Но однажды Масуд заманил к себе в гости туркменских вождей и коварно убил их, рассчитывая этим устрашить своих новых вассалов и обеспечить их полную покорность. Однако это произвело обратное действие. Туркмены восстали. Во главе восставших стали сыновья убитых, а также Тогрул, сын Сельджука, и его братья - опытные и смелые военачальники. Восстание туркмен было вызвано не только коварным убийством их вождей, но и чудовищными притеснениями и поборами, которым их подвергали чиновники султана.
Масуд и его приближенные расправлялись с восставшими с неслыханной жестокостью: пленным отрубали руки, а культи их опускали в кипящее сало. Один из приближенных султана - Нуш-тегин, расправляясь с группой туркмен, двести человек убил, головы их приказал надеть на кол, а двадцать четыре пленных отослал султану.
Вот как описывает один из чиновников посольского приказа Бейхаки, что произошло потом:
"Султан пил вино, когда пришло это известие. Он приказал выдать халаты и награды вестникам, отправить их обратно, бить в барабаны и трубить в трубы. Во время послеполуденного намаза султан снова пил вино. Он приказал бросить перед своей большой палаткой пленников под ноги слонам".
Тут даже видавший виды придворный дипломат Бейхаки восклицает:
"Ужасный день был. Слух об этом достиг и близких и далеких".
Не лучше вел себя и наместник султана в Хорасане - Сури. Придя на поклон к султану, он преподнес своему господину на четыре миллиона диргемов "подарков". Здесь были рабыни, золото в зеленых и красных шелковых кошельках, серебро, ожерелья из драгоценных камней, жемчуг, пятьсот тюков драгоценных ковров, камфора, все ценные вещи, которые собрал Сури у жителей всех городов Хорасана. Причем это была только половина ценностей, награбленных Сури, вторую половину он присвоил себе. Сури грабил и убивал и богатых и бедных и восстановил против себя и султана все городское население Хорасана.
Однако туркмен не так-то просто было запугать. В результате всех изуверских деяний султана пламя восстания только разгорелось.
Жители городов тоже обратились за помощью к туркменам, и восстание против эмира перекинулось от кочевников к горожанам, приняло всеобщий характер. Видя, что Хорасан уходит из-под его власти, Масуд, собрав огромное войско, состоявшее из индусов, курдов, арабов, тюрок, двинулся в Хорасан на тысячах лошадей, верблюдов, боевых слонов. Когда Масуд подошел к Серахсу, жители города отказались ему покориться. Тогда, взяв город осадой, Масуд приказал разрушить крепость, жители города были либо истреблены, либо изувечены.
Туркменское войско во главе с братом Тогрула - Чагрыбеком медленно отступало в глубь Хорасана, по той самой караванной дороге, на которой лежит Таш-Рабат. Сам Масуд и его приближенные, презрительно называвшие туркменскую конницу дикой ордой, уже торжествовали, предвкушая легкую победу. Однако туркмены отступали в полном порядке по серахско-мервской дороге.
Армия султана стала тяжело страдать от жажды и вынуждена была отойти с главной дороги к побережью Мургаба. И все равно много султанских солдат умерло от голода, а лошадей - от бескормицы.
Наконец, 22 мая 1040 года войска султана Масуда подошли к Данданкану.
Люди и животные изнемогали от жажды. Но жители Данданкана не открыли ворот города войскам султана. Они лишь спускали со стен крепости на веревке кувшины с водой. Когда же султан потребовал, чтобы жители дали воды напоить животных, со стен крепости ответили: "В крепости всего пять колодцев - дадут воду только солдатам. Вне крепости есть еще четыре колодца, но туркмены побросали туда трупы. Нигде больше воды не найти".
Ах, вот в чем дело! Значит, то, что мы нашли у стен города, - это все-таки колодцы!
Так войско султана и провело остаток дня и ночь без воды. А наутро - в пятницу 23 мая - султан увидел, что вся равнина и холмы вокруг заняты туркменами. Войска туркмен были построены, как говорит один из современников, сопровождавших Масуда, "в царском порядке", то есть по всем правилам стратегии и тактики. Путь султану был прегражден. Султан двинул против туркмен боевых слонов и свою закаленную в боях гвардию - гулямов . Но разноплеменное наемное войско султана сражалось за деньги и ради наживы, а туркмены защищали свою страну. Маленькие сплоченные конные отряды - курдус, на которые было разделено туркменское войско, с боевыми криками "Яр! Яр!" кинулись на врагов. Тут же на сторону туркмен перешло 370 их соплеменников из гвардии султана - гулямов со значками львов.
