Из общего объема транзита по трубопроводу консорциума на экспорт в Новороссийск уйдет 50,7 млн. тонн; по направлению Атырау – Самара – 25 млн. тонн; еще четыре будут транспортированы по маршруту Актау – Махачкала и далее по трубопроводу Баку – Новороссийск, который, вероятно, все же не сможет конкурировать с трубопроводом консорциума за азербайджанскую нефть.
"Примирительный" сценарий, предполагающий увеличение мощности как трубопровода консорциума, так и Атырау – Самара, вероятно, мог бы устроить как "Транснефть", так и Каспийский консорциум. Однако не нужно забывать о том, что предложение Минпромэнерго сводится к увеличению пропускной способности трубопровода Атырау – Самара не до 25, а до 50 млн. тонн в год.
Можно предположить, что чиновники подстраховываются на один из следующих случаев:
• если тенденция на замедление темпов роста добычи нефти в России окажется долгосрочной;
• если восточносибирские месторождения не оправдают возлагаемых на них надежд и экспорт из Западной Сибири в восточном направлении придется поддерживать в течение не менее 10–15 лет для того, чтобы окупить строительство трубопровода Тайшет – Сковородино и выполнить обязательства перед Китаем; • если в России будет реализован проект строительства Северного экспортного терминала на побережье Баренцева моря, который оттянет на себя еще не менее 50 млн. тонн нефти в год.
Если эти опасения сбудутся, то экспортные трубопроводы "Транснефти" в направлении Приморска, а также стран Центральной и Восточной Европы будут испытывать острую нехватку нефти. В таком случае в качестве одного из вариантов решения проблемы рассматривается предложение производителям Казахстана более выгодных условий транспортировки, чем по трубопроводу консорциума.
Не исключено, что наличием этих планов объясняется непреклонная позиция российского правительства, требующего от Каспийского консорциума значительно повысить тарифы на пользование трубопроводом. В частности, по настоянию российской стороны на заседании 1 марта 2005 года акционеры консорциума приняли решение увеличить тариф на прокачку нефти на 2,5 доллара, то есть до уровня 29,5 доллара за тонну.
Нельзя исключать, что "Транснефть", расширив направление на Самару до 50 млн. тонн в год, предложит казахстанским экспортерам более выгодные условия транспортировки нефти, что позволит поддерживать экспортную систему в заполненном состоянии даже в случае низких темпов роста добычи нефти и реализации крупных экспортных проектов в самой России.
На случай, если и этот план окажется недостаточным, у российских чиновников есть запасной аргумент. Они обращают внимание на заинтересованность Казахстана в поставках российской нефти в Китай по строящемуся трубопроводу Атасу – Алашанькоу в объеме 10 млн. тонн в год и предлагают увязать этот вопрос с согласием Казахстана увеличить транзит своей нефти по нефтепроводу Атырау – Самара.
Расчет прост: отправив через Омск в Павлодар и далее в Китай 10 млн. тонн нефти, российская сторона рассчитывает получить в Самаре дополнительно до 35 млн. тонн казахстанской нефти, возможно, сократив за счет этого прокачку по трубопроводу консорциума до 25–30 млн. тонн в год.
Однако насколько сильно можно рассчитывать на такой запасной "пряник", трудно сказать, и делать на это ставку все-таки было бы глупо, поскольку нельзя забывать о весомой альтерантиве: поставщики восточнокаспийской нефти могут в ближайшие годы увеличить свой экспорт через Кавказ, минуя Россию, без необходимости преодолевать драматичные технические трудности.
При этом необходимость решать дополнительные транспортные задачи осложнит развитие добывающих проектов в Казахстане, отвлечет ресурсы инвесторов, уменьшит их доходы и налоги в бюджет страны пребывания.
Этот процесс может усилить у казахстанских верхов и иностранных компаний восприятие нынешних российских властей как источника проблем, зависимость от которых необходимо минимизировать. С другой стороны, старания Астаны и ее инвесторов увеличить экспорт по альтернативным маршрутам станут для кремлевских обитателей признаком того, что Запад и соседние страны целенаправленно враждебны российской верхушке. Степень взаимного недоверия в таком случае будет возрастать реактивным образом, лишая российский транзит стратегической перспективы .
Похоже, тянувшаяся несколько лет игра экспортеров и транзитеров, ставкой в которых были тарифы и другие условия транспортировки нефти по российским и кавказским маршрутам, подходит к концу.
Сегодня Москве необходимо быстро и ответственно предложить поставщикам казахстанской нефти условия более выгодные, чем у владельцев Баку – Тбилиси – Джейхан. Например, более экономичный тариф. В противном случае Россия попадет в положение Украины начала десятилетия, когда российская компания "Транснефть" построила участок в обход соседней страны из-за ее тарифных претензий на одном из маршрутов.
