Первое значение слова добро – вещественно. Добро – это имущество, достаток. Иной оттенок значения этого слова появляется при его соотнесении с синонимом благо. Даль отмечает что добро, благо – это то, что честно и полезно, то, чего требует от нас долг человека, гражданина, семьянина. То, что противоположно худу, злу (ТС). Здесь можно порассуждать: если имущество нажито честно, то будет хорошо, не будет плохого, от этого оно и называется добро. Но если нечестно, то добра не будет, ни в прямом, ни в переносном смысле. Добро на протяжении нескольких веков было центральным гражданственным понятием и именно в этом качестве было поставлено в соответствие пятой букве алфавита, о которой получал представление российский ребенок в возрасте пяти-семи лет. Добрый человек, по свидетельству Владимира Даля – это человек "дельный, сведующий, исправный, добро любящий, добро творящий, а также мягкосердный, жалостливый и иногда слабый умом". Доброта же – это соответствующее качество человека, относительно которого Даль приводит следующий афоризм: "Доброта без разума пуста".
Читая определения Даля, касающиеся слабого ума, современный человек может удивиться: откуда такое могло взяться? Ответ, очевидно, нужно поискать в истории русского юродства, юрод и именовался как дурак (см. слав. оуродъ – дурак, безумный (4)) и действовал постоянно вопреки корысти, совершая как бы религиозный подвиг.
Но обратимся к современному значению. Во-первых, в современном языке совершенно утерян граждаский аспект значения этого слова, во-вторых, в современном языке добро и благо существенным образом рознятся, в-третьих – добро никак в нынешнем употреблении языка не ассоциируется со слабоумием.
Понятия добро и благо были описаны в "Новом объяснительном словаре синонимов русского языка" (НОСС) под редакцией И. А. Мельчука и А. К. Жокловского, и принципиальные моменты этого описания выглядят следующим образом. Добро и благо – это то, что хорошо для людей. Синонимы различаются по следующим смысловым признакам: добро абсолютно, благо относительно, добро этически ценно и связано с доброй волей человека, благо – не этическая категория, а некий положительный результат, исход дела. Добро в отличие от блага – высшая нравственная ценность. Добро абсолютно, представление о нем может измениться только вместе со всей ценностной шкалой человека, представления о добре и рациональны, и нравственны, и интуитивны. Благо же сугубо рационально. Для добра главное – соответствующее душевное движение, для блага – холодный расчет. В основе представлений о добре и благе лежит ориентация на разные ценностные шкалы и разные субъекты оценки: представление о благе связано с человеческим судом, с точкой зрения людей вообще, подобно представлениям о справедливости и правде, а добро, подобно истине – с абсолютной, высшей, может быть, божественной точкой зрения на мир. Оно рассматривается как абсолютная ценность и поэтому способно обозначать абстракцию высокого уровня.
Мы присоединяемся к этому анализу, различая два вида добра – абсолют и характеристика, оценка нравственного поведения человека.
Посмотрим на русскую сочетаемость этого слова:
добро делают, несут, приносят, творят, сеют, настраивают на добро и пр.;
добро укореняется, разрастается, живет в человеке, разлито в мире, ходит по свету, борется со злом, побеждает, ретируется перед грубой силой, торжествует и дает всходы и пр.;
добра желают, добром отвечают на добро (зло), к добру призывают;
царство добра, "империя добра" (как антоним "империи зла"), силы добра;
свет добра, сила добра, апология добра, взаимная проницаемость добра и зла, плацдармы добра, довести до добра;
добро должно уметь себя защищать (быть с кулаками), что-то не кончится добром и пр.;
свет добра, дитя добра и света, озаренный добром и пр.;
проявляется, растворено в каждом поступке.
Рассмотрим подробнее образы, стоящие за сочетаемостью.
1. Колос/сорняк. У понятия добро отчетливо проглядывается коннотация растения (его сеют, оно укореняется, дает всходы, его жнут и так далее). Мы предполагаем, что за этим неопределенным растением может стоять колос или иное растение, дающее человеку его "хлеб". Такая ассоциация могла бы считаться базовой и системной, ибо, как мы увидим дальше, зло наделено той же коннотацией – растение (поговорка, идущая из античности: вырвать зло с корнем) – но растение это плохое, сорняк.
