Дело в том, что еще в 1989 году в экспертных группах Совета национальной безопасности США стали обсуждать идею создания на российской почве параллельного союзному политического и экономического центра. Ставка из Вашингтона делалась на суверенную Россию Ельцина, которая способна взломать всю союзную конструкцию. Поэтому яйца предательства СССР высиживались вовсе не в союзных республиках, и даже не на просторах РСФСР, а в самой Москве всякого рода либералами и демократами, жаждущих себе властных престолов, оттеснив партийную номенклатуру, скоро превратившуюся недавних антиподов в своих союзников по разгрому СССР.
Предательство - самое страшное оружие для страны во время кризисных или обвальных процессов. В данном случае никому и в голову не приходило, что глава партии и государства окажется предателем. В Великую Отечественную войну, особенно в ее начальный период, тоже было плохо. Но народ был уверен, что в Кремле Сталин, что он не предаст, что он сделает все, чтобы немецкий план захвата Москвы "Тайфун" провалился, что мы выстоим и, в конце концов, погоним фашистов на Запад.
А тут, как писал А.Зиновьев:
"…глава партии и государства со своей кликой, захватившей важные пункты системы власти, перебежал на сторону врагов и возглавил разгром своей страны! Было ли нечто подобное в истории?!
Тут произошло похожее на то, как если бы на корабле, во время шторма пост капитана и командиров захватили кретины, сумасшедшие преступники, и направили корабль на рифы".
Предательство всегда омерзительно, но когда оно делается за счет целого народа, это имеет уже иное название - преступление, государственное преступление. Только сейчас обманутые люди, после того, что они потеряли, стали ценить достоинства советской системы, особенно в социальной сфере - главной для всего трудящегося люда. Вот уж действительно, никто не бывает так обманут, как тот, кто прилагает столь много усилий, чтобы не быть обманутым никогда.
Нельзя быть злодеем другим, не будучи и для себя негодяем. Подлость универсальна. Нарушитель любви к ближнему первым из людей предает самого себя.
* * *
Одна интересная историческая деталь. Оказывается "боевая политическая подруга" Маргарет Тэтчер, узнав о нахождении Горбачева в Крыму в качестве "пленного президента", настойчивее многих действующих в ту пору политиков добивалась отправки международной представительской делегации в Форос к арестованному.
Она верила, что его "арестовали".
Она хотела его "освободить".
Она желала, чтобы он остался на прежнем месте.
Но он возвратился вместе с семьей физически здоровым, загоревшим, отдохнувшим, но душевно пустым "бамбуком", выпотрошенным, совершенно нетронутым личными врагами. Правда, он выглядел, посвежевшим, но несколько обескураженным. Его можно было понять, он почувствовал, что проиграл. Белого коня для въезда в Кремль к нему не подведут. Подвели к самолету только трап, по которому он неторопливо спустился на московскую землю уже "политической пустышкой".
Из "плена" президент вернулся, как он и сам не раз говорил, другим человеком. И не только потому, что там, в "крымском заточении", он много пережил, передумал, перепланировал…
Он стал совершенно другим человеком для собственной страны, спускаясь по трапу самолета с семьей в помятой светлой куртке. Он гляделся побитым, жалким, униженным, с осыпавшимся лоском руководителя большой страны, в которой в течение нескольких суток хозяйничали уже другие люди. Горбачев превращался из уважаемого президента де-юре в терявшего бразды правления "президента" де-факто, которому кремлевского времени судьба давала несколько месяцев.
В глазах многих сотрудников Лубянки того августовского времени он виделся уже человеком чисто номинально возглавлявшим, расползавшееся по его же вине, государство. Он теперь стал должником своего заклятого врага - Бориса Ельцина. А как же, он же спас его "от расправы" кровожадных своих соратников и вернувшего законного президента "страны без страны" в Кремль.
Практически в этот период Горбачев напоминал короля, который оступился и потерял свою корону. Но такой монарх, как писали газеты, в глазах своих подданных, даже если они участливо подберут ее и помогут водрузить на место, перестает быть самодержцем. Повторная коронация, как второй брак, невесте не положено надевать белое свадебное платье.
Не думал он, что финал разрекламированной на Западе "перестройки" в родной стране, в столице его государства Советского Союза - Москве, окажется таким трагическим. Перестройка "заблудилась", - говорили многие коллеги автора, - а мессия утратил прежний ореол святости и репутацию непогрешимости.
Так уж устроена жизнь, когда общество, надеявшееся вкусить сладкие плоды обещанного триумфа, получает горькие, - оно моментально утрачивает потребность в своем вчерашнем кумире. Лучшее ограждение от зарвавшегося и завравшегося вождя, - это недоверие граждан. И, как правило, в таких случаях общество равнодушно от вождя отворачивается, считая его обманщиком, лгуном, лжецом.
