Джордж Басден занимался изучением этой проблемы в двух ипостасях: как антрополог-любитель и как миссионер. Поэтому приводимые описания каннибальской практики, составленные им приблизительно в то же время, когда писали свои книги Мик и Тэлбот, отличаются своим особым, личностным подходом. Читая его записки, складывается впечатление, что он все видел собственными глазами и глубоко пережил столь необычный для нормального человека опыт. Он также стремится отыскать разумное равновесие между бесстрастным репортажем и эмоциональным комментарием, и в этом его сообщения представляют для нас куда больший интерес. Он в основном занимался изучением жизни и обычаев племени ибо, территория которого находилась на одном из берегов великой реки Нигер.
"Страна народности ибо лежит внутри признанного всеми "черного пояса", и это племя обладает всеми присущими этому району особенностями. Каннибализм, человеческие жертвоприношения и прочие дикие обычаи на самом деле процветали всего в каких-то пяти милях от города Ониша, и никто не мог бы поручиться, что и его жители были абсолютно не замешаны в подобной злодейской практике. Там приносили в жертву живых людей главным образом по случаю либо смерти, либо похорон царя или знаменитого вождя племени.
Одно время я жил в маленькой хижине в лесу, в пяти милях от Ониша, в окружении поселков туземцев. Два из них постоянно враждовали. Время от времени между ними начиналась настоящая война. Во время последней кампании одна сторона захватила и съела шестерых противников, а другая ответила лишь съедением четверых.
Однажды утром, когда я шел по тропинке в полном одиночестве, вдруг увидел перед собой какой-то узел, к которому была привязана, по-видимому, недавно отрубленная человеческая голова. Судя по ее размерам и зубам, она принадлежала молодому человеку. Это был фетиш. Владелец узла таким образом предостерегал любого похитителя от соблазна завладеть его собственностью. Еще бы! Такое могущественное "йю-йю" обеспечивало его узлу на дороге полную неприкосновенность. Неподалеку от того места, насколько мне было известно, совсем недавно проходил праздник каннибалов…".
Басден рассказывает, что чем дальше к югу, тем явственнее каннибальские тенденции среди местных племен. Хотя повсюду в этих местах превалировал обычай лакомиться убитыми пленниками, почти на территории всей Нигерии, но в ее южных районах существовала постоянная торговля человеческим телом. Иностранцы, захваченные врасплох при переходе границы, преднамеренно убивались, а их тела поедались. Но иногда тела таких несчастных покупались у других, более обеспеченных таким продуктом питания племен или же обменивались на что-то другое по бартеру. Человеческая плоть стала важным рыночным товаром, на который устанавливалась твердая цена. В южных районах Нигерии к человеческому мясу все относились как к части своей повседневной диеты.
В другом крупном центре африканского каннибализма, в бассейне реки Конго, там, где в настоящее время расположена Республика Заир, дела обстояли несколько иначе.
ТАМ, ГДЕ ТЕЧЕТ РЕКА КОНГО
Подобно бассейну реки Амазонки, который занимает огромную территорию центральной части Южной Америки на границе с Эквадором, бассейн могучей реки Конго в Африке длиной в 3 тыс. миль занимает не меньшую площадь в самом сердце Экваториальной Африки – она достигает миллиона квадратных миль. Это бывшее Бельгийское Конго, плодородный тропический регион, в котором производятся не только оливковое масло, хлопок и какао-бобы, но еще добываются медь, олово, золото и такой минерал, который в наше время становится дороже золота, – уран. Эта часть Черного континента была впервые исследована Дэвидом Ливингстоном и еще одним человеком, который отправился туда, чтобы отыскать отважного путешественника и спасти его. Это был Генри Мортон Стэнли.
Другой исследователь, Джеймс Деннис, в своем очерке, посвященном распространению в этой стране такого явления, как каннибализм, писал в отношении тогдашнего Бельгийского Конго: "В центральной части Африки, от восточного до западного побережья, особенно вверх и вниз по многочисленным притокам реки Конго, до сих пор повсюду практикуется каннибализм, который сопровождается зверской жестокостью". Свои записки он составлял на основе сообщений путешественников, миссионеров и личном опыте Сиднея Лэнгфорда Хинде, бывшего капитана свободных вооруженных сил Конго, который принимал участие в войне между арабами Занзибара, стремившимися завладеть природными ресурсами бассейна реки Конго, а заодно и взять как можно больше пленников из числа местного населения, и бельгийцами, которые отстаивали здесь собственные интересы. За особые заслуги он получил Королевский орден Льва.