2. Имущество. Из этого образа логично проистекает образ предмета, объекта, имущества: добро делают, несут, принимают, отвечают добром на добро. Этот образ вплотную подходит к одному из толкований, на которое мы указывали у Даля.
3. Солнце. Прототипический образ урожая, стоящий за растением, колосом, логично влечет за собой образ солнца, света, без которого нет жизни, нет пищи. Именно поэтому добро светит, согревает, озаряет, освещает путь и так далее.
4. Вода. Вода, традиционно коннотирующая эмоциональную сферу и олицетворяющая одну из стихий (мы это увидим далее), представлена и в сочетаемости слова добро: добро разлито в мире, волны добра и т. д. В этом смысле, когда добро мыслится как внутренний процесс (добро родилось в нем), оно в метафорическом описании подобно эмоции (добрые чувства захлестнули его и т. д.). Если рассматривать сочетание добро разлито в мире, уподобляющее добро питательной среде, то здесь мы также склонны относить это к прототипической ситуации сева и урожая, которые без воды, как и без солнца, не могут быть успешными. Контексты, где добро из-за своей ассоциации с водой мыслится растворимым ( добро растворено в каждом его поступке – то есть является частью их) – это производный контекст от базовой ассоциации добра с водой.
5. Войско. Представление добра как системы сил происходит из христианства и является одним из производных христианского мифа.
На содержательном уровне понятия добро существуют любопытные нюансы, приоткрываемые соответствующим прилагательным добрый. По нашему убеждению, добрый (о человеке) означает не только способный давать безвозмездно , но и умеющий проявлять жалость и всепрощение . Мы можем предположить, что в значении умеющий прощать традиционно эти качества рассматривались на Руси как чисто женские. Поэтому мы можем сказать она добрая женщина, он, она добрый человек (с немаркированным полом в слове человек), но плохо будет сказать: Он добрый мужчина – именно в силу названных особенностей значения этого слова.
Отметим, что понятия добра, доброты являются обиходными для русского языкового сознания и часто употребляются для характеристики людей, их намерений. Само это качество – доброта – социально одобряется, люди, проявляющие бескорыстное намерение помочь другому, оценочно поддерживаются социумом. Конечно, этот мировоззренческий концепт имеет даже в бытовом сознании нюансы, суммирующиеся в библейском выражении "Благими намерениями вымощена дорога в ад" или в упрощенном виде – "Не делай хорошо, чтобы не было плохо", но это уже предмет отдельного анализа, в ходе которого следовало бы обязательно указать на тот факт, что прототипически из двух братьев один всегда плохой, а другой хороший (Каин и Авель, и др.), и, как бы не разнились векторы их потенции, они все равно остаются родственниками, то есть встречаются, соединяются, пускай даже в ретроспективе.
Русское слово зло связано с древнерусским прилагательным зълъ, означавшим "дурной, плохой, низкий", существительными зъло – беда, зло, грех, и зълоба – порок, грех, вражда. Этот славянский корень связан с индоевропейским корнем со значением "изгибаться, кривиться, изворачиваться". Таким образом, зло этимологически антонимично также и правде, прямоте, правильности, правоте, и ассоциируется, через кривизну, с левизной, левым, незаконным (см. кривой договор, левый заработок и пр.).
Первоначально прилагательное было значительно более распространено, чем существительное, и применялось для характеристики человека. Злой означало "недоброжелательный, проникнутый враждой, ненавистью, желанием мучить". Иначе говоря, описывало поведение врага. Окончательная абстракция существительного произошла, по нашему убеждению, тогда же, когда и окончательная абстракция добра, с распространением и укоренением атеистического мировоззрения, когда возникла необходимость формулировать основы морали без обязательной ссылки на православную религию.
Понятия добра и зла в высокой степени симметричны: добро, как мы видели, – это то, что хорошо для человека, а зло – это то, что для него плохо, добро связано исконно с идеей богатства, зло – с войной, с враждой, и, таким образом, с потерей богатства. Добро, через абстрагирование понятия, стало обозначать высшую нравственную добродетель, зло – наивысший порок. За добром стоит Бог, который абсолютно благ. За злом – дьявол, который абсолютно злонамерен.
Многое сказанное о добре с противоположным знаком может быть отнесено ко злу, и в этом также мы видим проявление, последствие древних близнечных мифов.