После первого же ожесточенного натиска армию султана охватила паника, и она "показала спину". Мужество Масуда, лично принявшего участие в битве и сражавшегося так, "как не делал собственной персоной ни один падишах", не могло предотвратить полного разгрома его войска. Масуду пришлось пересесть с боевого слона на лошадь и спасаться бегством. Убегая, султан загнал по пути шестнадцать лошадей и в конце концов пересел на быстроходного верблюда-дромадера. Масуд добрался до своей столицы Газны, бежал в Индию и через год умер. После битвы при Данданкане власть над Хорасаном перешла в руки туркменского вождя Тогрула, сына Сельджука. Он стал основателем знаменитой династии Сельджуков. (Вот в честь кого был назван Тогрул, погибший во время афганца!)
Прошло сто лет, на протяжении которых восточные авторы ни разу не упоминают Данданкан. В 40-х годах XII века житель Мерва историк Ас-Самани пишет о Данданкане как о небольшом городе, находящемся в десяти фарсахах от Мерва. Видимо, и экономическое и политическое значение города в это время уже начинает падать.
Поздней осенью 1158 года кочевники-гузы после разгрома войск последнего сельджукского султана Санджара напали на Данданкан, взяли его штурмом, перебили жителей. Оставшиеся в живых разбежались. Данданкан прекратил свое существование. Вот почему самые поздние монеты, которые мы нашли, были чеканены в 1157 году.
Когда в начале XIII века знаменитый арабский ученый географ Якут (грек, долгое время бывший рабом в Сирии) проезжал по Хорасану, он видел уже руины Данданкана и так их описал:
"Данданкан - город в районе Мерва Шахиджана, в 10 фарсахах от него, в песках. В настоящее время он разрушен и от него ничего не осталось, кроме рабата (постоялый двор для караванов. - Г. Ф. ) и минарета. Он находится между Серахсом и Мервом. Я видел его, и не было там ничего, кроме стоящей стены и следов красивых зданий, указывающих на то, что это был город. Занес его песок, разрушил его и принудил жителей выселиться".
А через сто лет другой знаменитый ученый Казвини, описывая Хорасан и его поселения, не упоминает и руин Данданкана.
С начала XIII века и до нашей экспедиции даже место, на котором стоял Данданкан, оставалось неизвестным.
В период своего расцвета, в X и XI веках, Данданкан был небольшим, но богатым и известным городом. Макдиси пишет, что в X веке это был укрепленный город с одними воротами. Снаружи был расположен рабат, внутри красивая соборная мечеть и одна мечеть не соборная. В нем были бани, обширные дома со стенными украшениями из гипса. С Данданканом сравниваются различные города, настолько он был хорошо известен в X веке. Длина города пятьсот шагов; по свидетельству современников, он был окружен стеной. Все жители его принадлежали к шафиитам. Шафииты противопоставляли себя другому течению ислама - ханефизму, который насаждали газневидские султаны. Вот и все, что известно из письменных источников о Данданкане.
Раскопки, проведенные нами, позволили кое-что подтвердить, а кое-что и гораздо точнее обрисовать. Так, например, правильными оказались сообщения о существовании крепостной стены, о размерах города. Мы нашли эту стену, определили, из чего и как она была построена. Примерно совпали и действительная длина города (216 метров) с той, которая указывалась историками X века, - 500 шагов. Подтвердилось годами чеканки самых поздних монет из Таш-Рабата и время гибели города. Мы нашли и дома, которые описываются историками. В небольших раскопках к юго-востоку от центра городища мы открыли два жилища. Стены и полы этих небольших домов были выложены отлично обожженным кирпичом. Изнутри стены богато орнаментированы резным кирпичом и фигурной кладкой. Между двумя параллельными линиями в несколько рядов выложены на стенах ромбы. Судя по найденным в домах вещам и орудиям труда, жилища принадлежали небогатым ремесленникам или торговцам. Интересно, что, по рассказу Бейхаки, жители Данданкана не впустили войска султана Масуда в город и дали ему лишь небольшое количество воды, которую они спускали в кувшинах со стен, потому что якобы в городе было всего пять колодцев. Оказалось, что это далеко не так. В XI веке в городе не только было множество колодцев, но и существовала хорошо развитая система канализации и водопровода с прочными гончарными трубами.
