Несмотря на очевидную двусмысленность палестинской позиции в отношении "параметров Клинтона", 21 января 2001 года, на следующий день после того, как в должность вступил новый президент США Джордж Буш-младший, в Табе начался раунд переговоров между израильтянами и палестинцами; на этот раз американские посредники в переговорах не участвовали. Казалось, что стороны подошли очень близко к заключению соглашения по ряду вопросов, включая статус Иерусалима и вопрос о будущих границах между двумя государствами, и даже приступили к прагматичной дискуссии о том, как разрешить проблему беженцев. Однако как по причине нехватки времени (из-за распада правительственной коалиции Э. Барака на 6 февраля 2001 года были назначены досрочные выборы премьер-министра, выигранные А. Шароном), так и в связи с нежеланием Я. Арафата согласиться на какое-либо соглашение, которое бы ознаменовало собой окончание палестино-израильского конфликта, и эти переговоры ни к чему не привели.
Провал переговоров в Кемп-Дэвиде и Табе и отказ палестинской стороны принять "параметры Клинтона" подтолкнул многих израильтян к мысли о том, что реальной целью палестинцев (или, по крайней мере, их руководства – подчеркнем, речь идет об эпохе до появления ХАМАСа в качестве ведущей силы на Западном берегу и в Газе!) было и остается создание своего государства на всей территории Палестины/Эрец-Исраэль, не рядом с Израилем, но вместо него. Израильские лидеры прошли длинный путь интеллектуальных трансформаций, и если Голда Меир, бывшая министром иностранных дел, а затем премьер-министром в 1960-е – первой половине 1970-х годов, говорила, что "нет такого народа, как палестинцы", то Эхуд Барак, также бывший министром иностранных дел, а затем премьер-министром, возглавляя, как и Г. Меир, Партию труда, говорил Б. Моррису: "Мы понимаем как само собой разумеющееся необходимость наличия двух государств для двух народов [израильтян и палестинцев]". При этом большинство израильских руководителей как от правых, так и от левоцентристских партий считали, что палестинские лидеры подобный путь смены парадигмы не прошли, рассматривая переговоры с Израилем как стадию в борьбе за его окончательное уничтожение.
Если израильтяне считали предложения, сделанные ими в Кемп-Дэвиде, беспрецедентно щедрыми, то Я. Арафат и остальные палестинские руководители критиковали их как "неадекватные", "снисходительные" и "далекие от реальности", так как они предусматривали передачу под полный контроль ПНА не всех территорий Западного берега и Газы, не говоря уже о том, что в них не содержалось никакого обязательства о гарантиях права палестинских беженцев и их потомков на возвращение в те находящиеся ныне на территории Израиля города и деревни, откуда родом они или их предки (по палестинским подсчетам, если бы израильские предложения были приняты и реализованы, вернуться смогли бы лишь около 1 % тех, кого они считают беженцами). Палестинцы же настаивали на необходимости признания Израилем ответственности за проблему беженцев и ее разрешение. По мнению палестинской стороны, Израиль отказывал палестинцам в возможности контролировать границы их создававшегося государства, нарушая тем самым их суверенитет. Как уже упоминалось выше, палестинские лидеры выходили из себя каждый раз, когда они узнавали о создании Израилем новых еврейских поселений в Иудее, Самарии и Иорданской долине или о строительстве в поселениях (палестинцы называли и называют их "колониями") уже существующих. Палестинцы считали неприемлемым как сохранение израильского контроля над созданными после 1967 года еврейскими районами Восточного Иерусалима, так и настойчивое требование Израиля о продолжении военного присутствия на достаточно длительный срок в новом палестинском государстве.
Кроме того, согласно израильским предложениям, сделанным в Кемп-Дэвиде, Западный берег разделялся на три не соприкасавшихся друг с другом кантона, окруженных со всех сторон израильской территорией. Учитывая находящийся в отдалении сектор Газа, Государство Палестина оказывалось скроенным из четырех обособленных "лоскутков". Справедливость требует отметить, что в ходе последующих переговоров Израиль согласился на дополнительные территориальные уступки, и в "параметрах Клинтона" Западный берег, который почти полностью планировалось передать под палестинский контроль, обладает территориальной целостностью.