"Почти все племена в бассейне реки Конго, – писал он, – либо каннибалы, либо до недавнего времени являлись таковыми, а среди некоторых такая отвратительная практика на подъеме. Те племена, которые до этого времени, судя по всему, никогда не были людоедами, в результате постоянно растущих контактов с окружающими их каннибалами тоже приучились есть человеческое мясо.
После создания фактории Экватор ее жители обнаружили, что в этих местах идет интенсивная работорговля, которой занимаются сами туземцы в обширном районе вплоть до озера Мзумба. Капитаны пароходов часто жаловались, что когда им нужно купить коз, то за животных от них требуют рабов. Часто на борт поднимаются туземцы со слоновыми бивнями, намереваясь выменять на них рабов. Все они в один голос утверждают, что в округе отмечается существенный недостаток мяса.
У меня нет и тени сомнения в том, что они отдают предпочтение человеческому мясу. За все то время, которое я жил среди каннибалов, я не видел ни разу, чтобы они потребляли такое мясо в сыром виде, – его неизменно варят, жарят или коптят. Их привычку коптить мясо для большей сохранности можно было бы перенять, так как нам приходится обходиться без такого продукта питания иногда довольно долго. Но мы, однако, воздерживаемся от покупки копченого мяса на местных рынках, так как никогда нельзя быть до конца уверенным, что тебе не всучат человеческую плоть.
Интересно отметить пристрастия различных племен к разным частям человеческого тела. Одни вырезают длинные, как полоски, куски из бедра жертвы, ее ног или рук; другие предпочитают руки и ступни, и хотя большинство не употребляет в пищу голову, мне приходилось встречать не одно племя, которое не брезговало и этой частью. Многие используют также и внутренности, считая, что в них очень много жира.
Один юный вождь из племени басонго обратился к нашему коменданту с просьбой дать ему острый нож. Когда он получил то, что требовал, то тут же исчез за палаткой, где, недолго думая, полоснул им по горлу принадлежавшей ему маленькой девочке-рабыне. Наши солдаты заметили этот акт каннибализма только тогда, когда он уже спокойно варил свою жертву. Его немедленно схватили и заковали в цепи. Но после освобождения вождь продолжал пожирать детей в нашем кантоне, о чем не раз сообщали наши солдаты. Когда его снова задержали, то в мешке за спиной обнаружили отрезанные руку и ногу маленького ребенка.
Человек, имеющий глаза, наверняка увидит ужасные человеческие останки либо на дороге, либо на поле боя, с той, правда, разницей, что на поле сражения останки ждут шакалов, так как ими побрезговали даже волки, а на дороге – то тут, то там, где расположены стоянки племен с их дымящимися кострами, – полно белых разбитых, потрескавшихся костей – все то, что осталось от этих чудовищных пиршеств. Во время путешествий по этой стране меня больше всего поразило громадное количество частично изуродованных тел. У некоторых трупов не хватало рук и ног, у других – полоски мяса были вырезаны из бедер, у третьих – извлечены внутренности. Никто не мог избежать подобной участи – ни молодой человек, ни женщины, ни дети. Все они без разбора становились жертвами и едой для их завоевателей или соседей".
Доклад Хинде отличается лаконичностью. Это пишет человек, давно привыкший к зверствам войны. Он бесстрастно описывает то, что видел собственными глазами, без особых эмоций. В целом его описания этих племен совпадают и с другими письменными свидетельствами, но только он один утверждает, что каннибалы бассейна реки Конго никогда не употребляют в пищу сырую человеческую плоть.
Довольно оригинальны описания обычаев каннибалов, приводимые такими миссионерами, как Гренфелл, Бентли, Форфейт, Льюис, Филиппе, и другими их коллегами, сотрудниками баптистского миссионерского общества, которые провели в Конго немало лет как в конце прошлого века, так и в начале нашего. Преподобный У. Хольман Бентли, который был удостоен точно такой же высокой награды от бельгийских властей, что и Хинде, прожил двадцать лет в этом регионе, и опубликованные его два тома "Пионеров на реке Конго" дают нам живописную, подчас глубоко волнующую картину того, что он увидел в этой каннибальской стране:
"Вся эта обширная страна, судя по всему, отдана на растерзание каннибалам, – от реки Мобанги (крупнейшего притока Конго) до водопада Стэнли, на расстоянии до шестисот миль по обоим берегам главной реки. Сколько раз туземцы обращались к Гренфеллу с просьбой продать ему одного из своих матросов или тех его людей, которые постоянно работают на океанском побережье, – такие люди просолены насквозь, а для каннибалов соль – это все равно что для нас сахар. Они так и говорят об их плоти – "сладкая". За каждого такого "соленого" человека они готовы отдать одну, а то и двух женщин. Туземцы никак не могли понять, почему все так возмущены их обычной, даже обыденной практикой. "Вы же едите кур, домашнюю птицу, коз, а мы – людей, почему бы и нет?" Матабвики, сын вождя племени либоко, когда его спросили, пробовал ли он когда-нибудь человеческое мясо, оживившись, воскликнул: "Ай! Будь на то моя воля, я сожрал бы всех до одного на этой земле!" К счастью, у него не хватило бы сил для выполнения такого дьявольского плана. Говорите, дьявольского? Но среди этих дикарей есть немало милых и доброжелательных людей, они обладают великолепными особенностями, если только на них сойдет Божья благодать".
