На вопрос "Что такое пропаганда – цель или средство?" Гитлер отвечал однозначно: средство, и оно должно рассматриваться с точки зрения цели. Он считал, что пропаганда является тем же орудием борьбы, а в руках знатоков этого дела – самым страшным из орудий. И вся история нацизма подтвердила этот тезис.
"К кому должна обращаться пропаганда?" – "Только к массе". Интеллигенции же нужна не пропаганда, а научные знания. Искусство пропаганды в том, чтобы заставить массу поверить: такой-то факт действительно существует, такая-то необходимость действительно неизбежна, такой-то вывод действительно правилен.
"Но как воздействовать на массу?" – "Через чувства и в меньшей степени через разум". Искусство пропаганды, повторял Гитлер, в том, чтобы правильно понять чувственный мир массы. Только это дает возможность донести до народа ту или иную идею. На такую работу надо "поставить самых гениальных знатоков человеческой психологии".
Как же Гитлер представлял себе народ, на который должна воздействовать такая пропаганда? По его мнению, душа народа отличается во многих отношениях женственными чертами. Доводы рассудка действуют на нее меньше, чем доводы чувства. Народные чувства просты и однообразны. Народ знает лишь "да" или "нет", он любит или ненавидит. Народ рассуждает прямолинейно, у него нет половинчатости. Ему важно только одно: правда или ложь? прав или не прав? "Массе нужен человек с кирасирскими сапогами, который говорит: этот путь правилен!" Восприимчивость массы очень ограниченна, круг ее понимания узок, зато забывчивость очень велика.
Из этих постулатов, обнародованных в "Майн кампф", фюрер вывел принципы пропаганды:
...
1) Воспитание нации должно быть построено не на материализме, а на идеализме.
Всякая пропаганда обязательно должна ограничиваться лишь немногими идеями, но зато повторять их надо беспрестанно. Из всего многообразия идей, составляющих наше миросозерцание, нужно определить главные и придать им более или менее законченную форму догматов, вокруг которых только и можно объединять массы людей.
2) Подходить к массе следует с разных сторон, но при этом не менять содержание пропаганды, каждый раз подводя к одному и тому же выводу: лозунг должен повторяться в конце каждой речи, каждой статьи, каждой передачи.
3) Успех всякой рекламы – и коммерческой, и политической – заложен в настойчивом, равномерном и длительном ее применении. Постоянство и настойчивость – главные предпосылки успеха.
4) Задача пропаганды в том, чтобы доказать свою собственную исключительную правоту. Всякая пропаганда должна быть окрашена в "субъективные цвета", чтобы быть привлекательной, а не формализованной, серой и унылой.
5) Пресса – орудие воспитания масс. Государство должно особенно внимательно следить за газетами, ибо их влияние на людей самое сильное и глубокое, хотя бы потому, что они говорят с читателем изо дня в день. Именно на долю печати выпадает воспитание людей в зрелом возрасте. Тех, кто читает прессу, можно разделить на три группы: тех, кто верит всему, что читает; тех, кто ничему не верит; тех, которые умеют отнестись критически к прочитанному и сделать соответствующие выводы. Первая группа, самая большая, – это основная масса народа, на нее пропаганде и надо ориентироваться прежде всего. Вторая группа потеряна для всякой работы. Людей из третьей группы совсем мало, и это плохо в наше время, когда ум – ничто, а большинство – всё. В наш век, когда все решает избирательный бюллетень, наибольшее значение получает первая, самая многочисленная группа читателей газет. С ней и надо работать.
6) Способ выражения и тон пропаганды не может быть одинаков для разных социальных групп. Если пропаганда откажется от простоты и силы народного стиля, она не найдет дороги к массам. Дело не в том, что имеет в виду гениальный творец той или другой великой идеи, а дело в том, в какой форме и с каким успехом эту идею донесет до народа тот, кто играет роль посредника.
