Тот, когда пришел туда, увидел, что вся местность опустошена и лишена населения: пришел враг, ограбил и перебил весь народ. Остатки племени спустились к этому человеку с гор, он рассказал своим друзьям о положении Шада; все они отправились к Иртышу. Прибыв туда, все приветствовали Шада как своего начальника и стали оказывать ему почет. Другие люди, услышав эту весть, тоже стали приходить (сюда); собралось 700 человек. Долгое время они оставались на службе у Шада; потом, когда они размножились, рассеялись по горам и образовали семь племен, по имени названных семи человек".
62. Опыт осмысления
Несмотря на аморфность и даже путаницу приведенного текста, из него можно извлечь крайне ценное указание на переход небольшой группы дальневосточных пассионариев в богатую страну, населенную этническими осколками Западного Тюркского каганата с добавкой реликтовых угро-самодийских племен. Возникшее в X в. государство кимаков было защищено от внешних врагов самой природой. На севере - монотонная сибирская тайга, с крайне редким населением; на востоке - высокие горы Алтая; на юге - пустыня Бет-Пак-дала, в засушливую эпоху в X в. отгородившая кимаков от воинственных государств Средней Азии; на западе - суглинистая равнина от Урала и Эмбы, еще более труднопроходимая, нежели песчаная пустыня, ибо в последней все-таки можно выкопать колодец и добраться до грунтовых вод, а через глину пробиться трудно.
Поэтому кимаки жили спокойно, подвергаясь лишь естественной энтропии, но и ее оказалось достаточно, чтобы вызвать развал этноса: в конце X в. от массы кимаков отделились кыпчаки. Они двинулись на запад, в роскошные степи Причерноморья, где стали известны под именем куманов и русским названием - половцев. Последующая история их описана в связи с историей Руси, Византии. Грузии, Венгрии и нам пока не нужна.
Между Хазарией VIII в., т. е. тюркского периода, и державой кимаков X в. наблюдается определенный параллелизм. В Хазарии правила тюркская династии Ашина, опиравшаяся на племенную знать. У кимаков - хакан из татар и 11 наследственных управителей уделов, причем - все были пришельцы, кроме, может быть, кыпчаков.
Первобытная религия их - почитание Тенгри - Голубого Неба - общая для всей степной Евразии, а вера в духов - для всего средневекового человечества. Внедрение чужеземных культов проходило сходно: в Хазарии - иудаизм, у кимаков - манихейство. Но манихеи, в отличие от иудеев, скромно держались на северной окраине кимакской земли, в лесах и чащах, и на захват власти не покушались. в XI в. среди тюрков появились христиане несторианского исповедания. "Они прибыли из земли Китай, боясь китайского хана", т. е. после запрещения всех религий императором Чэн-цзуном из династии Сун. Именно тогда христиане эмигрировали, манихеи выдали себя за буддистов, а буддисты доказали атеистичность своего учения, не налгав, ибо чан-буддизм - учение о созерцании - действительно исключает теизм.
Земля кимаков была очень богата мехами, скотом и храбрыми воинами, но в XII в. их державы не стало, хотя бурные события и миграции прошли мимо нее - гораздо южнее. История не может решить эту задачу и должна передать эстафету этнологии.
Вспомним, что и правящая верхушка выходцев с Дальнего Востока, равно как и масса аборигенов, потомков "малосильных" хуннов, имела уже солидный возраст. Их подъем начался в III в. до н. э., а к XI в. для них наступила фаза обскурации. Это означало, что в племенах, составлявших государство кимаков, рос процент субпассионариев. Исключение составляли кыпчаки, уже успевшие пережить этот тяжелый возраст и вошедшие в гомеостаз, т. е. равновесие со средой, природной и этнической.
В гомеостазе хотя и торжествует посредственность, но не исключено появление отдельных пассионариев, беда которых лишь в том, что они не могут нарушить установившийся общественный строй, поддерживаемый большинством. На этом фоне даже слабопассионарным особам неуютно. Им хочется вырваться на свободу, т. е. отделиться от массы… и в середине XI в. эти энергичные кыпчаки появились на границах Киевской Руси. А кимакское объединение развалилось на части, как Римская империя III в. Народ, как поголовье, уцелел, а этноса, как системы, не стало.
