В отличие от деятельности отечественной системы защиты прав несовершеннолетних, принципы деятельности ювенальной юстиции противоречат Конституции РФ.
Многие сторонники ювенальной юстиции утверждают, что ювенальные технологии в России будут отличаться от применяемых в западных странах, будет учтен их негативный опыт. Тогда возникают два вопроса. Во-первых, насколько необходимо вводить институт ювенальной юстиции, который полон несовершенства (что влечет за собой громадные негативные последствия для общества) и при этом требует колоссальных материальных затрат? Если сторонники ювенальной юстиции планируют вводить данный институт с поправками, то зачем вообще говорить о внедрении ювенальной юстиции, вместо того чтобы продумывать совершенствование национальной системы защиты прав несовершеннолетних? В отличие от ювенальной юстиции, национальная система защиты прав детей основана на нашей культурной и правовой традиции.
Кроме того, наше сотрудничество с учеными зарубежных стран, изучающими этот вопрос, окончательно убедило нас в том, что ювенальная юстиция несет в себе больше вреда, чем пользы, более нарушает права семьи и детей, чем защищает их права. Доктора наук из стран Европы открыто признаются в провале идеи ювенальной юстиции и призывают российских коллег отказаться от внедрения этого института, реализовывать другое направление в защите прав детей. Какие доводы могут быть более красноречивы?
В известном докладе Генерального инспектора по социальным делам Франции Пьера Навеса о положении дел в судах по делам несовершеннолетних и социальных службах указано, что "судьи и сотрудники социальных служб постоянно нарушают закон. Между законом и практикой его применения огромная разница. В одном и том же суде практика одного судьи отличается от практики другого. Нет качественного контроля системы защиты детей и семьи. Никакого уважения к семье, никакой заботы о ней ювенальная юстиция не проявляет. Прокуратура не может вести наблюдение за всеми делами, так как их слишком много. Социальные работники и судьи имеют полную, безграничную власть над судьбой ребенка. Сотрудники социальных служб часто отнимали детей по анонимных телефонным звонкам" [7] .
В докладе приводилась информация, что только в 2000 г. отнятых детей было около 2 миллионов, а в 2007 г. было установлено, что 50 % детей отнято противозаконно. Ведь это огромный ущерб обществу!
За границей родителей лишают родительских прав по столь широкому перечню оснований, что перечислить их в рамках доклада не представляется возможным. Например, в Швеции родители были лишены прав опекунства над своей дочерью по причине того, что ее вес в два раза превышал нормальные показатели для этого возраста, а следовательно, создавал угрозу развития различных серьезных заболеваний [8] .
В Финляндии Римма Салонен была лишена прав опекунства над сыном потому, что привезла его в Россию в гости, что было расценено как похищение ребенка, а также потому, что незадолго до этого события крестила сына в православную веру, что, по мнению социальных служб ювенальной юстиции, создавало угрозу жизни и здоровью ребенка. Сама православная христианка Р. Салонен на суде была названа сектанткой. Основанием для отобрания ребенка у Н. Захаровой, проживающей во Франции, послужила формулировка "удушающая материнская любовь" [9] (и это довольно часто является основанием для лишения родительских прав); социальный работник на суде также заявил, что мать, одевая свою 3-летнюю дочь точь-в-точь как себя, "лишает ребенка права на индивидуальность". Поводом для подачи жалобы в Комитет по защите прав детей (Barnevern) в Норвегии и изъятия детей может служить, например, то, что родители "заставляют" ребенка убирать в комнате (что называется принудительным использованием детского труда) или разрешают детям в середине недели есть конфеты, что портит им зубы (в Норвегии принято давать конфеты только в выходные), а также то, что родители "залечивают" детей (когда обращаются к врачам, например, в случае легкой простуды).
