Гитлер - Марлис Штайнер 2 стр.


Таким образом, можно сказать, что для незаконнорожденного сына бедной крестьянки, даже не получившего сколько-нибудь серьезного школьного образования, Алоис сделал выдающуюся карьеру. Практически он достиг уровня, на который мог претендовать только выпускник полной средней школы. Что им двигало? Возможно, он стремился доказать свои способности и тем самым выразить благодарность человеку, который его приютил и воспитал? Или он на самом деле просто оказался умней и честолюбивей прочих членов семейства?

Как бы там ни было, в 1873 году Алоис Шикльгрубер женился на Анне Глассль – дочери таможенного чиновника, которая была старше его на четырнадцать лет. К тому времени он уже успел обзавестись одним внебрачным ребенком от другой женщины. Остается загадкой, что его толкнуло к женитьбе – деньги, любовь или тот факт, что в Шпитале он постоянно находился в окружении женщин, превосходивших его по возрасту. Брак, судя по всему, оказался не слишком счастливым. Анна страдала легочным заболеванием (тем самым, от которого скончалась мать Алоиса), и он вел себя скорее ветрено. Завел связь со служанкой трактира, в котором проживал вместе с женой. Тогда же он вызвал к себе Клару Пелцль, внучку Иоганна Непомука Гюттлера, родившуюся от союза дочери последнего Иоанны со шпитальским крестьянином Иоганном Пельцлем. Вообще складывается впечатление, что на протяжении нескольких лет между Алоисом и этими тремя женщинами сложилось нечто вроде "шведской семьи" на четверых. И в эту же пору произошло событие, впоследствии давшее богатую почву для всевозможных спекуляций.

В июне 1876 года Алоис в сопровождении трех свидетелей – Йозефа Ромедера, зятя Иоганна Непомука (он женился на Вальбурге), Иоганна Брайтендера и Энгельберта Паука – явился в приходскую церковь Доллершейма, к которой принадлежала и коммуна Шпиталя. Он объявил кюре, что муж его матери Иоганн Георг Гидлер приходился ему отцом, что уже после женитьбы он признал свое отцовство и выразил желание сделать сына своим законным наследником. Все три свидетеля подтвердили его слова и подписали общее заявление. Кроме того, ходатай предъявил протокол легитимации, подписанный 6 июня 1876 года в присутствии нотариуса города Вайтры. По неизвестной причине имя Гидлера в этом документе претерпело изменения и превратилось в Гитлера. И несмотря на то что Иоганн Георг скончался почти двадцать лет тому назад, кюре Доллершейма удовлетворил просьбу и позволил ее подателю впредь именоваться не Шикльгрубером, а Гитлером. В результате переписки между церковными и правительственными органами власти, а также управлением финансов города Браунау легитимация получила подтверждение по статье per matrimonium subsequens, опирающейся на постановление министра внутренних дел от 12 сентября 1868 года, в котором говорилось о том, что следует по мере возможности поддерживать признание законности прав ребенка. Тем не менее слишком многие вопросы остаются без ответа. Почему оформление легитимации произошло так поздно и почему именно в это время? Представляется вероятным, что инициатором процедуры выступил Иоганн Непомук. Высказывалось несколько гипотез, объясняющих мотивы, которыми он при этом руководствовался: не имея родного сына, он хотел гордиться успехами Алоиса; неведомый отец был евреем, и это могло повредить чиновничьей карьере сына, и так далее.

Первые слухи по поводу отца-еврея впервые возникли в начале 1920-х годов, на них, в частности, ссылается в своих работах Конрад Хайден. Известна статья, написанная племянником Адольфа Гитлера, проживавшим в Англии, – она также содержит некоторые намеки на еврейское происхождение фюрера. Соответствующими изысканиями занимались гестапо и лично Гиммлер в 1942 году, однако никаких следов найти не удалось. Аналогичные подозрения высказывал Ганс Франк, занимавший пост генерал-губернатора Польши в 1939–1944 годах. В письме, написанном в камере нюрнбергской тюрьмы, он утверждает, что Гитлер, обеспокоенный угрозами со стороны одного из родственников, просил его провести расследование по этому вопросу. Франк сообщал, что у него имеется доказательство того, что Алоис был сыном еврея по имени Франкенбергер, у которого Мария Анна якобы служила в Граце, и делал из этого вывод: Гитлер был на четверть евреем. Впоследствии эта гипотеза легла в основу целого ряда комментариев психоаналитического характера, авторы которых пытались с их помощью дать объяснение патологическому антисемитизму фюрера. Между тем глубокие исследования сразу нескольких историков показали: в Граце вообще никогда не проживал еврей по имени Франкенрайтер или Франкенбергер…

