- Правду ли молвят, будто князь Всеслав от волхованья рожден и будто бы сатана отметину свою на нем оставил? - спросил Роман, не пряча лукавой улыбки.
Однако Святослав остался серьезен.
- Правда это, - ответил князь, изумив своих сыновей. - Я сам эту отметину на голове у Всеслава видел, когда он приезжал в Киев к деду вашему Ярославу Мудрому. Мать Всеслава волховицей была. Зачала она сына своего посредством колдовства, когда мужа ее князя Брячеслава дома не было. Князь Брячеслав сам жены своей побаивался, потому как находил у нее в постели живых змей. И то, как умерла мать Всеслава, подтверждает, что она была связана с нечистой силой.
Рассказывать подробности смерти Святослав отказался, хотя любопытный Роман настойчиво просил отца об этом, зато поведал о другом, не менее занимательном:
- Князь Всеслав многое от матери своей перенял и кудесником стал, каких поискать. К примеру, перевернется через голову и станет волком. В волчьем обличье и рыскает у городов и весей наших, вынюхивает да высматривает, где напасть сподручнее. Иной раз видят Всеслава с ратью под Псковом, а три дня спустя он уже во главе другой рати под Смоленском. Войска у Всеслава много, и держит он его по разным градам, волком меж них перебегает, тут пограбит, там порежет и был таков. Всюду его видят, а поймать не могут.
Бывало, дружинников Всеславовых порубят в сече иль в полон возьмут, а самого князя средь них не находят. Вопрошают у пленных полочан, мол, где князь ваш, ведь только что он был здесь, мечом махал", ан уже нет его! Полочане лишь криво усмехаются, мол, нас грешных захватили, попробуйте-ка теперь князя нашего словить. Сказывают знающие люди, будто Всеслав такие обереги знает, что ни меч, ни копье его не берет, а стрелы мимо летят. Ростом Всеслав велик и силы недюжинной, человека до седла разрубить может. Вот каков враг наш, дети мои.
- А коль завязнет войско наше в снегах, тогда как? - обратился к отцу Олег.
- Снег - не топи, выберемся, ответил Святослав. - В Подвинье места гиблые: в теплое время года пойдешь, не пройдешь, дорог не знаючи. Всеславу там воевать и скрываться раздолье, каждый пень, каждый омут за него. Опять же гнусу в тех лесах летом столько, что не вздохнуть. Зима-то прыткости Всеславу поубавит, его-то полки тоже не на крыльях летают. Нам бы только настигнуть рать Всеслава да в одной большой сече с ним и покончить!
Святослав глядел на безусые лица своих сыновей и не видел в них робости или смятения, наоборот, в глазах княжичей светилось восхищение кудесником Всеславом. Мысль о том, что им тоже придется сражаться со столь опасным врагом, наполняла сердца юношей бранным пылом, который они и не собирались скрывать.
Негодуя на их молодую беспечность, Святослав поручил опытным своим гридням каждодневно обучать сынов бою на мечах и владению копьем. Часто и сам наблюдал за тем, как его отпрыски постигают воинскую науку, придирчиво следил, чтобы никому спуску не давали.
"Враг жалеть не станет, - повторял Святослав, - а одно неверное движение в сече любому из вас головы может стоить".
…Стояла середина ноября, но снега еще не было. Первые заморозки сковали речку Стрижень тонким прозрачным ледком. Широкая Десна замерзла лишь на мелководье у низкого правого берега.
Казалось, темный хмурый лес, скошенные луга в речной пойме, черные пашни озимых - все вокруг затаилось, замерло под холодным осенним небом в ожидании снегопада.
Спустя несколько дней повалил густой снег. Природа враз преобразилась, укрытая белым пушистым саваном наступающей зимы.
Погода стояла теплая и безветренная. По Чернигову и всей округе пролегли санные пути, по которым, лихо погоняя лошадей, сновали в город и из города смерды и княжеские подъездные.
Оживился князь Святослав. Им был произведен за городом смотр дружины.