Более того, у России, как показывают последние события, есть самые разные способы сделать интересные предложения Казахстану. Так, стало известно, что в конце июня 2005 года Литву посетила делегация казахстанских предпринимателей, представлявшая торговый дом "КазМунайГаз" .
После встречи с президентом Валдасом Адамкусом вице-президент "КазМунайГаза" Диас Сулейманов был очень немногословен и сказал, что целью визита является разведка – изучение возможностей инвестировать в Восточной, Центральной и Южной Европе в предприятия нефтепереработки и торговли. Одновременно с этим казахи ищут инвесторов в Европе, которые "могли бы полезно инвестировать в казахстанские нефтяные проекты".
Со своей стороны секретарь министерства сообщений Литвы Арвидас Вайткус высказал предположение, что одной из главных практических целей этого визита будет изучение возможностей получения льготных железнодорожных тарифов на нефтеперевозки. Дело в том, что по условиям подписанного недавно с Россией соглашения о проекте 2К российская сторона согласилась в индивидуальном порядке рассматривать возможности снижения цены на транзит грузов в Клайпедский порт для третьих стран, в числу которых относится и Казахстан. Насколько это важно, свидетельствуют следующие цифры, иллюстрирующие ножницы тарифов на грузы в зависимости от порта назначения: если доставка 1 тонны нефтепродуктов от станции Янички-но до Калининградского порта стоит 19,53 евро, причем доля российского тарифа в нем 8,46 евро, то до Клайпедского порта – 31,34 евро с долей российской составляющей 22,24 евро. Даже если бы Литва и Белоруссия применяли нулевой тариф, разница в цене доставки была бы все равно почти втрое в ущерб клайпедскому направлению.
Если российский Таможенный комитет и Литва пойдут на уступки Казахстану, это станет первым прецедентом действия соглашения 2К.
На переговорах с премьер-министром Альгирдасом Бразаускасом представители "КазМунайГаза" высказали заинтересованность в приобретении акций Mazeikiu nafta и использовании в экспортных целях Бутингского морского нефтетерминала. Литовский премьер в принципе положительно оценил такие намерения, напомнив, однако, что Литва имеет в данном вопросе лишь совещательное слово, так как владельцем пакета является "ЮКОС", и что главное условие продажи – наличие у покупателя собственных нефтяных запасов и гарантии долговременных поставок нефти.
Представляется вполне реальным, что российское руководство, если захочет, вполне может содействовать Казахстану и в вопросе тарифов по соглашению 2К, и даже (при соответствующей деликатности и готовности к компромиссам) по вопросу взаимодействия с "ЮКОСом" (хотя сегодня в последнее, конечно, верится с трудом). Однако наша задача обозначить, что хотя бы теоретически нужные рычаги воздействия на Казахстан есть.
Глава восьмая
Азербайджан и Грузия: клубок противоречий и запасной вариант для западных компаний
В предыдущей главе было показано, что многие планы российских чиновников совсем не обязательно могут осуществиться, так как слишком много допущений и завышенных благоприятных условий для их реализации может потребоваться, а главное, существует опасность невнимательного отношения или даже забывчивости о первостепенном факторе на Каспии. При всей своей "непрозрачности" в отдельных отраслях и конкретных проектах отдельные крупные субъекты – основные игроки – создают крайне конкурентную обстановку. В этой главе мы обсудим это более подробно в отношении Азербайджана и Грузии, ответных действий России в порту Махачкала, а также с точки зрения позиции крупных западных производителей.
Основные тезисы следующие: Азербайджан после периода бурной дружбы с Грузией, обусловленной зависимостью от России, теперь начал стремиться понизить степень зависимости от Грузии и даже диверсифицировать свои пути экспорта настолько, насколько это возможно. При этом Казахстан Азербайджану четких и крупных обещаний не дает. Грузия, в свою очередь, тоже активно пытается развить разветвленную сеть экспортных путей, прежде всего портовую, и в этом ей, пусть не так сильно, но отчасти стал помогать Казахстан.
Кроме того, в этой главе будет подробно рассказано об интересах по диверсификации экспортных путей ряда крупных западных компаний, так как пути через Азербайджан и Грузию являются для них главной альтернативой маршрутам через территорию России.
Вначале об Азербайджане и Казахстане.
Церемония открытия трубопровода Баку – Тбилиси – Джейхан больше, чем что-либо, показала, что президент Казахстана очень мудро пытается использовать многовекторную политику в экспорте нефти для получения практических выгод задолго до достижения стратегических целей.