И когда в 1129 г. в Джунгарию вступили кидани, уже разбитые чжурчжэнями и бегущие от них, хан Елюй Даши, вынужденный сражаться с мусульманами, среди потомков кимаков обрел пополнение для своей потрепанной и усталой армии. Благодаря этому он победил последнего "великого сельджука" султана Саджара и создал кара-киданьское ханство в Семиречье. А Сибирь уже в 1143 г. отделилась под руководством тех же киданей, известных под именем "найманов". Кимакские массы приняли новую власть безропотно, так же спокойно сменили ее на монгольское господство в 1208 г., вместе с другими "лесными народами" Сибири.
Да и в самом деле, зачем им было волноваться. Этнос, лишившийся пассионарного генофонда, перестает мечтать "о подвигах, о доблести, о славе", а хочет спокойно пасти своих овец и охотиться на соболей. Воспоминание о героических предках становится ненужной нагрузкой на память, только мешающей повседневной хозяйственной деятельности, на которую не покушались правители сменяющихся династий. А все эти династии, начиная с тюркютских ханов, были иноземными, но для народных масс необременительными, ибо торговля, в отличие от Хазарии, была развита слабо и вытягивала соки из народа умеренно.
Пожалуй, наиболее неприятным для нормальных кимаков было увеличение процента субпассионариев, но и тут кидани и монголы оказались "благодетелями". Они нуждались в воинах, и охотно принимали в свои войска неуживчивых кимакских юношей, а те, не ладя с родственниками, меняли профессию: из пастухов становились "бродячими солдатами" и домой не возвращались, либо сделав карьеру, либо потеряв голову.
Короче говоря, кимаки, как этнос, не дожили до гомеостаза. Кимакские гармоничники, без которых этнос не может жить, рассосались по соседним племенам, субпассионарии уходили воевать в Баласагун и Хорезм, а место их памяти о прошлом заняла адаптация к ландшафту. Этнос превратился в популяцию.
Хотя хронология кимакской державы приблизительна, видно, что уже в начале XI в. между Каспием и Аралом господствуют не кимаки, а гузы.
63. Гузы и печенеги
В VI в. до н. э. в арало-каспийской области жили массагеты - по-видимому, один из разделов саков: (мае + сака + та = большая сакская орда, ставка). По поводу их образа жизни и ныне уместно повторить слова Страбона: "…В результате своих исследований историки не сообщили об этом племени ничего точного и правдоподобного" (Страбон, книга XI, глава XI). Во II в. до н. э. на берегах Каспийского моря жили сарматы, а во II в. н. э. это была восточная окраина союза племен, возглавленных аланами, которых около 156 г. хунны оттеснили на запад, на Волгу. Хунны не остались в приаральской равнине. Они предпочли Волго-Уральское междуречье и, объединившись там с уграми, образовали новый народ - гуннов.
Дальнейшая история гуннов освещена относительно неплохо, но о восточной окраине их владений нет никаких сведений. Известно лишь, что в IV в. в низовьях Сырдарьи обитали хиониты, которые сначала, в 356–357 гг., воевали с Ираном, а потом в составе иранской армии штурмовали Амиду. Об их внутреннем устройстве и образе жизни нет никаких сведений.
В середине VI в. тюркюты вторглись в Нижнее Поволжье и, значит, оккупировали приаральские степи. в хорошо разработанной истории Великого каганата о судьбе этих территорий нет ни слова, и только авторы X в. сообщают, что здесь обитают два народа: гузы и печенеги. Не странно ли такое умолчание о приаральских степях, в то время как история Монголии, Джунгарии и Семиречья описана весьма подробно?! Это не может быть случайностью.
Виной этому особенности древней историографии. Внимание летописцев привлекали преимущественно грандиозные или, по крайней мере, выходящие из ряда события. Обыденщина их не интересовала. Поэтому те местности, где не возникало заметных - иными словами, агрессивных держав, где не происходила организация походов и где не сооружались огромные дворцы или храмы, выпадали из их поля зрения. То, что кочевники ежегодно повторяли свои маршруты от колодца к колодцу и отгоняли волков от стад и табунов, историки древнего мира считали настолько очевидным, что не считали нужным это фиксировать. Только авторы X в. Гардизи и Константин Багрянородный оставили описание быта гузов и печенегов.
В этом регионе основой общественной жизни был материнский род - огуз, управлявшийся старейшинами. Группа родов управлялась советом старейшин, причем председательство переходило от одного родового старейшины к другому по очереди. Только в далеких походах твердая власть вручалась военному вождю, при выборе которого учитывались способности, а не только старшинство. Все указанные особенности общественного устройства, как мы видим, вытекали из повседневной хозяйственной деятельности, единственно возможной в данных природных условиях.
