А дальше уже идут совсем веселые вещи. "Подобно тому, как люди, несмотря ни на какие успехи естественных наук, будут размножаться стародедовским способом, – так и появление на свет нового общественного порядка, несмотря ни на какие успехи общественных наук и рост сознательных борцов, и впредь будет являться результатом преимущественно стихийных взрывов" (19). Подобно тому, как стародедовская мудрость гласит: чтобы иметь детей, кому ума недоставало? – так мудрость "новейших социалистов" (à la Нарцис Тупорылов) гласит: чтобы участвовать в стихийном появлении на свет нового общественного порядка, ума хватит у всякого. Мы думаем тоже, что у всякого {51}хватит. Для такого участия достаточно поддаваться – "экономизму", когда царит "экономизм", – терроризму, когда возник терроризм. Так, "Раб. Дело" весной этого года, когда так важно было предостеречь от увлечения террором, с недоумением стояло перед "новым" для него вопросом. А теперь, полгода спустя, когда вопрос перестал быть такой злобой дня, оно в одно и то же время преподносит нам и заявление: "мы думаем, что задачей социал-демократии не может и не должно быть противодействие подъему террористических настроений" ("Р.Д." № 10, стр. 23) и резолюцию съезда: "Систематический наступательный террор съезд признает несвоевременным" ("Два съезда", стр. 18). Как это замечательно ясно и связно! Не противодействуем, – но объявляем несвоевременным, притом объявляем так, что несистематический и оборонительный террор "резолюцией" не объемлется. Надо признать, что такая резолюция очень безопасна и вполне гарантирована от ошибочности, – как гарантирован от ошибок человек, который говорил для того, чтобы ничего не сказать! И для составления такой резолюции нужно только одно: уметь держаться за хвост движения. Когда "Искра" посмеялась над тем, что "Раб. Дело" объявило вопрос о терроре новым вопросом, то "Р. Дело" сердито обвинило "Искру" в "прямо невероятной претензии навязывать партийной организации решение тактических вопросов, данное группой писателей-эмигрантов более 15 лет тому назад" (стр. 24). Действительно, какая претенциозность и какое преувеличение сознательного элемента: решать вопросы заранее теоретически с тем, чтобы потом убеждать в правильности этого решения и организацию, и партию, и массу! То ли дело просто зады повторять и, никому ничего не "навязывая", подчиняться каждому "повороту" и в сторону "экономизма", и в сторону терроризма. "Раб. Дело" даже обобщает этот великий завет житейской мудрости, обвиняя "Искру" и "Зарю" {52}в "противопоставлении своей программы движению как духа, витающего над бесформенным хаосом" (стр. 29). В чем же состоит роль социал-демократии, как не в том, чтобы быть "духом", не только витающим над стихийным движением, но и поднимающим это последнее до "своей программы"? Не в том же ведь, чтобы тащиться в хвосте движения: в лучшем случае это бесполезно для движения, в худшем – очень и очень вредно. "Рабочее" же "Дело" не только следует этой "тактике-процессу", но и возводит ее в принцип, так что и направление его вернее было бы назвать не оппортунизм, а (от слова: хвост) хвостизмом. И нельзя не признаться, что люди, твердо решившие всегда идти за движением в качестве его хвоста, навсегда и абсолютно гарантированы от "преуменьшения стихийного элемента развития".
* * *
Итак, мы убедились, что основная ошибка "нового направления" в русской социал-демократии состоит в преклонении пред стихийностью, в непонимании того, что стихийность массы требует от нас, социал-демократов, массы сознательности. Чем больше стихийный подъем масс, чем шире становится движение, тем еще несравненно быстрее возрастает требование на массу сознательности и в теоретической, и в политической, и в организационной работе социал-демократии.
Стихийный подъем масс в России произошел (и продолжает происходить) с такой быстротой, что социал-демократическая молодежь оказалась неподготовленной к исполнению этих гигантских задач. Эта неподготовленность – наша общая беда, беда всех русских социал-демократов. Подъем масс шел и ширился непрерывно и преемственно, не только не прекращаясь там, где он начался, но и захватывая новые местности и новые слои населения (под влиянием рабочего движения оживилось брожение учащейся молодежи, интеллигенции вообще, даже и крестьянства). Революционеры же отставали от этого подъема и в своих "теориях", и в своей деятельности, им не удавалось создать непре{53}рывной и преемственной организации, способной руководить всем движением.
В первой главе мы констатировали принижение "Раб. Делом" наших теоретических задач и "стихийное" повторение им модного клича "свобода критики": у повторявших не хватило "сознательности" понять диаметральную противоположность позиций "критиков"-оппортунистов и революционеров в Германии и в России.
В следующих главах мы рассмотрим, как выражалось это преклонение пред стихийностью в области политических задач и в организационной работе социал-демократии.
III. Тред-юнионистская и социал-демократическая политика
Начнем опять-таки с похвалы "Раб. Делу". "Обличительная литература и пролетарская борьба" – так озаглавил Мартынов свою статью в № 10 "Рабочего Дела" о разногласиях с "Искрой". "Мы не можем ограничиться одним обличением порядков, стоящих на пути ее (рабочей партии) развития. Мы должны также откликаться на ближайшие и текущие интересы пролетариата" (стр. 63) – так формулировал он суть этих разногласий. "..."Искра"... фактически есть орган революционной оппозиции, обличающий наши порядки и преимущественно политические порядки... Мы же работаем и будем работать для рабочего дела в тесной органической связи с пролетарской борьбой" (там же). Нельзя не быть благодарным Мартынову за эту формулировку. Она приобретает выдающийся общий интерес, ибо охватывает, в сущности, вовсе не одни только разногласия наши с "Р. Делом", но и все вообще разногласия между нами и "экономистами" по вопросу о политической борьбе. Мы показали уже, что "экономисты" не отрицают безусловно "политику", а только сбиваются постоянно с социал-демократического на тред-юнионистское понимание политики. Совершенно {54}так же сбивается и Мартынов, и мы согласны поэтому взять именно его за образец экономических заблуждений по данному вопросу. За такой выбор – мы постараемся показать это – на нас не вправе будут претендовать ни авторы "Отдельного приложения к "Раб. Мысли"", ни авторы прокламации "Группы самоосвобождения", ни авторы "экономического" письма в № 12 "Искры".