Кто-то из великих сказал, что отдельные люди могут вводить в заблуждение и заблуждаться, но никто не может обмануть всех, можно обманывать часть народа все время, и весь народ - некоторое время, но нельзя обманывать весь народ все время.
* * *
Проигравших вчистую, членов ГКЧП, у которых в руках была армия, милиция и органы госбезопасности, ельцинская власть теперь стали "стричь". Готовились срочные посадки на нары. Настоящие противники и враги Конституционного строя называли поверженных некогда единомышленников предателями, государственными преступниками, мятежниками, путчистами, красно-коричневыми, сволочами, скотами и прочими нелицеприятными понятиями.
Подробности арестов, допросов и досрочного освобождения ГКЧПистов достаточно полно освещены в литературе, но мне хотелось остановиться на допросе в 1991 году одного из самых близких Горбачеву людей - руководителя аппарата президента Валерия Болдина. Он поведал следователям одну поразительную историю. В начале последнего года существования СССР, Горбачев получил от президента Южной Кореи Ро Дэ У золотые часы и чеки на 100 тысяч долларов, по существу, это были наличные деньги, так называемый "нал". Узнав, что во время обыска в сейфе Горбачева были найдены 100 тысяч долларов, Раиса Максимовна Горбачева подтвердила сам факт получения этой взятки, но добавила, что эти деньги "…не Михаил Сергеевич получил, а Ро Дэ У мне дал 100 тысяч долларов, которые я сразу же потратила". Из ее объяснений было видно, что потратила она их якобы на какой-то детский фонд в Южной Корее.
Но по тому, что в сейфе Горбачева были обнаружены еще сто тысяч, получалось, что взятка составляла уже 200 тысяч "зеленых" или никаких трат на фонды не было вообще.
Нечистоплотность просматривалась и тут в поведении главного перестройщика Советской России.
Это тоже еще один удар тревожного колокола по нашей стране.
Распад страны и роль КГБ
Россия в ХХ веке приняла на себя три разрушительных военно-политических цунами. В начале века Царскую Россию разломали Первая мировая война и последовавшая за ней революция. Но больная страна, залечив раны, к 30-ым годам вышла с "красной купели" и стала более молодой и окрепшей. В середине века Запад развязал теперь уже против Советской России невиданную доселе горячую войну и проиграл. В конце этого злополучного столетия Советский Союз предательски был уничтожен в результате гениально продуманной Западом операции - "Холодная война" с использованием предательства внутренней контрреволюции.
Русский философ и публицист А.А. Зиновьев по этому поводу заметил:
"Должен сказать, я восхищаюсь, как Запад провел всю "холодную войну", с блеском провел и, действительно, добился перевеса и в интеллектуальном отношении над нашими руководящими идиотами".
Как писали газеты того времени:
"Если бы атака на Советский Союз была бы только внешней, то это была бы война в чистом виде. Пусть ведущая нетрадиционными средствами, но только война. Если бы была реализована мечта части элиты о реставрации капитализма, то это была бы только революция. Но в том-то и дело, что произошло сложение этих двух событий в одно. Внутренние и внешние враги Советского Союза и советского народа сговорились. Сюда следует присовокупить и заблудших "товарищей". Свершилась внутренняя революция. Началась и идет активная фаза войны. И конца этому не видно…"
20-21 октября 1989 года в Тюмени группа из 28 депутатов от разных областей России выпустила обращение клуба "Россия". Депутаты-державники требовали от реформаторов не забывать о России и русских.
Идея о том, что Россия является "падчерицей" в "братской семье" СССР, была взята на вооружение сначала "патриотами". А только потом "демократами". Она несла огромную угрозу разрушения Советскому Союзу. Но "дружба" эта тоже ничего хорошего не могла принести.
Представители партии "Демократическая Россия" видели причину кризиса "не в том, что разрушаются старые порядки, а в том, что они ликвидируются медленно и с оглядкой, на то, что они своевременно не замещаются новой властью, новой экономикой, новыми ценностями.
Сторонники "патриотов", напротив, видели причину в том, что "бездумно разрушаются сложившиеся управленческие народно-хозяйственные структуры с единственной целью - заменить их стихийным рыночным механизмом".
Потом у них появилась "первоочередная политическая задача" - восстановление российской коммунистической партии, правда, пока в составе КПСС. Было очевидно, что эта партия станет штабом консервативных сил в их противостоянии реформизму Горбачева, а заодно - и союзной власти.
