Заключение
Все перечисленные нами выше конспирологические доктрины, безусловно, имеют прямые аналоги и в русской истории. Существовала и специфически русская конспирология, выдающимися представителями которой были Шмаков, Селянинов, Нилус, Шварц-Бостунич. Кроме того сама коммунистическая доктрина имеет в себе безусловно конспирологические черты, и тема "тайных организаций" была крайне популярной не только среди большевицких ячеек, но и после победы Революции, и особенно в сталинские времена (можно было бы попытаться выстроить модель всей диалектики сталинской конспирологии, в которой фигурировали "фашисты", "империалисты", "троцкисты", "право-левые оппозиционеры" и др., и совершенно очевидно, что все эти сюжеты являются не бессмысленными ярлыками политических циников, но соответствуют определенной и довольно сложной конспирологической интуиции). Но никакой новой или оригинальной системы никому из русских конспирологов создать не удалось, и все они просто переносили европейские модели на русскую почву, находя точные отечественные аналоги тому или иному концепту. К сожалению, наиболее центральные в этой области европейские авторы - д'Альвейдр, Грасе д'Орсе и др., а также само течение традиционализма (и естественно, в первую очередь, труды Рене Генона) - остались для русских неизвестными. Их горизонты до сих пор ограничены архаической конспирологией аббата Баррюэля или чисто политико-психологическими концепциями Агустена Кошена, совершенно игнорирующего собственно оккультное измерение. И вместе с тем именно русская почва дает возможность для самых насыщенных и головокружительных конспирологических поисков - как в предшествующие века, так и в XX веке. Таинственная деятельность русских сект; специфика старообрядчества и роль старообрядческого капитала в провоцировании социальных кризисов в России; специфика русского масонства; русский оккультизм, спиритизм и теософизм (не будем забывать, что Блаватская была русской); связь "русского космизма" с большевицкой наукой и влияние оккультных доктрин Рериха на первых космонавтов (в частности, на Юрия Гагарина, судьба которого, кстати, энигматична и имеет мифологические аспекты, связанные с убеждением в его "выживании"); миссия маршала Тухачевского (который был посвящен в "Орден Полярных" во время немецкого плена, где он пребывал в одной тюрьме с генералом де Голлем); тайная организация балтийских баронов "Консул", их контакты с Императрицей и австрийскими ариософистами; геополитические доктрины барона Унгерна, лекаря Бадмаева и Карла Тыниссона (эстонца, ставшего одним из самых почитаемых святых буддизма XX века - "брат Вахиндра"); неоспиритулистское окружение Брежнева и Горбачева; смысл кремлевских заговоров и переворотов; посвящение Гурджиева в туркестанской башне Сатаны и его влияние на Сталина; династические проблемы русских царей и их возможные генетические связи с родами "императоров-вампиров"; Солнцепоклонники среди большевиков (Чижевский, Платонов и т. д.); красный цвет большевицкого флага и параллели со знаменем восстания Иршу; оккультные инициатические организации иудеев, хасидская секта и роль евреев в управлении советским государством; тайная история русских православных "старцев" и их инициатическая функция в государственной сакральности Руси; эсхатологический смысл доктрины о "Москве - Третьем Риме"; участие советского руководства в мондиалистских проектах и т. д. - все это представляет благодатную и почти неисчерпаемую почву для конспирологических исследований, которые могли дополнить недостающие звенья в панораме "исторического безумия" и воссоздать головокружительную картину тайных нитей сакрального противостояния великих духовных сил. Кроме того, именно через русскую конспирологию можно было бы замкнуть конспирологию Запада на конспирологию Востока, так как Восток изобилует тайными организациями, оказывающими на политику восточных государств не меньшее(если не большее) воздействие, чем западные "Секретные Общества" (суфийские ордена в Азии, монгольско-тибетское общество "Тешу-Мара", китайская "Великая Триада", индусские тантрики и т. д.). Но эта гигантская работа не может быть даже начата без глубокого изучения панорамы уже существующих конспирологических доктрин, и особенно без знания традиционалистской литературы. И все же мы надеемся, что кое-что в этом направлении будет сделано, и русский гений, вообще не склонный доверять внешней стороне вещей и стремящийся познать глубинную, таинственную подоплеку явлений, еще проявит себя в этой сфере во всем своем национальном великолепии и полноте духовной проникновенности. Русское сознание эсхатологично по своей сути, и как только окончательно падут шоры бессмысленных и лживых интеллектуальных клише, навязанных нашему народу мондиалистской пропагандой, мы увидим возрождение гениальной русской конспирологии, первые признаки которого уже можно различить в трудах Игоря Шафаревича, работах О.Шишкина, Но должный масштаб этой линии придаст только знакомство с традиционализмом и с работами Рене Генона.