Палестинцы выражали недовольство и касательно процедуры переговоров: по их мнению, Израиль не столько выдвигал свои предложения, сколько "доносил" их до палестинцев в форме ультиматума, который предусматривал только два варианта ответа: "да" или "нет". В итоге в понимании палестинцев Кемп-Дэвид стал "ничем иным, как попыткой Израиля применить силовые методы в переговорном процессе".
Палестинцы считали, что могут согласиться на аннексию Израилем каких бы то ни было частей Западного берега исключительно на условиях паритетного обмена территориями в равном объеме, причем саму свою готовность обсуждать обмен они уже считали уступкой. Во-вторых, палестинские лидеры считали своей важной уступкой готовность признать суверенитет Израиля над Стеной Плача, Еврейским кварталом Старого города, а также еврейскими кварталами в Восточном Иерусалиме, построенными после 1967 года, полагая это более чем достаточным.
С точки зрения палестинцев, "параметры Клинтона" декабря 2000 года, а также переговоры в Табе были шагами в верном направлении, хотя серьезные проблемы по-прежнему существовали и по поводу будущего статуса Иерусалима, и в особенности по вопросу палестинских беженцев. Однако Я. Арафат и члены его команды недооценили, насколько время, имеющееся в их распоряжении, небезгранично. Четыре года переговоров под неусыпным оком Б. Клинтона, М. Олбрайт, Д. Росса и их сотрудников создали у палестинских руководителей ложное ощущение, что их проблемы будут все время находиться в центре внимания президента США и высокопоставленных сотрудников Госдепартамента. Проработав за девять лет от Мадрида до Табы с пятью израильскими премьер-министрами (И. Шамиром, И. Рабином, Ш. Пересом, Б. Нетаньяху и Э. Бараком), палестинские лидеры пришли к верному лишь отчасти выводу, что смогут сработаться со всеми, а если нет – сравнительно небольшой всплеск контролируемого насилия гарантирует им немедленное международное вмешательство во имя защиты их интересов. Однако в январе – феврале 2001 года ситуация изменилась кардинально: приход к власти Джорджа Буша-младшего в США и Ариэля Шарона в Израиле создал совершенно новую ситуацию. А. Шарон, как и Б. Нетаньяху за пять лет до этого, не желал иметь никаких дел с Я. Арафатом, но, в отличие от Б. Клинтона, Дж. Буш-младший как по идеологическим причинам, так и помня негативный опыт своего столь немного добившегося на фронте ближневосточной дипломатии предшественника, не счел нужным давить на израильских руководителей. Я. Арафат прожил до ноября 2004 года, все это время А. Шарон оставался премьер-министром, но он так и не согласился начать новый раунд переговоров с руководителями ООП и ПНА. В ретроспективе очевидно, что именно с приходом к власти А. Шарона сразу после переговоров в Табе (они завершились 27 января 2001 года) и закончился процесс Осло.
Глава V. Палитра отношений в арабском мире к Израилю в период переговорного процесса 1990-х годов
Уже к моменту созыва конференции в Мадриде в конце 1991 года арабские интеллектуалы признавали, что после окончания "холодной войны" и войны в Персидском заливе в мире произошли глубокие изменения и что необходимо понять их значение для будущего Ближнего Востока. На повестке дня оказались и вопросы о природе отношений между арабскими государствами и Израилем.
Дискуссия арабской интеллигенции об Израиле и об отношениях с ним в 1990-е годы характеризовалась возрастающим разнообразием. Различалось не только отношение разных кругов к Израилю, но и он сам казался участникам обсуждения все менее и менее монолитным образованием, поскольку все сильнее подчеркивались увеличивающиеся различия между его главными политическими движениями – Партией труда и блоком "Ликуд" – и их отношением к арабским соседям.