И вот уже мины развала стали взрываться, увы, на левом фланге.
Главный противник "патриотов" - блок сепаратистов и "левых радикалов" был готов "к расчленению Союза ССР и распродаже западным "партнерам" наших национальных богатств. Что же предлагали "патриоты", чтобы остановить опасные процессы? А вот что:
"Советская Россия восстановит или же создаст заново собственную систему административно-хозяйственного управления, которая прекратит, не предусмотренное договором о создании Союза ССР, вмешательство союзных органов в дела республики".
Но ведь это даже не мина, а настоящая бомба.
Это призыв обособляться.
Это перенос атаки сепаратистов на союзный центр.
И это, наконец, стать на стороне противников единства страны.
По существу, "патриоты" сформулировали основы экономической политики Ельцина в борьбе с центром.
По стране прокатились массовые выступления против обкомов партии за советы. Это было свидетельство реально существующей неприязни активной части населения к партийному руководству.
Страна резонансно зашаталась. Процессы народного возмущения нарастали. Но почему? Никакой бунтарь не поднимет миллионы людей на разрушение, если они довольны жизнью. С одной стороны, человеческий камертон в условиях перестройки уловил наличие кризиса в СССР. А с другой, - ощущение, передаваемое словами "так жить нельзя" и "мы ждем перемен", вызрев в обществе, проникло в сознание верхов.
Как писал А.В. Шубин:
"…в основе системного кризиса СССР лежало исчерпание возможностей дальнейшего развития сверхмонополизированной авторитарно-бюрократической индустриальной системы".
Она прекрасно работала в условиях перехода аграрного общества к индустриальной форме его существования. Вчерашние крестьяне в городских условиях были довольны малым: стандартным жильем, добротной одеждой, социальными гарантиями, нормальной зарплатой. Оплата за труд позволяла пусть не быстро, но "собраться" и купить велосипед или патефон, костюм или мебель. А вот уже новому поколению горожан потребовалось новое качество жизни. Жесткий централизм оборачивался коррупционным бюрократическим рынком, социальное государство - неравенством доступа к дефициту. Достаточно вспомнить, какие "драки" и "сцены унижения" шли и испытывали люди в 60-ые в ходе приобретения телевизора, мотоцикла, автомобиля…
Инициатором реформ был, конечно, Горбачев, за которым маячила тень Андропова, но он и его соратники не смогли справиться с реальными задачами перестройки. Вожжи брошены - кони понеслись, в разнос телега с людьми. Остановить коней попытались демократы, но, убив лошадей, остались с тем, чем остались.
* * *
В руководство КГБ с партийных трамплинов прыгали чиновники со Старой площади с функциями разрушения, а не созидания. Не этим ли объясняется пассивность органов КГБ при развале СССР - их руководящий состав, особенно, пришедший из партийных органов, уже не соответствовал уровню интересов огромного государства в сложившейся внешней и внутренней политической ситуации. Не потому ли Комитет не прореагировал на результаты Всесоюзного референдума о сохранении СССР.
Всесильная машина КГБ к 1991 году, как писали газеты, уже была велосипедом со спущенными колесами, хотя по открытым данным на 1982 год в рядах КГБ было более 90 000 кадровых офицеров и около 175 000 солдат пограничных войск. Их число существенно не сократилось к периоду ГКЧП. А это значит, что при полном нейтралитете МО и МВД Комитет мог выставить двухсоттысячную армию против беснующихся "демократов". Но вместо этого его руководство наблюдало из окон Лубянки, как на площади Дзержинского пытаются оторвать голову у памятника, снимают с постамента их символ - "Железного Феликса". Единицы прозревших созидателей уже не могли противостоять армии разрушителей.
Автор этих строк тоже находился на Лубянке в доме № 2. Из окна кабинета хорошо просматривалась площадь, где у памятника Дзержинскому собралась орущая толпа. Среди зевак и митингующих находилось много пьяных. Молодые вандалы, подогретые градусами водяры, карабкались на пьедестал и пытались "заарканить" тросом голову "грозы революции". Но памятник стоял незыблем. Подогнали грузовик в надежде завалить скульптуру, сдернув ее с постамента-цоколя тросами. Дымились и горели шины буксовавшего "ЗИЛа", но памятник не поддавался вандалам. Толпа на площади разрасталась. Тогда начальник военной контрразведки вице-адмирал А.Жардецкий попросил автора спуститься вниз и послушать ораторов.
- Вы в гражданском платье, смотайтесь вниз к памятнику, чтоб уж военной формой не провоцировать пьяных идиотов, и выясните, чего они хотят?
