Положение женщин. Пастушеское хозяйство, ведомое отдельной семьей, обычно предполагает патриархальные отношения, и, видимо, тюркюты не представляли исключения. Инициатива сватовства принадлежала мужчинам, и "по смерти отца, старших братьев и дядей по отцу женятся на мачехах, невестках и тетках". И это свидетельство подтверждается, так как после смерти Нили-хана его брат Поши-тегин унаследовал вместе с троном жену покойного - китайскую царевну Сянь-ши. Наследование жен у кочевых народов имело двойной смысл. Во-первых, в дом, точнее, в юрту приходила новая работница, а в тех условиях это было всегда полезно. Во-вторых, обычай предусматривал охрану прав вдовы, так как новый муж должен был заботиться о ней и защищать ее как свою жену. Весьма возможно, что брак не всегда был фактическим, но тем не менее вдова не оказывалась покинутой на произвол судьбы.
Отношение к женщине было подчеркнуто почтительным, рыцарским. Сын, входя в юрту, кланялся сначала матери, а потом отцу. В орхонской надписи с наибольшим пафосом описан бой, в котором Кюль-тегин отстоял орду, где оставались родственницы, которым грозила смерть. У тех народов, где женщины бесправны, как, например, у патанов Гиндукуша, враги их не убивают.
Наследование жен и приведенный текст надписи предполагают полигамию, но даже это не делало тюркютскую женщину бесправной. Если даже положение женщины можно считать зависимым, то влияние ее на мужа подчеркивает Табари, который пишет, что "у турок всего можно добиться через женщин". Происхождению по линии матери придавалось большое значение. Так мотивом отстранения от престола царевича Торэмена было "низкое происхождение" его матери. Это был, конечно, только предлог, уловка его политических противников, но любопытна аргументация. Право, вообще очень строгое и жестокое, охраняло женщину: изнасилование замужней женщины каралось смертью, соблазнитель девушки должен был немедленно жениться на ней. Любопытно, что изнасилование поставлено рядом с самыми тяжелыми преступлениями: восстанием, изменой, убийством, и похищением спутанной лошади, что в условиях степи часто влечет смерть обокраденного, тогда как простая кража наказывалась лишь десятикратным штрафом в пользу потерпевшего, а за членовредительство в драке полагалась пеня.
Наконец, весьма достопримечателен обычай, сведения о котором дошли до нас лишь потому, что он в эпоху Тан был перенят у тюркютов студентками музыкального училища в Чанъани. Девушки со сходными вкусами торжественно заключали между собой братский союз, причем число членов достигало 14–15, но не меньше 8–9 девушек. Эти девушки называли друг друга братьями, а если юноша женился на какой-либо из них, то он получал женское имя и подруги ходили к новобрачным "отведать невесту", т. е. мужа. Молодая жена не ревновала к своим "братцам", но с членами других женских "братств" такая связь не допускалась.
Я не берусь в данном исследовании решать вопрос о происхождении группового брака у тюркютов, но полагаю, что само наличие его исключает вопрос о приниженном положении женщины в VI–VIII вв.. Думается, что ограничение прав женщины в кочевом мире - явление позднее и, возможно, связанное с тем общим упадком, который постиг Срединную Азию в послемонгольский период.
Глава VII. РЕЛИГИЯ ТЮРКЮТОВ
Основные сведения о древней религии тюркютов, дошедшие до нас, содержатся в китайских летописях "Вэйшу" и "Суйшу". Сведения эти весьма противоречивы и по краткости своей на первый взгляд малопонятны.
"Вэйшу" отмечает следующие обряды тюркютской религии: "1) Вход в ставку [хана] с востока из благоговения к стране солнечного восхождения; 2) ежегодно со всеми вельможами приносит жертву в пещере предков; 3) в средней декаде пятой луны собирает прочих и при реке приносит жертву духу неба; 4) в 500 ли от Дугинь на западе есть высокая гора, на вершине которой нет ни деревьев, ни растений, называется она Бодын-инли, что в переводе значит: дух покровитель страны".
"Суйшу", составленная на 50 лет позднее (в 30-х годах VII в.), не приводит вышеперечисленных сведений, вместо этого там сказано: "Почитают чертей и духов и верят колдунам".
Как примирить эти совершенно противоположные версии, из которых первая полна внутренних противоречий? В ней причудливо сочетаются культ солнца < 1), культ предков (2), культ "Духа неба", который в отличие от культа предков - достояние народа, а не вельмож (3), и культ горы (4). Надо признать, что китайский источник отнюдь не разрешает вопроса.
Сведения "Суйшу" нисколько не яснее: китайское слово "ху" означает лекарь, волхв и колдун. С кем мы имеем дело в данном случае, из текста непонятно, равно непонятно и то, что представляют собой те духи, которым поклонялись тюркюты: духи ли это предков (кормос) или духи природы (тос). Разбору этих загадочных текстов и будет посвящена настоящая глава.