Жители города вполне могли, но не хотели снабжать водой войско султана, потому что все их симпатии были, видимо, на стороне туркмен, к которым городское население всего Хорасана обращалось за помощью в борьбе против сатрапов султана. Поэтому они не только фактически отказались давать султану воду, но и завалили трупами колодцы, которые находились вне крепостных стен.
Собранные нами коллекции бытовых предметов, орудий труда, оружия, украшений позволили составить яркое представление об уровне развития различных ремесел в городе, в частности о высоком художественном ремесле ювелиров, резчиков по камню и кости, гончаров.
ХУДОЖНИК АБУ-БЕКР
В "Раскопе колонны" показался михраб - это такая ниша с полукруглым сводом, к которой обращаются мусульмане при молитве. Сомнений быть не могло. Перед нами мечеть, и, судя по ее местоположению и богатству орнаментации, именно та самая соборная мечеть, о которой говорили древние авторы. Михраб, сделанный из кирпича, был обмазан толстым слоем алебастра - ганча - и сплошь покрыт художественной резьбой. Вписанные друг в друга цветы и геометрические фигуры сочетались с ажурной вязью куфического шрифта. Расчистка михраба стала в центре внимания всей экспедиции. Особенно увлекался ею Иван Михайлович, получивший от нас за это негласное прозвище "Иван Михрабович". А потом показались и новые резные колонны, и арки купольных перекрытий, и пол, выложенный фигурной кладкой из жженого кирпича. Все стены здания были покрыты резьбой и окрашены в красный, синий, желтый, зеленый и белый цвета. Оказалось, что один под другим находятся два слоя ганча с резьбой. Первый - более грубый, был сделан одновременно со строительством мечети. Второй - позже, во время одного из серьезных ремонтов. Этот второй слой резьбы обладал совершенно изумительными художественными достоинствами. Резные цветочные, геометрические и арабесковые узоры гармонически сочетаются друг с другом, хотя и имеют разные размеры и разную глубину. Это создает при ярком солнечном свете Каракумов не только живую и тонкую игру светотеней, но и необычайный динамический эффект. Когда стоишь вдалеке от стены или колонны, виден только самый большой и глубокий рисунок; когда подходишь ближе, становится видным средний рисунок, еще ближе - медленно выплывает самый мелкий рисунок и снова, как живой; меняется абрис резьбы, в котором видны теперь уже все три рисунка сразу. Кто же был автором этого изумительного и по замыслу и по исполнению художественного орнамента, когда он был сделан? Представьте себе, это удалось узнать!
Большинство надписей на стенках и своде михраба оказались различными изречениями из священной книги мусульман - Корана. Однако одна из этих надписей, находившаяся в верхней части михраба, содержала отнюдь не отрывок из Корана. Эта надпись была прочтена уже в Москве по фотографии. Прочел ее известный советский ориенталист М. М. Дьяконов.
Надпись гласила: "Сделана Абу-Бекром…" Далее идет дата по хиджре - времени перехода Магомета из Мекки в Медину, с которого мусульмане начинают свое летосчисление. К сожалению, последние две цифры плохо сохранились. Поэтому возможно три прочтения даты: первое, самое вероятное - 490 год хиджры, или 1096 - 1097 годы по нашему летосчислению, второе - 470, или соответственно 1077-1078 годы, и третье - 440, или соответственно 1048-1049 годы.
Разница между тремя датами не особенно велика, и ясно, что после знаменательного поражения войск Масуда при Данданкане город продолжал существовать и находился в состоянии расцвета, раз был произведен ремонт мечети и создан новый, удивительный по мастерству и художественной ценности, резной орнамент ее михраба и стен.
В сочинениях придворных историков, описывающих различные венценосные ничтожества, не нашлось места для упоминания об Абу-Бекре, но каменная летопись Данданкана сохранила нам имя этого замечательного художника.
Упадок города, наступивший в XII веке, видимо, следует связывать с тем, что в условиях борьбы туркмен против сельджукских султанов в первой половине XII века Данданкан, находившийся в самом центре военных действий, стал небезопасен для торговых караванов и они вынуждены были обходить его стороной.
Между полом мечети и рухнувшими на него арками, стенами, михрабом находился значительный слой песка, не содержавший никаких находок. Значит, своды мечети рухнули после событий 1158 года, когда был взят штурмом и опустел город.
Мы не знаем точно, когда рухнула мечеть, но, во всяком случае, Якут, побывавший в этих местах спустя примерно шестьдесят лет после штурма города, не застал там мечети, а лишь остатки минарета.
