Фраза "вступил в бой" полностью соответствовала истине, так как артиллеристы из вооруженной охраны "Эрлстона" уже развернули в сторону субмарины стоявшую на полуюте 4-дюймовую пушку и открыли из нее огонь. После того как капитан субмарины понял, что его обнаружили, он, увеличив скорость, начал быстро сближаться с транспортом. Когда лодка шла на дизелях в надводном положении, скорость у нее была больше, чем у старого английского парохода. Капитан Стенвик тоже решил увеличить скорость до максимума. Для этого он велел спуститься в машинное отделение отдыхавшей смене кочегаров, которые вместе со сменой, которая там работала, стали с удвоенной скоростью бросать в топку уголь. Механик выжимал из машин все, что они могли дать, и транспорт, увеличивая ход, вибрировал от напряжения. Радист постоянно передавал в эфир сигнал SOS, а также фразу: "Транспортное судно "Эрлстон" ведет бой с немецкой субмариной, направление 207°, время - 3.09 дня". Орудие "Эрлстона" продолжало вести частый огонь, и через некоторое время выпущенные из него снаряды стали ложиться в опасной близости от высокой рубки подводной лодки. У немецких подводников не выдержали нервы; субмарина стала погружаться и в скором времени скрылась под водой. Надо отметить, что подлодка так и не успела выйти на дистанцию торпедного залпа, а двигаясь в подводном положении на аккумуляторах, догнать развивший максимальный ход транспорт она не могла. Подводя некоторые итоги, можно сказать, что из всех транспортов "Эрлстон" единственный оказал сопротивление атакующей подводной лодке, использовав пушку, которая именно для таких целей и предназначалась.
По мере того как боевая активность "Стаи ледяных дьяволов" возрастала, количество колыхавшихся на волнах спасательных шлюпок и надувных плотиков все увеличивалось. Впрочем, боевую активность демонстрировали не только подводные лодки. В 5.00 вечера над головами сидевших в шлюпке и на спасательных плотиках матросов пронеслись семь торпедоносцев "хейнкель" из эскадры 1.906 Берегового командования, дислоцировавшейся на базе гидропланов в Билле-фьорде к югу от мыса Нордкап. Вскоре после этого моряки услышали доносившиеся со стороны горизонта взрывы. Когда торпедоносцы возвращались, торпед у них под крыльями уже не было. Эти полеты не могли не тревожить моряков с потопленного утром "Карлтона", стремившихся добраться на своей шлюпке и плотах до берега. Самолеты пролетали у них над головами на высоте каких-нибудь пятидесяти футов, обдавая их целым каскадом брызг от взвихривавших водную поверхность бешено вращавшихся авиационных винтов. Шесть самолетов скрылись за облаками, но седьмой неожиданно для всех вернулся. Моряки скинули бушлаты и куртки - на тот случай, если самолет откроет огонь и им придется, чтобы спастись, нырять в воду. На этот раз самолет прошел над ними даже на меньшей высоте, чем в прошлый раз. Определенно, немцы пытались выяснить, есть ли у них оружие. Разумеется, со шлюпки и плотиков по самолету никто стрелять не стал; тогда самолет снизился еще больше, коснулся поверхности воды поплавками и медленно заскользил по водной глади, описывая круги в нескольких ярдах от моряков с "Карлтона".
Пилот, не выключая моторов, показал американцам сквозь остекление кабины три пальца; это означало, что он может принять на борт трех пассажиров. Три матроса - Станкевич, "Большой" Макдонах и Хиггинс - спрыгнули с плотика в ледяную воду и поплыли к самолету. С первого раза они не сумели взобраться на скользкие поплавки находившегося в движении гидроплана, но со второй попытки Хиггинсу и Станкевичу все-таки удалось это сделать, после чего они залезли в кабину. В этом смысле "Большому" Макдонаху - здоровенному парню, весившему более ста килограммов, - повезло меньше. Помимо всего прочего, с него почти свалились брюки, что мешало ему плыть. Гидроплан сделал еще один круг по поверхности моря; один из летчиков вылез из кабины, съехал вниз по стойке на поплавок и протянул Макдонаху багор. Впрочем, "протянул" - не совсем то слово; немец скорее пытался этим багром Макдонаха подцепить, поскольку бедный парень едва держался на воде. Коллеги Макдонаха, наблюдавшие из шлюпки за его безуспешными попытками ухватиться за багор, просто умирали со смеха, не выказывали своему товарищу ни малейшего сочувствия. Немецкий пилот оставил наконец попытки затащить Макдонаха на борт своего гидроплана, забрался в кабину и, пообещав американцам вернуться, поднял свою машину в воздух. Только после этого приятели Макдонаха достали его из воды; парень умирал от холода, почти не двигался и едва дышал. Его тут же раздели и завернули в одеяло.