Основная проблема формулируется нами так: во что веровали древние тюркюты, и представляет ли их религия стройную концепцию или является смещением разных верований, а если так, то каких?
Говоря о древних верованиях тюркютов, я далек от мысли считать их первобытными. Сами тюркюты сложились из разных племен лишь в V–VI вв., и верования их, относящиеся к этой эпохе, были столь же развившимися, как и прочие религиозные системы, современные им.
В Риме последний патриций Цетег читал Боэциево "Утешение мудростью". В Константинополе иссохшие сирийские отшельники спорили с важными греческими прелатами о халкидонском добавлении к никейскому символу. В Ктезифоне персидские вельможи, уже не веря ни в Ормузда, ни в Аримана, держали на длинных копьях союз трона и алтаря. По замкам согдийских дехканов ходили бледные проповедники религии света, умерщвления плоти и славили имя замученного магами пророка Мани. В Китае бритоголовые буддийские монахи толковали императрице о бренности и иллюзорности мира, не обращая внимания на негодование конфуцианских мудрецов и на выписанные черной тушью на блестящем шелку изречения о правилах благопристойного поведения и управления. Караванный путь проходил от Средиземного моря до Желтого, и по нему через пустыни и горы вместе с шелками и благовониями текли идеи, системы, концепции. Могли ли тюрки - хозяева этих земель - не видеть и не слышать того, что говорили проповедники всех стран? Могли ли предки их, вышедшие с берегов Желтой реки, не знать о спорах, раздиравших образованный Китай, цветущий Согд, благословенный Турфан? А с другой стороны, на севере лежала Сибирь, мудрая и спокойная, также влиявшая на впечатлительных и горячих пастухов-воинов. Без учета всех этих факторов нам не будет понятно мировоззрение древних тюркютов и те изменения, которые оно претерпело в своем развитии.
Отдельные племена, складываясь в народы, привносили свои религиозные системы, хотя элементы верований сходны, но сочетания их весьма разнообразны. Религия тюркютов не была исключением. По поводу ее возникают следующие вопросы: почему вельможи и народ молились раздельно? Кому молился народ? Кому молились вельможи? Кто такие колдуны, если сам хан является верховным священником?
На первый вопрос ответить легко, так как нам известна структура общества тюркютов и их этногенез. Тюркюты были сложносоставной народностью. "500 семейств" Ашина, будущие "вельможи", пришли в V в. из Ордоса и поселились на южных склонах Алтая, где уже обитало тюркоязычное население. Оба этнических компонента слились воедино, но разница между ними в известной мере прослеживается до VII в. как деление на черную и белую кость, о чем говорят наследственность должностей в среде аристократии и запрещение "благородным" девушкам выходить замуж за юношей из народа.
Текст "Вэйшу" относится к VI в., когда это деление было достаточно четко, и поэтому источник отмечает различие в религиозных культах знати и простонародья, различие, затем упущенное в "Суйшу". "Суйшу" отражает эпоху, в которую китайцы имели дело исключительно с тюркютской знатью, господствовавшей в степи до рокового 630 г. Поэтому надо думать, что указание "Суйшу" относится именно к знати, и этим вопросом мы займемся в свое время.
Теперь обратимся к религиозным воззрениям тюркютского народа.
Культ неба - Тенгри - зафиксирован также орхонскими надписями: "Вначале было вверху голубое небо, а внизу темная земля; появились между ними сыны человеческие"; Кок-Тенгри (Голубое небо) - это небо не материальное, противопоставленное обычному, видимому небу. Надо думать, что под "Духом неба" китайцы понимали именно Кок-Тенгри. Обряд принесения жертвы небу был зафиксирован даже в конце XIX в. у качинцев. Он носил имя Тыгыр Таих и заключался в общественном молении, сопровождавшемся принесением в жертву барана и возлияниями кумыса, молока, айрана и мясного отвара. На праздник съезжались мужчины из ближайших аилов; женщины и шаманы не допускались. Объектом поклонения были "небо и солнышко". По всей видимости, это тот самый обряд, который описан в "Вэйшу". Особенно следует отметить два момента: первый - шаман на этот праздник не допускался и второй - цель жертвоприношения заключалась в том, чтобы добиться благоволения "света". Оба эти обстоятельства весьма важны. Недопущение шамана свидетельствует о том, что этот культ относится не к духам умерших или хтоническим "исконным духам", а к божеству иного порядка: "по уверению инородцев, шаман, очутившийся на таихе, безумеет и падает в корчах".