Гузы жили в бассейне Урала, по границе тайги и степи. В то время в степи, ныне распаханной, было много сосновых боров, подобных островам в открытом море. Одним из таких "островов" остался сосновый бор с озерами в Кокчетавской области Казахстана - курорт Боровое. Лес в степи - великое благо. В нем устраивают скот во время буранов, берут дерево для изготовления телег. Там ловят соколов для охоты на волков. Хозяйство гузов было органичным, и идея прогресса техники отсутствовала, поскольку жизнь их базировалась на природе, с которой гузы не воевали, а жили в прекрасном равновесии.
Южнее, между Балхашом и Аралом, располагалась держава Кангюй, или Канг. Это была тоже редконаселенная страна, но, видимо, культурная и самостоятельная. Жители ее назывались по-тюркски "канг-эр" - кангюйские мужи, но уже в VIII в. их стали называть "пацзынак" - по-гречески или печенеги, что нам знакомо по русским сведениям.
Они не ладили ни с гузами, ни с соседними кыпчаками, обитавшими на склонах Алтая и в Барабинской степи, где растительность напоминает богатые пастбища по обоим берегам реки Дон, да и Иртыш своим положением в степи напоминает Дон.
Все три этноса были европеоиды по своему антропологическому типу, тюркоязычны, воинственны, но не агрессивны. Вторжение иноплеменников им не грозило, ибо арабы в такую далекую степь не приходили: Хазарский каганат на Волге был заинтересован в мире со степняками, а Уйгурский каганат был занят постоянной войной с Тибетом.
64. Куда девались гузы?
В середине X в. гузы подчинили среднеазиатских печенегов и кимакское племя баяндур, жившее на берегах Иртыша. На юго-востоке государство гузов граничило с областями Тараза (ныне г. Джамбул, на реке Талас) и Шаша (Ташкент), на юго-западе охватывало часть Усть-Урта, на севере включало бассейн Сары-су, Челкара и Иргиза, вплоть до предгорий Урала. Это государство находилось в постоянной войне с Хорезмом на юге, с кыпчаками на северо-востоке. И ведь даже имело успехи, такие, что багдадские халифы считались с вождями гузов, но…
Беда пришла с неба и весьма неожиданно. В IX–X вв. степную зону Евразии постигла вековая засуха, ибо орошающие степь циклоны сместились к северу. Как уже было сказано, в степи шла трехсторонняя война, малая, но постоянная. Для степной войны необходимо иметь откормленных коней и много баранов, чтобы не голодали воины. Поэтому состояние пастбищ определяет возможность победы. Значит, засуха, влияя на произрастание трав, либо способствует, либо мешает военным успехам кочевых народов, причем в большей степени, нежели оседлых, ибо те могут создать запасы зерна хотя бы на несколько лет, а кочевники этих возможностей лишены.
Они были ничуть не менее талантливы и героичны, чем их соседи, населяющие страны с благодатным климатом, изобилующие водой и пастбищами, и, как только природные условия менялись, проявляли способности воинов и правителей занятых ими новых территорий. Связь этноса с ландшафтом - это не теория географического детерминизма, а несомненный факт, фиксируемый исторической географией.
Этно-ландшафтное равновесие является обязательным условием устойчивости системы геобиоценоза, в которую люди входят как верхнее завершающее звено. Любое нарушение характера системных связей пагубно. Оно сказывается на людях не менее сильно, чем на растениях и животных, фиксируется этнической историей, которая располагает абсолютной хронологией, что дает возможность ввести необходимые уточнения.
В X в. больше всех пострадали от засухи экстрааридные степи современного Центрального Казахстана. Большая часть их превратилась в пустыню. Кангары вынуждены были покинуть родину. Часть их поселилась во владениях хорезмшахов, приняла ислам и стала называться просто "канглы", а другая часть переправилась в 889 г. в Причерноморье и долгое время удерживала самостоятельность, даже будучи зажата двумя великими державами: Византией и Русью. Руси эта часть канглов боялась меньше, чем соседей - кыпчаков.
Гузы тоже пострадали от засухи и ушли частью в верховья Амударьи, в окрестности Балха и Мазар-и-Шерифа, а частью на Волынь, где подчинились киевским князьям.
Засуха, прокатившаяся по степи, сделала с этим древним этносом то, что не могли сделать их враги. Она расколола гузов на два взаимно враждебных этноса, тюрков и туркменов.