Критика этого положения не единожды опровергалась с момента ее возникновения еще в середине XVIII в. Тем не менее комментаторы делают очередной заход на реабилитацию версии происхождения названия русь. С их точки зрения, русь есть "самоназвание отрядов скандинавов, проникавших в глубь Восточной Европы вплоть до Черного моря" (Там же. С. 295). В доказательство ими приводятся сообщения "других" византийских источников, в том числе Вертинских анналов (о них ниже), и данные археологии. Культура курганов Ярославского Поволжья по наличию глиняных амулетов-лап и др. близка метисной культуре Аландских островов, пишется в комментариях, и потому вероятно предположить "…проникновение в Верхнее Поволжье уже метисного фенно-скандинавского населения, встретившегося с местными поволжско-финскими племенами (меря) и пришлыми славянами" (Там же. С. 300). На чем основано это заключение? А на том, что в описании порогов Днепра используются два языка: древнескандинавский и древнерусский. Объяснить это можно предположением о скандинавском происхождении информатора из великокняжеской дружины, знавшего реалии русской жизни и владевшего древнерусским языком. Сам термин "Рос" у Константина Багрянородного реконструируется эволюцией в понятие "Русь" в финской среде и в результате межэтнических контактов проникает в древнерусский язык с доминирующим этническим значением. "На неславянскую этническую принадлежность первоначальной Руси указывает и то, что этническая группа "русь" не включается летописцем ни в один из перечней славянских "племен", расселившихся по Восточно-Европейской равнине".
Однако в этих комментариях к сочинению Константина Багрянородного выделяются два момента, на которые следует обратить особое внимание. Первое - описание русов поделено на две части: собственно порогов Днепра и сбора дани - полюдье. Второе - в тексте встречаются различия при написании окончаний одних и тех же слов в греческой транслитерации - Киев, кривичи и проч. Это объясняется, по мнению тех же комментаторов, случайностью при переписке сочинения. Той же случайностью объясняется и соединение разных отрывков (о порогах Днепра и полюдье) в одну главу.
Может быть, оно и так, если бы случайность в документах, имеющих историческую значимость, заносилась авторами писания, а не переписчиками. О сочинении Константина Багрянородного известно с 1611 г. А сколько самих переписчиков за эти шесть с лишним столетий трудилось над сочинением византийского императора - можно только гадать. По крайней мере, "знаток русской жизни" скандинавского происхождения мог бы более подробно рассказать не только о днепровских порогах, но и раскрыть секреты полюдья - цели сбора дани в кружении "архонтов". Одно дело, когда русские летописи об этом умалчивают, другое дело человек посторонний, желающий поделиться наблюдениями.
В нашей летописи действительно говорится о киевских князьях, частенько ходивших покорять радимичей и вятичей, живущих, как мы знаем, в верховьях Оки и верхних притоках Днепра. Но ни в одной из наших летописей мы не встретим упоминаний о добыче железа. А ведь воевали мечами и в кольчугах, топорами, и стрелы имели железные наконечники. Так что сбор дани в той местности мог иметь специфический характер. Дань давалась не белками или каким-то другим пушным зверьем, а железной крицей, чернью, как ее называли в народе. Железистые кварциты выламывались из откосов берегов там, где они залегали близко к поверхности земли, - в районе верховий рек Десны, Сейма, Оки. Курскую магнитную аномалию открыли в XVIII в., добычу начали вести в XX, но это не значит, что железо не добывали наши предки. Такие секреты не раскрывались. Крицу сплавляли по Десне не к самому Киеву, а к месту выше Киева, исходя из тех же соображений. То место назовут городом черни, возможно, закладывая в это двойной смысл (современный Чернигов). Ремесленники-кузнецы работают с крицей, то есть с чернью, сами они постоянно черные. А в другом значении чернь - это простонародье, к которому и принадлежали кузнецы. По нашему мнению, именно железо - главная цель "кружения" киевских князей. Весной с начала половодья добыча грузилась в "моноксилы" и сплавлялась с верховьев Днепра и его притоков до Киева. Железо или изделия из железа - ножи, мечи, те же кольчуги и проч. должны были составлять большую часть торгового оборота киевских князей. Но об этом почему-то умалчивает знающий многие секреты "cлавинских архонтов" Константин Багрянородный. Зато он подробно описывает пороги Днепра, придавая им скандинавский оттенок. Хотя, может быть, это и не его вина, а тех, кто переписывал сочинение под его именем. А им было важно любыми средствами принизить значение славянского мира, самостоятельности и самобытности славянского этноса. И вообще почему-то чем больше в начальный период русской истории говорится о варягах и финнах, тем меньше - о славянах.
