Захват Крита представлял собой самостоятельную операцию. Первый воздушный десант был отправлен на Крит 20 мая, и к 1 июня сопротивление британской и греческой армий на Крите было сломлено. Однако именно здесь, на Крите, вермахт понес серьезные потери. В ходе оккупации всей Югославии было убито всего лишь около 200 немецких солдат. Бои на Крите были ожесточенными, и здесь было убито 3 986 и ранено 2 594 немецких солдат и офицеров. Германия потеряла в этой операции 350 самолетов, главным образом бомбардировщиков и транспортных "юнкерсов". Это была почти половина всех самолетов, использованных в этой десантной операции. Особенно чувствительной была потеря большого числа транспортных самолетов. Их прежняя численность в составе германского воздушного флота была восстановлена лишь к началу 1943 года.
Эти потери, безусловно, ограничивали возможности десантных операций на территории СССР летом 1941 года. В мае и июне германские дивизии и техника возвращались на позиции вдоль советских границ. Дух немецких солдат и офицеров был, несомненно, высоким, но техника сильно пострадала. Каменистые дороги Югославии и Греции оставили серьезные следы на ходовой части танков и автомашин. Двигатели самолетов также были сильно изношены. Вследствие этого от технических неполадок уже на российских дорогах вермахт потерял больше техники, чем от снарядов. К концу июля 1941 года в летном состоянии на Восточном фронте у Германии оставались лишь 1 400 самолетов. Для намеченного планом "Барбаросса" разрушения именно с воздуха военной промышленности Москвы, Ленинграда и Харькова такого числа самолетов было слишком мало.
Был ли возможен "Блицкриг" против СССР?
Весной 1945 года, находясь в своем бункере в Берлине, Гитлер не раз говорил соратникам, что именно задержка на пять недель начала восточной кампании не позволила ему закончить ее победой до начала зимы. Такого же мнение придерживался и Черчилль в своих воспоминаниях о Второй мировой войне. Немалое число западных военных историков делают аналогичные выводы. Дискуссии на эту тему беспочвенны, так как не только в июне, но и в мае у Гитлера не имелось бы реальной возможности продолжать "молниеносную войну" дольше четырех-пяти недель. Стратегия "блицкрига" была основана на том, что после первых крупных поражений остатки армий противника должны капитулировать. Сравнительно открытый характер концентрации армий вермахта близ советской границы и многочисленные провокации и облеты советской территории преследовали одну цель - придвинуть все главные силы Красной Армии как можно ближе к границе. Гитлер хотел выиграть войну в одном гигантском сражении. По новому графику плана "Барбаросса", уточненному уже после оккупации Югославии и Греции, ожидались "ожесточенные приграничные сражения продолжительностью до четырех недель. В дальнейшем же ходе операции можно рассчитывать только на более слабое сопротивление". Планы "блицкрига" рухнули не осенью и не зимой 1941 года, а уже к концу июля 1941 года, в сухое и теплое время года. Только к концу июля немецкие и румынские войска вышли на дальние подступы к Одессе и начали сражение, которое продолжалось больше двух месяцев. Бои под Киевом начались 7 июля 1941 года, но взять город не удалось ни в июле, ни в августе. Также в июле германская армия была остановлена под Смоленском, и ожесточенные бои в Смоленской области продолжались с переменным успехом до середины августа. На северо-западном направлении наиболее ожесточенные бои начались лишь в августе. Ни одна из задач операции "Барбаросса", намеченных на первые восемь недель войны, не была выполнена. Потери Красной Армии были очень велики, но и потери вермахта были намного выше ожидаемых. У Гитлера к концу июля почти не было резервов, и для продолжения наступления он мог лишь перебрасывать свои дивизии с одного участка фронта на другой. Если бы война была начата в мае, ее все равно не удалось бы завершить к началу зимы. Сталин очень плохо управлял в 1941 году непосредственными военными действиями на фронте, но он постоянно заботился о том, чтобы иметь максимально большие резервы.