Бентли оправдывает обращение туземцев в новую веру. Он утверждает, что новообращенные каннибалы начинают вести праведную, тихую христианскую жизнь, которая во многом отличается от жизни тех белых людей, которые оказываются в их среде. Им, по его словам, уготовано особое место на небесах. Там каннибалы будут жить под запретом, чтобы, не дай Бог, не съели всех ангелов.
Если каннибализм на Конго просто ужасен, говорит Бентли, то на Мобанги он еще хуже. Тамошние племена создают особые условия жизни для своих рабов, усиленно их питают, чтобы они набрали побольше жира до кровавой бойни. Туземцы поступают в этом отношении точно так же, как мы откармливаем скот и птицу. Они также организовывают неожиданные набеги на поселки, разбросанные по обоим берегам реки, захватывают жителей и уводят с собой в качестве пленников.
"Прежде они обычно делили между собой добычу, потом связывали крепко-накрепко своих пленников и больше не обращали на них никакого внимания – пусть хоть умрут с голода. Такое обращение с ними продолжалось до того момента, когда их владельцам удавалось захватить еще несколько пленников, и тогда первая партия "живого товара" отправлялась в двух или трех каноэ вверх по Мобанги. Теперь пленникам выдавали минимальное количество пищи, чтобы они не отдали концы по дороге. Там в небольших городках туземцы выменивали их на слоновую кисть.
Новые владельцы, а по существу перекупщики, принимались кормить своих рабов на убой, чтобы они имели достойный "товарный" вид, после чего убивали их, расчленяли трупы и продавали человеческое мясо на вес. Если рынок был перенасыщен, то часть мяса они оставляли у себя – его коптили над огнем или закапывали на глубину штыка лопаты возле небольшого костра. В результате после такой обработки мясо можно было хранить в течение нескольких недель и сбывать без всякой спешки.
Иногда группа туземцев "сбрасывалась", чтобы приобрести большую часть трупа, который потом они пускали в продажу. Иногда хозяин дома покупал отдельно ногу, которую разрубал на части, и кормил ими своих жен, детей и рабов. Эти ясноглазые мальчики и девочки давно привыкли к ужасным повседневным сценам. Они время от времени торопливо проглатывали выделенные им кусочки, а остальные либо носили в руках, либо насаживали на вертел, либо заворачивали в листья, чтобы никто их не увидел, не отобрал у них и не съел. До каких мерзких глубин пали эти дети, создания Творца! И это не выдумка, это истинная картина повседневной жизни тысяч и тысяч людей в сегодняшней "черной" Африке…".
Бентли сообщает нам, что однажды ему пришлось обсуждать вопрос о каннибализме со своим коллегой-миссионером, который побывал в разных частях мира. Он когда-то спросил у одного новообращенного дикаря, почему тот всегда отдавал предпочтение человеческой плоти, а не мясу животных. Тот дал очень простой, как это обычно бывает в таких случаях, и безапелляционный ответ: "Вот вы, белые люди, считаете свинину самым вкусным мясом, но ее вполне можно сравнить с человеческой плотью. Другими словами, человеческое мясо предпочтительнее, и почему нельзя есть то, что особенно нравится?"
"Ну чего вы к нам привязываетесь? – сказал другой туземец, когда его обвинили в том, что он употребляет в пищу человеческое мясо. – Мы же не возмущаемся, когда вы забиваете своих коз. Мы тоже покупаем наше живое мясо и убиваем его. Какое вам до этого дело?"
Один старик признался в разговоре с Бентли, что он недавно убил и съел одну из своих семи жен. Она, негодница, нарушила закон семьи и племени, и они с остальными женами славно попировали, угощаясь в назидание ее мясом!