Таким образом, тезис о еврейском дедушке представляется лишенным оснований. По мнению историка Вернера Мазера, отцом Алоиса был не кто иной, как сам Иоганн Непомук; будучи человеком женатым, он предпочел выдать Алоиса за своего племянника. Все тот же Мазер полагает, что между Непомуком, Иоганном Георгом, Марией Анной Шикльгрубер и ее братьями Георгом и Францем довольно рано составилось нечто вроде "заговора", к которому позже присоединился и Алоис; и действительно, вскоре после легитимации последний получил от душеприказчика Марии Анны Франца Шикльгрубера значительную сумму денег; в 1988 году он же в качестве основного наследника Иоганна Непомука получил еще какие-то деньги, позволившие ему купить ферму в Вернхарте, близ Шпиталя. Покупка обошлась в 4000–5000 гульденов – скопить такую сумму при своем жаловании Алоис в принципе не мог, ведь ему приходилось содержать семью.

Мазер считает, что Гитлер был в курсе этой семейной истории, однако его источники не всегда вызывают доверие. Не подлежит сомнению, что фюрер не любил распространяться о своих предках – ни когда писал автобиографию, ни позже, – но это не должно нас удивлять. В числе авторов мемуаров немного найдется таких, кто не пытался бы путем умолчания или прямого искажения приукрасить свое происхождение. Гитлер в этом ряду не исключение, и его рассказ о себе являет яркий пример смеси Dictung und Wahrheit – вымысла и правды.

Понятно, что, имея бабку небезупречной репутации и деда, справедливо подозреваемого в блудодеянии, гордиться особенно нечем, однако и это еще не все. Есть и другие малосимпатичные факты. Мать Гитлера Клара Пелцль, третья жена Алоиса, приходилась Иоганну Непомуку внучкой. Алоис женился на ней после кончины своей второй жены Франциски Матцельсбергер, с которой он жил после того, как расстался с Анной Глассль. От Франциски у него был сын Алоис, которого он в 1883 году, после смерти Анны и женитьбы на Франциске, признал своим законным отпрыском, и дочь Ангелика. Вскоре Франциска заболела, и в дом вернулась Клара Пелцль, прежде выставленная вон. Теперь она играла роль служанки, няньки и любовницы хозяина (которому после его легитимации приходилась родственницей второй ступени). Примерно в то же время, когда умерла Франциска (10 августа 1884 года, в возрасте 23 лет), Клара обнаружила, что беременна. Чтобы выйти замуж за Алоиса, то есть близкого родственника, ей понадобилось разрешение епископа, которое было получено. 7 января 1885 года в квартире, располагавшейся в здании трактира на окраине Браунау, состоялась свадьба. Если гипотеза Мазера верна, то Алоис приходился сводным братом своей мачехи и, следовательно, дядей своей жене – впрочем, именно так она к нему и обращалась.

Своего первого сына, Густава, Клара родила 17 мая 1885 года. 25 сентября 1886 года на свет появился второй ребенок – дочь Ида. Третий, сын Отто, умер вскоре после рождения. После трех лет замужества Кларе пришлось взять на себя заботу и о двоих детях Франциски. Наконец, 20 апреля 1889 года, в половине шестого вечера, она родила еще одного ребенка. Мальчика нарекли Адольфом.

Взаимоотношения с родителями

Раннее детство

Согласно классической теории психоанализа, первые годы жизни являются ключевыми для становления человеческой личности. Даже притом, что психоаналитики, работавшие после Фрейда, доказали, что развитие личности продолжается на протяжении всей жизни путем преодоления различных кризисов, влияние первых детских впечатлений и ощущений очевидно.

Но для историка реконструкция первой фазы детства представляется почти непреодолимым препятствием. Как правило, ему приходится довольствоваться изучением письменных и устных свидетельств, полученных в более поздние годы и чаще всего – из внешнего окружения. В случае с Гитлером у нас нет возможности определить, какие события – если таковые имели место – оказали решающее воздействие на формирование его характера. Тем не менее, немалое число авторов пытались тщательнейшим образом исследовать каждый аспект его раннего детства с целью обнаружения каких-либо корней того зла, которое впоследствии принес миру этот человек.