Немцы и вправду за ними вернулись. Через два часа рядом с американцами приводнился большой санитарный гидросамолет "Дорнье-24". Он долго искал летчиков с "хейнкеля", о падении которого ему сообщили с разведывательного самолета, не нашел их и решил подобрать хотя бы часть американских моряков. "Дорнье-24" взял на борт только 9 военных моряков из вооруженной охраны транспорта - матросы торгового флота его не интересовали - и улетел. Тремя часами позже прилетел другой большой гидроплан и увез еще 10 человек из экипажа "Карлтона". "Неудачники", которые остались на шлюпке и плотиках, вынуждены были грести изо всех сил, чтобы согреться. При этом они старались не слишком удаляться от того места, где их товарищей подобрали немцы. "Чтобы, - как выразился один из матросов, - не пропустить следующий самолет до Норвегии". Через некоторое время рядом с американцами приводнился еще один немецкий гидроплан и забрал на борт Муни - главного инженера "Карлтона" и уборщика по прозвищу Чико. Матросы спросили, будут ли еще самолеты; на это пилот ответил, что вряд ли - "мой, похоже, последний". Оставшиеся семнадцать американцев перебрались с плотиков на шлюпку. Туда же они перетащили все имевшиеся у них продукты и вещи. Потом они распустили по ветру небольшой парус и направились к побережью Советского Союза, бросив ненужные уже плотики на поверхности моря.
Бедняга "Карлтон"! Даже после потопления этого невезучего корабля его команду продолжали преследовать всевозможные бедствия и несчастья. Немецкие гидропланы доставили часть его экипажа в Киркенес - на военно-морскую базу восточнее мыса Нордкап, откуда выходили в море подлодки из "Стаи ледяных дьяволов". Там американских моряков посадили в концентрационный лагерь, где уже находились сотни русских военнопленных. Немцы пообещали пристрелить каждого американца, который попытается общаться с русскими. Потом немцы вызвали на допрос главного инженера корабля Муни. Их интересовали детали потопления транспорта; они также интересовались, почему капитана корабля и главного инженера не взяли на борт немецкие подводники, имевшие соответствующее распоряжение германского командования. Немецкому морскому офицеру, который вел допрос, удалось внушить Муни и еще нескольким людям из команды "Карлтона" совершенно невероятную мысль о том, что их корабль потопила британская подводная лодка. Дескать, они слишком близко подошли к побережью Норвегии, и англичане опасались, что немцы захватят их корабль. Муни потом по этому поводу замечал, что "капитан Реджинальд Хансен был норвежцем по рождению, хорошо относился к немцам, поэтому ничего удивительного не было бы в том, если бы он и в самом деле правил в сторону норвежского побережья…".
Потом спасшиеся с "Карлтона" моряки дали пространные интервью немецкой прессе, и их улыбающиеся физиономии - определенно, они были уверены, что все худшее у них позади, - появились на страницах немецкого пропагандистского журнала для солдат и матросов "Сигнал" в большом очерке, посвященном разгрому конвоя PQ-17. Но моряки с "Карлтона" ошибались - на этом их испытания не закончились, так как германская пропаганда решила и дальше использовать их в своих целях. Кроме того, от моряков с "Карлтона" немцы узнали, как это явствует из немецких военно-морских архивов, о переадресовке конвоя в Архангельск из-за "отсутствия исправных средств разгрузки в Мурманске". Помимо интервью с моряками, германские газеты опубликовали полный список грузов, которые находились на "Карлтоне": "800 тонн пшеничной муки, 400 тонн свинины, 500 тонн олова, 500 тонн стальных болванок, 200 тонн снарядов, 50 тонн патронов и пуль, тысячи автоматов и пистолетов и 37 танков, включая шесть 28-тонных танков типа "Генерал Грант", четырнадцать 13-тонных танков канадского производства и семнадцать 20-тонных машин другой модели". Через три дня после массированных атак самолетов и подводных лодок на транспорты германское радио объявило, что захваченные в плен моряки с потопленных кораблей дали ценную информацию о грузах, которые они везли. Такого рода информация, говорилось далее в радиопрограмме, позволит немецкому командованию совершенно точно установить, в каких грузах нуждается Советский Союз и чего ему не хватает. В передачах на Латинскую Америку германское радио утверждало, что "пленные моряки с "Карлтона" дали ценную информацию относительно организации и эскорта северных англо-американских конвоев". Такого рода информация передавалась также по "Радио Люксембург" и шла через другие официальные радиостанции в оккупированных немцами или находившимися под их влиянием странах.
Им вторила германская "подрывная" радиостанция, которая вещала на коротких волнах на Америку под видом "Анти-Рузвельтского американского радио". Вот образчик так называемых новостей, которые это радио передавало в те дни:
"Стокгольм. Наши корреспонденты в Швеции сообщают, что два американских корабля, груженные новейшими американскими танками и тяжелыми грузовиками, несколько дней назад прибыли в Тронхейм. Эти транспорты, имеющие водоизмещение около 8000 тонн, являются своего рода осколками направлявшегося в Архангельск большого конвоя, недавно потопленного немецкими самолетами и подводными лодками. Поскольку транспорты были лишь слегка повреждены, остается только удивляться, почему экипажи их оставили. Корабли были приведены в порт "призовыми командами" с немецких подводных лодок; на корме у них вместо звездно-полосатого флага развевался флаг со свастикой. В порт прибыл немецкий танковый батальон, чтобы взять под контроль 62 тяжелых американских танка и 132 больших грузовика, которые в настоящее время выгружают с захваченных американских транспортов. Один немецкий офицер сказал, что новые американские танки имеют некоторые улучшения по сравнению с предыдущими моделями, но все же не так хороши, как русские или немецкие".