Что же это за божество? Из описания ясно лишь, что атрибутом его является свет: это указание подчеркивает специфику догмы, выделяя данный культ из числа известных нам солярных культов, где солнце почитается как небесное тело (Ра-Гелиос) или как вдохновитель и источник творчества (Аполлон). И все-таки культ был бы для нас неясным, если бы не нашлась еще одна этнографическая параллель - праздник "чистого чума" у нганасанов. Еще Кастрен высказал предположение, что нганасаны - ближайшие родственники древних саянских угров, ныне полностью отюреченных. Будучи оттеснены на Крайний Север, нганасаны сохранили древний культ, несмотря на то что и они подверглись влиянию шаманской демонолатрии. Они дважды в год приносили жертву солнцу-свету: осенью, перед началом полярной ночи, и в конце января, когда первые отблески солнца показывались на вершинах гор. Разумеется, обрядовая сторона культа весьма отлична от описанной выше, так как праздник "чистого чума" проводит шаман; сказалось то обстоятельство, что нганасаны не менее полутора тысяч лет прожили в новой обстановке, с новыми соседями и, главное, на новой территории, а как мы увидим ниже, территория в изучаемом культе играла первостепенную роль. Но, несмотря на внешние различия, мы можем с уверенностью констатировать, что объект поклонения у тюркютского народа, минусинских отюреченных угров и нганасанов один и тот же - солнечный свет. Основываясь на этом, мы имеем право обратиться к рассмотрению тео-космических представлений нганасанов как ближайших к интересующим нас тюркютам. Доктрина нганасанской религии - плюралистический анимизм: все доброе, т. е. благожелательное людям, обозначается термином nuo; этим же термином обозначается видимое небо, не имеющее определенного образа, но весьма почитаемое (ср. тюркское Тенгри). Создатель вселенной - Nelata nuo (ср. вышеупомянутый "Дух неба"); работник его Кон (солнце) руководит созданным миром; лучи солнца - нити, посредством которых духи растений сообщаются с солнцем.
Такой вариант солярного культа в достаточной степени оригинален, чтобы исключить смешение его с другими разновидностями сибирского шаманства, на что, впрочем, уже указывал Л. Я. Штернберг. Единственная аналогичная доктрина наблюдается в манихействе, но тут имеет место несомненная конвергенция, а не генетическая связь.
Эта религия может быть охарактеризована как анимистический генотеизм, ибо, как показывает исследование С. А. Токарева, каждый род наряду с общенародным верховным божеством - божеством света и неба имеет своего заступника, своего племенного маленького божка из числа духов разряда "тос", т. е. искони существовавших духов, которые ничего общего не имеют с "кормосами", душами умерших людей.
Даже поклонение "Духу неба" (ср. Nelatanuo) сохранилось до начала XX в., хотя претерпели значительную метаморфозу. Дух неба получил персидское название Кудай (бог) и впоследствии отождествился с христианским богом, отличным от самого высшего из шаманских духов Ульгеня. В этой связи необходимо коснуться культа земных божеств - тосей, "хозяев природы" - "Алтаев" у коренных алтайцев и "Йер-су" - у пришлых ыркытов и сойонов.
Йер-су (букв. "земля-вода") числится в разряде земных тосей и находит аналогию, в культе "хозяев" земли, воды, растительности и т. п. У нганасанов хозяин земли Фаннида - злой недоброжелатель, обитающий под дерном и с раскрытой пастью ожидающий умирающих людей. Ему приносят в жертву черного оленя. Йер-су также жестокое божество. В жертву ему приносят серую или рыжую лошадь.
На полную несвязанность шаманского почитания Ульгеня и культа Йер-су указывает то обстоятельство, что ыркыты и сойоны не молятся Ульгеню и прочим духам шаманского пантеона; оба эти рода - недавние выходцы из Саян, и, по-видимому, их культ - связующее звено между древнеалтайской и нганасанской религиозными системами.
Вопрос о смысле почитания горы Бодын-инли проясняется благодаря работе Л. П. Потапова, где автор показал связь почитания урочищ с родовой собственностью, переплетение родового культа с промысловым. Каждый род имеет свой "Алтай", который кормит членов рода. Это почитание не духов гор, рек, озер, а самих гор, рек и озер, т. е. мы здесь наблюдаем не олицетворение, а оживотворение природы. Это наиболее примитивная форма анимистического мировоззрения, называемая аниматизмом.
Таковы главные черты древней религии алтайского народа, подчиненного ордой Ашина. Как мы видели выше, основным культом "вельмож" был культ предков, абсолютно чуждый народной религии. Потомки тюркютов, пришедшие на Алтай в VII в., телесы и чуйские теленгиты стоят в стороне от родового анимистического культа.
Для того, чтобы выяснить, кто были те предки, которым "вельможи" приносили жертву в пещере, обратимся к анализу легендарного материала о происхождении тюркютов. В "Суйшу" рядом с исторической справкой о происхождении орды Ашина приводится легенда, имеющая в основе миф (см. стр. 23). Ашины жили "в пещере" до начала VI в., когда они вышли в степь и признали себя вассалами жужаней.