Дружинники показывали своему князю мастерство в конных перестроениях, умение держаться в седле, владение копьем и мечом. Полдня любопытные ребятишки наблюдали с городской стены за передвижениями на белой от снега равнине густых конных отрядов, ощетинившихся копьями.
Воеводы старались вовсю, но Святослав остался недоволен, принятые им недавно на службу две сотни новых гридней из числа боярских детей портили всю картину. Из-за них младшая дружина сильно уступала по сплоченности и маневренности старшей дружине.
- Время еще есть, князь, - успокаивал Святослава воевода Перенег. - Обучим и этих. Не впервой из щенков волкодавов делать.
- Завтра же и приступим, - вторил Перенегу боярин Веремуд.
- А коль завтра уже вестник от Изяслава примчится с наказом поднимать полки! - огрызнулся Святослав.
- Так ведь реки еще не стали, - промолвил Регнвальд, - а киевский князь собирался по ледоставу идти в поход.
Святослав ничего не сказал на это.
Внезапно кто-то из дружинников окликнул князя и указал рукой на заснеженную дорогу.
Святослав и его воеводы разом посмотрели в ту сторону. Вдалеке темнел приближающийся отряд всадников.
- Неужто сам Изяслав пожаловал? - проговорил Регнвальд, вглядываясь в далекую вереницу верховых.
- Ну если Изяслав столь скоро в поход изготовился, то понимаю я, почему при поздней осени вдруг ранняя зима наступила , - сказал Святослав.
- Конники вооруженные, - заметил остроглазый Регнвальд, - около сотни будет.
- Знамени княжеского не видать? - спросил Святослав.
- Не видать, - ответил за варяга Перенег. - Может, купеческий караван?
Вскоре выяснилось, что это княгиня черниговская возвращается домой из Германии.
Святослав был искренне рад увидеть вместо Изяслава Оду, по которой за семь месяцев разлуки успел соскучиться.
Ода выглядела, как румяное спелое яблоко. Вместе с ней в Чернигов возвратились и Вышеслава с Ярославом.
Ярослав окреп и вытянулся. Вышеслава тоже подросла и еще больше похорошела.
Святослав налюбоваться не мог на жену, на дочь и сына. Однако ему сразу не понравилось, что между собой они говорят только по-немецки.
Ода привезла всем подарки. Мужу две толстые книги на латыни, пасынкам красивые плащи из мягкой, фризской ткани, узорные пояса, маленькие молитвенники на греческом языке, а Роману еще и длинный саксонский кинжал в серебряных ножнах. Княгиня тоже как будто была рада своему возвращению.
За ужином Святослав принялся расспрашивать Оду про ее родственников, про германского короля Генриха Четвертого .
- Я слышал, будто пленили молодого Генриха и мать его свои же немецкие князья во главе с архиепископом кельнским, - сказал Святослав. - Не сладко, чай, ему приходится?
- Так было, - ответила Ода, - но в прошлом году король Генрих расправился с заговорщиками и встал во главе Германии.
- Закончилась ли тяжба твоего отца с настоятелями Кведлинбургского монастыря? - поинтересовался Святослав.
- Настоятельницей, - поправила мужа Ода. - Кведлинбургский монастырь - женский.
- Да? - Святослав сделал удивленное лицо. - А твой брат Удон в письме "настоятель" написал, вот я и подумал… Его словеса сам черт не разберет! Чем закончилась тяжба-то?
- Хвала Господу, спор счастливо разрешился, - сухо ответила Ода.
Она заметила, как прятали улыбки Давыд и Роман после упоминания Святославом словесов Удона.
А Святослав, не замечая недовольных глаз Оды, продолжал свои расспросы, перемежая их с остротами и шутками.
- Брат твой старший не женился еще?.. И что за невесты там у вас в Германии! Одна до венца несколько дней не дожила, другую чуть не с помолвки в монастырь упекли, прознав, что бедняжка уже не девственница, за третьей приданого всего-то коса - девичья краса. Смех, да и только!