В отличие от Генштаба Красной Армии и командующих западными военными округами, озабоченных прежде всего положением дел на границе, Сталин пытался управлять событиями международного характера и любым способом предотвратить войну. Было очевидно, что не только Гитлер, но и германский Генштаб недооценивали реальную мощь Советского Союза и его стратегический потенциал. Ни Гитлер, ни германский Генштаб странным образом не представляли себе масштабов СССР и его возможностей создавать новые линии обороны и выдвигать на них новые группы армий, опираясь при этом на промышленные ресурсы не только своих западных областей, но также Урала и Сибири. Уже позже, весной 1943 года итальянский лидер, или "дуче" Б. Муссолини, отчаянно пытался уговорить Гитлера не планировать в России больше никаких наступлений. В конфиденциальном письме от 25 марта 1943 года Муссолини писал: "Я со всей определенностью заявляю Вам, что "руссий эпизод" мог бы быть теперь закончен. Если возможно - а я думаю, что это так, - мы должны завершить его заключением сепаратного мира или, если из этого ничего не получится, созданием оборонительной системы - внушительного "восточного вала", который Россия никогда бы не смогла преодолеть. Учитывая огромные размеры, остающиеся ее величайшим преимуществом, мы не можем стереть Россию с лица земли. Ее территории настолько обширны, что их никогда не удастся завоевать и удержать". Муссолини понял это после разгрома немецких, а также итальянских войск под Сталинградом. Но Гитлер не в состоянии был этого понять даже в 1943-м.
Быстрый разгром Югославии и Греции был, конечно, неожиданным для военного командования СССР. Но Сталин по-прежнему стремился к тому, чтобы германские генералы поняли, что тактика "блицкрига" не подходит для СССР. Подписанный в Москве пакт о нейтралитете с Японией позволил Сталину начать переброску некоторых военных подразделений с востока на запад. Как раз в конце апреля 1941 года военному атташе германского посольства было разрешено совершить поездку на Урал и в Сибирь и посетить здесь несколько заводов, производивших новые модели танков и самолетов. Эта беспрецедентная возможность для немецких военных ознакомиться с секретами СССР была связана с прямым указанием Сталина, когда он узнал, что немецкий Генштаб пересматривает календарь плана войны на востоке.
Советская промышленность в это время начала серийное производство танков Т-34, которые превосходили все типы немецких танков. Было начато и производство новых бомбардировщиков, которые по скорости и дальности полета превосходили немецкие "юнкерсы". Отчет об этой поездке был послан в форме нескольких рапортов в Берлин, и уже из сообщений советских агентов в Германии стало известно, что наибольшее впечатление на немецких экспертов произвел авиационный завод в Рыбинске. Советский агент с кодовым именем "Старшина" (обер-лейтенант Гарольд Шульце-Бойзен), работавший в это время в отделе внешних сношений главного штаба ВВС Германии, сообщал в Москву, что "…немцы не ожидали встретить так хорошо налаженную и функционирующую промышленность. Ряд показанных им объектов явился для них большим сюрпризом. Так, например, немцы не знали о существовании показанного им мотора в 1 200 лошадиных сил, о котором комиссия дает положительные отзывы. Большое впечатление произвело скопление более 300 самолетов И-18… Немцы не предполагали, что в СССР налажено серийное производство этих самолетов в таком большом количестве". Однако референт Геринга, докладывавший ему эти данные, предположил, что русские умышленно собрали на одном заводе такое большое количество самолетов И-18, чтобы произвести на немцев впечатление. Эти и многие другие сообщения советской разведки из Германии, дающие более полное представление об основах советской тактики в апреле - июне 1941 года, были рассекречены лишь через много десятилетий. Относительно недавно были раскрыты и имена агентов, скрывающихся под кодами "Корсиканец" и "Старшина", к информации от которых в берлинской резидентуре НКГБ относились с наибольшим вниманием.