Похожие подходы к защите прав детей применяются и в российской действительности – в тех регионах, где проводятся кампании по внедрению технологий ювенальной юстиции. Уже сегодня в "пилотных" регионах поводом для изъятия детей из семьи может служить недостаточное материальное обеспечение семей, аварийное состояние жилья, не сделанные вовремя прививки, отсутствие в холодильнике ассортимента необходимых ребенку продуктов, наличие в доме домашних животных, разбросанные на полу игрушки и мусор, печное отопление в доме, соблюдение ребенком религиозного поста и многое другое, что расценивается сторонниками ювенальной юстиции как несоответствие мировым стандартам жизни детей, или ущемление их прав, или угроза насилия.
К группе риска в ювенальной юстиции относятся семьи матерей-одиночек и отцов-одиночек, а также малоимущие и многодетные. Причем в каждом таком регионе действуют свои основания для изъятия, а их перечень не ограничен и нормативно не закреплен. Таким образом, создается благоприятная обстановка для нарушения законных прав детей и родителей.
Например, в Санкт-Петербурге в настоящее время решается вопрос о лишении родительских прав 34-летней матери по причине наличия долгов за коммунальные услуги [10] . Как поясняют органы опеки и попечительства, вина матери не только в том, что она имеет задолженность по квартплате, но и в том, что она живет только на детские пособия, выплачиваемые на ее четверых детей – около 27 тыс. руб. (при этом она не пьет, не курит и не является наркоманкой). То есть, имея четырех детей, она должна еще и работать, а ее вина заключается в том, что она хочет все свое время посвящать детям.
Районный суд г. Чебоксары принял решение о лишении родительских прав отца-одиночки из-за наличия у него положительного ВИЧ-статуса. В двух заседаниях по делу участвовали 17 свидетелей, среди которых были воспитатели и родители других детей, с которыми дочь инфицированного ходит в детский сад, чиновники Госнаркоконтроля и инспекции по делам несовершеннолетних, свидетельствовавшие в пользу лишаемого родительских прав. Но даже их показания так и не смогли повлиять на вынесенное судебное решение [11] .
Только благодаря личному вмешательству члена Общественной палаты РФ Смоленский областной суд 16 августа 2011 г. удовлетворил кассационную жалобу многодетной матери Н. Ефимовой на решение Смоленского районного суда о лишении ее родительских прав, принятого на основании наличия у ее детей педикулеза [12] .
Принципы и методы ювенальной юстиции в деятельности по защите прав детей, широкий перечень оснований и субъективных критериев для их изъятия из семей являются серьезной криминологической проблемой, поскольку все это способствует не только дальнейшему росту нарушений законных прав и интересов несовершеннолетних и их родителей, но может привести к росту коррупции в сфере защиты прав детей. Это подтвержается и анализом опыта, уже накопленного западными странами.
Заслуживает внимания практика внедрения ювенальной юстиции в Москве. Так, Регламент межведомственного взаимодействия по выявлению семейного неблагополучия, организации работы с неблагополучными семьями [13] содержит в себе множество "новых" подходов к проблеме защиты прав детей.
Регламент предлагает "консолидироваться" практически всему обществу ради защиты прав детей, причем в антиконституционном смысле. Перечисленные в Регламенте субъекты взаимодействия [14] (от уполномоченного по правам ребенка до консьержа в подъезде) обязываются собирать и передавать информацию комиссиям по делам несовершеннолетних и защите их прав в отношении "целевых групп, на которые направлено межведомственное взаимодействие" [15] . К таким группам относятся: семьи и дети, проживающие в городе Москве и находящиеся в трудной жизненной ситуации; семьи и дети, проживающие в городе Москве и находящиеся в социально опасном положении. Также "индивидуальная профилактическая работа может проводиться и с лицами, которые не указаны в перечне, в случае необходимости".
К семьям, находящимся в трудной жизненной ситуации, предлагается относить семьи, в которых якобы отсутствуют "условия для воспитания детей", такие как: "отсутствие работы у родителей, иных законных представителей, места проживания, неудовлетворительные жилищные условия и т. д." (перечень условий, как видно, не является исчерпывающим). В эту же категорию попадают семьи, в которых могут наблюдаться следующие случаи: невнимание родителей к успеваемости ребенка; смерть одного из родителей; постоянные конфликтные ситуации между родственниками, между детьми и родителями; уход отца или матери из семьи, развод родителей.