- Это тебе Удон сообщил? - строгим голосом спросила Ода.
- Нет, не Удон, а братец твой сводный, - ответил Святослав и усмехнулся. - Прислал в позапрошлом месяце грамотку на латыни. Понятное дело, все же пробст Трирского собора! А пишет так, что почти в каждой строчке ошибка, может, пьяный был, я не знаю. Аккузатив с аблативом путает, окончания падежей сплошь ставит неверно. Сразу видно - немецкие мозги!
Давыд и Роман опять засмеялись. Олег, видя недовольство мачехи, даже не улыбнулся.
- Не ведаю, что там написал тебе Бурхард про Унгера, он всегда не любил его, только Унгер уже помолвлен с очень достойной девушкой из знатного саксонского рода, причем очень богатого. Я видела невесту Унгера и осталась довольна ею.
Слушая Оду, Святослав изобразил на лице серьезность, слегка выпучив глаза и часто кивая головой, как бы говоря: "Да что ты!.. Вот это да!.. Ну надо же!.."
Ода, поняв, что Святослав нарочно потешается над нею, обиженно замолкла.
В молчании, наступившем за столом, Ярослав по-немецки обратился к Вышеславе, чтобы она передала ему солонку.
Святослав хлопнул по столу ладонью:
- На русском молви иль не разумеешь. Ты сын русского князя!
Ярослав робко извинился.
Вышеслава осуждающе взглянула на отца, передавая Ярославу солонку.
- А ты чего зыркаешь на меня, как сова из дупла? - Святослав гневно воззрился на дочь. - Вижу, совсем взрослая стала, только все же поглядки свои умерь, ибо я тебе не ровня! Слышал, как ты по-немецки лопочешь, ничего не скажешь, складно, но только чтоб я этого карканья больше не слышал. Уразумела?
Вышеслава молча кивнула.
Святослав как ни в чем не бывало опять заговорил с Одой, поведав ей про Глеба, вновь занявшего тмутараканский стол, и о предстоящей войне с полоцким князем.
- Я думала, что только германские графы и бароны меж собой грызутся, но, видать, русские князья от них не отстают, - съязвила Ода.
- Благо русским-то князьям есть что делить в отличие от немецких, - самодовольно заметил Святослав, - у коих окромя долгов и титулов ничего нет.
- У немецких князей очень красивые родовые замки, - смело вставила Вышеслава.
- Видал я те замки, - усмехнулся Святослав, - шаром в них покати, паутина по углам и ветер гуляет. Отчего и братья-то у тебя такие хлипкие, лада моя, что в сырости и на сквозняке росли. Как тебя-то в детстве не застудили да такую пригожую вырастили!
Святослав обнял жену за плечи и звонко чмокнул в румяную щеку.
Вышеслава и ее братья, глядя на это, заулыбались.
Оде была приятна эта грубоватая ласка мужа, хотя она и была смущена. Желая избавиться от смущения, Ода перевела разговор на недавние события в Англии, рассказав все, что слышала об этом от отца.
Святослав и старшие его сыновья с большим интересом выслушали повествование о том, как нормандский герцог Вильгельм Рыжебородый с благословения папы римского высадился с войском на Английских островах.
- В битве при Гастингсе англо-саксы были разбиты нормандцами, погиб и их король Гарольд, - рассказывала Ода. - Вильгельм Рыжебородый воспользовался тем, что Гарольд водрузил на себя корону без церковного благословения и предъявил свои притязания на английский трон. Нормандский герцог приходится внучатым племянником Эдуарду Исповеднику, умершему отцу Гарольда.
Сыновья Гарольда пытались собрать рассеянные дружины англо-саксов, чтобы дальше воевать с захватчиками, но тоже потерпели поражение. Недавно пал их последний оплот - город Экстер. Теперь семья Гарольда в изгнании. Сыновья отплыли в Ирландию, чтобы собрать там новое войско, а королева-мать с внучками отправилась в Данию к королю Свену, который находится во вражде с рыжебородым Вильгельмом.