Без "безумцев от литературы" не было бы вообще искусства XX века. Без "безумцев от истории" не только нет исторической науки, но нет самой истории как осмысленного и содержательного процесса. Поэтому развитие конспирологии является, на наш взгляд, не только возможным и желательным, но и необходимым.
2. Крестовый поход солнца
МЕТАФИЗИЧЕСКИЕ КОРНИ ПОЛИТИЧЕСКИХ ИДЕОЛОГИЙ
Путаница политологических определений
В современной политологии и социологии, а также в дисциплинах, которые стали от них неотделимы: история религия, этнология, антропология (за последнее время сильно потеснившие статистику и экономизм), в настоящее время царит полный хаос в отношении самых фундаментальных определений политических направлений - таких, как фашизм, коммунизм, социализм, демократизм и т. д. Помимо того, что сами коммунисты, фашисты и демократы, как правило, весьма расплывчато и противоречиво определяют свои собственные идеологические позиции (что объясняется, в значительной мере, чисто пропагандистскими задачами), одно время особая, повышенная популярность методологий Новых Левых спутала окончательно все пропорции, так как слово "фашизм" стало синонимом "всего плохого", а "коммунизм" (читай "свобода желанию") - "всего хорошего". С другой стороны, среди умеренных демократов и также умеренных либералов стало привычным другое тождество, выдвигаемое, как правило, советологами: "коммунизм - это фашизм".
Когда же в дело вступают такие факторы, как Религия, Авторитарное правление, национальная специфика, экологические катаклизмы - логические структуры совершенно рассыпаются в прах, и подчас разумность в определениях заменяется страстями, эмоциями, индивидуальными и национальными симпатиями и т. д.
Все это характерно, и даже в еще большей степени, и для нашей политологии, чье состояние усугубляется (помимо значительной хаотичности политологии зарубежной, на которую отечественные социологи в основном и ориентируются) еще и многолетней необходимостью интеллектуально "спать" или просто скрывать свою точку зрения в вопросах политики, что, в конце концов, привело к доминированию "косвенных высказываний" -высказываний с оглядкой на тоталитарные догмы, от коих по форме нельзя отойти ни на шаг.
Поэтому у нас не только политология как дисциплина, изучающая спектры и соотношения идеологий, но и сама политика, т. е. собственно сфера прямых (не аналитических) идеологических утверждений, оказалась состоящей из иррациональных и противоречивыых тезисов, гротескно-абсурдных дискуссий и системы намеков, которые образовали особое советское "арго", поддающееся расшифровке только благодаря знанию особых изощренных шифров, понятных лишь "верхам" и "западным советологам". И тем не менее необходимость ясных определений принципов и взаимоотношений различных типов идеологий остается насущной и тем более актуальной, что возможность бесцензурного идеологического высказыывания скоро сможет стать в России нормой.
Мы предлагаем в данной ситуации свой вариант принципиальной политологической схемы, которая, на наш взгляд, поможет разрубить гордиев узел политологических противоречий и вычленить основные несводимые друг к другу идеологические комплексы - идеологические "пределы", чьи варианты и многочисленные комбинации и создают многоцветный спектр современной планетарной политики. Мы никоим образом не претендуем на абсолютность нашей концепции, она остается лишь схемой, и поэтому в ней с необходимостью все взято в довольно грубом приближении. В то же время мы убеждены, что через углубление в детали и нюансы никак нельзя получить синтетическую, целостную картину, и наоборот, применить принципиальное к конкретному является всегда легко осуществимой и чисто технической задачей. Более того, на наш взгляд, именно боязнь схематизации и приверженность аналитическому методу и привели политологию в то убогое состояние - состояние "роскошной нищеты", в котором она сегодня пребывает. В нашем исследовании мы привлекаем самые разнообразные сферы человеческой мысли, начиная, естественно, с религиозных и метафизических концепций, так как именно этот уровень прямо или косвенно, утвердительно или отрицательно предопределяет специфику тех или иных политических платформ.