Благодаря усилиям немецкой пропаганды по всему миру в течение нескольких дней распространилось известие, что американское торговое судно "Карлтон" сдалось немцам и было приведено в один из норвежских портов.
После отсидки в концентрационном лагере, допросов и интервью с журналистами моряков с "Карлтона" посадили на немецкий войсковой транспорт "Ханс Леонард", который через несколько дней в составе небольшого конвоя из двух кораблей отправился в Осло. Глядя на сопровождавший конвой сильный эскорт, американцы только разводили от удивления руками. "А кроме того, у "нас" было сильное воздушное прикрытие", - написал позже один из американских пленников. В Осло американцев перевели на другой войсковой транспорт - "Вури", который осуществлял рейсы между Осло и портом Аальборг в Дании. Из Аальборга их перевезли в главный лагерь для пленных моряков в Вильгельмсхафене, который именовался "Марлаг-Милаг "Норд"". Там моряков с "Карлтона" встретили не очень-то любезно. Обитатели лагеря подвергли их остракизму - другими словами, осуждали их и не хотели с ними общаться. До лагеря дошли слухи о том, что парни с "Карлтона" сдали свой пароход немцам. Американцы злились, но помалкивали. "В этом лагере было 5000 британских моряков, - писал Муни, - и с нашей стороны было бы сродни самоубийству сказать им, что нас, возможно, потопила британская подводная лодка".
Где же в это время находился немецкий линейный флот? В 3 часа дня 5 июля тяжелые немецкие корабли - "Тирпиц", "Хиппер", "Шеер" и семь эсминцев сопровождения - вышли из каналов (Лидсов) в районе Рольвсёй и направились в открытое море. В Берлине перспективы операции с применением надводных сил оценивались весьма высоко: согласно данным авиаразведки, крейсерская эскадра прикрытия конвоя, а также тяжелые корабли адмирала Товея начали отходить в западном направлении. Что же касается военных кораблей, оставшихся при рассредоточенном конвое, то их немцы в расчет почти не брали; по их мнению, в этом квадрате Баренцева моря могли в худшем случае находиться один-два легких крейсера и несколько эсминцев, которые, конечно же, оказать адекватного противодействия одиннадцати немецким кораблям были не в состоянии. Зато эти одиннадцать кораблей могли собрать богатую жатву в виде тяжело груженных транспортов - особенно в том случае, если бы их наводили на цель. самолеты-разведчики или подводные лодки.
Флот находился в пути только пять часов, когда русская подводная лодка К-21 (командир Лунин), патрулировавшая морской простор неподалеку от мыса Нордкап, заметила тяжелые немецкие корабли. Сразу же после этого русская субмарина вышла в эфир с предупреждением об опасности: "Внимание! Всем судам и кораблям в этом районе. Два линкора и восемь эсминцев в позиции 71° 24 мин. северной широты и 23° 40 мин. восточной долготы (1700 В/5)".
На "Тирпице", конечно, знали, что его заметили, но понятия не имели, что его "торпедировали" - а именно о торпедировании "Тирпица" сразу же сообщил командир русской субмарины, - поэтому этот крупнейший линкор и следовавшие за ним корабли продолжали двигаться на северо-восток. Часом позже патрулировавший мыс Нордкап британский самолет также увидел немецкий флот и передал в эфир следующую радиограмму:
"Внимание! Всем судам и кораблям в этом районе. Одиннадцать неизвестных кораблей в позиции 71° 31 мин. северной широты и 27° 10 мин. восточной долготы. Курс - 065°. Скорость - 10 узлов (1816/В5)".
В 8.30 вечера немецкий флот был замечен с британской субмарины "Аншейкн" (лейтенант Вестмакодт). По словам командира лодки, "флот все еще двигался в северо-восточном направлении к кораблям рассредоточенного конвоя". В 9.49 новость о появлении в море немецкого линейного флота достигла кораблей адмирала Товея - одновременно с известием, что русская субмарина выпустила по "Тирпицу" две торпеды. Как видим, попытка немцев проскользнуть незамеченными в Баренцево море не удалась.
В Берлине с превеликим вниманием слушали перехваченные немецкими приемопередающими станциями сообщения с кораблей союзников об обнаружении тяжелых немецких кораблей. Первой реакцией была тревога - немецкие адмиралы опасались, что столь ранее обнаружение немецкого линейного флота позволит тяжелым кораблям союзников, двигаясь на полном ходу, добраться до района боевых действий и перерезать немцам пути отхода в то время, когда они будут возвращаться на свои базы после рейда на конвой.