В своей книге Бентли приводит письмо одного своего приятеля по имени Стэплтон, миссионера, который основал миссию в Мозембе, в самом сердце территории, принадлежавшей вселявшим во всех ужас племенам бангала – их репутация даже среди других племен в бассейне Конго была такой жуткой, что о них говорили, чуть ли не заикаясь от страха. В это время межплеменная рознь достигла предела, после чего одна сторона все же одержала победу: "Около двенадцати часов дня через двор миссии прошествовала длинная вереница туземцев с добычей. Пятьдесят человек несли столько же проткнутых копьями козлов, другие, которым повезло меньше, тащили рыбные сети, в руках они держали различные коренья и листки подорожника.
Это была только прелюдия к тому, что последовало далее. Мимо меня прошли еще двое. Один нес на острие человеческую шею, а другой – руку. Они отрубили их у человека, который погиб на поле боя. Вскоре появилась еще одна группа воинов, которая приняла участие в охоте чуть позже. Они тоже продефилировали перед нашим домом. Боже, что за тошнотворное зрелище! В середине цепочки трое несли части изуродованного человеческого тела. Один нес туловище, с которого еще капала кровь. Он, просунув руку в дыру в его брюшине, держал на весу свою ужасную ношу. Два других взвалили себе на плечи ноги трупа.
Они собирались сварить эти окровавленные куски и съесть сегодня же вечером. Само собой, мы не пошли на этот чудовищный праздник. Как говорят, несколько молодых воинов опоздали к раздаче, все мясо уже было съедено. Но им все же предложили овощи, сваренные в том бульоне, где варился труп. От таких рассказов мы вообще утратили на пару недель аппетит.
Через пару дней во двор миссии вошел юноша, держа в руках завернутый в большой лист папоротника кусок жареного человеческого мяса, и один из находившихся там рабочих жадно присоединился к его трапезе. Мы видели, с каким удовольствием они уплетали эти лакомые для них кусочки. На следующий день после их победы наши сотрудники посетили те поселки на мелких речках, которые были оставлены победителям на милость. В одной из покинутых хижин лежала больная женщина. Ее нашли и сожгли живьем, а несколько придурков весело отплясывали, имитируя ее предсмертную агонию. Такая жестокая расправа над старой больной женщиной здесь считается прекрасной шуткой. Вообще-то туземцы племени бангала – добродушные, веселые люди, они легко вступают в беседу, демонстрируя свое искреннее расположение, но, стоит им только почуять запах крови, они совершают чудовищные поступки. Те сцены, которые леденят нам душу, для них всего лишь обычные инциденты…".
Другой миссионер, Гренфелл, сообщает нам, что женщины племени бангала "кормят собак на убой" в прямом смысле слова, как мы, например, цыплят, и потом их съедают. Несколько бангалов в Лукунгу купили кусок мяса. Но собака выхватила его у них из рук и сожрала. Они таким образом остались без желанного лакомства. Изловив собаку, они распороли ей брюхо и достали съеденный ею кусок. К тому же они получили и неожиданный приз – собачью тушку.
Эти миссионеры сообщают также, что туземцы другого племени – бамбала – считали особым деликатесом человеческое мясо, если оно пролежало несколько дней зарытым в земле, и большую длинную белую гусеницу с пальмовых деревьев (о ней мы говорили в первой главе), а также человеческую кровь, смешанную с мукой маниоки. Женщинам племени запрещалось прикасаться к человеческой плоти, но они все же находили множество способов обойти такое табу, и особой популярностью у них пользовалась мертвечина, извлеченная из могил, особенно достигшая высокой степени разложения.
Несколько лет в начале нашего века в бассейне реки Конго провел художник и скульптор Герберт Уорд, который хорошо изучил этот регион.
"У меня не было никаких особых причин ехать в Африку, – признавался он. – Я просто отправился туда, подгоняемый своей любовью к путешествиям…".
Из написанной им книги можно сделать вывод, что он обладал не только необходимым мужеством для столь опасного предприятия, но еще и даром устанавливать дружеские отношения с туземцами, которые все еще были свирепыми каннибалами. Кроме их жестокости и общей деградации он отмечал их добродушие – об этом, правда, говорили многие путешественники.
"– Вы здесь едите человеческое мясо? – спросил я однажды, в одной деревне, указывая на длинные, унизанные мясом вертела над дымящимися кострами.
– А вы разве нет? – последовал ответ.
– Мы-то едим, а вы?
Через несколько минут мне навстречу вышел вождь племени и предложил целое блюдо из больших жареных кусков мяса, которое, несомненно, было человеческим. Он ужасно расстроился, получив от меня отказ.