Раскопки мечети шли полным ходом. Мы уже открыли значительную часть ее. А предстояло еще найти и раскопать многое: проем в городской стене, где находились ворота (широкая седловина в северо-восточной части вала как будто бы указывала, где их надо искать), рабат, вторую мечеть, здания с украшениями из гипса, о которых упоминали древние авторы…
Словом, мы еще только заглянули в историю Данданкана.
Однажды утром я с удивлением увидел среди солдат, копавших на "Раскопе колонны", Ахмета. Он был в военной форме и усердно работал лопатой.
- Здравствуйте, - ответил Ахмет и отвернулся.
Во время перерыва я подошел к Ахмету и спросил:
- Скажи, я в чем-нибудь виноват перед тобой?
Лицо Ахмета потемнело, и он с усилием сказал:
- Ни в чем ты не виноват. Только ты ко мне не подходи. Сам должен понять.
Что же, может быть, он прав. Во всяком случае, хорошо, что его мечта об армии осуществилась.
Параллельно раскопкам мы вели разведки вдоль всей трассы древней караванной дороги между Серахсом и Мервом. Судя по местоположению больших, занесенных песком бугров, открытых на этой дороге, их можно было связать с еще одним городом, который упоминали древние авторы, - с Тильситаном. Но там мы просто не успели произвести никаких раскопов. Эти песчаные бугры сейчас туркмены называют "Хауз-и-хан" - "Водоем хана", хотя вокруг нет никакой воды. Тильситан ждет исследователей! Повсюду вдоль дороги между Мервом и Серахсом мы находили следы древних оросительных каналов, ширина которых достигала восьми метров. В районе земель древнего орошения мы открыли более двадцати холмов - остатков древних поселений IX-XII веков, судя по поливной керамике, которую собрали мы на поверхности этих холмов. И они ждут своих исследователей.
Каракумы - черные, заросшие пески - были действительно когда-то покрыты растительностью, в них кипела жизнь. Сейчас наступило время, когда эта бесплодная пустыня при помощи новых оросительных каналов превращается в цветущий сад. Ирригационная система, построенная тысячами безвестных тружеников и разрушенная Чингисханом и другими завоевателями, будет не только восстановлена, но обретет новые, немыслимые для древней техники возможности и продуктивность. В свете знания истории Каракумов особенно справедливым и нужным представляется строительство большого Каракумского канала, ныне действующего.
Работы на Данданканском городище шли полным ходом, когда мы как-то утром увидели переваливавшие через барханы две автомашины. Приехал генерал, командующий дивизией.
Генерал вначале с сомнением крякал в ответ на довольно бессвязные пояснения Кремнева.
Но, когда за дело взялся Леонов, генерал насторожился. Потом он стал осматривать найденные вещи и сказал:
- Если бы не капитан (он имел в виду Ивана Михайловича), ни за что в такое время не дал бы я солдат для раскопок. А теперь вижу - доброе дело. Не зря дал.
Кончилось тем, что генерал вместе со всем своим штабом оказался в "Раскопе колонны", где офицеры, вооружившись саперными лопатками, принялись расчищать стены мечети.
Мы все не могли удержаться, чтобы не наговорить генералу самых восторженных слов об Иване Михайловиче.
- Еще бы! - сказал он. - Это лучший боевой комбат моей дивизии. Умница и герой. Его батальон так дал фрицам на фронте, что они надолго запомнят. Здесь батальон отдохнул, новое пополнение обучено. Дороги построили, да и вам помогли, товарищи археологи. А теперь прощайтесь с капитаном. Завтра дивизия будет грузиться в эшелоны. Снова на фронт.
Незачем говорить о том, каким было это прощание. Не знаю, где Иван Михайлович, жив ли он. Но никто из нас, участников экспедиции в Данданкан, никогда его не забудет. Вместе с уходом батальона и нам пришлось свернуть работы.
Данданкан и другие древние города Хорасана еще скрывают много увлекательных тайн, которые ждут разгадки.
ЛЕСНЫЕ ПЕРЕСУДЫ
ЛАГЕРЬ НА ОПУШКЕ
В течение нескольких сезонов лагерь нашей археологической экспедиции располагался на опушке густого лиственного леса. В этом лесу буки, грабы, могучие дубы и кустарник образовали кое-где труднопроходимые чащи. То здесь, то там вспыхивали на солнце ярко-красные ягоды кизила, синевой с легким перламутровым налетом отливал терновник. Палатки стояли на склоне холма среди деревьев. Внизу у подножия протекал небольшой, но чистый ручей.