Правовым последствием признания того, что семья находится в трудной жизненной ситуации, является постановка семьи на учет, что, в свою очередь, влечет обязательную оценку уровня жизни несовершеннолетнего и степени угрозы его жизни и здоровью. Оценка уровня жизни несовершеннолетнего и степени угрозы его жизни и здоровью производится путем заполнения представленного в Регламенте акта обследования условий жизни несовершеннолетнего гражданина и его семьи. По результатам оценки экспертов из ФСБ России, указанный акт по некоторым направлениям превосходит "разведопросник" и иные оперативно-учетные документы, необоснованное составление которых влечет разные виды наказания, в том числе уголовное. Сбор подобной информации возможен лишь при наличии определенных условий, процессуальных оснований и осуществляется только специально уполномоченными на то лицами. Ни указанных оснований, ни условий Регламент не содержит, никаких подобных полномочий предоставить не может.
Подход, предложенный в Регламенте, делает возможным и весьма вероятным постановку на учет большинства российских семей по одним только признакам неудовлетворительных материальных и жилищных условий, а также по признаку "неполной" семьи. Например, согласно социологическим исследованиям, если в оценке уровня жизни ориентироваться исключительно на денежные доходы, то около 80 % всех семей с детьми в России попадает в число бедных.
Сама постановка на какой-либо учет нарушает права граждан, подобная мера возможна лишь при совершении правонарушения. А навешивание таких ярлыков, как "семья в трудной жизненной ситуации", унижает честь и достоинство граждан, что также противоречит конституционному принципу, гласящему, что "достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления" (ст. 21 Конституции РФ).
Вполне очевидно, что ни чиновник, ни социальный работник не может точно и объективно определить, является ли какой-то показатель свидетельством трудной жизненной ситуации для отдельно взятой семьи. Например, уход из семьи одного из родителей может восприниматься ее членами не трудной жизненной ситуацией, а напротив, ее облегчением.
Принципиальным отличием правового государства является добровольность участия людей в его жизнедеятельности, в том числе в получении от него помощи. На этом основании недопустимо в принудительном порядке ставить семьи на учет, обязывать их пускать к себе в дом посторонних людей, а также принимать какую-либо помощь.
Указанные меры не могут быть применены на территории нашего государства, поскольку противоречат Конституции РФ, согласно которой "каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени" (ст. 23), а "сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются" (ст. 24).
За указанные нарушения конституционных прав и свобод человека в главе 19 Уголовного кодекса РФ предусматривается в числе прочего и уголовная ответственность. На основании ст. 136 УК РФ "Нарушение равенства прав и свобод человека и гражданина" преступным деянием является: " дискриминация , т. е. нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии , убеждений, принадлежности к… каким-либо социальным группам" (курсив наш – Е.Т.). В данном случае постановка на учет указанных семей, сбор о них информации, а также изъятие у них детей являются дискриминацией вследствие их имущественного положения, места жительства и социального статуса.
Преступлением является и "Нарушение неприкосновенности частной жизни" (ст. 137 УК РФ), т. е. "незаконное собирание или распространение сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, без его согласия". Квалифицирующим признаком составов преступлений по обеим статьям является совершение этих деяний с использованием служебного положения.
Хотелось бы отметить также некоторые положения Методических рекомендаций по профилактике жестокого обращения с детьми и насилия в семье [16] , прилагаемых к Регламенту. Судя по формулировкам, терминологии и сущности, они не относятся к понятиям отечественной юридической науки.
В этих рекомендациях в число признаков насилия над несовершеннолетним включен, например, кариес у ребенка. Чем, в сущности, кариес в качестве признака насилия над ребенком отличается от ветрянки? Представляется, что только "прогрессивностью" мысли социальных работников.
В методических рекомендациях предлагается понимать под жестоким обращением с ребенком не только принятые в отечественной законодательной и правоприменительной практике понятия "физический и психический вред", но и "психологический и моральный вред здоровью". Понятие "психологический и моральный вред здоровью", указанное в рекомендациях, в настоящий момент не является правовым понятием, а значит, и ответственность за такой вред не может входить в сферу общественного, государственного и любого другого контроля.
