* * *
Титулованная и старомосковская знать составляла вершину пирамиды, широким основанием которой служило уездное дворянство, несколько десятков тысяч средних, мелких и мельчайших феодальных землевладельцев. К середине XVI в. значение дворянства настолько возросло, что с его требованиями должна была считаться любая боярская группировка, стоявшая у кормила власти.
Давление общей массы дворянских интересов было весьма значительным. Тем не менее непосредственное влияние этой прослойки феодального класса на дела управления государством далеко уступало ее удельному весу. Политическая слабость дворянства состояла в отсутствии у него необходимой корпоративной организации, недостаточном развитии сословно-представительных органов, через которые оно могло бы участвовать в управлении государством.
Московское народное восстание обнаружило шаткость боярских правительств и тем самым создало благоприятные возможности для выступления на политической арене дворянства. Именно после восстания впервые громко прозвучал голос дворянских публицистов и представители дворянства получили доступ на Земские соборы.
Правительство, пришедшее к власти в момент крайнего обострения социальных противоречий, оказалось в довольно трудном положении. Боярские правители, многократно сменявшиеся в предыдущий период, оставили ему в наследство пустую казну и расстроенную систему служило-поместного, землевладения. Упадок финансов и торговли, рост фискального бремени тяжело отразился на состоянии городов. Посадское население роптало. Перед правительством вырисовывалась грозная опасность народного возмущения. Опасность удесятерилась тем, что недовольство глубоко затронуло мелкое и среднее дворянство, служившее основной социальной опорой власти. Дворянское оскудение стало одной из главных тем обсуждения в публицистике конца 40-х гг.
Новое правительство начало свою деятельность с того, что публично заявило о необходимости реформ и ликвидации злоупотреблений боярского правления. 27 февраля 1549 г. в Москве был созван Земский собор, на котором девятнадцатилетний царь произнес речь против боярских злоупотреблений. На другой день дума утвердила указ, представлявший явную уступку дворянству. По этому указу, дети боярские становились неподсудными наместникам-кормленщикам по веем городам Московской земли.
Решающую роль в разработке программы последующих реформ сыграл правительственный кружок Адашева. Определенное значение имело также выступление дворянских публицистов в конце 40-х и 50-х годах.
А. А. Зимин посвятил специальное исследование выдающемуся дворянскому публицисту Ивану Пересветову. Тщательно проанализировав пересветовские челобитные, он заключил, что они были составлены через несколько месяцев после Земского собора, что в сентябре 1549 г. Пересветов виделся с царем Иваном и передал ему свои сочинения.
В обширном политическом трактате - Большой челобитной - И. С. Пересветов аллегорически описывает "идеальное" царство Магомет-Салтана, процветающее благодаря его "воинникам". Этому идеальному царству он противопоставляет православное "греческое царство" царя Константина, погибшее из-за вельмож ленивых и богатых. Указывая на пример боярского правления в годы малолетства царя Ивана, Пересветов смело и страстно протестует против боярского засилья в России. Публицист призывает "грозу" на голову изменников-вельмож и советует царю быть щедрым к воинникам: "что царьская щедрость до воинников, то его и мудрость".
Самым решительным образом Пересветов осуждает местнические порядки, которые в его глазах равноценны ереси: "который велможеством ко царю приближаются, не от воинския выслуги, не от иныя которыя мудрости... то есть чародеи и еретики...". Осуждая местничество, он требует уравнять дворянство в правах с боярством.
Если датировка пересветовских челобитных, предложенная А. А. Зиминым, справедлива, то неизбежен вывод о прямой связи между выступлением Пересветова и деятельностью кружка Адашева. В самом деле, царь Иван в октябре 1549г. ознакомился с доводами Пересветова против местничества, а спустя два месяца Адашев добился утверждения указа, частично упорядочившего местническую практику.
При всем различии воззрений и судеб Пересветова и Адашева, в их деятельности можно отыскать нечто общее.
В юности Алексею Адашеву довелось побывать при дворе турецкого султана, к которому его отец ездил с царскими грамотами. Будучи в Константинополе, Адашев заболел и пробыл там не менее года. По возвращении в Москву он был представлен царю и, по-видимому, не раз рассказывал ему о своих странствиях. В глазах дворянских публицистов могущественная Порта служила идеальным образцом неограниченной дворянской монархии. Конечно, во время поездки за границу Адашев был слишком молод, но в Москве было немало людей, хорошо осведомленных об истории Порты. Один из таких людей был Ивашка Пересветов, объездивший всю Восточную Европу и долгое время воевавший с турками.