Когда Нурсултан Назарбаев посетил Баку, он подстегнул конкуренцию между Россией и Западом за контроль над экспортом каспийской нефти. Таким образом Астана добивается ускорения расширения Северо-Каспийского трубопровода (КТК) в России и/или получения выгодных условий транзита на Кавказе.
Как известно, Нурсултан Назарбаев подписал в Азербайджане важные межгосударственные документы, сближающие страну с Западом, но воздержался от предоставления конкретных обязательств, не оправдав ожиданий партнеров. Главы Казахстана и Азербайджана заключили 25 мая Договор о стратегическом партнерстве и союзнических отношениях. Кроме того, эти страны, а также Грузия, Турция и США подписали Декларацию о развитии и расширении энергокоридора восток – запад (cоздание такого коридора в обход России – давняя идея Вашингтона, много потрудившегося для ее реализации и теперь близкого к успеху).
Подписание документов было приурочено к церемонии заполнения нефтью трубопровода Баку – Тбилиси – Джейхан с пропускной способностью 50 млн. тонн в год и возможностью расширения. Назарбаев заявил по этому случаю: "В название нефтепровода Баку – Тбилиси – Джейхан надо добавить Актау". Он также высказался за строительство трубопровода от казахстанского порта Актау до Баку мощностью не менее чем на 20 млн. тонн в год. По словам премьер-министра Казахстана Даниала Ахметова, уровень прокачки может быть увеличен и до 30 млн. Правда, тут же многие другие источники, как отмечено в предыдущих главах, стали обсуждать и меньшие цифры, в том числе утверждалось, что казахстанская квота в открывшемся трубопроводе может составить только 10 млн. тонн.
Однако соглашение о присоединении Казахстана к этому трубопроводу, вопреки прежним обещаниям Назарбаева, не было подписано. Эксперты продолжили обсуждение размера тарифа и прочих условий прокачки по нему казахстанской нефти, которое, как теперь ясно, затянется как минимум до осени 2005 года. Таким образом, Назарбаев продемонстрировал и Кавказу, и Вашингтону, и Москве политическую волю к крупномасштабному транзиту в обход России. Однако он взял паузу, чтобы добиться улучшения условий транзита через Россию и Кавказ по существующим маршрутам.
Казахстанские эксперты обсуждают условия прокачки по трубопроводу Баку – Тбилиси – Джейхан с учетом того, что они начнутся в 2010 году, но еще более Астану волнуют на кавказском направлении и существующие проблемы, и проблемы ближайшего будущего.
Как сказано выше, Астана добивается снижения стоимости транспортировки нефти по маршруту Актау – Дю-бенди – Батуми и выгодного доступа к трубопроводу Баку – Супса. Маршрут с пропускной способностью около 8 млн. тонн в год сейчас эксклюзивно использует Азербайджанская международная операционная компания (АМОК), акционеры которой построили Баку – Тбилиси – Джейхан и качают по нему нефть, добываемую на азербайджанском шельфе. Пока остаются надежды, что после перенаправления нефти АМОК из Баку – Супса в построенный нефтепровод в 2006 году супсинский трубопровод постепенно освободится от нефти АМОК, а его пропускная способность может быть расширена наполовину. Но, как мы обсуждали раньше, многое зависит от позиции B P, у которой своя тарифная политика, которая отчасти зависит от доступности трубопровода Баку – Супса для поставщиков нефти из Казахстана.
Интересно отметить, что Ника Гилаури, министр энергетики Грузии, заявил, что его страна поддерживает дальнейшее использование трубопровода Баку – Супса и обещает неизменность тарифа на национальной территории. Однако Азербайджан, который станет собственником этой трубы после пуска нефтепровода Баку – Джейхан, пока не давал таких обещаний, а грузинские руководители, и прежние и нынешние, уже демонстрировали склонность менять свою позицию по условиям транспортировки углеводородов даже тогда, когда документы уже подписаны.
Похоже, Казахстан объясняет сейчас Азербайджану, а возможно, и его союзнику США, что для строительства транскаспийского трубопровода на 20–30 млн. тонн в год необходимо представить доказательства долгосрочной выгодности экспорта через Кавказ.
В противном случае казахстанские экспортеры ограничатся транспортировкой 10 млн. тонн в год, что в 2010 году составит 10% от объема всей добычи нефти в восточнокас-пийской стране.