Ода умолкла, доведя свое повествование до конца.
- Выпьем за храброго Гарольда и сынов его, - промолвил Святослав, которого вдруг растрогала эта история, - а также выпьем за сестру мою Елизавету, королеву датскую, приютившую мать и дочерей короля Гарольда.
Повинуясь жесту князя, служанки разлили по чашам вино всем, кроме Вышеславы и Ярослава.
Осушив свою чашу, Олег заметил, что глаза мачехи с каким-то затаенным любопытством разглядывают его, словно говоря: "Так вот каким ты стал, молодец! А по-прежнему ли я тебе нравлюсь?" Сердце Олега затрепетало, он улыбнулся Оде и опустил глаза.
…В январскую стужу двинули Ярославичи свои полки на Всеслава.
Изяслав со своей ратью наступал от Киева, сыновья великого князя вели дружины из Турова и Смоленска. Из Чернигова выступил Святослав, с ним же находились Олег и Роман. (Давыд перед самым выступлением неудачно упал с коня и сломал руку.)
Из Переяславля двигалось воинство Всеволода.
Весь декабрь сносились князья гонцами, договариваясь, как им заманить полоцкого князя в ловушку. Было решено с нескольких направлений двигаться к городу Минску. Если выступит Всеслав на помощь минчанам, то под Минском и постараться окружить князя-кудесника со всем его войском.
- А ежели разгадает Всеслав наш замысел и не придет к Минску? - спросил Олег у отца на одной из стоянок.
- Может статься и такое,- спокойно отвечал Святослав, грея руки над костром, - тогда придется идти до самого Полоцка в логово Всеволода.
Снегу за декабрь навалило выше колен, и в январе он шел почти каждый день всю первую половину месяца. Потом ударили крещенские морозы да такие, что кора на деревьях лопалась и птицы на лету замерзали.
От Чернигова до Любеча войско Святослава шло по проторенной дороге. Но сразу за Днепром начались дикие, почти не обжитые места: городов там было мало, сообщения между селами, затерянными в лесах, на всю зиму почти прекращались. Ратникам приходилось прокладывать путь в снегах от селения к селению. Люди и кони выбивались из сил, а за войском, еще больше замедляя его движение, тащился обоз, груженный снедью и снаряжением.
В селе Речица на днепровском берегу Святослав задержался на два дня, дожидаясь Всеволодовой рати. Подошедшие переяславцы разбили стан рядом с черниговцами. Объединенное войско князей еще сутки не трогалось с места из-за метели.
В шатре Святослава было холодно, гора красных раскаленных углей, наваленных на утоптанном снегу, почти не давала тепла. Святослав расхаживал по шатру в медвежьей шубе и вслух делился со Всеволодом своими мыслями:
- Так говоришь, Изяслав избрал дорогу по реке Припяти, чтобы в Слуцке с сыном своим соединиться. - Святослав усмехнулся. - Боится за Ярополка.
- А ты как думал, - отозвался Всеволод, - все-таки любимый сын!
- Ну, за Ярополка-то бояться нечего, - возразил Святослав. - Он не робкого десятка и воевода справный, не гляди, что молод. Вот за братом его Святополком глаз да глаз нужен. Сидел бы уж в своем Смоленске, без него бы обошлось!
- Нет уж, брат! - резко произнес Всеволод. - Всеслав Изяславовы владения потрошит, значит, война с ним перво-наперво дело Изяслава и его сыновей, а уж потом наше с тобой. Изяслав старшего своего на войну не взял, в Новгороде оставил, а ведь из Новгорода куда как ближе до земель Всеславовых, нежели от Чернигова и Переяславля.
- Так, может, плюнем на брань эту, и домой воротимся? - насмешливо спросил Святослав. - Пущай Изяслав и сыны его с половчанами управляются!
Сидевший на скамье Всеволод ничего не ответил, лишь плотнее закутался в шубу и хмуро уставился на горку красных углей. Не любил переяславский князь воевать ни летом, ни тем более зимой, но сознавая, что мир держится на острие меча, терпеливо сносил походные неудобства, делавшие его раздражительным сверх меры.