Книги определенного направления обыкновенно читаются только людьми, которые сами принадлежат к этому направлению. Только прокламация и плакат ввиду их краткости будут прочитаны и противниками, следовательно, окажут на них мимолетное влияние. Рисунок во всех его формах, как и фильм, имеет уже большие шансы. А рисунок, плакат, прокламация – язык рекламы.
7) Человек невольно поддается тому волшебному влиянию, которое вызывает массовое самовнушение. Воля, страсть, сила тысяч аккумулируются в каждом отдельном участнике митинга, демонстрации, собрания.
Эти принципы и облек в конкретный механизм Й. Геббельс. Когда Гитлер, рассматривая кандидатуры на должность министра пропаганды, остановил свой выбор на нем, то, наверное, вспомнил, как писал когда-то о том, что на пропаганду надо "поставить самых гениальных знатоков человеческой психологии".
ГЕББЕЛЬС И "ПАБЛИК РИЛЕЙШНЗ"
В 1923 г. братья Штрассеры создали Национал-социалистскую рабочую партию, и с этого момента весьма мощным противником ее на севере Германии стал Й. Геббельс. Он так искусно громил идеи нацистов, что на него не могли не обратить внимание. Один из братьев навел справки: Геббельс – человек из Немецкой народной партии (была такая), живет на подачки. Предложение последовало тут же: должность главного редактора нацистского бюллетеня, хорошая зарплата. Геббельс согласился, как согласился стать и личным секретарем Г. Штрассера. А в 1925 г. Геббельс предложил исключить из партии… Гитлера. Потом он всю жизнь не мог себе простить этого и служил фюреру преданно, даже фанатично.
В 1929 г. Гитлер назначил его гауляйтером Берлина, и Геббельс нес это бремя до последних часов существования Третьего рейха. Неизвестно, как бы повернулось дело после покушения на фюрера 20 июля 1944 г., если бы не решительные действия Геббельса в столице. В апрельские дни 1945 г. из всех соратников Гитлера только он и М. Борман были с фюрером до последней минуты. Именно его Гитлер, прежде чем свести счеты с жизнью, назвал своим преемником и рейхсканцлером Германии. Геббельс пережил Гитлера на 28 часов, после чего с чувством исполненного долга разделил его участь (а с ним и его жена Магда и шестеро детей).
Это его, Геббельса, слова: "Мое оружие называется Адольф Гитлер". Лишь к апрелю 1945 г. он перестал наконец бояться вождя. Когда фюрер сочинил восьмистраничное обращение к немецким солдатам, оборонявшим Берлин, Геббельс выбросил текст в корзину и сам написал листовку, ибо как "профессиональный политработник" знал, о чем следовало говорить в тот момент.
А в самом начале войны с СССР чутье истинного пропагандиста подсказало ему, как информировать народ, настроение которого после нападения на Советский Союз все еще было выжидательным. Он запретил публиковать карты боевых действий – огромные советские пространства подавляют настрой на скорую победу Всю первую неделю боев давалась скупая информация, и наконец 30 июня 1941 г. прозвучало множество чрезвычайных сообщений: взяты Минск, Вильнюс, Рига, Гродно, Брест-Литовск, Даугавпилс; окружены две советские армии, уничтожено 2233 танка и 4107 самолетов. Это был информационный удар. Немцы в шоке: восторг, иллюзия скорой победы. Они уже за войну!
Выпускник Гейдельбергского университета, доктор философии, автор очень посредственного романа "Михаэль", Геббельс довольно неожиданно "нашел себя" в пропаганде. Когда в январе 1933 г. были назначены новые выборы в рейхстаг, он стал руководителем предвыборного штаба нацистской партии и автором плана предвыборной пропаганды. Как влиять на сознание и чувства немцев? Нужны короткие, яркие воззвания и лозунги – они есть. Нужны красочные плакаты с призывами – они расклеены на щитах и фасадах домов. Нужно максимальное участие Гитлера в кампании – и он выступает на митингах, собраниях, участвует в шествиях, которые проводятся по всей стране.
