Далее, с Подольскими хоругвями (читай полками), которых было 3, проще – это без сомнения русские земли. И это не всё. Сообщается, что в сражении принимали участие 4 хоругви вассалов польского короля братьев Мазовецких (3) и некоего Сигизмунда Корибутовича (1). Вроде всё ясно – нерусские, может быть поляки. Тем не менее, сомневающиеся могут выяснить, что вместе с большим куском Подолья Мазовецкие владели частью Берестейских земель (сгодня Брест, Белорусия), другая была под властью польского короля. Кто сражался под водительством Мазовецких понятно, а вот в какой хоругви замаскированы русские-подданные польской короны из другой части Берестейской земли не ясно. Польская забывчивость поражает – где, например, полк-хоругвь Брянской земли, также имевшей в то время польское подданство? А Сигизмунд Корибутович – новгород-северский князь, Новгород-северская (Черниговская) земля поляков, как известно, не производила!
На основе представленных выше соображений, здравый смысл позволяет (настоятельно) утверждать, что русских воинов в составе войска Королевства Польского было не менее одной трети, а войско Великого княжества Литовского и вовсе более чем на две трети было русским. С учётом присутствия в войске союзников татар (в составе сил Литвы), чехов с силезцами (в польском войске), а кроме того, немалого числа наёмников в личных хоругвях (3-х) польского короля, безчувственная математика дополняет и усугубляет сделанный вывод – русское представительство в битве превосходило польское и многократно литовское. Но это здравый смысл, который, как ни странно, ничто против правды, которая, как совсем не странно, у каждой оппонирующей стороны своя. Дабы избежать предпочтения, творящих "свою правду" оппонентов, требуется из источников, не подвергаемых сомнениям, незамечающими значительного, а вернее решающего вклада в победу русских воинов, вычленить и проанализировать сведения однозначные, мало или совсем не допускающие их интерпретаций.
Перед битвой при построении крестоносцы сконцентрировали против "литовцев" (читай русских) лучшие, отборные силы. Из описания битвы можно понять, что артилерия стреляла только по "литовцам", то есть она была изначально выставлена против них. Когда противники уже стояли друг против друга и в любой момент могла начаться атака, польский король Ягайло молился и плакал. Тевтонццы прислали ему от своего начальника вызов на поединок – не отреагировал – плакал – не до того. Предводитель "литовцев" тогда уже католик (см. НГС) Витовт, не дождавшись активных действий поляков, в ответ на артелерийский обстрел, силами татарской конницы начал или был вынужден начать атаку. После непродолжительной схватки часть "литовского" войска – конница (в основном татары!) отступила, или притворно отступила, или бежала. Основные силы русских – Смоленское, Мстиславское и Оршанское ополчения не отступили и стояли на месте. В то же время, тевтонцы атаковали польское (в основном) войско. Польские воины стойко сражались: "… повергают на землю и сокрушают." (поляки немцев по Длугошу), что привело к тому, что немцы пробились к телу, может быть уже не плачущего, короля, и только храбрость одного(!) из приближённых не позволила пленить или убить Ягайлу. Одновременно тевтонцы попытались обойти поляков с флангов – с одной стороны встретили отпор от смоленского ополчения и завязли, с другой поначалу успешнй проход был нейтрализован галичанами (русскими). Тем не менее, введя резервы тевтонцы сковали польское воинство и были близки к победе. Отступившие, или ложно отступившие, или бежавшие "литовцы" окружили и разбили преследовавших их немцев, вернулись и ударили по, одерживающим верх над поляками и не ожидавшим такого поворота, тевтонцам, что и решило исход битвы при Грюнвальде. Это, по возможности, без субъективных оценок, если всё же допустить их – поляк Ян Длугош, главный источник информации об этих событиях, по мнению многих всячески возвеличивавший роль поляков в битве, был вынужден признать решающий вклад русских в победе. Победа в Грюнвальдской битве стала "источником национальной гордости" (так в Википедии) для поляков и литовцев (современных) – будет справедливо, если признать её (победу) совместной с русскими, это в лучшем (политкорректном) для интерпритаторов истории случае.