Часто высказывалось утверждение, что Сталин доверял Гитлеру и всерьез воспринимал его заверения о том, что силы вермахта сосредотачиваются на востоке, чтобы укрыться здесь от налетов британской авиации. Эти утверждения несерьезны. Сталин вообще никому не доверял и был достаточно хорошо информирован о планах Гитлера. Но он явно переоценил способность не только самого Гитлера, но и его генералов к трезвой оценке реальности. Однако именно в марте 1941 года Сталин согласился с доводами Наркомата обороны и Генштаба о серьезности обстановки на западной границе СССР. Он разрешил в марте и апреле 1941 года осуществить призыв в армию 800 тысяч резервистов. Безусловным предупреждением Гитлеру было и назначение Сталина на пост Председателя Совета Народных комиссаров СССР, состоявшееся в начале мая 1941 года.
Сталин - глава правительства СССР
До 1941 года Сталин управлял страной не путем личных директив или публичных приказов и заявлений, как это было типично для большинства диктаторов, а через решения Политбюро, подчиняя таким образом страну не административной, а партийной дисциплине. Сталин обычно выслушивал различные мнения, а затем формулировал проект решения Политбюро, против которого уже никто не возражал. Затем на основании решений Политбюро принимались либо указы Президиума Верховного Совета СССР, либо постановления Совета Народных Комиссаров СССР. К этой относительно медленной системе принятия решений все привыкли, но она не годилась для той чрезвычайной ситуации, которая начала складываться к маю 1941 года. Страна переходила на военное положение, и принятие решений нужно было ускорить. 4 мая 1941 года состоялось заседание Политбюро, на котором обсуждались задачи "по усилению работы советских центральных и местных органов". На заседаниях Политбюро никогда не было каких-либо технических работников или помощников, эти заседания не стенографировались, а дискуссии на них не протоколировались. Фиксировались на бумаге только резолюции и постановления. В резолюции Политбюро от 4 мая 1941 года можно было прочесть: "Для безусловного обеспечения единства руководящей работы и для того, чтобы еще больше поднять авторитет советских органов в современной напряженной международной обстановке, требующей всемерного усиления работы советских органов в деле обороны страны, ПБ ЦК ВКП(б) единогласно постановило: 1. Назначить тов. Сталина И. В. Председателем Совета Народных Комиссаров СССР".
В. М. Молотов был назначен заместителем Председателя СНК и руководителем внешней политики СССР. Была усилена и роль А. А. Жданова, который назначался заместителем Сталина по Секретариату ЦК ВКП(б).
В тот период большинство зарубежных комментаторов расценили эта назначения, оформленные 6 мая 1941 года Указом Президиума Верховного Совета СССР, именно как концентрацию всей полноты власти в руках Сталина для подготовки к ожидавшейся войне.
Вступая на новый пост главы правительства, Сталин счел необходимым выступить с программной речью именно по вопросам обороны и военной политики СССР и в связи с угрозой агрессии. Эта речь, известная историкам как "Речь Сталина 5 мая 1941 года", давно уже стала предметом многочисленных толкований и спекуляций в российской и иностранной исторической литературе. Сталин произносил ее перед выпускниками военных академий, не имея перед собой письменного текста. Эта речь считалась секретной. Ее содержание уже после смерти Сталина восстанавливалось по воспоминаниям и записям тех слушателей, которые были в этот день приглашены в зал Большого Кремлевского дворца.
Речь И. Сталина 5 мая 1941 года
Выпускной вечер для слушателей военных академий был назначен на 5 мая 1941 года и должен был состояться в Кремле. Однако о том, что перед собравшейся здесь элитой Красной Армии выступит Сталин, заранее никто не знал. Эта речь была неожиданностью для всех, так как она не являлась традиционной. До 5 мая 1941 года Сталин никогда с речами и докладами по чисто военным и военно-стратегическим проблемам не выступал.
В Большом Кремлевском дворце собрались вечером 5 мая около 1 500 человек, и только половину из них составляли выпускники военных академий. Но здесь были также преподаватели и профессора военных академий, ответственные работники Наркомата обороны, члены правительства и Президиума Верховного Совета СССР, работники Генерального штаба и оперативные работники органов государственной безопасности, одетые в общеармейскую форму и имевшие забронированные места в каждом ряду. Председательствовал нарком обороны маршал С. К. Тимошенко. После нескольких заранее запланированных выступлений Тимошенко неожиданно предоставил слово Сталину. Речь Сталина продолжалась 40 минут, и ее текст никогда полностью не публиковался. Однако никаких формальных обязательств о сохранении секретности слушавшие эту речь не давали. 6 мая 1941 года в центральных газетах было напечатано официальное сообщение о речи Сталина, в котором указывалось, что Сталин "отметил глубокие изменения, происшедшие в последние годы в Красной Армии, и подчеркнул, что на основе уроков современной войны Красная Армия перестроилась и серьезно перевооружилась".