а) Политическая агитация и ее сужение экономистами
Всем известно, что широкое распространение и упрочение экономической борьбы русских рабочих шло рука об руку с созданием "литературы" экономических (фабричных и профессиональных) обличений. Главным содержанием "листков" были обличения фабричных порядков, и среди рабочих скоро вспыхнула настоящая страсть к обличениям. Как только рабочие увидали, что кружки социал-демократов хотят и могут доставлять им нового рода листовки, говорящие всю правду о нищенской жизни, непомерно тяжелом труде и бесправном положении их, – они стали, можно сказать, засыпать корреспонденциями с фабрик и заводов. Эта "обличительная литература" производила громадную сенсацию не только на той фабрике, порядки которой бичевал данный листок, но и на всех фабриках, где что-нибудь слышали о разоблаченных фактах. А так как нужды и бедствия рабочих разных заведений и разных профессий имеют много общего, то "правда про рабочую жизнь" восхищала всех. Среди самых отсталых рабочих развилась настоящая страсть "печататься" – благородная страсть к этой зачаточной форме войны со всем современным общественным порядком, построенным на грабеже и угнетении. И "листки" в громадном большинстве {55}случаев были действительно объявлением войны, потому что разоблачение оказывало страшно возбуждающее действие, вызывало со стороны рабочих общее требование устранить самые вопиющие безобразия и готовность поддержать эти требования стачками. Сами фабриканты в конце концов до такой степени должны были признать значение этих листков, как объявления войны, что сплошь да рядом не хотели и дожидаться самой войны. Обличения, как и всегда, сделались сильны одним уже фактом своего появления, приобрели значение могучего нравственного давления. Случалось не раз, что одного появления листка оказывалось достаточно для удовлетворения всех или части требований. Одним словом, экономические (фабричные) обличения были и теперь остаются важным рычагом экономической борьбы. И это значение сохранится за ними, пока будет существовать капитализм, порождающий необходимо самозащиту рабочих. В самых передовых европейских странах можно наблюдать и теперь, как обличение безобразий какого-нибудь захолустного "промысла" или какой-нибудь всеми забытой отрасли домашней работы служит исходным пунктом к пробуждению классового сознания, к началу профессиональной борьбы и распространения социализма.
Преобладающее большинство русских социал-демократов последнего времени было почти всецело поглощено этой работой по организации фабричных обличений. Достаточно вспомнить "Раб. Мысль", чтобы видеть, {56}до какой степени доходило это поглощение, как при этом забывалось, что сама по себе это, в сущности, еще не социал-демократическая, а только тред-юнионистская деятельность. Обличения захватывали, в сущности, только отношения рабочих данной профессии к их хозяевам и достигали только того, что продавцы рабочей силы научались выгоднее продавать этот "товар" и бороться с покупателем на почве чисто коммерческой сделки. Эти обличения могли сделаться (при условии известного использования их организацией революционеров) началом и составной частью социал-демократической деятельности, но могли также (а при условии преклонения пред стихийностью должны были) вести к "только-профессиональной" борьбе и к не социал-демократическому рабочему движению. Социал-демократия руководит борьбой рабочего класса не только за выгодные условия продажи рабочей силы, а и за уничтожение того общественного строя, который заставляет неимущих продаваться богачам. Социал-демократия представляет рабочий класс не в его отношении к данной только группе предпринимателей, а в его отношении ко всем классам современного общества, к государству, как организованной политической силе. Понятно отсюда, что социал-демократы не только не могут ограничиться экономической борьбой, но и не могут допустить, чтобы организация экономических обличений составляла их преобладающую деятельность. Мы должны активно взяться за политическое воспитание рабочего класса, за развитие его политического сознания. С этим теперь, после первого натиска на "экономизм" со стороны "Зари" с "Искрой", "все согласны" (хотя некоторые только на словах, как мы сейчас увидим).
Спрашивается, в чем же должно состоять политическое воспитание? Можно ли ограничиться пропагандой идеи о враждебности рабочего класса самодержавию? Конечно, нет. Недостаточно объяснять политическое угнетение рабочих (как недостаточно было объяснять им противоположность их интересов интересам хозяев). Необходимо агитировать по поводу каждого конкретного проявления этого угнетения (как мы стали агити{57}ровать по поводу конкретных проявлений экономического гнета). А так как это угнетение падает на самые различные классы общества, так как оно проявляется в самых различных областях жизни и деятельности, и профессиональной, и общегражданской, и личной, и семейной, и религиозной, и научной, и проч. и проч., то не очевидно ли, что мы не исполним своей задачи развивать политическое сознание рабочих, если мы не возьмем на себя организацию всестороннего политического обличения самодержавия? Ведь для того, чтобы агитировать по поводу конкретных проявлений гнета, надо обличить эти проявления (как надо было обличать фабричные злоупотребления, чтобы вести экономическую агитацию)?