Выступали сначала какие-то помятые типы, но что поразило, - среди этого пьяного быдла стоял, словно упиваясь властью над толпой, телекомментатор В. Познер. Потом и ему дали открыть рот. Он рассказывал толпе какие-то страшилки о коварстве КГБ, слал проклятия в адрес Дзержинского, чекистов, советской власти, СССР. Ему подпевали С. Станкевич и другие вожди московской демократии.
Надо прямо и откровенно признаться, что многие крупные начальники госбезопасности в это тревожное время попрятались в кабинетах и не отвечали даже на звонки. Они боялись вопросов подчиненных: "Что делать дальше? Как быть со службой? Куда девать секретные документы? Чем заниматься? Где оружие? Кто дал команду закрыть оружейные комнаты?"
Именно такой пассивностью, трусостью и равнодушием, они обезопасили себя, и затем некоторые выросли в должностях и званиях.
Многие рядовые сотрудники КГБ рвались на площадь и готовы были с оружием в руках обеспечить безопасность страны, своего штаба и сохранность памятника-символа, но что можно было сделать сотней обезоруженных оперативников с озверевшей многотысячной толпой, среди которых было много нетрезвых и даже в стельку пьяных. Некоторые бродили, как тени, вооруженные бейсбольными битами, арматурой и бутылочными "розочками".
Прошел слух по Дому-2, что одна из групп хваленных альфовцев тоже предала Родину - отказалась от ареста Ельцина и штурма Белого дома. Рядом стоящий с автором этой книги подполковник П. заметил:
"Это уже не солдаты невидимого фронта, а приспособленцы. Страна рушится в мирное время, а они чего-то выжидают. Их можно понять, но не принять такого поведения в принципе смелых парней, не раз доказавших это качество, никак нельзя. Страна горит - надо тушить, чтобы сохранить хотя бы стены - границы. Наверное, им запретил это делать Крючков. Горбатый надоел, но причем же безопасность страны, территории, народа?"
Да, руководство КГБ постепенно втягивалось в процесс деморализации.
* * *
В ноябре 1991 года Маргарет Тэтчер, незадолго до этого ставшая экс-премьером Великобритании, вылетела в Хьюстон. Техасские американцы пригласили ее на юбилейное заседание Американского Нефтяного Института (АПИ) в качестве почетного гостя, зная, что она химик по образованию, хотя по специальности практически не работала.
И действительно, в ее докладе не содержалось никаких профессиональных терминов, ее почти часовая речь была окрашена чисто в политические тона. Выступление скорее можно было озаглавить пятью приятными для слуха аудитории словами: "Как мы разрушали Советский Союз".
"Железная леди", являясь в одинаковой степени как умной, так и циничной женщиной, несмотря на присутствие там нескольких представителей ельцинской России, стремилась весьма откровенно поведать собравшимся о личной роли в разрушении Советского Союза.
Она признавалась, что:
"…СССР представлял серьезную угрозу для западного мира, но не военную, а экономическую, так как в этом направлении Советскому Союзу удалось достичь высоких экономических показателей. Так процент прироста валового национального продукта, - констатировала она, - у него был, примерно, в два раза выше, чем в наших странах. Если при этом учесть огромные природные ресурсы СССР, то при рациональном ведении хозяйства у Советского Союза были вполне реальные возможности вытеснить нас с мировых рынков. Поэтому мы всегда предпринимали действия, направленные на ослабление экономики Советской России и создание у страны внутренних трудностей.
Основным было навязывание гонки вооружений. Мы знали, что советское правительство придерживалось доктрины равенства вооружений СССР и его оппонентов по НАТО. В результате этого СССР тратил на вооружение около 15 % бюджета, в то время как наши страны - около 5 %. Безусловно, это негативно сказывалось на экономике Советского Союза. Ему приходилось экономить на вложениях в сферу производства, так называемых, товаров народного потребления.
К сожалению, несмотря на наши усилия, политическая обстановка в СССР долгое время оставалась весьма стабильной. Серьезное место в формировании нашей политики (в основном политики США - авт.) занимал вопрос о создании системы противоракетной защиты (СОИ). Должна признаться, что большинство экспертов было против создания СОИ, так как считали, что эта система будет чрезвычайно дорогой и недостаточно надежной, а именно щит СОИ может быть пробит при дополнительном вложении Советским Союзом гораздо меньших (в 5 - 10 раз) средств в "наступательные" вооружения.
Тем не менее, решение о развитии СОИ было принято в надежде, что СССР займется созданием аналогичной дорогостоящей системы. К нашему большому сожалению, советское правительство такого решения не приняло, а ограничилось политическими декларациями протеста.