Предлагаемые объяснения носят психоаналитический характер. Подавляющая их часть базируется на эдиповом комплексе: маленький мальчик вынужден иметь дело с грубостью авторитарного отца, внушающего ему страх "кастрации", и безволием нежной любящей матери. Если верить большому числу исторических свидетельств, эта схема почти идеально описывает ситуацию, в которой оказался юный Адольф. Единственным, кто склоняется к описанию скорее счастливой жизни ребенка в кругу семьи, остается Вернер Мазер (и собственные воспоминания Гитлера о своем детстве служат подтверждением этой посылки). Во всяком случае, можно считать твердо установленным, что семья жила в относительном достатке и что Алоис часто и подолгу отсутствовал, предоставляя жене заботу о доме и детях. Свободное время он предпочитал проводить за стаканом вина с друзьями (хотя, вопреки некоторым утверждениям, вовсе не был запойным пьяницей); также он любил возиться с пчелами, которых держал. Судя по устным и письменным высказываниям Гитлера, его отношения с отцом складывались не всегда легко и просто. Напротив, с матерью он был очень близок и горячо ее любил.

Подобный семейный расклад вызвал к жизни бесчисленное множество спекуляций, в частности касающихся подавляемых кровосмесительных влечений. Чрезмерная любовь к матери якобы обусловила то, как складывались в дальнейшем отношения Адольфа с женщинами, о чем мы еще будем говорить; по мнению других исследователей, он перенес эту свою страсть на всю Германию вообще – и эту гипотезу мы также запомним. Тот факт, что Клара гораздо дольше принятого кормила грудью своего болезненного ребенка, заставил ряд специалистов углядеть в этом причину ярко выраженного гурманства фюрера и его особенного пристрастия к шоколаду, пирожным и прочим сладостям. Но разве многие австрийцы не подвержены той же слабости? И никому и в голову не придет пытаться истолковать ее с тех же позиций. Может быть, все-таки речь скорее идет о черте культурологического характера? Можно привести еще множество причин, объясняющих любовь Гитлера к сладкому, например предположить, что оно служило ему своего рода компенсацией за другие лишения. Ведь Гитлер не курил, почти не пил вина, не позже чем в конце 1920-х годов сделался вегетарианцем и со временем – чем дальше, тем больше – практически отказался от удовлетворения сексуальных потребностей в угоду честолюбию. Не исключено поэтому, что его булимия играла роль разрядки от многих фрустраций. Разумеется, потребляемые сладости напоминали ему о матери, но в этом нет ничего патологического, ведь она наверняка часто баловала его тортами и прочими лакомствами. Женщина, целиком посвятившая себя домашнему хозяйству, она, конечно, прекрасно готовила. Еще более сомнительной представляется прямая связь между навязчивым стремлением Гитлера к завоеванию жизненного пространства и его прожорливостью, вызванной привычкой к перееданию. И уж совсем несерьезно выглядят попытки интерпретировать его отказы отдать приказ об очередном отступлении с территории Советского Союза как стойкое нежелание "обжоры" расстаться хоть с чем-то.

Напротив, гораздо более обоснованной представляется гипотеза о том, что чрезмерная материнская любовь и тесный симбиоз между матерью и сыном породили в последнем чувства всевластия и непогрешимости, спровоцировали бурный рост его "эго".

Другие толкования в рамках эдипова комплекса отталкиваются от того, что Гитлер ребенком мог присутствовать при сексуальном акте между родителями, откуда берет начало его ненависть к отцу, впоследствии через механизм вытеснения обратившаяся в ненависть к евреям.

Историку трудно опираться на подобные умозаключения, поскольку все они базируются на более чем спорных предположениях. Большая часть тех из них, что берут за основу эдипов комплекс, строит свои выводы на наблюдениях за другими психопатами, имеющими сходные с Гитлером черты характера: ярый антисемитизм, склонность к насилию, разрушительный дух. По некоторым признакам отсюда выводят, что Гитлер был подавленным гомосексуалистом, хотя нет ни одного факта, подтверждающего эту гипотезу, либо сексуальным извращенцем – клинические исследования доказывают, что у мальчиков, которых бьет отец, часто проявляются мазохистские тенденции. Нет никаких сомнений, что Алоис был человеком строгим и управлял домом как неоспоримый глава семьи, вполне вероятно не упускавший возможности время от времени наподдать сыну. Гитлер рассказывал об этом Шпееру и своей секретарше. Однако следует ли из этого, что в нем с неизбежностью развились садомазохистские наклонности? И возможно ли вслед за Алисой Миллер допустить, что все преступления Третьего рейха вызваны тем обстоятельством, что Гитлера в детстве лупил отец? Что его власть над таким количеством немцев объясняется типом воспитания, культивирующего послушание – как во многих семьях, – и тем, что ему не встретился в жизни человек, своей любовью и нежностью способный свести на нет последствия пережитой жестокости? Подобные тезисы вообще не поддаются проверке, как и предположения об извращенной сексуальности Гитлера. Поэтому добросовестный историк должен от них отмахнуться, тем более что существует множество доказательств, позволяющих утверждать: он был человеком с нормальной сексуальной ориентацией.