- Вот метет ныне! - проговорил Святослав, прислушавшись к вою ветра за полотняной стенкой шатра. - По уши в снегу завязнем!
Пурга закончилась так же внезапно, как и началась.
Проглянуло сквозь туманную пелену бледное зимнее солнце. Ожил, зашевелился военный стан, заметенный так, что многие палатки превратились в снежные холмики.
От села Речицы войско двух Ярославичей долго пробиралось к устью реки Березины, которая находилась уже во владениях Всеслава. Дальше войско двигалось по льду реки, занесенной снегом.
Ночь в краю густых лесов наступает быстро.
Едва начинало смеркаться, воины спешили разбивать лагерь среди заснеженных елей и сосен: тащили сушняк, разжигали костры, ломали лапник для подстилок. Потом, сидя у костров, грызли сухари, хлебали похлебку и слушали рассказы бывалых людей о проделках колдуна Всеслава.
- Вы думаете, не ведает князь Всеслав, что рать наша за погибелью его идет? - вопрошал сгрудившихся возле костра ратников Святославов дружинник, заросший бородищей до самых глаз. Вопрошал и сам же отвечал на свой вопрос: - Ан нет, други мои, уже проведал об этом Всеслав, потому как у него повсюду послухи с крыльями да когтями. Ворона ли, сойка ли, рысь ли, олень ли - всякая тварь лесная Всеславу служит и вовремя его о беде извещает. И пургу на нас Всеслав наслал и морозы лютые от его же волхованья стоят. Не молится Всеслав христианскому Богу, старых языческих богов почитает.
- А я слышал, что князь Всеслав у себя в Полоцке Софийский собор построил не хуже новгородской Софии, - промолвил кто-то из воинов. - Почему же тогда он язычник?
- Собор Святой Софии Всеслав выстроил, чтобы Полоцк вровень с Киевом и Новгородом поставить, - ответил бородатый дружинник. - Он и свечи по праздникам в церкви ставит, ибо младенцем был крещен в святой купели, но сатана те свечи мигом задувает. Горит свеча и вдруг - пых! - гаснет без ветра.
- Диво! - восхитился кто-то.
- Не диво, а сила нечистая, - поправил всезнающий дружинник.
Где-то в темном лесу ухнул филин.
- Слыхали? - Бородач поднял руку в рукавице. - Старик-лесовик знак подает.
Ратники торопливо закрестились. Невдалеке еще раз прокричал филин.
- По кругу стан наш обходит, костры считает, - проворчал дружинник.
- Да это филин-птица кричит, а не лесовик. Будя брехать-то!
Бородач невозмутимо обернулся на голос и произнес с усмешкой:
- А ты думал, мил человек, лесовики людскими голосами перекликаются? Аль визжат по-поросячьи? Ты сходи в лес-то, погляди по следам, может, и впрямь филин кричал, тогда следов не найдешь. А коль не филин за елью хоронится, тогда дай тебе Бог, человече, живым обратно воротиться.
Никто из ратников не отважился пойти в густой мрак ночного леса.
Слышал эти разговоры и Олег. Подолгу не мог уснуть после них, лежа на еловом лапнике под медвежьим тулупом.
Однажды во время дневного перехода Олег, находившийся вместе с братом в головном отряде всадников, заметил в ельнике крупного волка. Зверь, притаившись между двумя невысокими елями, наблюдал за людьми, вторгнувшимися в его владения. Олег отчетливо разглядел лобастую голову с маленькими умными глазами и навостренными ушами.
Олег окликнул ехавшего рядом брата:
- Ромка, гляди-ка, волк!
Роман повернул голову по направлению вытянутой руки Олега и нетерпеливо воскликнул:
- Где? Ну где?
- Да вон же… - проговорил Олег и смущенно замолк - волк куда-то исчез.
- Та-ак! - насмешливо протянул Роман. - Креститься надо, коль кажется.