Метафизические догмы за кадром
Мы убеждены, что истоки политики и политического самоопределения человека в первую очередь проистекают из некоторых метафизических догм и лишь потом заимствуют из конкретной социальной реальности лозунги и клише, сквозь которые и посредством которых эти догмы находят свое непосредственное выражение. Причем в большинстве случаев сами эти догмы остаются целиком за кадром, и не только рядовые носители идеологии, но и сами ее выразители или "создатели" подчас не имеют о них ни малейшего представления. Эти метафизические догмы могут внедряться в человека либо через смысловое подразумевание традиционных символов и знаков (культурный или социальный фактор), либо через врожденные психо-ментальные установки (психо-генетический фактор), либо через экзистенциальную реакцию человека на Бытие (экзистенциальный фактор). В любом случае метафизическая догма, пред-определяющая идеологию, переживается человеком как нечто внутреннее, безусловное, как некий бытийный императив и, быть может, поэтому сама попытка выявления этой догмы в чистом виде так часто претит, вызывает отталкивающую реакцию. Это можно заметить и на более поверхностном уровне, когда носитель конкретной политической доктрины очень часто затрудняется определить сущность своей принципиальной (а не конкретной по отношению к данному вопросу) позиции, отождествляя ее с чем-то само собой разумеющимся. (К примеру, существуют коммунисты, которые и не подозревают о том, что коммунистическая идеология принадлежит к числу "левых" идеологий, что соответствует ее объективному положению, и искренне считают ее ни правой и ни левой, но центральной, или иначе, "единственно" верной).
Но как бы ни протестовали рядовые носители политических взглядов или изощренные политологи аналитического направления, именно обобщения, касающиеся идеологических принципов и метафизических догм идеологии, позволяют хоть как-то ориентироваться в хитросплетениях современных политических процессов, и такие книги, как "Фанатики Апокалипсиса" Н.Кона, "Социализм как явление мировой истории" И.Шафаревича, труды А.Безансона (написанные как попытки глобальных обобщений), при всем скептицизме в их адрес, рано или поздно становятся путеводными ориентирами для большинства специалистов в этой области, именно на их основе строящих уже более детальные и нюансированные модели. В этом смысле даже почти иррациональные идеологемы Новых Философов (А.Б.Леви, Глюксман и т. д.), коль скоро они хоть что-то обобщают, часто берутся в качестве отправной точки для исследований более "трезвых" и "рациональных" социологов и политологов. Более того, именно в глобальных обобщениях представители диаметрально противоположных мировоззрений часто приходят к утверждению одной и той же объективной картины идеологического пространства, при том, что моральные и ценностные акценты ставятся, естественно, на противоположных полюсах этого пространства, в то время как без этих обобщений само использование отдельных терминов теми или иными политическими группами настолько различается, что складывается впечатление, будто люди разных идеологий принадлежат к разным вселенным, просто не имеющим между собой общей меры. Именно согласие в отношении объективной картины идеологического пространства между политическими антогонистами, согласие, рождающееся из глобальных обобщений и схематизаций, и вызвало к жизни ходовой штамп о "совпадении правого и левого экстремизма". Этот штамп, будучи совершенной бесмыслицей, если понимать его прямолинейно, на самом деле является искаженной по форме констатацией "согласия в объективном обобщении" у наиболее глубоких идеологов разных ориентаций, которые с максимальной ясностью понимают метафизический догмат, лежащий в основе своей собственной позиции, в отличие от рядового носителя идеи, действующего больше в силу идеологической инерции и не отделяющего в данном случае причину от следствия, или другими словами, идею от ее носителя, то есть от себя самого. (Это имеет в виду Ф.М. Достоевский, описывая одного из персонажей своего романа "Бесы", Кириллова - "идея его съела"). Поэтому об "экстремизме" здесь можно говорить лишь в этимологическом смысле слова, то есть как о "предельном" (экстремум - предел) проникновении в сущность своей и чужой позиции, а вместо "совпадения" или "слияния" противоположностей в реальности речь идет о "понимании" (или о его отсутствии, тогда это уже не "экстремизм") приверженцами противоположных идеологий глубинных истоков и метафизических догматов, проступающих ск возь пропагандистские прагматически выдвигаемые лозунги, тезисы, идеи, учения конкретных политических сил. В реальной идеологической жизни, как и в реальности вообще, противоположности не совпадают, иначе и духовная борьба метафизических позиций и сама реальность были бы иллюзорным спектаклем, лишенным всякого конечного смысла.