С точки зрения хронологии можно поделить восьмилетний период (от церемонии рукопожатия И. Рабина и Я. Арафата в Вашингтоне 13 сентября 1993 года и до краха переговоров в Табе в конце января 2001 года) на четыре периода.
А. Период "начала" процесса Осло, с сентября 1993 по начало 1996 года, характеризовавшийся расширением круга арабских государств, устанавливавших те или иные формы дипломатических и/или экономических отношений с Израилем, и, с противоположной стороны, возрастающими опасениями реакционеров – представителей исламистских движений, а также интеллектуалов с националистическими взглядами.
Б. Период правительства Б. Нетаньяху, с весны 1996 по конец мая 1999 года, начавшийся с созыва саммита арабских государств в Каире, пытавшихся заставить правительство Израиля не отступать от процесса Осло и продвигаться к достижению урегулирования также и с Сирией. Хотя на конференции провозглашалось, что мир – это "стратегический выбор" всех арабских государств, выделялось требование представителей Сирии, настаивавших на том, что при отсутствии прогресса в урегулировании арабским странам следует оказывать давление на Израиль путем замораживания процесса нормализации отношений с ним. Этот период характеризовался значительным снижением порога опасений в консервативных кругах, как исламистских, так и националистических. Вместе с тем арабы, настроенные оптимистично и продолжавшие поддерживать переговорный процесс с Израилем, были в абсолютном меньшинстве в своих социумах.
В. Период правительства Э. Барака, который начался в мае 1999 года с напряженного ожидания возобновления диалога и возвращения той степени взаимного доверия, которая была характерна для правительства И. Рабина – Ш. Переса, а окончился вспышкой новой интифады в конце сентября 2000 года. Среди палестинцев, в особенности в первые месяцы, было заметно острое разочарование политикой Э. Барака из-за непоследовательности и жесткости считавшегося "левым" премьер-министра. Эхуд Барак не способствовал ожидавшемуся от него восстановлению утраченных доверительных отношений с Палестинской администрацией, которая воспринимала его политику как попытку "навязать соглашение" любой ценой.
Г. Период интифады Аль-Акса, начавшейся в октябре 2000 года. Интифада сплотила ряды палестинцев, по мере того как обострялась конфронтация с Израилем. В арабских государствах, напротив, продолжавшееся насилие привело к откату процесса нормализации назад, наиболее очевидным выражением чего стал отзыв из Израиля послов Египта и Иордании, разрыв отношений с Марокко и Тунисом и резкое ухудшение отношений с Катаром и Оманом. Мавритания осталась единственной мусульманской страной, и в дни второй интифады поддерживавшей полные дипломатические отношения с Израилем на уровне посольств.
Урегулирование с Израилем в контексте системы отношений внутри арабских обществ
Обсуждение мирного процесса арабскими интеллектуалами является частью дискурса, выражающего соотношение социальных и политических сил, в котором процесс перехода от военного положения к сосуществованию, перемирию или состоянию мира переплетается с социальными, культурными и политическими проблемами, находящимися на повестке дня. Другими словами, ожидание изменений в отношениях с Израилем от знакомого и удобного (в понимании соответствия идеям, господствующим у арабов и в мире ислама) состояния войны само собой усилило существующее напряжение между традиционалистами и светскими, богатыми и бедными, религиозной и светской оппозицией и правящей элитой, ответственной за политику поддержания мирного процесса.
Обсуждение арабским обществом отношения к Израилю и к мирному процессу во многом является внутренней проблемой. Это часто становится средством выражения разочарования и социального, культурного и политического напряжения внутри отдельных государств и на межарабском уровне. Поскольку между двумя мировыми войнами сионистско-арабский конфликт превратился в фактор общественной жизни арабских государств и выполнял важную роль в формировании политического единства их населения, кристаллизации коллективной идентичности арабов и образовании региональной межарабской системы отношений, в период процесса Осло эти общества были вынуждены бороться с изменением ценностей и содержания их коллективной идентификации, неизбежным при переходе от враждебности к сосуществованию и миру в отношениях с Израилем.