Особенно много точек соприкосновения имела внешнеполитическая программа кружка Адашева и требования Пересветова относительно покорения Казани.
Кружок Адашева был единственным "живым" элементом в аристократическом боярском правительстве конца 40 - начала 50-х гг. и ему бесспорно принадлежала решающая роль в проведении реформ. Сам Алексей Адашев происходил из среды мелких провинциальных служилых людей. Первые шаги его карьеры были связаны со службой в Казенном приказе. К 1550 г. Адашев получил думный чин казначея, но носил его недолго. Во многих отношениях Адашев был типичным представителем служилой дворянской бюрократии.
Как мы отметили выше, одной из первых реформ, проведенных кружком Адашева, была реформа местничества. В этой реформе борьба за расширение сословных привилегий среднего нетитулованного дворянства тесно сочеталась с интересами карьеры семейства Адашевых. Указы о местничестве 1549-1550 гг. запрещали княжатам и знатным детям боярским местничать с воеводами на полковой службе, а также регламентировали местнические споры между воеводами различных полков. В частности, указы ограждали от местнических претензий второго воеводу большого полка, что позволяло правительству назначать заместителями главнокомандующего незнатных, но сведущих воевод.
Местнические порядки ограждали наиболее важные политические привилегии княжеской знати. Поэтому попытки правительства ограничить местничество встретили яростное сопротивление со стороны высшей титулованной знати. В феврале 1550 г. правительство вынуждено было признать, что его. указы о местничестве не выполнялись боярами во время только что закончившегося казанского похода.
В июле 1550 г. кружок Адашева добился принятия нового, более подробного указа о местничестве, подтвердившего предыдущие указы.
Много позже Адашев включил отчет о своей первой реформе в текст отредактированной им летописи. Идейное обоснование реформы выдает ее компромиссный характер. При назначении воевод, пишет А. Ф. Адашев, главное - это "разсуждение" их отечества, т. е. их знатности, а затем уж их военные заслуги и таланты. Подобные рассуждения были весьма далеки от радикальных требований Пересветова. Тем не менее, реформа местничества при всей ее непоследовательности несколько ограничивала прерогативы титулованной княжеской знати в пользу нетитулованного боярства и дворян.
Реформаторская деятельность адашевского кружка, критика злоупотреблений боярского правления, возведенная в ранг официальной доктрины, способствовали пробуждению общественной мысли в России. Вслед за Ивашкой Пересветовым на общественную арену выступает другой талантливый публицист поп Ермолай-Еразм, Дворянская публицистика подвергает всестороннему обсуждению вопрос об "оскудении" дворянства и необходимости "землемерия", т. е. перераспределения земель в пользу дворянства.
Официальные проекты дворянского "землемерия", составленные в кружке Адашева, получили наиболее полное обоснование в так называемых царских вопросах митрополиту (февраль 1550 г.) В этом документе необходимость землемерия обосновывалась следующими соображениями. В годы боярского правления многие бояре и дворяне обзавелись землями и кормлениями "не по службе", а другие оскудели: "у которых отцов было поместья на сто четвертей, ино за детми ныне втрое, а иной голоден". В вопросах митрополиту царь просил рассмотреть, каковы "вотчины и поместья и кормления" у бояр и дворян, и как они служат, и "приговорить", "недостальных как пожаловати".
Проекты "землемерия" приобрели широкую популярность в среде дворянства. Однако осуществление их натолкнулось на сопротивление аристократической Боярской думы. В противовес идее обеспечения землями "недостальных", бедных дворян (высказана в феврале 1550 г.), дума выдвинула проект наделения землями наиболее знатных и богатых дворян, которые должны были войти в "тысячу лучших слуг" (проект датирован октябрем того же года). В соответствии с этим проектом "лучшие слуги", не владевшие до того землями под Москвой, должны были получить подмосковные поместья от 300 до 600 четвертей пашни на человека, чтобы иметь возможность нести постоянную службу в столице.