Парадигмы в традиционных обществах
В поисках терминов, которые были бы достаточно адекватны для характеристики тех основных мировоззренческих тенденций, которые мы используем в нашей схеме, лучше всего обратиться к истории традиционных обществ, то есть тех обществ, где метафизические догматы выражались прямо и непосредственно на метафизическом же языке. Именно там легче всего найти "предельные случаи" тех принципов, которые сверх-временным образом всегда остаются движущими факторами идеологической истории человечества и которые не устаревают и не исчезают, но лишь меняют свои обличья в ходе истории, подобно человеческому телу, не меняющемуся в зависимости от моды, но тем не менее различному в своих пропорциях у представителей различных рас.
Полярно-райская идеология
В качестве первого типа идеологии мы выделяем идеологию ПОЛЯРНО-РАЙСКУЮ, которая исторически проявлялась как гностическая традиция, как эзотеризм, внутренняя тайная доктрина в рамках религиозных учений, а на политическом уровне - как сакральный империализм гибеллинов в Средневековой Европе и, в конце концов, как германский национал-социализм в ХХ веке. Сущность этой позиции сводится к утверждению Субъекта Божественной природы, стоящего в центре (на Полюсе, в середине), полностью подчиняющегося ему (а поэтому райского!) сакрализированного космоса, космоса-зеркала, в котором не отражается ничего, кроме самого этого Субъекта, соли Земли и Неба. Этот Божественныый Субъект не имеет вне себя (ни над собой, ни вокруг себя, ни под собой) никакого высшего метафизического принципа, с которым ему нужно было бы духовно считаться, и поэтому он является абсолютно свободным и неотделимым от Бога. Бог внутри него. (Этой позиции соответствует подтвержденная Христом в Евангелии ветхозаветная максима: "Аз рекох: "Бози есте"" - "Я сказал: вы - Боги"). Вне его Бога нет. Так, в космосе, в природе, на земле есть только его отражение, а поэтому природа является здесь синонимом Рая, - не препятствием для его Воли, но продолжением его Воли, овеществлением его Воли, ее "большим телом".
Таковы сущностные принципы райско-полярного мировоззрения. Там, где оно возникает, сразу же на первый план выходят темы Божественного Субъекта - Героя, Божественного Воплощения, Священного Императора, Ангелического Вождя, Пророка, с одной стороны, и Сакрального Космоса, тени и продолжения субъекта, подвластного и непротивостоящего ему, с другой стороны. Синонимом такого сакрального космоса может быть "Мир Иной", "лучший мир", "Царство Божие на Земле", "Священная Империя", "Новые Небеса и Новая Земля", "Новый Рай", "Тысячелетний Райх" и т. д. Каковы бы ни были исторические формы данного типа идеологии, все они развиваются из этой сущностной парадигмы: "Полюс-Субъект и Космос-Рай". При этом акцент всегда падает на отсутствие промежуточной инстанции между этим имманентным полюсом и Абсолютом, Трансцендентным принципом, который открывается изнутри Полюса-Субъекта - как сам этот Субъект, как его внутреннее измерение.
Полярно-райское мировоззрение, как правило, ориентировано строго монархически, то есть в реальной истории оно стремится максимально возвысить фигуру Правителя, обязательно Единственного и Ангелизированного (полярная сторона). Вместе с тем оно тяготеет к "горизонтальному" распространению власти этого Правителя через имперскую экспансию, через включение в подчиненную ему сферу, в сферу отражения его личности, максимального объема космического пространства, превращенного тем самым в Рай (Священную Империю) или, иначе, в область реставрированного сакрально-райского измерения. Но здесь следует подчеркнуть, что подобный монархизм и "империализм" отнюдь не всегда совпадает с историческими монархиями и империями, так как основа этого полярно-райского мировоззрения обязательно сопряжена с тотальностью, и отсутствие субъектности у монарха и райского измерения у космоса даже при номинальном их наличии ведет к перспективе гностической революции, которая стремится к реставрации Полюса и реставрации Рая во всем их метафизическом объеме, не допускающей относительности, условности или "коллективного договора".