Норманны, варяги, викинги в одном лице уже мерещатся везде и всюду. По сравнению с теми скудными сведениями, которые содержатся в литературных и исторических источниках, которые представлены в памятниках археологии, в топонимике, ономастике, создается впечатление, что разговоров об их влиянии на русскую культуру больше, чем они того заслуживают. А сам варяжский фон, якобы сложившийся в начальный период русской истории, искусственно поддерживается. Чтобы убедиться в этом, не надо далеко ходить. Достаточно заглянуть в исторические справочники или ресурсы Интернета.
В первой части мы рассмотрели вопросы варяжского присутствия на Руси. Но не утихают споры о происхождении самих варягов. Имеют ли они отношение к норманнам, викингам? Вопрос на первый взгляд кажется наивным. Но это только на Руси различия между этими понятиями не делали. В Скандинавии все по-другому. И нам это желательно знать, чтобы разобраться в собственной истории.
Примечания и комментарии
См. сайт "Скандинавский информационный центр. Прядь об Эймунде Хрингссоне" (http://norse. ulver.com/src/konung/eymund/ ru2. html).
Снорри Стурлусон. Круг земной. М.: Наука, 1980. С. 405.
Там же. С. 414.
Русский исторический сборник, издаваемый Обществом истории и древностей Российских / Ред. М.П. Погодин. М., 1840. Т. 4. Кн. 1.
Протоиерей Стефан Сабинин. Извлечение из саги Олава, сына Триггвиева, короля Норвежскаго (Пребывание Олава Триггвиевича при Дворе Владимира Великаго) / Пер. с исландского // Русский исторический сборник, издаваемый Обществом истории и древностей Российских. М., 1840. Т. 4. Кн. 1. С. 110.
См.: Херрман И. Славяне и норманны в ранней истории балтийского региона // Славяне и скандинавы. М.: Прогресс, 1986. С. 36–37.
См.: Пушкина ТА. Скандинавские находки из окрестностей Мурома // Проблемы изучения древнерусской культуры, расселение и этнокультурные процессы на Северо-Востоке Руси: Сборник научных трудов. М.: Изд-во института археологии АН СССР, 1988.
Бейлекчи В. В. Древности летописной муромы. Погребальный обряд и поселения. Муром, 2005.
Русский исторический сборник, издаваемый Обществом истории и древностей Российских. М., 1842. Т. 4. Кн. 4. С. 455.
Ибн-Фадлан А. Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1939; Ковалевский А.П. Книга Ахмеда Ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921–922 гг. Харьков: Изд-во Харьковского ун-та, 1956.
Снорри Стурлусон. Круг земной. С. 340.
Морохин Н.В. Нижегородский топонимический словарь. Нижний Новгород: Кит издат, 1997. С. 77.
Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. М.: Наука, 1991. С. 143.
Даль В.И. Толковый словарь живого русского языка. М., 1956. Т. 1. С. 234.
См.: Минералы СССР. Самородные элементы. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1940. Т. 1.С. 108.
Там же. С. 79.
Там же. С. 181.
Снорри Стурлусон. Круг земной. С. 283–285.
История географических знаний и открытий на севере Европы: Сборник статей. Л., 1973. С. 46–50.
Мату зова В.И. Английские средневековые источники IX–XIII веков. Тексты, перевод, комментарии. М.: Наука, 1979. С. 14.
Вологодско-Пермская летопись // ПСРЛ. М., 2006. Т. 26. С. 78.
Там же. С. 10.
Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов // ПСРЛ. М., 2000. Т. III. С. 350.
Там же. С. 403.
Там же. С. 411–412.
Там же. С. 424.
Там же. С. 425–426.
28 История географических знаний и открытий на севере Европы: Сборник статей. Л., 1973. С. 110.
Фольклор Карело-Финской ССР: Сборник статей. Петрозаводск, 1941. Вып. 1. С. 10–14.
Карамзин НМ. История государства Российского. Книга первая. Ростов н/Д: Феникс, 1995. С. 171–183.
Цит. по: Повесть временных лет. Часть первая. С. 208; сайт РНБ (http://expositions.nlr.ru/Laurenti-anCodex /Project/pageShow. php).
Цит. по: Повесть временных лет. Часть первая. С. 211–212; сайт РНБ (http://expositions.nlr.ru/Lau-rentianCodex/ Project/page_ Show. php).