В славянской мифологии история появления добра и зла представлена таким образом: серая уточка – олицетворение единого славянского бога Рода – по его научению отправилась разыскивать землю и, найдя ее (сотворя ее), снесла на ней два яйца с силами Яви и Нави (Явление и Навет), иначе говоря, с силами добра и зла. А дальше вылупившиеся из этих яиц птицы понесли добро и зло по всему свету, и стало оно само твориться и размножаться (СМ).
Славянское божество, олицетворяющее собой зло, – Мара, Маруха. Оно также "отвечало" за вражду и смерть (отсюда мор, мрак ). У северных славян Мара – грубый дух, который днем невидим, а ночью открыто творит злые дела, предпочитая таиться в пещерах, на болотах, в рытвинах под берегом реки. С праславянским представлением соотносится также персонификация зла в образе беса (отсюда выражение " Бес попутал" или возглас "Черт!", называющий причину собственного или чьего-то ошибочного действия, неудачного стечения обстоятельств). У древних славян было верование, связывающее бесов, силы зла, с темнотой и холодом, а также с зимой, считавшейся временем их власти. К древним мифологическим персонажам этого ряда могут быть отнесены также и злыдни – слово, употребляемое до сих лор, иногда иронично, иногда впрямую, для обозначения злонамеренного человека. Так вот, злыдни в восточнославянской мифологии – вредоносные домовые духи, недоля, бида. Злыдни отличаются от пассивности доли, исконно касавшейся только благосостояния человека, они приносят ему несчастье. В некоторых местностях злыдней представляли в образе невидимых стариков-нищих, где они поселятся, там вечно будет беда.
В современном русском языке слово зло имеет следующую сочетаемость:
причинить, сделать, принести, посеять зло; зло укореняется, дает всходы, корень зла, извести зло с корнем; зло наименьшее, наибольшее, выбрать из двух зол, великое зло;
держать зло на кого-либо; срывать зло на ком-то, носить в себе зло;
безусловное, неизбежное, мировое зло;
зло побеждает, одерживает верх, силы зла, цветы зла;
отойти от зла, познать зло;
торжество зла, империя зла, оплот зла.
Из приведенной сочетаемости мы отчетливо видим такую его метафорическую конкретизацию:
1. зло как растение, сорняк (об этом см. выше);
2. зло как дискретная среда;.
3. ограниченная территория ( отойти от зла);
4. войско (силы, империя).
В языке мы не находим прямых свидетельств, но в актуальной практике находим много подтверждений ассоциирования зла с ночным светилом – луной. Славянские мифы, как мы видели, связывали зло с ночью, темнотой. Отрицательное настороженное отношение человека к темноте и к светилу ночи имеет место и теперь: лунатизм, оборотни, ночные страхи, усиление преступности в ночные часы – все это подтверждает тот факт, что мы считаем темное время суток временем темных сил. Соответственно и холод, сопровождающий страх, косвенно рассказывает нам о том, что страх возник от ощущения, лицезрения зла, врага, опасности, того, что так сильно ночью. Подспудно связь зла с холодом просматривается в образах Снежной королевы, в выражении "вместо сердца кусок льда" (здесь еще важна ассоциация с тем, что холод снижает чувствительность вплоть до полной ее потери, а этим и пользуется зло, чтобы подтолкнуть человеку в дурную сторону, столкнуть в прямого пути). Отсюда, возможно, тянется нить и к выражению "холодный прием", то есть бесчувственный, недоброжелательный, и к "темным делам", то есть злым, нечестным. Через эту же метафорику (через слово кривда, о котором мы будем говорить далее) перебрасывается мост и к слову "кривотолки" – то есть разговоры, не только пересказывающие неправду, но и имеющие "злую" цель, и т. д.).