А то, что нужно использовать на полную мощь радио (тогда уже оно было во многих квартирах), – это Геббельс понял раньше своих противников, ибо тот, кто контролирует радио и прессу, "контролирует мозги" населения. Он интуитивно почувствовал то, что сегодня социологи обозначили одной фразой: средство определяет содержание. В данном случае это – радио. Для слушателя важно не то, что он конкретно слушает, а то, что он вообще слушает радио. Он одинаково воспринимает чтение романа или репортаж с митинга. Срабатывает определенный коммуникационный код, и сознание ему подчиняется. Согласно пропагандистскому плану, все выступления Гитлера транслировались передвижными радиостанциями. Интуиция Геббельса подсказывает ему верный ход: "Мы будем осуществлять трансляцию непосредственно из толщи народа, давая слушателю яркую картину происходящего на наших собраниях. Я сам буду предварять каждую речь фюрера вступлением, в котором постараюсь донести до слушателя магию и атмосферу наших массовых митингов" [187] .
Когда сознание напугано, оно еще и податливо. Страх облегчает внушение и убеждение. Чаще всего обывателя пугали угрозой коммунистического переворота: "Это была старая гитлеровская идеальная революционная схема расстановки сил: его [Гитлера] призывают на помощь как последнюю кандидатуру спасителя, к которой люди отчаянно рвутся всей душой в кульминационный момент попытки коммунистического переворота, чтобы в драматической схватке уничтожить мощного врага, покончить с хаосом и обрести легитимность и уважение среди масс в качестве вызывающей ликование силы порядка" [188] .
Но Гитлер и Геббельс тогда просчитались. Германские коммунисты оказались неспособны противостоять нацистам. Вялость и депрессия рабочих, которые были опорой коммунистов, мешали активной борьбе. Да и ошибки самой партии, видевшей в социал-демократии врага, не придавали силы коммунистическому движению. Невероятно, но факт: коммунисты и их сторонники морально сломались и отступили почти без боя. Это был удар по планам нацистов, да еще накануне выборов. Они ждали большевистскую революцию, пугали ею обывателя, а красный террор не состоялся.
Но политик Гитлер и пропагандист Геббельс нашли выход. Если нет коммунистической революции, надо ее создать, попросту спровоцировать. И в ночь на 28 февраля 1933 г., за пять дней до выборов, загорелся Рейхстаг. Что это было делом рук нацистов, сегодня вряд ли кто сомневается. Гитлер, примчавшийся к горящему зданию, весь багрово-красный от возбуждения и жара пожарища, орал: "Теперь не будет никакой пощады! Раздавим всякого, кто встанет у нас на пути! Немецкий народ не поймет мягкотелости. Каждого коммунистического функционера расстреливать на месте. Депутатов-коммунистов повесить этой же ночью".
На другой день Гитлер кладет на стол президенту П. Гинденбургу проект декрета "Об охране народа и государства". В преамбуле декрета говорилось, что он является защитной мерой против насильственных действии коммунистов, представляющих угрозу для государства. Декретом приостанавливалось действие целого ряда статей Конституции: ограничивались права граждан, свободы мнений, печати, собраний и союзов, переписки, телеграфной и телефонной связи, разрешались обыски и конфискация имущества. Декрет был подписан незамедлительно. 3 марта лидер коммунистов Э. Тельман был схвачен нацистами и заключен в тюрьму. 5 марта состоялись выборы. За нацистов проголосовало более 17 миллионов немцев (на 5,5 миллиона человек больше, чем на предыдущих выборах).