Крестовые походы в Палестину
Неуемная тяга к наживе – пассионарность*, как сказали бы некоторые, не позволяла кельтогерманцам ограничиться стремлением упорядочить и переварить инородцев, имеющих несчастье находиться поблизости. Палестина, ставшая объектом нападения еврозащитников веры, находилась не рядом, но ближе ничего подходящего не было. Наличие в тех местах Гроба Господня не имело решающего значения – находись христианская святыня в меньшей доступности, в Индии например, её, как в случае с полабскими славянами, несомненно божественно-виртуальным образом поместили бы в нужные для наживы земли (в ту же Палестину). Наряду с мотивами гробоосвобождения и христианоспасения, в Палестине, своевременно всплыла необходимость помощи восточным (византийским) христианам в противостоянии туркам-сельджукам. То, что братская помощь христианам Константинополя была обусловлена необходимостью свободного и удобного доступа в Палестину, а истинные побуждения крестоносцев – нажива, засвидетеьлствовано историей IV крестового похода.
*Поминаемая здесь и ранее в НГС, так называемая пассионарность представляется обывателю, как способность некоторых этносов лучше других впитывать энергию из окружающей среды, из-за чего её (энергии) излишки провоцируют у него повышенную активность, что приводит, как это ни странно, не к повышению созидательной работоспособности, но к захвату чужих земель. Это ахинея – нет энергичных и не очень народов, в силу своей этноисключительности, таковыми могут быть их отдельные представители. Казалось бы, чем выше культура, тем дальше человек от животного, но, как показывает в данном случае история, альтруизм не поспевает за культурой. Как бы не было неприятно, приходится признать, что с ростом культуры человек использует её для маскировки отсутствия должного уровня альтруизма. Люди и до сих пор в подавляющем большинстве не прочь жить за чужой счёт, то есть не против наживиться, не откажутся от наживы. Люди (святые после смерти – не в счёт) всегда стремились к наживе, если не получали неприемлемый для них отпор (наказание) или не осознавали перспективу его неотвратимости. В случае с сообществом людей – чем оно многочисленнее (сильнее), тем больше соблазн улучшить своё благосостояние за счёт малочисленного (слабого), что неминуемо приводило и приводит к насилию. С ростом культуры, физическое насилие всго лишь чаще заменяется другими его (насилия) формами. Дополнительными побудительными мотивами к насилию могли быть, как лучший уровень жизни у иного сообщества, так и ухудшившийся по каким-то причинам собственный. Причинами возникновения подобных мотивов могли быть изменения окружающей среды, приводящие к изменениям же жизненных условий, например ужесточение климата – голод, или изменения в самомом сообществе, например перенаселённость, или что-то другое, дестабилизирующее жизнь сообщества людей, например вытеснение более сильными жаждущими улучшить свою жизнь. И никакой "пассионарности".
Помощь братьям-христианам
(IV крестовый поход)
Очередное богоугодное мероприятие кельтогерманцев – один из крестовых походов состоялся в 1202-1204 годах. Как сообщают западноевропейские источники, бедным крестоносцам нечем было заплатить, самым изощрённым бизнесменам того времени, венецианцам за транспортировку морем в Палестину. Венецианцы, будучи католиками, может быть, всей душой желавшие освобождения Гроба Господня, предложили отсрочить оплату взамен за захват хорватского порта Задар, на что те, есть основания полагать с готовостью, согласились. Недогадывающийся может задаться вопросом, почему нельзя было предоставить отсрочку на время освобождения Святой земли – там также светила нажива из которой можно было оплатить услугу, а крестоносцы не только не обиделись, но охотно согласились? Всё очень просто – город-порт Задар был конкурентом Венеции, а его захват для крестоносцев – возможность получения дополнительных и лёгких денег – что для тех и этих много выше христианского долга. Мало того, крестоносцы воодушевлённые и собранные католической церковью и находясь под её покровительством захватили и разграбили город (Задар), населённый хотя и инородцами, но католиками же! Папа, праведно возмутившись, якобы даже отлучил героев-крестоцосцев от церкви. Но необходимость продолжить благое дело вынудила папу отменить отлучение от церкви. Тем более, что далее выяснилась цель всего предприятия – присоединение восточного православного христианства к западному католическому, что означало захват ценного имущества Константинополя и перераспределение доходов с паствы в пользу Рима, а также раздел земель и всего что на ней находилось между безземельными кельтогерманскими феодалами. Из-за борбы за власть в Константинополе, сопровождавшейся народными волнениями, крестоносцы вошли в город практически без противодействия. Позже, осмотревшись кельтогерманцы учинили кровавый грабёж, затмивший подобное мероприятие при захвате Рима варварами, в том числе предками крестоносцев. О Гробе Господнем все дружно забыли. И конечно же, как всегда далее в истории (да и ранее тоже), более всех выиграли те, кто имел и вложил в это деньги – венецианцы, получвшие полный контроль за торговлей через проливы.
Альбигойский крестовый поход