Нарком тяжелого машиностроения Вячеслав Александрович Малышев, который отвечал тогда и за танковую промышленность, вернувшись из Кремля домой, сразу записал в своем дневнике: "Выступал почти с часовой речью т. Сталин и остановился на двух вопросах: о подготовке командиров и о "непобедимости" германской армии. По первому вопросу т. Сталин сказал: "Вы ушли из армии три-четыре года назад. Тогда наша армия была другая, нежели сейчас, и по количеству и по вооружению. Тогда мы имели 120 дивизий, теперь 300. Одна треть дивизий - механизированные, бронетанковые". "Артиллерия теперь тоже другая, больше пушек, меньше гаубиц… Раньше у нас не было минометов, теперь их достаточно; раньше зенитной артиллерии было мало, теперь порядочно"". Малышев обратил особое внимание на вторую, "германскую" часть речи. Именно это было для него сенсацией. Сталин резко критиковал Германию, которая от войны под лозунгами пересмотра Версальского договора о мире 1919 года перешла к агрессивным войнам. "Немцы стали завоевателями… Это уже другое дело… История знает подобные примеры, например, с Наполеоном…" Столь резко высказанная критика политики Гитлера была для того периода неожиданной. Все публикации в прессе строго придерживались тогда принципов подписанного с Германией договора о дружбе и сотрудничестве. После начала германской агрессии против Югославии Советское правительство направило ноту протеста Венгрии, но не Германии.
Г. К. Жуков, бывший в то время начальником Генерального штаба, также присутствовал в этот вечер в Кремле и сделал свои записи. Но для Жукова, знавшего положение в армии лучше, чем Сталин, наиболее важной была политическая и стратегическая часть речи, содержавшая критику политики Гитлера. Именно после этой речи Жуков начал по собственной инициативе делать наброски плана превентивного удара по Германии, известного в военно-исторической литературе как "план Жукова".
Историк Лев Безыменский, собрав все архивные находки и дополнив их воспоминаниями людей, присутствовавших в тот день в Кремле, опубликовал в 2000 году наиболее полный вариант речи Сталина 5 мая 1941 года. Комментируя эту речь, Л. Безыменский писал, что Сталин тогда "сообщил сверхсекретные данные о численности Красной Армии, за которые дорого заплатил бы любой иностранный разведчик". Однако, по мнению Безыменского, "эта секретная цифра не попала за рубеж". Речь шла о характеристике Сталиным состава советских дивизий: "Сами дивизии стали несколько меньше, более подвижные. Раньше насчитывалось 18–20 тысяч человек в дивизии. Теперь стало 15 тысяч человек". Безыменскому казались секретными и цифры о численности дивизий и об их полной комплектации. Между тем эти цифры были неточными. Неверными были и качественные оценки Сталиным советских танковых и авиационных соединений. Именно в апреле и мае 1941 года Тимошенко и Жуков постоянно просили Сталина разрешить срочную "доукомплектацию" дивизий в западных округах. Речь шла о том, чтобы довести численность стрелковых дивизий хотя бы до 8 тысяч человек. В итоге накануне войны в приграничных округах из 170 дивизий 19 стрелковых и 7 кавалерийских дивизий имели в среднем по 6 тысяч человек, а все остальные не более 9 тысяч человек. Германские дивизии, расположенные вдоль советских границ, имели по 14–15 тысяч человек каждая. Выпускники военных академий направлялись в армию обычно на должности заместителей командиров полков, а иногда и заместителей командиров дивизий. Они скоро могли убедиться в том, что в Красной Армии к 5 мая 1941 года не было ни одной дивизии в 15 тысяч человек.