Когда нацисты пришли к власти, именно Геббельс разработал и создал всеобъемлющую идеологическую машину. Гитлер считал, что достаточно иметь Министерство прессы. Но Геббельс смог его убедить, что нужно Министерство народного просвещения и пропаганды, охватывающее все духовное пространство рейха. И он возглавил это министерство, продолжая руководить пропагандистским отделом НСДАП. Министерские чиновники разрабатывали содержание пропагандистских акций (на основе идей шефа), а партийные чиновники обеспечивали массовое участие в них населения. Попробуй не приди! У гауляйтеров, крейсляйтеров, блокляйтеров на счету были каждый дом и каждая квартира.
Как-то на совещании у Гитлера главный теоретик национал-социализма А. Розенберг заметил, что не имеет смысла отмечать коммунистический праздник Первое мая, а надо 20 апреля хорошо отпраздновать день рождения фюрера. Геббельс возразил: "Зачем отнимать у трудящихся их праздник? Надо хорошо отметить и день рождения вождя, и Первое мая, но под нашими, национал-социалистскими лозунгами" И вскоре Геббельс утвердил эскиз первомайского плаката. На нем рабочий и крестьянин сомкнули руки, а над ними – милый сердцу немецкого интеллигента портрет И. Гёте. И венчает союз трудящихся и интеллигенции, союз старой и новой Германии надпись: "Слава людям труда". Геббельс знал, на каких струнах играть.
Кровь и почва! Родина-мать! Германия – народ – традиции! Один народ – одна нация – одна Германия – один фюрер! На этих понятиях строились самые ударные акции пропаганды. Все должно работать: и слово, и вещи – немецкая техника, немецкая мануфактура, немецкая кухня. Вещи – это реклама, реклама – это образ жизни. Гениальная находка людей Геббельса: реклама официально утвержденного рецепта айнтопфа – традиционного немецкого супа (густой гороховый суп с мясом – в одном горшке и первое и второе). Айнтопф – образ жизни. Сколько ассоциаций: одно "блюдо" для всех, народная общность в самом повседневном и необходимом, просто и вкусно и для богатого и для бедного – "народный суп"!
"Айнтопф – все мы едим только то, что скромно сварено в одном горшке, все мы едим из одного и того же горшка…" [189] .
Геббельс был мастером постановок. Особо тщательно готовились акции с участием Гитлера. Сценарий расписывался до минуты. Фанфары, вынос знамен, речи, марши, торжественное шествие, рев толпы – зрелище должно впечатлять и убеждать: "Одна империя – один народ – один фюрер". Многие сердца тогда в Германии бились в унисон с ритмом таких празднеств.
Сам превосходный оратор, Геббельс больше всего любил устные выступления. Это он придумал систему "звезд". Как правило, ими были ораторы имперского уровня. За ними шли универсальные ораторы гауляйтерств, участники мобильных ораторских бригад, действовавших в агитационных кампаниях национального масштаба. А были еще и лекторы по "узким" вопросам. И все ориентировались на Геббельса. А он ориентировался на слово.
Пропаганда – это прежде всего слово. Слово, образ, речь как драма – вот что захватывает слушателя. Посредством слова Гитлер и Геббельс создали для немца новый мир, мир мифологической реальности и мечты. Особо преуспел Геббельс – мастер построения речей, как никто чувствовавший слово и фразу. Профессор-филолог В. Клемперер, в 1935 г. изгнанный борцами за чистоту расы из Мюнхенского университета и выживший в гитлеровской Германии, раскрыл тайну технологии Геббельса в создании словесного мира [190] :
...
"Нет, подлинное достижение (и в этом Геббельс непревзойденный мастер) состоит в беззастенчивом смешении разнородных стилевых элементов – впрочем, слово "смешение" не вполне подходит, – в самых резких антитетических скачках от ученого к пролетарскому, от трезвого к проповедническому, от холодной рациональности к трогательности скупых мужских слез, от простоты Фонтане, от берлинского нахальства к пафосу богоборца и пророка. Это действует физически так же эффективно, как на кожу контрастный душ; слушатель с его чувствами (а публика у Геббельса – это всегда слушатели, даже если она читает газетные статьи "доктора"), слушатель не может прийти в равновесие, он постоянно то притягивается, то отталкивается, притягивается и отталкивается, и у критического рассудка не остается времени, чтобы сказать свое слово".