Алексеев Л.Б. "Оковский лес" Повести Временных лет // Культура средневековой Руси. Л., 1974. С. 5–11.
Под финноугристами в данном случае понимаются сторонники идеи этнического родства всех народов, кроме тюркских и славянских, на всем пространстве от Балтийского моря до Южного Урала и Алтая. А также те, кто доказывает "безусловно" финское происхождение племен Волго-Окского междуречья - мери, муромы, мещеры, веси - на основе летописного сообщения "об иных языцах", насильно ассимилированных славянами.
Сайт РГБ (http://dlib.rsl.ru/viewer/ 01003338 068#?page=l). С. 92–93.
Сигизмунд Герберштейн. Записки о Московии. Ч. 5 // Сайт "Восточная литература" (http://www.vos-tlit. info/Texts/rus8/Gerberstein/frametext 5. htm).
Цит. по: Повесть временных лет. Часть первая. С. 523; сайт РНБ (http://expositions.nlr.ru/Laurenti-anCodex/ Project/pageShow. php).
См.: Седов B.B. Длинные курганы кривичей. M.: Наука, 1974.
Константин Багрянородный. Об управлении империей. (Текст, перевод, комментарии). М.: Наука, 1989. С. 45–51; сайт "Восточная литература" (http://www.vostlit.info/Texts/rusl l/Konst_ Bagr_2/pred.phtml?id=6363).
Там же. С. 305.
Часть II
Норманны: взгляд с Востока
В 1874 г. в Стокгольме состоялся Международный археологический съезд. Предложения, сформулированные тогда скандинавскими учеными, не потеряли актуальности и сегодня. Они служат неким ориентиром для норманистов, доказывающих культурное превосходство германских племен, и в том числе скандинавских, над славянами. На том съезде к обсуждению предлагались вопросы, касающиеся одной Швеции: о древнейших следах существования человека в Швеции, о так называемом веке полированного камня в Швеции, бронзовом и железном веках, анатомических и этнографических признаках доисторического человека в Швеции. Однако некоторые докладчики подошли к вопросу о времени заселения Скандинавии несколько с иных позиций.
То, что массовые поселения людей здесь появились значительно позднее, чем на всех остальных территориях современной Европы, возражений не вызывало. Как и то, что первоначально люди освоили только южное побережье современной Швеции, точнее - район Сконе. В доказательство приводились следующие цифры: "…музеи и частные коллекции Швеции имеют более 36 000 древних каменных орудий. Около 30 000 ведут свое начало из одной Скании, и только 2000 найдены в Свеаланде и в Нордланде вместе взятых". О находках предметов, относящихся к бронзовому веку, говорилось следующее: "…число найденных до 2500 бронзовых вещей, распределяется по разным местностям не одинаково, а именно: в Скании, где и кремневые орудия самые многочисленные, найдено бронзовых вещей более 1600, а во всей остальной стране, вплоть до озера Мелара, их найдено до 150". Возражения возникли по поводу отношений скандинавских и финских племен к славянским.
Ключевыми на съезде стали выступления датского археолога Йенса Якоба Ворсо и финского археолога Йоханнеса Рейнхольда Аспелина. Текст выступления Ворсо был опубликован полностью на русском языке в "Вестнике Общества древнерусского искусства". "Эти Славянские племена, - заявил тогда Ворсо, - и в особенности северные, вопреки дальнейшим распространениям Славян по большим пространствам средней Европы, также сделались, хотя несравненно позднее, участниками общеевропейского культурного течения, сначала частью под влиянием Скандинавских и других соседних народов. Отсюда ясно, что, так как следует оставить издавна существующее в науке мнение, будто бы Финны и Лапландцы суть последние остатки туземцев Скандинавии и даже целой Европы, постепенно оттиснутых с южных стран на самый крайний Север, - точно так же следует устранить прежние предположения, будто Россия была ближайшей колыбелью Скандинавских народов, из которых одно или несколько племен, с вполне развитыми особенностями, чрез беспрерывные вторжения, поселились в Швеции, Норвегии и Дании…" (курсив мой. - Н.К.). Лучше уж допустить, предлагал участникам съезда археолог Ворсо, что "настоящая скандинавская народность с ее оттенками развилась в современных трех северных государствах, сперва при Балтийском море, на самом севере, как последствие издревле происшедших там смешений народов, так равно и вследствие климатических и других местных условий". По сути, это было программное заявление. Скандинавская мифология действительно выводила своих предков с Востока, из Скифии (под Скифией понималась центральная часть России). Задача, которую ставил Ворсо перед археологами Скандинавии, требовала доказывать обратное, то есть свое западное происхождение. Смущает в данном случае одно: доказывать надо было исходя не из принципа объективности и исторической обусловленности, а на основе стимулирования роста национального самосознания, национального духа, национальной гордости.