Юный Адольф до 1892 года жил в Браунау, затем перебрался в Пассау. Эти годы отмечены частыми и долгими отлучками отца, во время которых он, пользуясь свободой, наслаждался безмерной материнской заботой. Сводные брат и сестра – Алоис и Ангелика – уже ходили в школу, а младший брат, родившийся 24 марта 1894 года, оставался слишком маленьким, чтобы участвовать в его играх. Играл Адольф с соседскими мальчишками – в ковбоев и индейцев. Годы, проведенные в Пассау, оставили на личности мальчика глубокий след, в том числе сформировав у него особый диалект – полуавстрийский, полубаварский, на котором он потом изъяснялся всю жизнь и который составлял часть его харизмы. Впрочем, нельзя исключить, что в эту же пору он впервые осознал свою привязанность к Германии.

Внешне совершенно нормальное, даже счастливое, детство будущего фюрера ставит перед психоаналитиками сложную задачу. Как "нормальные" родители, явно лишенные деструктивных склонностей, могли породить подобное "чудовище"? Психосоциолог Эрих Фромм, автор знаменитых работ о немецком обществе, предлагает в качестве объяснения существование между матерью и сыном кровосмесительной связи, исключающей всякое эмоциональное тепло: "Индивидуум, связанный с матерью злокачественными кровосмесительными отношениями, остается самовлюбленным, холодным и не способным к общению человеком; мать притягивает его, как магнит притягивает железо; мать представляется ему океаном, в котором он хотел бы утонуть, и землей, в которой он мечтает быть похороненным". Фромм диагностирует клинический случай некрофилии, превративший Гитлера в человека, испытывающего постоянное желание унижать, убивать, уничтожать, разрушать все, до чего он только может дотянуться. Он также отмечает дефицит порядочности, любви и… чувства реальности. Черты характера, вступающие в противоречие с этим диагнозом, получают объяснение либо в контексте вытеснения, либо как защитная реакция субъекта, не желающего сознавать собственные недостатки. Вот почему личность с ярко выраженными деструктивными наклонностями может внешне демонстрировать совсем другой "фасад" и казаться милой, любезной, горячо привязанной к семье, детям и друзьям. Такой человек охотно рассуждает о своих идеалах и добрых намерениях, но делает это только для того, чтобы обмануть себя и окружающих. Если он на словах враждебно относится к сексуальным извращениям, это служит симптомом вытеснения или самозащиты. В этой связи возникает резонный вопрос: а что сказали бы специалисты, если бы Гитлер откровенно высказывался в поддержку таких извращений?

Еще одна теория, также базирующаяся на изучении раннего детства Гитлера, принадлежит Рудольфу Биниону, который полагает, что бесплодие Клары на протяжении трех лет, последовавшее за смертью трех ее первых детей, было умышленным и позволило ей преодолеть травмированное чувство материнства. Более долгое, чем принято, кормление грудью Адольфа послужило своего рода компенсацией этих трех потерь, но и ребенок буквально "с молоком матери" впитал ее душевную рану. Поэтому вместо холодного и жестокого нарциссизма в нем развились совсем другие качества, и он стал боязливым, но преданным сыном, подчеркнуто заботливым к матери. По сравнению с предположениями Фромма эта гипотеза выглядит очевидно более убедительной.

Изложение здесь всех этих теорий позволяет нам не только показать их ограниченность, но и вычленить один важный факт: смерть Клары, бесспорно, глубоко потрясла юного Гитлера. По мнению Биниона, пережитый им кризис впоследствии дал о себе знать и оказал продолжительное воздействие на все его поведение.

Объяснение, предложенное еще одним психоаналитиком – Гельмом Штирлином, специалистом по проблемам трудных детей, также основано на существовании тесной связи Гитлера с матерью. Прежде чем приступить к своему исследованию, Штирлин в рукописи ознакомился с трудом Баниона. Он разрабатывает свою теорию в контексте детско-родительских отношений и выдвигает следующую идею: очень часто родители "делегируют" детям ту или иную миссию или задачу, которую те должны решить вместо них. Так, Гитлеру была поручена "невыполнимая миссия" – отомстить за мать, преследуя четыре цели: удовлетворить свою потребность в "запоздалом вознаграждении", параллельно подпитывая ее за счет близости и зависимости от матери; быть живым свидетельством ее ценности как матери; заполнить свою жизнь, как заполняют мебелью дом, ее подвигами, ее значением и ее властью; наконец, быть ее союзником и мстителем за нее, служа ей поддержкой в борьбе против бесчестного мужа-угнетателя. Внешний нарциссизм Гитлера, на который ссылается Фромм, в глазах Штирлина скорее является выражением его полного поглощения своей "невыполнимой миссией".

Назад Дальше