Геббельса-мастера слова дополнял Геббельс-актер. Драматический актер, игравший на пределе возможностей. Он сочинял вдохновенно, сочинял так, что сам искренне себе верил. Порой в моменты экстаза в его черных глазах появлялся ужас. Это было состояние фанатичной растворенности в идее, состояние отрешенности, идеологического шаманства на грани иррационального.
Но в организационных делах Геббельс был прагматичен, указания давал конкретные и жесткие. Вот установки своим "кадрам" после катастрофы вермахта под Сталинградом: "Ораторы, разъезжающие по стране, должны выступать чаще, должны говорить резче, должны обещать больше, должны изображать окончательную победу делом ближайшего будущего" [191] .
Пожалуй, он первым понял силу слова, звучащего по радио, и добился, чтобы почти в каждой семье появился "народный" радиоприемник марки "Das Deutsche kleine". С начала войны немцы с интересом слушали радиопередачи. Потом, когда военная кампания приняла затяжной характер, а пропагандисты Геббельса начали больше уповать на комментарии, чем на информацию, слушатели научились "ловить" передачи зарубежных радиостанций. Дальновидный Гитлер предвидел такую ситуацию еще до войны и советовал Геббельсу добиться выпуска радиоприемников с фиксированной настройкой, которая не позволит немцам слушать "иностранные голоса".
Однако Геббельс то ли не сумел организовать такое производство, то ли не придал значения словам фюрера, но эфир остался открытым для жителей рейха. Гитлер сильно обиделся на своего соратника. Это действительно был промах, так несвойственный Геббельсу. И министр решил исправить дело принятием указа, которым запрещалось слушать иностранное радио, а виновных ждало наказание (желающих дать показания на соседей не убывало).
Геббельс понимал, что запретами от радиоприемника немцев не отлучишь. Надо менять содержание своих передач, чтобы противостоять английскому радио. Это, конечно, нелегко, когда германская армия на Востоке терпит поражение. Но его люди нашли верный тон – тон сопричастности тяжелой доле сражающихся солдат. И немцы снова поверили своему радио. По предложению Геббельса по всей стране возникли клубы радиослушателей, которые формировали интерес к радиопрограммам, рекламировали готовящиеся передачи, организовывали их обсуждение.
В 30-х годах XX в. в Германии появилось телевидение. Геббельс сориентировал его программы на групповой просмотр.
Радио, пресса и документальное кино, по замыслу Геббельса, стали "ударной силой" пропаганды. В 1940 г. в Германии выходило примерно 2300 газет и 18 000 журналов [192] . Руководство ими было жестким. Дважды в день в министерстве проводились инструктажи для представителей всех берлинских и крупнейших провинциальных газет. В редакциях постоянно получали циркуляры. Управление прессой было отлажено так, что отпала необходимость в цензуре. Но эта подконтрольная пресса обеспечивала все разнообразие вкусов обывателей. Геббельс считал, что каждый должен найти себе издание по интересам и пристрастиям: образованная публика имела издания типа еженедельника "Das Reich", приверженцы культуры и искусства – газету "Frankfurter Zeitung", оголтелые антисемиты – журнал "Der Stürmer", даже любители эротики имели свои журналы.
Когда Геббельс читал сводки службы безопасности о слухах, распространяемых в Берлине и германских землях, он удовлетворенно отмечал: "Работает контора Шварц Ван Берка". Ван Берка, известного нацистского публициста, сделали руководителем агентства по распространению слухов. "Пропаганда шепотом" – еще одна геббельсовская затея в тотальной пропагандистской системе рейха.