Выступление И.Р. Аспелина в "Вестнике…" не приводится. Что он тогда говорил на съезде, можно толко догадываться. К моменту публикации "Вестника…" в 1876 г., то есть спустя два года, в столице Финляндии Гельсингфорсе на финском языке издается докторская диссертация И.Р. Аспелина под названием "Основы Финно-Угорской культуры". Она сразу же вызвала большой интерес не только в научных кругах Запада, но и в России. Появилось много желающих ознакомиться с оригиналом текста. Однако возникли трудности с переводом. Редактор "Вестника…" Г.Ф. Филимонов, в частности, указывает, что перевод с финского языка сделал по просьбе редакции студент Гельсингфорсского университета некто Люндаль. Перевод был вольный. Достаточно сказать, что книга И.Р. Аспелина была им названа не совсем точно: "Основы Финно-Угорской Археологии". В других случаях ошибки заметить сложнее, но это уже не так важно: сути они не меняли. Интересно, что
Филимонов выразил надежду на издание книги Аспелина на русском языке в "непродолжительном времени". И действительно, такой перевод был сделан. Однако не во всех списках публикаций Аспелина такая книга на русском языке значится. На запрос из Российской государственной библиотеки (РГБ) пришел ответ, что у них такой книги нет. Она есть только в библиотеке Таллинского университета в Эстонии. Поэтому обзорная статья Филимонова является важным источником, в котором раскрываются взгляды родоначальника теории Урало-Алтайского на происхождение финно-угров и их единого прафинского языка.
Цель своего научного исследования Аспелин провозглашает сразу - проследить границы древнейшего расселения финского племени, а также на основании археологических находок показать культурные ступени, пережитые ветвями этого большого племени. То есть финское племя представляется читателям не как "одно из…", а как "финское вообще". По мнению Аспелина, древность финнов уходит далеко в позднюю эпоху каменного века - неолит. По заявлению Ворсо и Аспелина, говорится в статье, "Россия не представляла даже физической возможности колонизации в это время". Населенной была лишь территория Северной России, Финляндии, Северной Швеции и Норвегии. По местам находок, по формам и материалам Аспелин делит финнов на три ветви: 1) Балтийско-Литовскую, 2) Западно-Финскую и 3) Восточно-Финскую. По предлагаемой им схеме финны жили еще за 1000 лет до Рождества Христова у берегов Балтийского моря и только корелы Олонецкой губернии могли явиться от ветви Алтае-Уральского бронзового века. По кельтам, бронзовым мечам и кинжалам делается вывод о полном сходстве финнов со скандинавским, преимущественно шведским, населением, находящимся под влиянием северо-восточной Германской группы в эпоху бронзового века. Восточно-Финская, она же Алтае-Уральская, ветвь бронзового века проявилась в верховьях Енисея в Минусинском округе Томской губернии. Доказательством тому, по словам Аспелина, служили устройства древних могильных насыпей и сопутствующих им каменных изваяний. В народе насыпи называли чудскими, а изваяния - каменными бабами. Цепочка подобных культовых сооружений тянулась от Енисея по степным просторам к северному склону Кавказского хребта. Отчего и можно было предположить на Кавказе наличие следов бронзового века финского племени.
В поздний же железный век, в конце 1-го тысячелетия, который Аспелин называет Римско-Угорским, в восточной ветви финнов от Урала до Балтийского моря формируются племена следующих групп: Пермской, Черемисской, Муромо-Мордовской, Мерянской, Весьской, Ингерманландской и Эсто-Ливской. Юговосточной границей распространения финского племени являются верховья Оки Московской губернии, где обнаруживается много смешанных со славянами вещей, и местности Тамбовской губернии. Тамбовская и Рязанская губернии входили в Муромо-Мордовскую группу финских племен, где была обнаружена могила рыцаря с монетами X в. "Рыцарь, по замечанию Аспелина, - пишет Г.Ф. Филимонов, - заимствовал вещи свои из разных мест: цепь и выпуклые фибулы скандинавские; подвески мордовские; удила, может, восточнофинские; цепь, застежки в виде подковы и подвески-бубенчики могут считаться туземными".