В случае введения в правовое поле таких оценочных субъективных категорий, как "психологический" и "моральный вред", каждый из нас может стать преступником, поскольку ограничить область их применения только сферой семейных отношений не получится, их придется применять и к другим сферам жизни, что приведет к искусственной криминализации общества. Человека, абсолютно любящего всех людей, найти так же сложно, как и человека, который бы кого-нибудь не раздражал, с мнением которого все окружающие были бы согласны. Криминализация "психологического" и "морального вреда" приведет к дезорганизации всех сфер жизни общества. Понятия "психологический" и "моральный вред" настолько субъективны, что не поддаются контролю и оценке извне, кроме того, они примитивизируют право. В результате введения таких критериев можно полностью разрушить семью. Если сегодня христианская мораль, культурные традиции Россиян призывают быть терпимыми друг к другу, любить и прощать, то с введением этих понятий люди будут считать, что их права ущемляются любой просьбой, которая им не нравится, и семья исчезнет вообще. Дети перестанут слушаться родителей на том основании, что просьба сделать уроки или вымыть за собой посуду, так же как и запрет бесконтрольно играть в компьютерные игры или курить, будет расценена ими как "моральный" или "психологический вред".
К настоящему моменту уже имеются случаи привлечения к уголовной ответственности родителей за "психологическое насилие", которое было оценено ювенальными судом как жестокое обращение с детьми. Например, в "Обзорной справке о судебной практике по делам о преступлениях против семьи и несовершеннолетних, рассмотренных судами Ростовской области" приводится дело гражданина Михова И.И., приговоренного к уголовной ответственности по ст. 156 УК РФ [17] . Жестокое обращение опекуна заключалось в том, что он "выражал словесно и жестами угрозы побоями", "ставил несовершеннолетнего в угол на длительное время", а также "против воли и желания принуждал несовершеннолетнего принимать пищу".
Что же касается процесса воспитания, то здесь, по мнению сторонников ювенальной юстиции, можно усмотреть сплошное "психологическое насилие" над ребенком. Но как же иначе, если именно родители формируют поведение, привычки, установки и во многом психику ребенка. А если не воздействовать на психику детей, то она так и останется в своем первоначальном, "зародышевом", состоянии. И если ребенка не воспитывать (т. е. не учить, не объяснять, что хорошо, а что плохо, не поощрять, не запрещать, не наказывать), то он может стать психически отсталым человеком, а родители автоматически станут субъектами преступления.
Таковы законы жизни, да и юридические, что во время процесса роста, взросления человека просто необходимо психологически воздействовать на него, применять к нему так называемое "психологическое насилие", не являющееся, по сути, насилием над ребенком, а являющееся "насилием" по отношению к его примитивной психике, так же как и укол с антибиотиком – не насилие по отношению к человеку, а лишь "насилие" по отношению к его болезни. И в том и в другом случае цели преследуются исключительно благие. Подтверждением этого является установленный законодателем возраст 18 лет (в некоторых случаях 16), с которого ребенок может считаться зрелым физически и психически, поэтому и приобретает в полном объеме права и дееспособность. До этого момента (как следует из смысла закона) жизнь ребенка, его социализация, процесс формирования – целиком и полностью забота его родителей, а значит, они имеют право выбора способа воздействия на незрелую психику конкретного человека исходя из особенностей его характера. И это естественное право никто не смеет отбирать у родителей.
В семейном законодательстве Российской Федерации устанавливается родительское право и обязанность воспитывать своих детей [18] . Кроме того, родители несут ответственность за воспитание и развитие своих детей и имеют преимущественное право на воспитание своих детей перед всеми другими лицами. Ювенальная юстиция фактически лишает родителей их естественного права воспитывать детей и преимущественного права на определение системы и приоритетов их воспитания.
Наша криминологическая оценка ювенального подхода к воспитанию позволяет утверждать, что необоснованное расширение прав детей, заключающееся в поощрении детского своеволия под видом защиты их прав, приведет к увеличению неуправляемости, отклоняющегося поведения и психопатологий, а в конечном итоге – к росту преступности несовершеннолетних.