В свою очередь есть некоторые признаки того, что Азербайджан тоже, имитируя отчасти восточного соседа, пытался и пытается с начала 2005 года проявлять независимый характер и демонстрирует признаки изменения своей прежней экспортной политики. Вместо исключительной ориентации на одно направление вывоза углеводородов – через Грузию, Баку перенимает политику Казахстана, то есть начинает развивать многовекторные маршруты экспорта, чтобы не зависеть от одной транзитной страны. Эта политика может уменьшить возникшие сейчас риски для крупнейших транспортных проектов в Кавказском регионе – запуска нефтепровода Баку – Тбилиси – Джейхан и газопровода Баку – Тбилиси – Эрзурум.
Несмотря на публичное признание приоритета БТД, крупнейшие производители нефти в Западном Каспии стараются на всякий случай развивать экспорт в обход Грузии. Так, с первого апреля оператор Азербайджанской международной операционной компании (АМОК), британская ВР, понемногу экспортирует свою нефть по трубопроводу Баку – Новороссийск, пока БТД еще не запущен для экспортных объемов. Объем прокачки составляет до 13 тыс. тонн в сутки (4,73 млн. тонн в год). Согласно своему плану добычи эта компания увеличила в нынешнем году уровень добычи на месторождениях Чираг и Азери почти вдвое по сравнению с 2004 годом, и ей не хватает пропускной способности трансгрузинского трубопровода Баку – Супса мощностью в 7,2 млн. тонн в год.
АМОК предполагает, что в 2005 году она сможет добыть 12 млн. тонн нефти в год, в 2006-м – 21,3 млн., в 2007-м – 22,5, в 2010-м – 35, в 2012 году выйдет на уровень 50 млн. тонн нефти в год.
Государственная нефтяная компания Азербайджанской Республики (ГНКАР), использующая сейчас трубопровод в Новороссийск, по условиям соглашения с АМОК обязана пропускать ее нефть в первую очередь. Поэтому и ГНКАР пытается изменить схему своего сбыта. Компания рассматривает возможность поставок в Иран по замещению и увеличение объема переработки сырья на местных заводах. Азербайджанцы могут также увеличить объем вывоза углеводородов через Грузию в порт Батуми, но есть признаки, что это направление не будет приоритетным.
В последние месяцы экспорт углеводородов из Каспийского региона через Грузию становится все более рискованным.
Примечательно, что в феврале 2005 года таможня Азербайджана задержала на границе с Грузией около 700 вагонов с различными грузами. Баку идет на острые действия против Тбилиси в энергетической сфере, поскольку между ними накопились изрядные противоречия.
Прерывая транзит в Грузию, Баку использовал против нее тот же способ давления, который та применяет против стран, использующих ее в качестве транзитной территории. В отношении Азербайджана – при поставках энергоносителей на черноморско-средиземноморские рынки, в отношении России – при экспорте газа в Армению. Официальный Тбилиси не полностью платит за потребленные углеводороды и добивается дополнительных выгод, угрожая затруднить транзит.
Несколько лет назад, накануне утверждения тарифа для трубопровода Баку – Тбилиси – Джейхан мощностью 50 млн. тонн в год, предыдущий грузинский лидер Эдуард Шеварднадзе потребовал в последний момент увеличить транзитный сбор для своей страны. Чтобы не допустить чрезмерного роста тарифа для пользователей трубопровода и не похоронить проект, азербайджанский президент Гейдар Алиев согласился передать Тбилиси доходы Азербайджана. При этом протяженность трубопровода в Джейхан по территории Азербайджана составляет 442 км, а Грузии – 248 км.
Однако, получив право собирать повышенный сбор, Тбилиси плохо выполнял партнерские обязанности по проекту. Рабочие грузинских компаний, нанятые по контракту, к началу 2005 года построили грузинскую часть трубопровода лишь на 80%, тогда как азербайджанская часть была готова к тому времени на 90%. Консалтинговая компания "Ворлд Парсон" (США) сообщила, что на грузинском участке трубопровода было выявлено 1200 дефектов, тогда как на азербайджанском – 300. Устранение потребовало дополнительных затрат времени и денег, что стало одной из причин удорожания проекта на несколько сотен миллионов долларов и отставания от прежнего графика строительства на несколько месяцев. Ведь ранее предполагалось ввести трубопровод в строй летом 2005 года.
При этом официальный Тбилиси не постеснялся сразу начать новый этап борьбы за дополнительные выгоды от мегатрубопроводных проектов каспийских инвесторов на своей территории. Сейчас эта борьба ведется вокруг проекта Южно-Кавказского трубопровода (ЮКТ), который должен пройти по маршруту Баку – Тбилиси – Эрзерум для доставки газа из азербайджанского месторождения Шах-Дениз в Турцию и Европу.
На первом этапе пропускная способность ЮжноКавказского нефтепровода составит 8 млрд. кубометров в год, а со временем может возрасти вдвое.