Мы не разворачивали описание коннотаций слова зло, так как указывали при описании его антонима на присутствующую в представлениях об этих "близнецах" симметричность. Поговорим теперь о различиях. Человек зачастую является источником зла, но дальше зло отделяется от человека и существует отдельно. Мы можем сказать " своим бесконечным добром он доказал…" или " его добро, добро, которое от него исходило, было сильнее…", но не можем создать аналогичных контекстов со словом зло . Слово зло не имеет в русском языке множественного числа в именительном падеже, но имеет в родительном и мыслится множественно, ведь мы выбираем из двух, трех, пяти зал наименьшее, наибольшее, среднее. Таким образом, зло бывает не только множественным, но и различным по качеству и размеру, в то время как добро едино и не разнится по характеристикам. Именно этим соображением объясняется тот факт, что слово добро имеет бедную сочетаемость с прилагательными, а слово зло – обильную. Поведение зла в русском языке описывается не столь подробно, само называние этого слова вызывает достаточно сильный ряд имплицитных ассоциаций, о которых мы писали. Добро действует, борется, зло побеждает, проигрывает, наказано. Но зло нередко результативнее. Именно поэтому добро, по смелой идее поэта Станислава Куняева, должно быть с кулаками, именно поэтому столь ярко и последовательно выражена идея долженствования борьбы и победы над злом.
Современное употребление слова зло, связанное с идеей вражды, подчеркивает внутренний эмоциональный его источник: "держать зло на кого-то" значит таить его в себе, испытывать к кому-то злобу, а "срывать на ком-то зло" означает выплеснуть на невиновного человека внутреннее негативное напряжение. Срывать здесь связано с идеей, выраженной в глаголе срываться, то есть неправомерно давать волю своим негативным эмоциям. Возможно, этот глагол связан с представлением о нормальном состоянии и поведении, выражаемом в стабильности, то есть в фиксированности.
Таким образом, мы видим, что зло функционирует несколько иначе, чем добро , при выраженной антонимической симметрии этих понятий.
Французские представления о добре и зле
Французские понятия о добре и зле имеют существенные отличия.
Обратимся к анализу этих понятий.
Существительное bien (n. m.), совпадающее по форме с наречием bien (хорошо), заставляющим вспомнить о русском выражении дать добро ( согласиться, сказать: "хорошо"), зафиксировано во французском языке в X веке и очевидным образом произошло от латинского наречия bene, соответствующего прилагательному bonus – хороший. Существительное bien зафиксировано прежде всего в христианских текстах и отражает моральное понятие того, что справедливо, достойно, похвально (les gens de bien). С XI века un bien, des bien означает также богатство, собственность . Таким образом, до определенного момента мы можем говорить о сходном развитии двух понятий – русского и французского, что явным образом связано с христианским контекстом.
В современном языке значение этого слова несколько видоизменилось и выглядит так:
1. То, что приятно, благоприятно, то, из чего можно извлечь выгоду, то, что полезно для достижения поставленной цели;
2. Богатство, собственность;
3. То, что характеризуется моральной ценностью, то, что справедливо и честно.
Этот перечень значений уже позволяет зафиксировать разницу между понятиями и даже противопоставление по ряду признаков. В русском языке при трактовке этого понятия не используется понятие выгоды, пользы, да и само слово никак не ассоциируется с богатством, а скорее даже наоборот – с бедностью.
Первые два значения французского слова попадают в такой синонимический ряд: avantage, bénéfice, intérêt, profit, satisfaction, service, utilité.
Второе – в такой: capitale, domaine, héritage, propriété, richesse.
Этот синонимический ряд подтверждает: сегодняшнее французское добро прочно привязано к денежной сфере, корысти, всему тому, что обогащает человека.
Третье же значение французского добра привязывает его уже к моральной сфере: devior, idéal, perfection, charité – но особенным образом, как бы растолковывая, к какому классу ситуаций оно должно быть привязано. Иначе говоря, французское коллективное сознание ставит это понятие в рамку, с четырех сторон указывая на его границы – долг, идеал, совершенство, благотворительность.
Подавляюще частотное употребление этого слова связано именно с первым и вторым значениями, третье значение явно периферийно, создает трудности в свободном употреблении и по преимуществу ограничено узкоспециальной морально-этической сферой религиозных и философско-этических текстов.
Исходя из частности первых двух значений, а также особого смысла этого слова, у нас есть все основания соотнести слово bien с fortune и occasion. Теперь мы уже можем с уверенностью сказать, что материальная сфера жизни особенно маркирована во французском языке. Fortune покровительствует желающему процветать, occasion предоставляет возможность, a bien – это то, что следует из усилий fortune и удачных occasions. Bien – это то, что получает человек, когда богиня обогащения на его стороне, когда случай помогает ему сберечь деньги.
Что же получается, bien скорее античное понятие?