Культурные и политические трудности, с которыми сталкиваются арабские общества в условиях мирного процесса, были вызваны необходимостью отказаться от "другого" Израиля как врага, что являлось жизненно важным фактором в формировании коллективной идентификации арабов и их национальной доктрины. Более того, наличие культурного фактора представляет собой формулу концепции "игры с нулевой суммой" и препятствует любым попыткам определить мирный процесс с Израилем как выгодный всем его участникам.
Конкретное воплощение характера обсуждения арабами мирного процесса было получено в ходе масштабного опроса общественного мнения, проведенного в феврале – марте 1999 года под руководством профессора Хилаля Хашана из Американского университета в Бейруте. В опросе участвовало 1600 арабов из Сирии, Ливана, Иордании и с территорий, подконтрольных Палестинской администрации. Вот какие безрадостные результаты были получены:
• 87 % всей выборки поддерживают войну против Израиля;
• 82 % полагают, что еще не пришло время забыть разногласия прошлого и открыть новую страницу в отношениях с Израилем;
• 77 % выступают против экономического или иного сотрудничества с Израилем; такой же процент опрошенных уверен, что у подобного сотрудничества нет перспективы;
• 76 % видят в Израиле государство, стремящееся расширить свои территории за их счет и проводящее расистскую по своей сути политику;
• 70 % вообще не желают мира с Израилем, независимо от условий;
• 54 % убеждены, что Израиль в обозримом будущем прекратит свое существование как независимое суверенное государство;
• 45 % полагают, что Катастрофы европейского еврейства на самом деле не было; 82 % опрошенных не испытывают никакого сочувствия к жертвам Катастрофы.
Результаты опроса обнаруживают корреляцию между принадлежностью к группе с высоким экономическим статусом и проявлением поддержки идеи мира с Израилем (69 % сторонников против 5 % среди людей в группе с самым низким экономическим статусом), та же зависимость существует между вероисповеданием и противостоянием миру с Израилем (81 % крайне религиозных людей выступают против мира по сравнению с 45 % светских, поддерживающих его). О том, насколько арабская позиция по вопросу о мире с Израилем обусловлена реальностью и своим развитием, а не является только проблемой мировоззрения, могут свидетельствовать данные, согласно которым 58 % респондентов готовы пересмотреть свою позицию, если состояние мира принесет им личную выгоду.
В своем исследовании Х. Хашан делает предположение, что в арабском мире существует тесная связь между недовольством правительством и элитами (84 и 89 % соответственно), неприятием процесса глобализации (70 %) и отрицанием существования Израиля и противостоянием мирным отношениям с ним. Не стоит удивляться, что призыв Израиля к региональному сотрудничеству (во время проведения опроса) был истолкован как уловка для установления господства в регионе, а не как желание интегрироваться в него.
Следует подчеркнуть, что и единственное мирное соглашение, существовавшее между Израилем и арабским государством до соглашений Осло, не пользовалось широкой поддержкой у египетской интеллигенции (не говоря уже об остальных). Подпись Я. Арафата под Газа – Иерихонским соглашением воспринималась арабскими националистами и исламистами как отказ от борьбы за всю территорию Палестины, а установление Израилем дипломатических отношений с Иорданией, арабскими государствами Северной Африки и Персидского залива – как раскол арабского единства.
Подписанная в Осло Декларация о принципах палестино-израильского урегулирования ознаменовала начало изменений в отношении к Израилю, равно как и обострение общественной дискуссии вокруг него. Однако, по мнению многих интеллектуалов, Каирское соглашение 1994 года более всего отражало способность Израиля навязывать арабам и окружающему миру в целом свои условия и позиции. При этом заключение Израилем и ООП серии соглашений освободило ряд арабских государств, в основном удаленных от Израиля, из пут приверженности воинственной позиции в отношениях с Израилем для выражения солидарности всех арабов с палестинцами.